Заказ № 522

проекта, который с незначительными изменениями полу­чил силу закона *, были лорд Оверстон, Норман и полков­ник Торренс.

Этот проект в своем первоначальном виде требовал, чтобы право выпуска в обращение банкнот предоставля­лось только одной организации. Решением парламента за всеми банками, занимавшимися эмиссией банкнот, сохра­нилась эта привилегия, но с этого момента она не должна была даваться никому, даже в порядке замены эмитента, прекратившего заниматься выпуском банкнот. Для всех банков, кроме Английского, был установлен максималь­ный уровень эмиссии, намеренно низкий. Для Английского же банка максимум был установлен не на общую сумму его билетов, а только на часть, выпускаемую под обеспечение, или, иными словами, в ссуду. Эта часть никогда не должна была превышать определенного предела, установленного

* [1857 г.] Я считаю себя вправе утверждать, что смягчение внезапных резких колебаний в торговле — действительная и един­ственная цель Акта 1844 г. Я прекрасно знаю, что его защитни­ки настойчиво доказывали (особенно с 1847 г.), что он в высшей степени способствует «поддержанию размонности банкнот Англий­ского банка». Но меня следует извинить за то, что я вовсе не придаю сколько-нибудь серьезного значения этому одному из при­писываемых ему достоинств. Разменность банкнот сохранялась и продолжала бы сохраняться чего бы это ни стоило и в рамках старой системы. По справедливому замечанию лорда Оверстона в его ответе парламентской комиссии, банк при всех обстоятель­ствах может достаточно сильным влиянием на кредит спасти се­бя за счет торговых кругов. И то, что Акт 1844 г. смягчает жест­кость этой меры, уже достаточное основание высказываться в его пользу. Кроме того, если даже предположить управление банка настолько плохим, что оно поставило бы под угрозу раз-менность банкнот При отсутствии Акта 1844 г., то после введе­ния в силу этого акта такое же или даже несколько лучшее управление могло бы стать причиной прекращения платежей отделением банковских операций, а вынужденное разделение бан­ка на два отделения усиливает эту возможность. Прекращение платежей повлекло бы за собой разорение всех частных банков­ских учреждений в Лондоне, а может быть, даже и выплаты про­центов по государственному долгу. Оно представляло бы в дейст­вительности большее бедствие, чем кратковременная приостанов­ка размена банкнот, потому что правительство ни в каком слу­чае и ни минуты не колебалось бы отменить размен банкнот, для того чтобы предоставить банку возможность производить платежи по вкладам, если для этого окажется недостаточным временное прекращение действия Акта 1844 г.

на первых порах на уровне 14 млн. ф. ст. *. Весь выпуск сверх этой суммы должен был осуществляться в обмен на слитки, которые банк обязан был покупать, в каком бы количестве они ни предлагались, по цене, которая на нич­тожную величину ниже цены, назначенной Монетным дво­ром, выдавая в обмен свои банкноты. Таким образом, в отношении эмиссии сверх лимита в 14 млн. ф. ст. роль банка была чисто пассивной, так как на него была возло­жена обязанность выдавать свои банкноты по цене 3 ф. ст. 17 шилл. 9 пенсов за унцию золота, а золото — по цене 3 ф. ст. 17 шилл. 10'/2 пенса за унцию, когда бы и кто бы ни потребовал этого.

Целью создания такого механизма было получение воз­можности изменять количество обращающихся банкнот в точном соответствии со временем и степенью изменения массы обращавшейся бы вместо них звонкой монеты.

А так как драгоценные металлы из всех известных то-варсгВ^олее всего приближаются при всех влияющих на стоимость обстоятельствах к тому постоянству, которое де­лает товар пригодным для того, чтобы его использовали в качестве средства обмена, то по этой причине многие, по-видимому, считали, что достоинство Акта 1844 г. бу­дет вполне доказано, если изменения количества, а следо­вательно, как тогда думали, и стоимости банкнот, выпу­щенных в обращение в условиях действия данного акта, будут сообразовываться с изменениями, какие имели бы место при чисто металлическом денежном обращении.

В настоящее время все серьезные противники акта вместе с его сторонниками признают, что важнейшим условием использования любого средства обращения, выступающего в качестве заменителя драгоценных метал­лов, является точное соответствие между их постоянной стоимостью и стоимостью металлических денег. Они утвер­ждают, что до тех пор, пока это средство по первому требо-

* Временное превышение этого максимума допускалось, но только под тем условием, чтобы соглашением с каким-либо про­винциальным банком последним прекращался выпуск банкнот, которые заменяются банкнотами Английского банка. Но даже и в этом случае это превышение не должно было превосходить ²/з об­ращающейся массы провинциальных банкнот, подлежащей замене. В силу этого постановления масса банкнот, которые Английский банк вправе выпускать под обеспечение, в настоящее время [1871 г.] составляет около 15 млн. ф. ст.

28*

ванию разменивается на звонкую монету, такое соответст­вие существует и должно существовать. Однако, говоря о стоимости металлических или каких-либо других денег, следует учитывать два момента: постоянную, или среднюю, стоимость и ее колебания. Стоимость бумажных средств обращения должна сообразовываться именно с постоянной стоимостью металлических денег. Но, очевидно, нет ника­ких оснований для того, чтобы стоимость бумажных денег согласовывалась также и с колебаниями стоимости послед­них. Единственная цель согласования стоимости первых и вторых — обеспечение стабильности стоимости, а в отноше­нии колебаний желательно лишь то, чтобы они были по возможности меньше. Колебания же стоимости денег, как металлических, так и бумажных, определяются расшире­нием или сокращением кредита, а не количеством обра­щающихся денег. Поэтому, чтобы определить, какие денеж­ные знаки более всего будут согласовываться с постоянной стоимостью драгоценных металлов, мы должны найти, при какой денежной системе колебания кредита слабее и про­исходят реже. Достигается ли эта цель скорее всего с по­мощью звонкой монеты, а следовательно, с помощью бу­мажных денег, в количественном отношении точно совпа­дающих с нею, — вот тот вопрос, который предстоит нам решить. Если будет доказано, что бумажные средства обра­щения, которые следуют за всеми колебаниями количества металла, приводят к более резким изменениям кредита, чем бумажные деньги, не столь жестко придерживающиеся этой согласованности, из этого будет следовать, что те бумаж­ные средства обращения, которые точнее всего согласуются с количеством звонкой монеты, будут в наибольшей степени сообразовываться с ее стоимостью, т. е. с ее постоянной стоимостью, с которой только такая согласованность и желательна³.

Теперь нам остается выяснить, так ли это на самом деле. Вначале определим, достигает ли Акт 1844 г. того практического результата, на который как на основной аргумент в его пользу ссылаются его более трезвые защит­ники, а именно рассмотрим, препятствует ли он на самом раннем этапе спекулятивному расширению, а также утеч­ке золота из страны и, следовательно, способствует ли он смягчению и сдерживанию спекулятивного процесса в це-

³ [Этот абзац впервые включен в 4-е издание (1857 г.).]

лом. По-моему, следует признать, что в определенной степени акт успешно достигает этой цели.

