О КОНКУРЕНЦИИ МЕЖДУ СТРАНАМИ, ВЫСТУПАЮЩИМИ НА ОДНОМ РЫНКЕ

§ 1. В лексиконе теории меркантилизма, язык и концеп­ции которой до сих пор остаются основой того, что может быть названо политической экономией торгующих классов (в отличие от политической экономии покупателей, или потребителей), нет выражения более распространенного и грозного, чем выражение «продажа по пониженным це­нам» (underselling]. Продавать товар дешевле, чем про^ дают его другие, и не позволять им сбивать свою цену — об этом говорилось и говорится так часто, как будто в этом единственный смысл существования производства и товарообмена. Господствующие среди народов чувства тор­гового соперничества веками преобладали над пониманием общей выгоды, получаемой торговыми странами от про­цветания друг друга, и этот коммерческий дух — который в наше время служит одной из сильнейших преград для войн, — в течение определенного периода европейской ис­тории был их главной причиной.

Даже и при нынешней возможности более просвещен­ного взгляда на сущность и последствия мировой торговли некоторое, хотя относительно и небольшое, место должно быть все же отведено факту торгового соперничества. Как и отдельные торговцы, нации тоже могут на рынках одних товаров выступать в качестве конкурентов с противопо­ложными интересами, на других — быть в более выгодных взаимоотношениях: покупать товары друг у друга. Выгода торговли состоит не в продаже товаров, как думали одно время. Наоборот, поскольку продажа товаров служит сред­ством приобретения покупаемых товаров, нация лишается действительной выгоды торговли — импорта, если не суме-ет побудить другие нации взять какие-либо ее товары в об­мен; и в той степени, в какой конкуренция других стран заставит ее продавать свои товары дешевле под угрозой вообще их не продать, импорт, получаемый от внешней торговли, обходится ей дороже.

Эти моменты уже освещались, хотя и мимоходом, в не­которых предыдущих главах. Однако ввиду огромного

места, занимаемого этой темой, 'кар раньше, так и в на­стоящее время, в экономических трудах, а также в прак­тических заботах политиков, с одной стороны, торговцев и промышленников — с другой, желательно, прежде чем оставить вопросы (международного обмена, добавить еще несколько замечаний о том, что позволяет или не позволя­ет одним странам продавать дешевле, чем другие.

Одна страна может сбивать цену других стран—вплоть до вытеснения с данного рынка — только при двух усло­виях. Во-первых, она должна обладать известным преиму­ществом в производстве экспортируемого товара, преиму­ществом не абсолютным (как уже пояснялось, и весьма подробно), но относительно других товаров; и, во-Фторых, соотношение опроса этой страны и страны, покупающей у нее, и соответственно соотношение интернациональных стоимостей между этими странами должны быть такими, чтобы покупающая страна получала больше полной тор­говой выгоды, получаемой страной, конкурирующей с пер­вой; в противном случае конкурирующая страна сможет

удержаться на рынке.

Вернемся к условному примеру с торговлей сукном и полотнам между Англией и Германией. Англия способна производить с одинаковыми издержками 10 ярдов сукна или 15 ярдов полотна, а Германия — с такими же издерж­ками — 20 ярдов полотна, и эти два товара обмениваются этими странами в какой-то средней пропорции, скажем 10 :17. Торговля Германии на английском рынке не может быть подорвана (to undersell), и Германия не может быть вытеснена с английского рынка, если конкурирующая страна не предложит не просто больше 17, но больше 20 ярдов полотна за 10 ярдов сукна. В противном случае конкуренция только обяжет Германию платить дороже за сукно, но не лишит ее возможности экспортировать полот­но. Вытеснить Германию с рынка может только та страна, которая, прежде всего, способна производить полотно с меньшими, чем Германия, издержками по отношению к сукну; и, кроме того, она должна обладать таким спро­сом на сукно или другие английские товары, который заставит ее — даже когда она полностью овладеет рын­ком — предоставлять Англии большую выгоду, чем может дать Германия, даже полностью отказавшись от своей выгоды, т. е., например, 21 ярд к 10. Если же этого не произойдет, если, например, после вытеснения Германии

