Б потрясает мир

Руби была на очередном кутеже Мар­ты Стюарт, и соблазнительный запах свежевыпе-ченных шоколадных пирожных с орехами про­ник в спальню Ванессы, пока она просматривала материалы для журнала «Ранкор», главным редак­тором которого она являлась. От отопительных приборов исходил жар, а через открытые окна доносились звуки сирен «скорой помощи» и сиг­налы автомобилей. На деревянном полу были разбросаны материалы, которые ученицы шко­лы «Констанс Биллар» обычно подавали в «Ран­кор»: двадцать черно-белых фотографий обла­ков, ног, глаз или домашних любимцев; три рас­сказа о том, как нелегко научиться водить и как важно чувствовать независимость, даже если ты благодарна родителям за все, что они для тебя сделали; и семь стихотворений о дружбе.

Скукота.

После третьего рассказа Ванесса принесла из ванны Рубин набор для шугаринга. Это был на­туральный, якобы безболезненный способ депиляции волос на ногах. Всего-то нужна намазать ноги липкой коричневой мазью, приложить по­лоску белой ткани, а затем одним быстрым дви-жением оторвать ее.

Безболезненно? Да уж.

Ванесса бросила на пол леггинсы, расстелила черное банное полотенце на черно-сером лоскут­ном покрывале и устроилась на нем. Она нама­зала свои бледные икры этой сахаристой ерун­дой так, что казалась похожей на глазированный пончик. Обычно на уход за собой много време­ни она не тратила, но, если Дэн собрался тусо­ваться с супермоделями, агентами и модельера­ми, ей, по крайней мере, следовало бы попытать­ся сделать что-нибудь с волосами на ногах. Кроме того, весна уже не за горами. И кто знает, может, она спятит и нацепит на себя мини-юбку.

— Черт, — завизжала она, отдирая первую по­лоску ткани. Кому в голову пришла мысль, что женщины должны быть гладкими и безволосы­ми, как новорожденные? Что плохого в некото­рой волосатости? Ведь у мужчин они повсюду.

Она оторвала еще одну полоску:

— Господи Иисусе!

О да, это было настоящим сумасшествием. Ее кожа была настолько ободранной и красной, что она не удивилась бы, увидев, как из волосяных луковиц сочится кровь.

Вдруг зазвонил телефон, она схватила его и ряв­кнула:

— Если это ты, Дэн, я хочу,- чтобы ты знал, я, блин, сижу тут и голыми руками сдираю волосы с тела, и все это, блин, ради тебя. Охренеть, как поэтично, да?

— Алло? Ванесса Абрамс? Это Кен Могул, ки­норежиссер. Пару недель назад вы прислали мне свой кинематографический очерк о Нью-Йорке. Мы встречались в парке в канун Нового года.

Ванесса выпрямилась и поднесла телефон к уху. Кен Могул был одним из самых знамени­тых альтернативных режиссеров. В канун Рож­дества он случайно натолкнулся в Интернете на фрагмент работы Ванессы и был под таким впе­чатлением, что прилетел из Калифорнии толь­ко для того, чтобы познакомиться с ней. Они встретились почти в полночь перед самым Но­вым годом. И случилось это как раз в тот момент, когда появился Дэн, чтобы поцеловать ее. Сто­ит ли говорить, что, конечно же, Ванесса Кена Могула отшила.

— Да, я помню, — быстро проговорила она, совершенно изумленная тем, что режиссер сно­ва позвонил ей. — Что-нибудь случилось?

— Надеюсь, вы не разозлитесь, узнав, что я показал ваш фильм Джедидае Эйнджелу, моему близкому другу. Он хочет пустить его фоном на своем шоу на Неделе моды.

Ванесса закутала свои ноги в черное банное полотенце. Она была несколько смущена тем, что ей приходится разговаривать с Кеном Могулом в голом виде, да еще когда на ногах у нее липкая коричневая мазь.

— Что еще за Джедидая? — переспросила она. Казалось, что Кен всегда говорит по-голливудски, так что на этот раз она никак не могла понять, о чем речь.