Я знаю, что можно возразить, и возразить совершенно основательно, против такой точки зрения. Могут сказать, что в то время, когда спекулянты начинают обращаться в банки с настойчивыми просьбами увеличить им кредит, с тем чтобы они имели возможность выполнить свои обяза­тельства, ограничение выпуска банкнот не помешает бан­кам предоставлять ссуды, если только они желают этого, что в распоряжении банков еще остаются вклады, пред­ставляющие собой источник, из которого можно выдавать ссуды выше того размера, который совместим с разумным ведением банковского дела, и что, даже если они откажут м ссудах, единственным результатом этого будет то, что Для удовлетворения нужд вкладчиков будут изъяты сами вклады, которые представят для общества такую же добав­ку банкнот и звонкой монеты, как и увеличение самого количества банкнот. На самом деле так и есть, и это возра­жение служит достаточным опровержением точки зрения тех, кто считает, что ссуды, выданные для поддержания неудавшейся спекуляции, нежелательны в основном, пото­му что они приводят к увеличению количества средств обращения. Действительно, причиной ее нежелательности является расширение кредита⁴. Если бы вместо того, чтобы расширять учет, банки допустили бы изъятие вкладов, то это также увеличило бы количество денег в обраще­нии (по крайней мере на непродолжительное время) и в то же время не дало бы никакого расширения кредита в момент, когда он должен уменьшаться. Если они расширя­ют кредит не с помощью банкнот, а только за счет вкладов, то вклады, в узком смысле слова, будут истощаться, тогда как количество банкнот может увеличиваться беспредель-

⁴ [Текст от этого места и до конца абзаца появляется начи­ная с 6-го издания (1865 г.). В первоначальном варианте было так: «Если вместо кредитования банкнотами банки будут удовлетво­рять спрос клиентов на свободный капитал за счет вкладов, то произойдет аналогичное увеличение массы обращающихся денег (по крайней мере кратковременное), но расширения кредита не произойдет. Поэтому в первое время, когда трудности, вызванные излишней спекуляцией, начнут ощущаться, ставку процента нель­зя будет удержать от роста. Поэтому спекулянты вынуждены...» и т. д. Этот текст не претерпел никаких изменений до 1865 г., кро­ме добавления в 4-м издании (1857 г.) слов «...наоборот... процента» перед последним предложением.]

но, или Же по возвращении в банк они вновь могут выпус­каться в обращение, и так бесконечное количество раз. Правда, если банк не боится увеличивать в неопределен­ных масштабах свои пассивы, он может превратить свои номинальные вклады в такой же неограниченный источник кредита, каким бы были и банкноты, для этого ему стоит только выдавать ссуды в форме коммерческого кредита. Та­ким путем банк создает вклады из своих собственных обя­зательств, так как деньги, за которые он возлагает на себя ответственность, превращаются в его руках во вклады, предназначенные для выдачи по чекам, а выданные чеки могут быть погашены (в том же банке или расчетной пала^ те) без помощи банкнот, простым переводом по книгам: с одного счета на другой. Я полагаю, что именно таким спо­собом происходит необоснованное расширение кредита в период спекуляции. Но банки, по всей вероятности, не бу­дут строго придерживаться этого, когда начинается спад. Маловероятно, чтобы они, когда вклады станут уходить от них, стали бы создавать специальные текущие счета, кото­рые вместо фондов, отданных банкам на хранение, пред­ставляли бы собой лишь новые пассивы последних. Но опыт показал, что расширение кредита с помощью банкнот про­должается еще долго после начала реакции на чрезмерную спекуляцию. Когда же такой способ борьбы против кризиса становится невозможным, когда вклады и кредит по книгам остаются единственным источником, из которого ссужаются деньгами спекулянты, и когда начинают ощу­щаться трудности, порождаемые чрезмерной спекуляцией, едва ли можно надолго предотвратить повышение ставки процента. Напротив, когда банки обнаруживают, что вкла­ды уходят от них и что нельзя заполнить образовавшегося вакуума выпуском банкнот, они чувствуют необходимость сокращать кредит, с тем чтобы предотвратить собственное банкротство, в силу чего ставка процента быстро повыша­ется. Поэтому спекулянты бывают вынуждены продавать товары раньше и нести потери, которых уже нельзя было бы избежать. И таким образом ускоряется падение цен и общее сокращение кредита.

Чтобы оценить влияние, которое оказывает это уско­рение кризиса на уменьшение его интенсивности, обратим особое внимание на характер и последствия утечки золота, этой наиболее яркой особенности периода, непосредствен­но предшествующего катастрофе. Рост цен, вызываемый

спекулятивным расширением кредита, даже когда оно осу­ществляется без помощи банкнот, играет не меньшую (если рост продолжается достаточно долго) роль в изме­нении обменных курсов, и когда такое изменение вызвано именно этой причиной, то восстановить курсы и прекра­тить утечку золота может либо падение цен, либо повыше­ние ставки процента. Падение цен прекратит отлив золота, устранив вызвавшую его причину и сделав экспорт товаров даже для погашения прежних долгов выгоднее пересылки золота. Рост ставки процента и обусловленное им падение цен на ценные бумаги достигают той же цели, правда быст­рее, так как побуждают иностранцев не вывозить причи­тающееся им золото, а оставлять его для помещения в стране и даже пересылать сюда золото для того, чтобы получать выгоду от повышения ставки процента. Прекрас­ные примеры использования последнего способа прекраще­ния утечки золота дает 1847 г. Но пока не произойдет одно из этих событий, т. е. пока либо не упадут цены, либо не повысится ставка процента, ничто не может ни остано­вить, ни даже замедлить утечку золота. Но пи цены не падают, ни ставка процента не растет, пока банкиры про­должают поддерживать выдаваемыми ссудами необосно­ванное расширение кредита. Известно, что когда начинает­ся отлив золота, то прежде всего сокращается количество банкнот, даже если оно раньше и не увеличивалось, потому что необходимое для вывоза золото всегда получают из Английского банка в обмен на его банкноты. Но при сис­теме, существовавшей до 1844 г., Английский банк, как и другие банки, получал характерные для того времени настоятельные просьбы о предоставлении новых ссуд и мог вновь выпускать, а часто и выпускал незамедлительно, банкноты, возвращенные ему в обмен на слитки. Было бы, конечно, большой ошибкой предполагать, что вред от такой реэмиссии состоит в том, что она препятствует уменьше­нию массы денег, находящихся в обращении. Тем не менее вредоносность его отнюдь не преувеличена ни в одной из тех пападок, которым подверглась деятельность банка. Пока выпуск банкнот продолжается, утечку золота нельзя оста­новить, поскольку пи цены не падают, ни ставка процента не повышается, пока не отказались от выдачи ссуд. Цены, поднявшись без какого бы то ни было увеличения количест­ва банкнот, могли бы и упасть без уменьшения его. Но, поднявшись в результате расширения кредита, они не

могут понизиться без сокращения этого кредита. Поэтому до тех пор, пока Английский банк и другие банки придер­живались этой системы, отток золота за границу продол­жался и привел к такому уменьшению запасов Английско­го банка, что создалась угроза прекращения им платежей. Банк был вынужден, наконец, сократить учет векселей столь сильно и неожиданно, что вызвал значительные изме­нения ставки процента, повлекшие за собой гораздо боль­шие потери и бедствия для предпринимательства и унич­тожившие гораздо большую часть обычного кредита стра­ны, чем это было действительно необходимо. 1