равенство международного опроса установится При соотно­шении 18 : 10, то Германия сможет снова включиться в конкуренцию. В этом случае Германия перестанет быть страной, у которой перебили цену, и окажется возможной пропорция — например, 19 : 10, — при которой обе стра­ны будут удерживать свои позиции и продавать Англии достаточно полотна, чтобы оплатить сукно или другие английские товары, па которые они предъявляют сирое в этих по-новому уравновешенных условиях взаимного об­мена. Точно так же и Англию как экспортера сукна может вытеснить с германского рывка только такая стра­на, которой большее преимущество в производстве сукна позволит (и которую интенсивность ее спроса на герман­скую продукцию заставит) предлагать 10 ярдов сукна не просто меньше, чем за 17, но меньше, чем за 15 ярдов полотна. Тогда Англия не сможет продолжать торговлю, не неся убытков, или— при любой более высокой пропор­ции — Англия просто должна будет давать Германии больше сукна за меньшее количество полотна, чем раньше. Из этого следует, что беспокойство по поводу возмож­ности быть навсегда вытесненным с рынка рассеивается очень легко. Грозит не потеря торговли, а лишь легкое неудобство от уменьшения ее выгодности — главным об­разом для потребителей иностранных товаров, но не для производителей или продавцов экспортируемых товаров. Если какая-то страна в тот или иной период продает сук­но чуть дешевле, чем могут себе позволить английские производители при существующем состоянии цен в Анг­лии, — это еще не причина для беспокойства. Допустим, что им временно перебили цену, и их экспорт уменьшил­ся. Импорт превысит экспорт, произойдет новое распреде­ление драгоценных металлов, цены упадут и, поскольку все денежные расходы английских производителей умень­шатся, они смогут (если не сложится положение, описан­ное в предыдущем абзаце) снова конкурировать со своими соперниками. Потери, которые понесет Англия, лягут не на экспортеров, а на тех, кто потребляет импортные то­вары: уменьшится величина их денежных доходов, и они должны будут платить ту же, а то и большую цену за все товары, производимые в других странах.

§ 3. Такой я представляю себе правильную теорию, или обоснование, подрыва цены. Дальше будет показано,

что эта теория не принимает в расчет ряд моментов, о ко­торых мы чаще, чем о других, слышим при обсуждении причин вытеснения той или иной страны с рынка.

Согласно изложенному учению, цена ни одного товара данной страны не может быть сбита, если конкурирующая страна не получит более мощный стимул для помещения своего труда и капитала в производство данного товара, а такой стимул порождается только более значительным сбережением труда и капитала, разделяемым между нею и ее клиентами и ведущим к большему росту совокупно­го мирового продукта. Поэтому, хотя данной стране под­рыв ее цены и приносит потери, для мира в целом он озна­чает большой выигрыш: замещающая торговля экономит больше человеческого труда и капитала и больше прибав­ляет к общему богатству, чем та, которую она замещает. Его бесспорное преимущество состоит в том, что он позво­ляет 'Производить товар лучшего качества или с меньшими издержками труда (относительно других товаров), а если не с меньшими издержками, то за меньшее время — с меньшей задержкой применяемого капитала. Это может быть связано с естественными преимуществами (почвы, климата, рудных запасов), большими способностями (есте­ственными или приобретенными) работников, лучшим разделением труда и лучшими инструментами или меха­низмами. Однако рассматриваемая теория не оставляет места для более низкой заработной платы — излюбленно­го аргумента в общепринятых теориях. Мы постоянно слышим о невыгодном положении, в которое ставят ан­глийских производителей меньшие расходы их зарубеж­ных конкурентов на заработную плату. Эта более низкая заработная плата, говорят нам, позволяет конкурентам продавать по более низким ценам и вытеснять английских производителей со всех рынков, на которых они не ис­пользуют искусственные защитные меры.

Прежде чем проанализировать принципиальную осно­ву этого мнения, следовало бы обратить внимание на его практическую сторону. Во всех ли отношениях, в каких низкий уровень заработной платы выгоден для капита­листа, оплата промышленного труда .в других странах ниже, чем в Англии? Ремесленник Гента или Лиона мо­жет получать меньше денег за день, но не выполняет ли он меньшую работу? И если учесть степень продуктивно­сти его труда, обходится ли его труд дешевле его нанима-

телю? Хотя оплата труда, возможно, и ниже на континен­те, разве не являются там издержки на труд (cost of la­bour) - - действительный элемент издержек -- почти та­кими же? Мнение компетентных людей и очень малое различие в норме прибыли между Англией и континен­тальными странами свидетельствуют о том, что это так. Но если это так, мнение о том, что цены английских про­изводителей могут быть сбиты конкурентами последних на континенте, абсурдно. Такое предположение prima facie (прежде всего) допустимо лишь по отношению к Амери­ке. В Америке заработная плата намного выше, чем в Ан­глии, если заработной платой мы называем дневной зара­боток наемного работника, однако производительная сила американского труда также намного выше и в сочетании с благоприятными условиями осуществления труда она стоит покупателю столько, что издержки на труд в Аме­рике оказываются ниже, чем в Англии, — на это указыва­ет тот факт, что уровень прибыли и ставки процента там выше '.