Я признаю (и опыт 1847 г. доказал это| тем, кто не замечал этого раньше), что описанный выше ущерб может быть нанесен — и даже в большем объеме — Английским банком посредством одних его вкладов. Банк может сохра­нять или даже расширять масштабы кредитования, тогда как их следовало бы уменьшать, а в конечном счете сокра­тить кредит более резко и значительно, чем это необходи­мо. Тем не менее я уверен, что банки, совершающие такую ошибку в отношении своих вкладов, усугубили бы ее, если бы они имели право расширять свои операции с ссудами с помощью банкнот так же, как и посредством вкладов. Я вынужден думать, что запрещение увеличивать эмиссию банкнот действительно мешает им выдавать те ссуды, ко­торые несколько задерживают наступление реакции, и спо­собствует тому, что она под конец превращается в стре­мительный поток⁵. И если Акт 1844 г. порицают за то, что он чинит препятствия в момент, когда нужны не

⁵ [Из 6-го издания (1865 г.) были исключены следующие стро­ки и примечание к ним, включенные в текст 1848 г.: «Если огра­ничения, предусматривавшиеся Актом 1844 г., не являлись пре­пятствием для осуществления банковского кредитованпя в период, предшествовавший кризису, то почему его сочли непреодолимым во время кризиса, в такой мере непреодолимым препятствием, что для его устранения пришлось бы прибегнуть не иначе как к при­остановке действия акта, осуществленной посредством приня­тия правительством на себя временных диктаторских полномо­чий». Очевидно, ограничения эти были таким именно препятст­вием.

Примечание. «При этом не ставилась цель через отрицание утвердить возможность устранить указанное препятствие путем расширения кредита по книге, т. е. используя чеки, а не банкноты. Это действительно возможно, как отмечал Фуллартон, а также и я в предыдущей главе. Однако с полной уверенностью

помехи, а Дополнительные возможности, то все же по справедливости нужно сказать, что он создает подобные трудности и тогда, когда они приносят несомненную пользу. Именно в этой связи, мне кажется, нельзя отри­цать, что новая система действительно имеет преимущест­ва перед старой.

§ 4. Тем не менее мне представляется несомненным, что это преимущество, как бы высоко его ни ценили, поку­пается еще большими невыгодами.

Во-первых, хотя чрезмерное расширение кредита бан­кирами исключительно вредно, когда он уже сильно раз­дут и когда подобное расширение может только замедлить наступление реакции и углубить ее, оно весьма полезно, когда реакция уже наступила и когда вместо избытка на­лицо нехватка кредита. В такие периоды банкиры, расши­ряя свой кредит, вовсе не будут увеличивать обычную массу текущего кредита, а только создадут замену для массы внезапно уничтоженного кредита. Если в период, предшествующий 1844 г., Английский банк порой и усу­гублял разрушительность торговых кризисов, замедляя сокращение кредита и ужесточая тем самым реакцию в большей степени, чем это необходимо, то взамен он оказы­вал неоценимую услугу во время самого переворота, под­держивая ссудами платежеспособность фирм в тот период, когда все другие бумажные средства обращения и почти весь коммерческий кредит стали практически бесполезны­ми. Эта услуга была особенно заметна в период кризиса 1825—1826 гг., вероятно самого жестокого за все времена; во время него банк увеличил обращение своих банкнот на несколько миллионов фунтов стерлингов, выдавая ссуды тем торговым фирмам, платежеспособность которых не вы­зывала у него никаких сомнений, и, если бы он был обязан не выдавать этих ссуд, кризис был бы еще суровее. Если банк соглашается выдавать ссуды, то «он должен, — как

можно утверждать, что, пока не создано системы, которая позво­ляла бы осуществлять подобную замену банкнотного обращения, закон выражает твердое намерение воспрепятствовать расшире­нию кредита в рассматриваемой нами ситуации. Правда, отказ °т расширения кредита — это еще и проблема возможного эбхода предписаний закона, иными словами, проблема проявления со стороны банкиров уважения не только к духу, но и к букве закона».]

справедливо отмечает Фуллартон, — удовлетворять пробь-бы о предоставлении ссуд выпуском банкнот, так как банкноты являются единственным инструментом, посред­ством которого банк предоставляет кредит. Но эти банкно­ты не предназначаются для обращения и не идут в обра­щение. В такое время спрос на средства обращения оказывается не больше прежнего. Напротив, необходимое в таком случае быстрое снижение цен неизбежно сокраща­ет спрос на них. Поэтому банкноты либо тотчас после вы­пуска возвратятся в виде вкладов в Английский банк, либо будут оседать в кассах частных банкирских домов Лондо­на, либо будут разосланы этими последними ихЧпровин-циальным корреспондентам, либо, наконец, попадут в руки других капиталистов, в горячке предыдущего волнения взявших на себя множество обязательств, для выполнения которых они в данный момент не располагают, быть может, достаточными средствами. В подобных критических ситуа­циях каждый предприниматель, использующий заемные средства, переходит к обороне и всеми силами старается укрепиться, насколько это возможно. Эту цель он легче всего достигнет, если будет иметь всегда под рукой как можно больший запас бумажноденежных знаков, признан­ных законом в качестве платежного средства. Сами банк-поты никогда не доходят до товарного рынка, и если они вообще чем-либо способствуют замедлению» (скорее, я бы сказал, сдерживанию) «падения цен, то, во всяком случае, не тем, что стимулируют, хотя бы в самой незначительной степени, эффективный спрос на товары, не тем, что пред­ставляют потребителям возможность покупать больше для потребления и тем самым оживляют торговлю, но путем прямо противоположным, а именно тем, что позволяют держателям товаров воздерживаться от их продажи, вслед­ствие чего торговый оборот замедляется, а потребление сокращается».

Оказание такого рода своевременной поддержки кре­диту в период его чрезмерного сокращения, следующего за необоснованным расширением, совместимо с тем принци­пом, на котором зиждется новая система, поскольку чрезвы­чайное сокращение кредита и падение цен неизбежно вызывают приток золота в страну, а принцип системы не только допускает, но даже требует, чтобы количество банк­нот увеличивалось во всех тех случаях, когда должно было бы расширяться металлическое обращение. Но проведению

в жизнь мер, которые вполне соответствуют принципу, ле­жащему в основе нового закона, препятствуют в данном случае положения, не допускающие расширения эмиссии банкнот до тех пор, пока золото действительно не появит­ся в стране, но это происходит всегда после того, как самая тяжелая часть кризиса уже прошла, а все сопровождаю­щие его потери и банкротства уже налицо. Механизм новой системы задерживает использование того самого средства, которое ее теория признает самым подходящим лекарством, в результате чего оно появляется в большин­стве случаев слишком поздно *.

Эта функция банка заполнять брешь, создаваемую в коммерческом кредите последствиями чрезмерной спеку­ляции и последующей реакцией, настолько необходима, что если Акт 1844 г., не будет отменен, то не составляет труда предвидеть необходимость приостанавливать дейст­вие его (как в 1847 г.) в каждый период крупных затруд­нений в торговле, как только кризис разразится и войдет в силу**. Если бы все дело сводилось только к этому, то не было бы никакой непоследовательности в том, что, с одной стороны, сохраняются ограничения как средство предотвращения кризиса, а с другой — предусматривается их ослабление в целях смягчения кризиса. Однако сущест­вует и другое, более радикальное и всеобъемлющее, воз­ражение против новой системы.