§ 3. Но действительно ли низкая заработная плата даже в смысле низких издержек на труд позволяет стране продавать дешевле на внешнем рынке? Я имею в виду, конечно, средний уровень заработной платы для всей про­изводственной деятельности в стране.

Если в некоторых отраслях, работающих на экспорт, искусственно или причинами случайного характера под­держивается более низкий уровень заработной платы, чем в общем по стране, это действительно дает преимущества на внешнем рынке. Уменьшаются сравнительные издерж­ки производства этих товаров по отношению к другим товарам, а это дает такой же эффект, как если бы их про­изводство требовало меньшего труда. Возьмем в качестве примера производство некоторых товаров в Соединенных Штатах до Гражданской войны². Табак и хлопок — две значительные статьи экспорта — производились на осно-

¹ [До 6-го издания (1865 г.) заключительная фраза оканчи­валась так: «...это подтверждается тем фактом, что уровень при­были и ставки процента там гораздо выше».]

² [Заключительная часть этого предложения была внесена в 7-е издание (1871 г.); время следующих за ним предложений было изменено с настоящего на прошлое, и было вставлено предложе­ние о цене американского хлопка.]

ве рабского труда, тогда как в целом продовольственные и промышленные товары производились на базе свобод­ного труда: или самими производителями, или наемными работниками, которым выплачивалась заработная плата. Нет никакого сомнения в том, что в стране, где оплата свободного труда столь высока, применение труда рабов было выгодным для капиталистов, несмотря на его низ­кую производительность. И в той степени, в какой раб­ский труд был в производстве названных товаров выгод­нее свободного труда, более низкие издержки на труд -хотя и не во всем хозяйстве, а только в этих областях применения труда, —были такой же причиной удешевле­ния продукции и на внутреннем, и на внешних рынках, как если бы оно было достигнуто за счет уменьшения примененного труда. Если бы после освобождения рабов в южных штатах их заработная плата поднялась до уров­ня оплаты свободного труда в Америке, эта страна была бы вынуждена исключить товары, производившиеся на основе рабского труда, из описка экспортируемых и не смогла бы продавать их на внешних рынках по прежней цене. В настоящее время американский хлопок действи­тельно продается, как правило, по более высокой цене, чем до Гражданской войны. Его прежняя дешевизна была отчасти искусственной, рак если бы его производители получали надбавку за производство и экспорт или, если принять во внимание средства его удешевления, как если бы это был украденный товар. Преимуществом, аналогич­ным по экономическому содержанию, но совершенно ино­го морального характера обладают домашние мануфакту­ры, где продукт производится в часы досуга семьей, час­тично 'занятой другой деятельностью; такая семья может, независимо от характера этого продукта, продавать его по сколь угодно низкой цене, все еще оправдывающей, по ее мнению, хлопоты, связанные с его производством. В отче­те кантона Цюрих, на который у меня уже был случай ссылаться по другому поводу, отмечается: «Сегодня цю­рихский работник — ремесленник, а завтра — вновь зем­леделец, его занятия постоянно сменяются в !зависимости от сезона. Ремесленничество и хлебопашество идут рука об руку в неразрывном союзе, в этом соединении двух за­нятий и состоит секрет того, почему простой и необучен­ный швейцарский ремесленник всегда выдерживает кон­куренцию и обогащается; его обширное хозяйство постав-

30 Заказ № 522

лено на прочную экономическую и (что еще важнее) умственную основу. Даже в тех частях кантона, где ма­нуфактуры распространены наиболее широко, только '/7 всех семей полностью занята ремеслом, ⁴/7 сочетают его с земледелием. Преимущество этой домашней, или семей­ной, мануфактуры состоит главным образом в том, что она совместима с другими видами деятельности, точнее, в том, что она отчасти служит лишь дополнительным занятием. Зимой вся семья занимается ткачеством, но с наступле­нием весны те, на ком лежат ранние полевые работы, ос­тавляют дом, многие станки останавливаются; по мере того как увеличивается объем полевых работ, члены семьи один за другим выходят на поле, наконец, во время жатвы и в период так называемых «больших работ» ,все руки заняты на сельскохозяйственных работах, однако при плохой погоде и все свободное время ткацкие работы возобновляются, а при возвращении холодов работники так же постепенно переходят к домашним занятиям, пока не вернутся все» *.

Сравнительные издержки производства, от которых зависит взаимный обмен между странами, в домашней мануфактуре гораздо ниже по отношению к количеству примененного труда. Рассчитывая получить от ткачества только часть (даже самую малую) своих средств к суще­ствованию, работник такой мануфактуры может доволь­ствоваться еще меньшим вознаграждением, чем самая низкая заработная плата в том производстве, выручкой от которого работник должен покрывать все расходы на со­держание семьи. Работая не для предпринимателя, а для себя, такие производители, можно сказать, вообще не несут издержек, за исключением затрат на ткацкий инструмент и материалы, поэтому пределом дешевизны продукта является не необходимость выжить благодаря этому занятию, а вознаграждение, достаточное, чтобы оп­равдать использование свободного времени для общества.

§ 4. Эти два примера — применение рабского труда и домашние мануфактуры — объясняют условия, при кото­рых низкая заработная плата позволяет стране продавать свои товары дешевле на внешних рынках и, следователь-

* Historisch-gcographisch-statistisches Gemalde der Scliweiz, Heft, 1834, S. 105.

т

fio, перебивать цепу своих конкурентов или избегать под­рыва своей цены последними. Однако, когда низкая зара­ботная плата характерна в целом для всех отраслей про­мышленности, это преимущество теряется. Низкий общий уровень заработной платы никогда не является причиной подрыва цен, так же как высокий уровень заработной пла­ты никогда не служит для этого препятствием.

Чтобы показать это, мы должны вернуться к элемен­тарному принципу, рассмотренному в одной из предыду­щих глав *. Низкий общий уровень заработной платы не приводит к снижению внутренних цен, как и высокий уро­вень заработной платы не повышает их. Общий уровень цен поднимается от роста заработной платы не больше, чем от одновременного роста трудовых затрат во всех от­раслях. Расходы, распространяющиеся в равной степени на все товары, не влияют па цены. Если производитель сукна или режущего инструмента один должен повысить заработную плату работников, цена на его товар подни­мется, как если бы он увеличил количество применяемого труда, потому что в противном случае он получит мень­шую прибыль, чем другие производители, и не сможет продолжать производство. Но если повышать заработную плату или применять больше труда вынужден каждый производитель, с потерями придется смириться: если они в равной степени затрагивают всех, никто не сможет на­деяться избежать их, переменив занятие, поэтому все будут вынуждены пойти на уменьшение прибылей, но це­ны останутся без изменения. Точно так же не снижаются цены и не повышаются прибыли при общем повышении заработной платы или общем повышении производитель­ности труда. Если общий уровень заработной платы сни­жается (под заработной платой здесь понимаются издерж­ки на труд), то почему производитель должен из-за этого снижать цену? Могут сказать, что к этому его вынудит конкуренция других капиталистов, которые толпой ринут­ся в эту отрасль. Но другие капиталисты также выплачи­вают более низкую заработную плату, и, вступая в конку­ренцию с данным производителем, они приобретают не больше, чем уже имеют. Следовательно, ни уровень опла­ты, ни количество примененного труда не влияют ни на стоимость, ни на цену производимого товара, за исключе-

* См. выше: кн. III, гл. IV.

30*

нйем случая, когда они относятся лить к данному товару, но не к товарной массе в целом.

Поскольку низкая заработная плата не является при­чиной низких цен внутри страны, она не приводит к сни­жению цены этих товаров и на внешних рынках. Совер­шенно ясно, что если в Америке издержки на труд ниже, чем в Англии, то Америка может продавать свои хлопча­тобумажные изделия Кубе по более низкой цене и полу­чать при этом такую же прибыль, какую получают англий­ские производители. Но американский ткач будет сравни­вать свои прибыли с прибылью не английских ткачей, а других американских капиталистов, которые наравне с ним получают выгоды от низких издержек на труд и, со­ответственно, более высокую, чем в Англии, прибыль. Этот ткач также должен получить более высокую норму при­были: на английскую норму прибыли он не согласится. Правда, он .может некоторое время довольствоваться и меньшей прибылью и продолжать производство, не пере­мещаясь в другую отрасль, и тал может продолжаться довольно долго при гораздо более низкой прибыльности производства, чем исходная. Страны, в которых низки из­держки на труд, а прибыль высока, не сбивают этим цены других стран, но они могут более стойко сопротивляться подрыву их цен другими странами, потому что производи­тели могут зачастую мириться с уменьшением прибыль­ности и даже преуспевать в своей отрасли, не покидая ее. Но на этом их преимущество заканчивается: их сопротив­ление будет недолгим, если возвращение времен, когда они могли получать прибыль, равную той, которую полу­чают их соотечественники, станет совершенно безнадеж­ным.