Открыто признавая в теории необходимость приведения изменений в количестве бумажных средств обращения в соответствие с изменениями в количестве металлических денег, на практике эта система способствует уменьшению количества банкнот в каждом случае утечки золота, други-

* [1857 г.] Правда, банку не запрещено расширять кредит за счет тех вкладов, которые в такие периоды, вероятно, достигают необычайно больших размеров, поскольку в эти периоды каждый отдает свои деньги на хранение в банки, чтобы иметь их наготове. Но вклады не всегда оказываются достаточными; последнее убе­дительно показал 1847 г., когда банк для облегчения торговли в максимальной степени использовал свои средства, заключавшиеся во вкладах, но не успел этим положить конец панике, которая, однако, сразу же прекратилась, как только правительство реши­лось приостановить действие Акта 1844 г.

** [1862 г.] Этот прогноз оправдался во время ближайшего торгового кризиса в 1857 г., когда правительство вновь было вы­нуждено на свою ответственность приостановить действие неко­торых статей этого акта.

ми словами, способствует тому, чтобы экспорт драгоценных металлов осуществлялся за счет действительного сокраще­ния денежного обращения. При этом предполагается, что при чисто металлическом денежном обращении все проис­ходило бы именно так. Эта теория и ее практические реко­мендации применимы лишь к случаю, когда отлив золота порождается ростом цен, вызванным необоснованным расширением денежного обращения или кредита. Ни к какому другому случаю она неприменима.

Когда утечка золота является последним зйеном в це­лой цепочке последствий, вызванных расширением денеж­ного обращения или таким расширением кредита, которое по своему влиянию па цены равносильно увеличению мас­сы денег в обращении, то допущение о том, что при чисто металлическом денежном обращении вывозимое золото должно браться за счет обращающегося в стране металла, справедливо. Это связано с тем, что подобная утечка метал­ла, неограниченная сама по себе, будет продолжаться до тех пор, пока денежное обращение и кредит не сократятся. Однако нередко вывоз драгоценных металлов порождается не причинами, влияющими на кредит или обращение, а просто экстраординарным увеличением платежей за грани­цу, вызываемым состоянием товарных рынков или факто­рами некоммерческого характера. Среди этих причин четы­ре наиболее важных, примеры неоднократного проявления которых дают последние 50 лет истории Англии. Первая -это чрезвычайные правительственные расходы за границей, как политического, так и военного характера, как, напри­мер, в революционной войне или во время недавней Крымс­кой войны. Вторая — это крупный вывоз капиталов для инвестиций за рубежом, как, например, займы и операции в горнорудной промышленности, отчасти способствовавшие наступлению кризиса 1825 г., или американские спекуля­ции, ставшие главной причиной кризиса 1839 г. Третья причина — неурожай в тех странах, которые снабжают сырьем крупных английских производителей, как, напри­мер, неурожай хлопка в Америке, вынудившей Англию в 1847 г. сделать исключительно большие долги, с тем чтобы закупить этот товар по повышенной цене. Четвертая — это неурожай зерна в стране и вызванное этим значительное расширение импорта продовольствия, как это было в 1846 и 1847 гг. Импорт зерна в эти годы превосходил все то, что было до сих пор.

Ни в одном из перечисленных случаев, если бы обраще­ние было металлическим, золото или серебро, вывозимые за границу для одной из упомянутых целей, не обязательно или, может быть, даже вовсе не будут целиком⁶ взяты из обращения. Их возьмут из тех запасов, величина которых при металлическом обращении всегда весьма значительна, в нецивилизованных странах эти капиталы находятся в ру­ках каждого, кто может накопить их, а в цивилизованных они существуют преимущественно в форме банковских. резервов. Тук в своей работе «Исследование основ денеж­ного обращения» * говорит об этом факте, но самым ясным и наиболее удовлетворительным разъяснением его общест­во обязано Фуллартону. Мне неизвестно, чтобы эта часть теории денежного обращения излагалась столь же полно каким-либо другим автором, поэтому я приведу довольно большой отрывок из этой талантливой работы.

«Каждый, кто когда-либо жил в одной из азиатских стран, где по сравнению с Европой тезаврация денег проис­ходит в гораздо больших относительно накопленного бо­гатства масштабах и где в силу традиционных представле­ний о существующей неопределенности и из-за трудности найти для денег безопасное и выгодное помещение такой обычай укоренился гораздо глубже, чем в каком-либо европейском обществе; каждый, кто имел случай лично познакомиться с подобным состоянием общества, легко мо­жет вспомнить бесчисленные примеры того, как в период денежных затруднений огромные сокровища звонкой моне­ты извлекались из сундуков частных лиц, соблазненных высокой ставкой процента, и отдавались взаймы на обще­ственные нужды, а вместе с тем и засвидетельствовать ту легкость, с которой эти сокровища вновь исчезали, когда стимулы, выведшие их на свет, переставали действовать. В странах более цивилизованных и богатых, чем азиатские княжества, в странах, где человек не боится привлечь на себя завистливые взгляды властелина внешним блеском богатства, но где обмен товаров все еще ведется почти исключительно посредством звонкой монеты, как, напри­мер, в большинстве стран Европейского континента, по­буждение собирать драгоценные металлы может быть ме­нее сильно, чем в большинстве азиатских княжеств, но

[«Целиком» вставлено в 4-м издании (1857 г.).] 'Inquiry into the Currency Principle".

умение накоплять гораздо шире распространено, и поэтому если мы сопоставим абсолютное количество накоплений с численностью населения, то получим, вероятно, для Евро­пы существенно более высокое соотношение, чем для Азии *. В государствах, которые подвергаются вражескому нашествию или в которых социальные условия нестабиль­ны и переменчивы, побуждение к тезаврированию звонкой монеты должно быть, конечно, ояень сильно; а в стране, широко ведущей как внутреннююЧ так и внешнюю торгов­лю без сколько-нибудь широкого использования каких-ли­бо банковских заменителей денег, запасы золота и серебра, необходимые для обеспечения регулярности платежей, должны сами по себе поглощать из обращения определен­ную часть звонкой монеты, размеры которой было бы нелегко определить.

В Англии, где банковская система доведена до таких размеров и совершенства, какие неизвестны ни в какой другой части Европы, и где, можно сказать, она способст­вовала вытеснению звонкой монеты из повсеместного употребления, за исключением разве лишь розничной тор­говли и платежей во внешней торговле, уже нет побужде­ний накапливать деньги в качестве сокровищ, и все эти накопления помещены в банки или, точнее сказать, в Английский банк. Однако во Франции, где обращение банкнот все еще ограниченно, количество золотых и сереб­ряных монет составляет, по современным оценкам, огром­ную сумму —120 млн. ф. ст., и эта оценка вполне правдо­подобна. С полным основанием можно предполагать, что очень большая часть его, возможно даже преобладающая часть этого богатства, хранится в форме сокровищ. Если вы предъявите французскому банкиру к оплате вексель на 1000 фр., он вынесет вам из своего хранилища опечатаный мешок с серебром. И не только банкир, но и каждый ком­мерсант и торговец вынужден держать у себя соответст­вующий его средствам запас звонкой монеты, достаточный не только для его обычных расходов, но и для удовлетворе-

* Из бесспорных фактов известно, что запасы денег, всегда находившиеся на руках у французских крестьян, с незапамятных времен, часто превышают такую сумму, существование которой едва ли можно себе представить, и, как недавно было установлен но, даже в такой бедной стране, как Ирландия, мелкие фермеры порой обладают сокровищами, совершенно несоизмеримыми с их видимыми средствами к существованию.

ния неожиданных требований. Мы получили немало под­тверждений тому, что количество звонкой монеты, собран­ное в этих бесчисленных хранилищах не только во Фран­ции, но и во всех странах Европейского континента, в которых банковские институты либо вовсе отсутствуют, либо плохо организованы, не просто значительно само по себе, но и может быть оттуда извлечено и в больших объе­мах перемещаться из одной страны в другую, оказывая незначительное, а может быть, и вовсе не оказывая влия­ния на цены и не вызывая никаких других существенных изменений». Одним из таких доказательств является «примечательный успех, которым сопровождались одно­временные усилия нескольких главных стран Европы (России, Австрии, Пруссии, Швеции и Дании), направлен­ные на то, чтобы пополнить государственную казну и заменить металлическими монетами значительную часть обесценившихся бумажных денег, необходимость широко­го выпуска которых была вызвана войной. И этот успех имел место в то самое время, когда свободный запас драго­ценных металлов в мире был уменьшен усилиями Англии восстановить у себя металлическое обращение... Не может быть никаких сомнений в том, что эти сложные операции отличались чрез(вычайно широким размахом, что они были завершены без сколько-нибудь чувствительного ущерба для торговли или общественного благосостояния или вооб­ще без какого-либо другого последствия, если не считать некоторого временного изменения вексельного курса и того, что частные сокровища, накопленные во всей Европе во время войны, должны были послужить главным источни­ком, из которого черпалось все это золото и серебро. Мне кажется, что, стоит только хорошенько представить колос­сальный излишек металлического богатства, который, как свидетельствуют подобные факты, постоянно существует и который, несмотря на свое сонное и инертное состояние, всегда готов пробудиться к деятельности при первых же признаках достаточно значительного расширения спроса, и тогда нельзя не согласиться с тем, что рудники могут быть закрыты на многие годы и добыча металлов совершен­но прекратится, а между тем меновая стоимость металла претерпит едва ли заметное изменение» *.

Сопоставляя это с теорией денежного обращения и до-

* "Regulation of Currencies", p. 71—74.

водами ее защитников, Фуллартон пишет: «Можно вообра­зить *: они предполагают, будто бы золото, предназначен­ное для вывоза из страны с исключительно металли­ческим обращением, по мелочам собирается на ярмарках, рынках или из выручки оптовых и розничных торговцев. Они никогда даже не намекают на существование такой вещи, как огромные запасы металла в виде сокровищ, хотя именно от ислоль^цвания этих запасов зависит вся система международных платежей в странах, в которых обра­щается звонкая монета, тогда как, по их мнению, со­вершенно невозможно, чтобы деньги, накопленные в виде сокровищ, влияли на цены. Мы по опыту знаем, какие огромные платежи золотом и серебром могут иногда производить страны с чисто металлическим денежным обращением без малейшего ущерба для внутреннего благо­состояния. Откуда же они берут средства для таких пла­тежей, если не из денег, накопленных в виде сокровищ? Посмотрим теперь, какое воздействие могла бы оказать на денежный рынок страны необходимость осуществить внеш­ний платеж в несколько миллионов фунтов стерлингов, когда средством реализации всех сделок служат исключи­тельно драгоценные металлы. Конечно, подобная необходи­мость могла бы быть удовлетворена только путем перевода капитала, по разве конкуренция за обладание капиталом, необходимым для перевода, вызванного этой необходи­мостью, не привела бы неизбежно к росту рыночной ставки процента? Если бы этот платеж должно было произвести правительство, не оказалось бы оно вынужденным выпус­тить новый заем на условиях, более обычного льготных для заимодавцев?» А если бы этот платеж должны были произвести торговцы, не сделали бы они это за счет бан­ковских вкладов или резервов, которые они при отсутствии банков держат у себя, или не были бы они вынуждены получить необходимую сумму звонкой монеты, выступая на денежном рынке в качестве заемщиков? «И разве все это влияло бы неизбежно на денежные запасы, хранимые в виде сокровищ, и не привело бы в движение часть золо­та и серебра, накапливаемых профессиональными заимо­давцами, иногда со специальным расчетом воспользоваться подобной возможностью извлечь выгоду из своих сокро­вищ?..

* Ibid., p. 139-142.

В последнее время [1844 г.] платежный баланс почти со всей Европой уже около четырех лет был благоприятным для Англии и золото поступало в страну столь широким потоком, что вновь поступившее количество его достигло неслыханной суммы — примерно 14 млн. ф. ст. А между тем слышна ли была за все это время хоть одна жалоба на сколько-нибудь серьезные затруднения, причиненные этим жителям континента? Стали ли там цены гораздо ниже, чем в Англии? Снизилась ли заработная плата, пострадали ли торговцы от всеобщего обесценения их запасов? Ничего подобного не случилось. Коммерческие и денежные опера­ции везде протекали гладко и спокойно, а, в частности, повышение доходов и расширение торговли во Франции свидетельствуют о продолжающемся росте благосостояния страны. В самом деле сомнительно, чтобы даже такая большая утечка золота уменьшила хотя бы на один на­полеондор ту часть металлического богатствастраны, ко­торая действительно находится в обращении. И также было очевидно, судя по спокойному состоянию кредита, что все это время не только не прекращалось поступле­ние звонкой монеты, не'обходимое для ведения дел на рын­ке розничной торговли, но что и запасов ее было доста­точно, чтобы обеспечивать все условия для осуществления регулярных торговых платежей. Самая существенная чер­та металлической системы — это то, чтобы запасы звон­кой монеты, хранимые в форме сокровищ, .при любых слу­чайностях позволяли достигать двух целей: чтобы они, во-первых, давали необходимое для вывоза -количество металлов и, во-вторых, поддерживали бы внутреннее обра­щение на необходимом уровне. При такой системе каждый торговец, у которого в рамках его обычной деятельности нередко возникает необходимость переводить значитель­ные суммы металлических денег за границу, должен либо держать у себя сокровище достаточной величины, либо иметь возможность занять у других сумму, достаточную йе только для того, чтобы переводить нужные суммы, но и для непрерывного осуществления сшоих обычных сделок внутри страны».