§ 5. Существует такая категория производящих и тор­гующих общин, о которой следует сказать несколько слов дополнительно. Их едва ли можно рассматривать как стра­ны, поддерживающие обмен с другими странами, скорее, это отдаленные аграрные или промышленные хозяйства, принадлежащие более крупной общине. Наши Вест-Индские колонии, например, нельзя считать странами с собственным производительным капиталом. Если бы Манчестер находился не на своем месте, а на скалах Се­верного моря (сохраняя при этом свою теперешнюю про­мышленность), он оставался бы не более чем английским

Городом, а йе страной, торгующей с Англией; он просто был бы, как и сейчас, местом, в котором Англия находит удобным держать свои хлопчатобумажные мануфактуры. Точно так же и Вест-Индия — это место, где Англия на­ходит удобным держать свое производство сахара, кофе и некоторых других тропических продуктов. Весь приме­няемый здесь капитал — это английский капитал, почти все отрасли работают на английских потребителей; за пре­делами этих основных товаров производства почти нет, а эти товары пересылаются в Англию не для обмена на предметы, экспортируемые в колонии и потребляемые их обитателями, а для продажи в Англии с прибылью для хозяев. Поэтому торговля с Вест-Индией едва ли может считаться внешней, она, скорее, напоминает товарообмен между городом и деревней, осуществляемый по принци­пам внутренней торговли. Норма прибыли в колониях регулируется прибылью в Англии с учетом компенсации за риск и отдаленность предприятий; с этой поправкой стоимость и цена вест-индской продукции на англий­ском рынке должны регулироваться (точнее, должны бы­ли регулироваться) подобно стоимости и цене любого английского товара. Последние 12 или 15 лет³ этот прин­цип все больше теряет свое значение: вначале из-за недо­статка предложения, который не мог быть устранен вслед­ствие нехватки труда, — цена поднялась над издержками производства; затем появились новые факторы, связан­ные с иностранной конкуренцией, и цена некоторых⁴ остро­вов Вест-Индии была сбита, но не столько тем, что зара­ботная плата на них была выше, чем на Кубе или в Бра­зилии, сколько тем, что она была выше, чем в Англии, — если бы это было не так, Ямайка могла бы продавать свой сахар по цене Кубы и получать при этом если не кубин­скую, то английскую норму прибыли.

Следует отметить и другую категорию небольших, но в данном случае независимых общин, существующих и богатеющих почти без собственного производства (за ис­ключением производства судов и мореходного снаряже­ния) с помощью обычной перевозки грузов и торговли entrepot (транзитная, реэкспортная торговля), — поку-

³ [Так с 6-го издания (1865 г.); вместо «10 или 12» в 1-м из­дании (1848 г.).]

⁴ [«Некоторых» вставлено в 5-е издание (1862 г,).1

йая Продукцию одной страны, чтобы прибыльно продать ее другой. Примерами таких общин могут служить Вене­ция и ганзейские города. Случай таких общин очень прост. Они превратили себя и свой капитал в средства не производства, а осуществления обмена между производ­ствами других стран. Последние и сами выигрывали от такого обмена: возрастала общая отдача от промышлен­ности, и часть выручки могла быть использована для ком­пенсации транспортных расходов посредников, а еще одна — для вознаграждения на используемый капитал и торговое умение. Сами эти страны не располагали свобод­ным капиталом для таких операций. Когда венецианцы стали торговыми посредниками для всей южной Европы, у них едва ли были конкуренты, поэтому торговый про­цесс вообще не мог осуществляться без них, а их прибыль поистине не имела пределов, за исключением одного -возможностей и желания невежественных дворян-феода­лов раскошеливаться на неведомые предметы роскоши, впервые попадающиеся им на глаза. Позднее возникла конкуренция, и прибыльность этой операции, как и дру­гих, подчинилась естественным законам. Транспортиров­кой торговых грузов занялась Голландия — страна с соб­ственным производством и большим накопленным капи­талом. Другие страны Европы, также располагавшие теперь свободным капиталом, могли самостоятельно вести свою внешнюю торговлю, однако, поскольку в Голландии по разным причинам сложилась более низкая националь­ная норма прибыли, она могла предложить другим стра­нам давать ей меньшую надбавку к исходным издержкам производства, чем требовали их собственные капиталисты, поэтому она захватила преобладающую часть торговых перевозок всех тех стран, которые не сумели удержать их за собой с помощью навигационных актов, принятых, на­пример, в а.нглии специально с этой целью.