В стране, где кредит достигает таких больших разме­ров, как в Англии, единственный большой запас звонкой монеты, находящийся в одном учреждении — Английском банке, заменяет собой во всем, что касается драгоцен­ных металлов, множество отдельных денежных запасов

29 Заказ № 522

Других стран. Следовательно, принцип, теории денежно'!^ обращения требовал бы, чтобы вся та утечка металла из страны, которая при чисто металлическом обращении происходила бы за с^т денежных запасов, хранящихся в форме сокровищ, могли свободно совершаться из резер­вов Английского банка; не следовало бы для прекращения этой утечки принимать никаких мер: ни уменьшать мас­сы находящихся в обращении денег, ни сокращать кредит. И против этого нельзя было бы выдвинуть никакого обо­снованного возражения, если бы отлив золота не прини­мал размеров, угрожавших полным истощением резер­вов и, следовательно, прекращением платежей; это та опасность, против которой можно принять соответствую­щие меры предосторожности, потому что в рассматривае­мых нами случаях отлив золота для внешних платежей составляет определенную величину и прекращается сам собой по мере осуществления этих платежей. При всех системах принимается, что обычный резерв Английского банка должен превышать ту предельную величину, кото­рой, 'как показывает опыт, может достичь утечка металла. Фуллартон предельной величиной этого резерва называет 7 млн. ф. ст., но Тук рекомендует, чтобы он в среднем со­ставлял 10 млн. ф. ст., а в последней публикации — 12 млн. ф. ст.⁷. В этих условиях обычный резерв, кото­рый бы никогда не использовался для дисконтирования, но сохранялся исключительно для совершения .платежей в обмен на банкноты или чеки, был бы достаточен для преодоления такого рода кризиса, который протекал бы без дополнительных трудностей, вызываемых сокращени­ем кредита или обращения. Но это как раз и является наиболее выгодным в данном случае denouement (исход дела, развязка), который не только совместим с открыто

⁷ [Остальная часть этого абзаца была включена в 6-е издание (1865 г.) вместо следующего текста оригинала: «Механизм новой системы требует, чтобы это осуществлялось силой, что не только не нужно, но и отвергается его принципами. Любое изъятие ме­талла для вывоза, каковы бы ни были его причины и независи­мо от того, влияет ли оно в условиях металлического обращения на оборот или нет, в настоящее время принудительно осуществля­ется только за счет этого источника. Обращение банкнот и чеков или других долговых обязательств Английского банка должно быть уменьшено на величину вывозимого металла, даже если она превышает 7 млн. или 10 млп. ф. ст. И это происходит — вспом­ним — тогда...» и т. д.]

провозглашаемым принципом системы, но и прямо тре­буется им. Защитники же системы считают ее большим достоинством то, что она не' допускает подобного исхода дела. Они превозносят то, что при первых признаках вы-во'за драгоценных металлов (какими бы причинами он ни вызывался и независимо от того, привел бы он или нет к сокращению кредита при металлическом обращении) Английский банк сразу же оказывается вынужденным со­кращать выдачу ссуд. И вспомним, что это происходит тогда, когда нет ни спекулятивного роста цеп, который нужно корректировать, ни необычного расширения креди­та, который вызвал бы необходимость его сокращения, а единственной причиной появления спроса на золото явля­ются внешние платежи правительства или значительные закупки зерна, обусловленные неурожаем.

Предположим даже⁸, что этот резерв окажется недо­статочным для покрытия внешних платежей и средства для их осуществления придется взять из ссудного капи­тала страны, вследствие чего ставка процента вырастет. В таких условиях некоторое стеснение денежного рынка станет неизбежным, но оно еще усугубляется выделе­нием в банке двух департаментов: банковского и эмисси­онного. Обычно представляют дело так, как будто бы за­кон оказывает лишь одностороннее действие, а именно будто бы он препятствует Английскому банку, когда по­следний отдает, скажем, на 3 млн. ф. ст. слитков в обмен на свои банкноты на ту же сумму, вновь выпускать их в порядке выдачи ссуд, осуществления операций по дискон­тированию или для других целей. Однако в действи­тельности закон оказывает более широкое влияние. Хоро­шо известно, что утечка золота затрагивает прежде всего деятельность банковского департамента. Банковские вкла­ды образуют массу незанятого, свободного капитала стра-Hbf: капитал, необходимый для осуществления платежей за границу, почти всегда получают путем востребования вкладов. Допустим, что требуемая сумма равна 3 млн. ф. ст. Банкноты на сумму 3 млн. ф. ст. берутся из банковского департамента (непосредственно или через частных банкиров, которые держат основную массу своих

⁸ [Текст от этого места и до конца параграфа переписан для 4-го издания (1857 г.), а примечания добавлены в 5-м издании

(1862г.).] 29*

резервов в Английском банке). Полученные таким обра­зом банкноты представляются в эмиссионный департамент и обмениваются там\1а золото для вывоза. Таким образом, вывоз из страны только 3 млн. ф. ст. означает уменьшение средств банка фактическина 6 млн. ф. ст. Величина «кла­дов уменьшилась на 3 млн. ф. ст., и резервы эмиссионного департамента сократились на такую же сумму. Пока Акт 1844 г. остается в силе, оба департамента не могут помочь друг другу даже в случае острой необходимости; каждый из них вынужден принимать свои собственные меры предосторожности для обеспечения своей безопас­ности. Поэтому все те меры, которые три старой системе потребовалось бы принять по причине вывоза 6 млн. ф. ст., теперь уже необходимы при вывозе только 3 млн. ф. ст. Эмиссионныйдепартамент охраняет своя интересы спо­собом, предписанным законом: не выпуская вновь возвра­щенные ему банкноты в сумме 3 млн. ф. ст. Банковский же департамент должен принять меры .для пополнения своего резерва, уменьшившегося на 3 млн. ф. ст. Посколь­ку его долги уменьшились на 3 млн. ф. ст. в силу изъятия вкладов на эту сумму, то и его резерв, который в соответ­ствии с банковскими обычаями должен 'составлять одну треть суммы долговых обязательств, уменьшится на 1 млн. ф. ст. Но другие 2 млн. ф. ст. банк должен получить за счет невозобновления ссуд на эту сумму после их погаше­ния. Он должен не только повысить ставку процента, но и любыми путями уменьшить на 2 млн. ф. ст. общую сум­му учитываемых им долговых обязательств или продать ценные бумаги на эту сумму. Столь насильственное обра­щение с денежным рынком в целях пополнения банков­ского резерва обусловлено существованием Акта 1844 г. Если бы не было ограничений, установленных этим зако­нам, Английский банк, вместо того чтобы сокращать сум­му учитываемых им долговых обязательств, мот бы просто переместить 2 млн. ф. ст. золотом или банкнотами из эмиссионного департамента в банковский, разумеется не для того, чтобы ссужать их клиентам, а для обеспечения платежеспособности последнего на случай нового неожи­данного востребования вкладов. И если утечка золота не будет продолжаться и не достигнет таких размеров, ко­торые вызывают опасение того, что она превысит стоимость всего золота, находящегося в резервах обоих департамен­тов, у банка не появится необходимость в период затруд-

нений в области торговли лишать ее обычного объема ссуд, предоставляемых по ставке процента, соответствующей возросшему спросу *.

Могут возразить — и я отдаю себе отчет в этом, — что, допуская, чтобы подобного рода утечка металла свободно оказывала влияние на резерв банка до тех пор, пока она не прекратится сама собой, мы не предотвратим, а только отсрочим сокращение массы денежных знаков, находя­щихся в обращении, и кредита, поскольку если бы ограни­чение эмиссии для прекращения утечки не было установ­лено с самого начала, то потребовалось бы такое же или еще более жесткое ограничение впоследствии, чтобы пу­тем воздействия на цены вернуть это громадное количе­ство золота, необходимое для пополнения банковского ре­зерва. Но в этом возражении упущено из виду несколько моментов. Во-первых, золото можно вернуть и не прибе­гая к снижению цен, с помощью такого более быстрого и удобного средства, как повышение ставки процента, не

* [1862 г.] То, что я назвал «двойным действием утечки дра­гоценных металлов», вызвало странные недоумения: подумали, будто бы я утверждаю, что Английский банк вынужден выдавать 6 млн. ф. ст. из своих средств при утечке, равной всего 3 млн. ф. ст. Такое утверждение в высшей степени абсурдно, чтобы его стоило опровергать. Вывоз золота оказывает двойное влияние не на финансовое положение самого банка, а на меры, принимаемые банком для его прекращения. Хотя сам банк не становится бед­нее, его два резерва — резерв банковского и резерв эмиссионного департаментов — при утечке, равной 3 млн. ф. ст., уменьшаются на 3 млн. ф. ст. каждый. И поскольку автономность этих отделений вызывает необходимость в том, чтобы каждое из них в отдельно­сти было таким же сильным, каким они должны были бы быть вместе, если бы могли оказывать друг другу помощь, то воздей­ствие банка на денежный рынок при утечке 3 млн. ф. ст. должно быть таким же мощным, каким оно было бы при вывозе 6 млн. ф. ст. в рамках старой системы. Так как резерв банковского депар­тамента меньше, чем он был бы в других условиях, на всею стои­мость слитков эмиссионного департамента, и так как вся сумма необходимого для вывоза золота падает вначале на этот умень­шенный резерв,.то давление всей этой суммы на половину резер­ва станет ощущаться в той же мере и потребует для своего пре­кращения столь же энергичных мер, как при воздействии двойной суммы на целый резерв. Как я говорил в другом месте («Evidence before the Committee of the House of Commons on the Bank Acts, 1857»), «это все равно что запретить человеку, которому необходи­мо поднять тяжесть, использовать сразу обе руки и разрешить использовать каждую руку отдельно; в этом случае было бы не­обходимо, чтобы каждая рука была такой же крепкой, как две вместе»;

\

вызывающее падения никаких цен, кроме цен на ценные бумаги. И продажа английских ценных бумаг иностран­цам, и пересылка за границу для продажи иностранных ценных бумаг, находящихся в Англии, — обе эти операции использовались в широких масштабах во время торговых затруднений 1847 г. и не только остановили отлив золота за границу, но даже повернули поток вспять и возвратили металл обратно. Следовательно, золото было возвращено посредством не сокращения количества денег, находящих­ся в обращении, а уменьшения количества выдаваемых ссуд. Но и это последнее условие не всегда абсолютно не­обходимо, потому что вовсе не нужно, чтобы золото воз­вращалось с такой же быстротой, с какой оно ушло. Зна­чительная часть, но всей вероятности, возвратилась бы обычным торговым путем в виде оплаты экспортируемых товаров. Добавочная прибыль (extra gains), полученная иностранными торговцами и производителями от допол­нительных платежей, поступивших из Англии, по всей вероятности, была бы отчасти израсходована на расши­рение закупок английских товаров как для потребления, так и для спекуляций, хотя этот результат может и не проявиться настолько быстро, чтобы с самого начала была устранена необходимость пересылать 'золото. Эти допол­нительные покупки изменили бы платежный баланс в пользу Англии и постепенно возвратили бы часть выве­зенного золота, а оставшаяся часть, вероятно, была бы возвращена без сколько-нибудь значительного увеличения ставки процента в Англии, в силу ее падения в иностран­ных государствах, вызванного прибавкой нескольких мил­лионов фунтов стерлингов золотом к скудному капиталу этих стран. Правда, при том положении (вещей, которое установилось после открытия новых месторождений зо­лота, когда громадное количество золота, ежегодно добы­ваемого в Австралии, и значительная часть золота, добы­ваемого в Калифорнии, распределяются по другим стра­нам через Англию и редкий месяц проходит без новых больших поступлений металла, резервы Английского бан­ка могут пополняться и без возвращения вывезенного золота. В таком случае необходим только перерыв в вы­возе золота, и то лишь кратковременный.

По этим причинам мне представляется, что, несмотря на полезное влияние Акта 1844 г. на начальном этапе подобного рода торгового кризиса (т. е. вызванного чрез-

мерной спекуляцией), он в целом обостряет перевороты, происходящие в торговле. Под действием этого акта со­кращение кредита не только усугубляется, но и становится более частым. «Предположим, — пишет Джордж Уолкер в одной из ярких, беспристрастных и убедительных статей, помещенных в Aberdeen Herald и составляющих один из лучших за все время материалов по этому вопросу, — что из 18 млн. золотом 10 млн. находятся в эмиссионном департаменте, а 8 млн. — в банковском. Результат будет тот же, как и при металлическом обращении: резерв в 8 млн. вместо 18 млн. ...Влияние Акта 1844 г. про-является в том, что характер действий банка при утечке золота должен определяться не суммой золота в его подвалах, а той частью золота, которая принадлежит банковскому департаменту. Распоряжайся банк всем зо­лотом, он мог бы найти излишки, сокращать кредит или понижать цены, если после окончания утечки останется достаточный резерв. Но поскольку в его распоряжении находится только резерв банковского департамента, Анг­лийский банк должен, действуя в столь узких рамках, про­тиводействовать утечке золота принятием более или ме­нее энергичных контрмер в ущерб торговому миру; и если он не сделает этого, то результатом будет разорение и банкротство. Следовательно, Акт 1844 г. вызывает чрез­мерные и частые колебания ставки процента. С 1847 г., когда стало совершенно ясным действительное положение Английского банка, было признано необходимым в каче­стве меры предосторожности, чтобы каждое изменение ре­зерва сопровождалось изменением ставки процента». По­этому, чтобы сделать Акт 1844 г. безвредным, было бы необходимо в дополнение ко всему золоту, находящемуся в эмиссионном департаменте, оставлять в банковском департаменте такой резерв золота, который при старой системе был бы достаточен для обеспечения деятельности обоих департаментов.

§ 5. Остаются еще два относящихся к обращению банк­нот вопроса, которые были предметом широкого обсуж­дения в последние годы. Спрашивается, должна ли при­вилегия выпуска банкнот принадлежать одному-единст-венному органу, подобному Английскому банку, или эми­тентов может быть несколько; а при последнем допуще­нии нужно ли и желательно ли принимать какие-либо

•со>бые меры предосторожности для 'защиты держателей банкнот от потерь, вызываемых неплатежеспособностью эмитентов.

Ряд предыдущих соображений привел нас к выводу, что 'банковские билеты по сравнению с другими формами кредита имеют меньшее значение, чем то, какое признает sa ними общераспространенное мнение. Поэтому вопросы регулирования столь небольшой части общей массы кре­дита не могут казаться нам сейчас такими важными, ка­кими они иногда представляются. Однако банкноты обла­дают одной весьма специфической особенностью — они представляют собой единственную форму (Кредита, доста­точно удобную для всех потребностей обращения и могу­щую вполне заменить металлические деньги во внутрен­нем обращении, хотя расширение использования чеков все более и более способствует тому, что количество банк­нот уменьшается, подобно тому как сокращалось бы коли­чество находившихся т обращении соверенов или других монет, которые в случае упразднения банкнот заняли бы их место. Но несомненно одно, а именно что еще долгое время будет выпускаться значительное 'Количество банк­нот везде, где существует необходимая степень доверия в торговле и разрешено их свободное использование. Поэто­му исключительная привилегия их эмиссии становится источником большого денежного дохода, если принадле­жит правительству или другому единственному органу. Возможно и желательно, чтобы эту выгоду получала на­ция в целом. И если управление обращением банкнот должно быть делом чисто механическим и всецело подчи­ненным определенному принципу, как это установлено Актом 1844 г., то нет видимых причин для того, чтобы этот механизм работал на пользу частных эмитентов, а не государственной казны. Но если будет избран план, остав­ляющий вопросы регулирования масштабов эмиссии на усмотрение эмитентов, то тогда будет нежелательно, что^-бы эта деликатная обязанность была добавлена к посто­янно возрастающему числу функций правительства и что­бы внимание государственных деятелей отвлекалось от гораздо более важных дел постоянными просьбами и все­возможными нападками, от которых никогда не избавлены считающиеся ответственными за все, даже самые незна­чительные, действия, связанные с регулированием денеж­ного обращения. Было бы лучше, чтобы казначейские

билеты, свободно обмениваемые на золото, выпускались в определенном количестве, не превышающем минимальную сумму обращающихся банкнот, и чтобы остальную часть эмиссии, которая может потребоваться, обеспечивали один или несколько частных банков. Можно также установить, чтобы такой орган, как Английский банк, мог снабжать всю страну банкнотами с условием ссудить правительству банкнот на сумму 15—20 млн. ф. ст. без процентов. Это дало бы государству такую же денежную выгоду, как ес­ли бы оно само выпустило банкноты на эту сумму.

В вину системе, допускающей множество эмитентов и существовавшей в Англии до 1844 г. и с некоторыми огра­ничениями существующей до сих пор, вменяется то, что конкуренция между различными банками, выпускающими банкноты в обращение, побуждает их чрезмерно увеличи­вать их выпуск. Но мы видели, что возможность банкиров увеличивать выпуск своих банкнот и размеры вызываемого этим ущерба совершенно ничтожны по сравнению с имею­щей хождение преувеличенной оценкой их. Как отметил Фуллартон*, чрезмерное обострение конкуренции между банками, вызванное созданием акционерных банков, -конкуренции зачастую безрассудной, доказало полную невозможность увеличить общую массу находящихся в обращении банкнот; напротив, эта масса в действительно­сти уменьшалась. Если нет каких-либо особых оснований для ограничения свободы промышленности, общее прави­ло должно оставаться в силе. Мне представляется жела­тельным, однако, сохранить одно такое трупное учрежде­ние, как Английский банк, отличающееся от других бан­ков-эмитентов тем, что оно одно обязано производить оплату своих банкнот золотом, в то время как остальным банкам предоставлялась свобода платить за свои банкно­ты банкнотами этого центрального органа. Цель этого — оставить одно учреждение, ответственное за поддержание резерва драгоценных металлов, достаточного для удовле­творения всех возможных внешних платежей. Распреде­ление этой ответственности между несколькими банка­ми не позволит эффективно нести ее ни одному из них. А если же один из них и будет вынужден нести эту ответственность, то резервы металла, сохраняемые осталь­ными банками, образуют капитал, остающийся без упо-

См. р. 89—92.

требления, чего можно было бы избежать, разрешив бан­кам по желанию оплачивать свои банкноты банкнотами Английского банка.

§ 6. Остается выяснить, необходимы ли при множест­венности банков-эмитентов особые меры предосторожно­сти для защиты держателей банкнот от последствий пре­кращения платежей этими учреждениями. До 1826 г. не­платежеспособность эмиссионных -банков была частым и очень серьезным злом, нередко навлекавшим бедствие на всю страну и одним ударом лишавшим предусмотри­тельных хозяев результатов длительного и трудного про­цесса сбережения. Это явилось одной из главных причин, побудивших парламент в том году запретить выпуск банк­нот достоинством ниже 5 ф. ст., чтобы по крайней мере трудящиеся классы по возможности меньше подвергались этим потрясениям. В качестве дополнительной меры пред­полагалось предоставить держателям банкнот преимуще­ство перед остальными кредиторами или требовать от бан­киров вносить в залог государственные и прочие ценные бумаги на всю стоимость всей суммы выпущенных банк­нот. Необеспеченность прежнего банкнотного обращения Англии отчасти была результатом влияния акта, кото­рый в интересах предоставления монополии банковской деятельности Английскому банку запретил и в Лондоне, и в провинции учреждать как депозитные, так и эмисси­онные банки с числом компаньонов более шести. Тем са­мым учреждение солидных банковских институтов пре­вращалось в уголовное преступление. Действие этого акта, типичного образчика старой системы монополий и ограничений, было отменено в 1826 г. в отношении как депозитных, так и эмиссионных банков по всей стране, кроме района, очерченного радиусом в 65 миль вокруг Лондона, а в 1833 г. оно было отменено в отношении депо­зитных банков и в этом районе также⁹. Была надежда, что начавшееся после этого учреждение многочисленных акционерных банков создает более надежное денежное

⁹ Последняя часть абзаца была включена в 4-е издание (1857 г.) вместо следующего текста оригинала (1848 г.): «Созда­ние после этого многочисленных акционерных банков, выпускав­ших более надежные деньги, сделало для всех частных банков практически невозможным сохранение обращения их банкнот, пока их капитал и деятельность не добьются большего доверия.

обращение и что благодаря им банковская система Англии станет почти такой же безопасной для общества, как и шотландская система (при которой банковская деятель­ность была всегда свободной) в течение двух последних веков. Однако недавние почти невероятные примеры бев-рассудного и мошеннического управления этими учрежде­ниями (впрочем, в некоторых наиболее выдающихся слу­чаях виновными оказались не эмиссионные банки) слиш­ком ясно показали, что по крайней мере к югу от Твида использование акционерного принципа в банковском деле не служит столь надежной гарантией, какой его с такой уверенностью считали прежде. Поэтому сейчас трудно бороться с убеждением, что, допуская наличие множества эмиссионных банков, в качестве непременного условия необходимо требовать какого-то специального обеспечения в интересах держателей банкнот ¹⁰.

И хотя во многих случаях деятельность акционерных банков дает примеры плохого управления (к эмиссионной деятельности это относится меньше, чем к депозитной), случаи банкротства этих банков чрезвычайно редки, и еще реже случаи, когда в конечном счете кто-нибудь, кроме акционеров, нес потери. В настоящее время банковская система Англии безопасна, как и шотландская (при которой банковская деятельность была всегда свободной) в течение двух последних веков, и законодательные органы могли бы, не опасаясь отрицательных последствий, по крайней мере та­кого рода, отменять свои запреты (никогда не распространявши­еся на Шотландию), касавшиеся одно- и двухфунтовых банкнот. Я не могу поэтому считать совершенно необходимым учреяадение специального обеспечения для держателей банкнот. Действитель­ная защита интересов всех кредиторов—это хороший закон о не­платежеспособности (как часть законодательства, в настоящее время постыдно недостаточного) и полная гласность по крайней мере по отношению к акционерным компаниям; придание гласно­сти их эмиссионной деятельности в настоящее время вполне оп­равданно, но это только небольшая часть того, что государство вправе потребовать от них в обмен на разрешение создавать ак­ционерные компании и их правовое признание в качестве коллек­тивных органов».

¹⁰ [См. Приложение W. «Регулирование денежного обраще­ния».]