— Джедидая Эйнджел. Модельер. «Культура гуманности» от Джедидаи Эйнджела, разве вы не слышали? Очень круто. Джед говорит, что вы но­вый Бертолуччи. Ваш фильм полная противопо­ложность «La Dolce Vita». Вы просто потрясли его.

Ванесса улыбнулась. Почему лесть так сладка? Ее фильм потряс его?

— Здорово, — ответила она, не зная, что ска­зать. — Вы хотите, чтобы я еще что-нибудь сделала?

— Просто приходите на шоу и наслаждайтесь. Я, конечно же, тоже буду там и хотел бы позна­комить вас кое с кем. Вы уже богиня кинемато­графа, дорогая. Вы просто потрясаете.

— Алло, — ответила Дженни после первого тонка.

— Привет, Дженифер, это Ванесса.

Ванесса всегда называла сестру Дэна по полному имени, потому что как-то она сама об этом ее попросила.

— Я не уверена, что Дэн подойдет к телефону. Он не стал разговаривать со мной и, как только пришел домой, сразу же заперся в своей комнате. Обсмолился до того, что из-под его двери аж дым валит. Противно.

Ванесса рассмеялась и плюхнулась на черные подушки. В ее комнате все было черным, кроме стен: они были темно-красные.

— А может, он там укладывает себе волосы гелем? Похоже, новая прическа требует много ухода.

Обе девушки засмеялись.

— Пойду взгляну, может, удастся его вытащить. Подожди.

— Что случилось? — спросил Дэн, снимая че­рез минуту трубку. Он был явно растерян.

— Дженни сказала, что у тебя неотложное дело.

Подняв вверх ногу, Ванесса потянула за оче­редную депиляционную полоску. Казалось, она навсегда прилипла к ее коже. О ужас!

— Я думала, тебе будет интересно узнать, кто мне только что звонил. Сам Кен Могул! Так вот, некий модельер по имени Джедидая Эйнджел, со своей, как ее там, «Культурой гуманизма», что ли, собирается пустить мой фильм фоном на своем показе в пятницу. Кен сказал, что я потрясла мир

— Круто, — ответила Ванесса, ее немного при­вело в смятение то, что он уже дважды сказал ей, что фильмы ее потрясают. — Скажите еще раз, как зовут модельера?

— «Культура гуманности» от Джедидаи Эйнд­жела, — медленно повторил Кен. — В шесть ве­чера в пятницу, шоссе Хайвей, дом 1. Это клуб в Челси.

— Я слышала о нем. — Это было одним из тех мест, которые Ванесса избегала как чуму. — На­деюсь увидеть вас там.

— Фантастика! — восторженно отреагировал Кен.-Чао!

Ванесса повесила трубку и потерла засохшую сахаристую жижу на запястье. Затем взяла теле­фон и, не глядя на кнопки, набрала номер Дэна.

Джедидаи Эйнджела. — Она громко рассмеялась. — Ну просто ухохочешься!

— Потрясающе! — искренне отреагировал Дэн. — Я на полном серьезе. Поздравляю.

«Потрясающе»? С каких пор это слово в лек­сиконе Дэниела Хамфри? Ванесса даже не знала, что и сказать. Дэн даже не смог уловить в ее го­лосе сарказма, словно она позвонила ему лишь для того, чтобы похвастаться.

— Ладно, — невозмутимо сказала она, — я по­думала, что тебе, может, интересно. А теперь да­вай иди работай.

Она хотела было пошутить о том, как однаж­ды, когда оба они будут богаты и знамениты, они купят по соседству огромные особняки в Беверли-Хиллз. Но вдруг передумала. Дэн мог подумать, что она говорит серьезно.

— Можешь позвонить мне позже.

— Ладно, — ответил Дэн, в то время как мыс­ли его были заняты очередным стихотворением.

Повесив трубку, Ванесса вскочила с постели. Уголок черного полотенца прилип к коленке. Доковыляв до ванной комнаты, она попыталась смыть эту сахаристую фигню. Быть может, когда разбогатеет, она будет посещать дорогие косме­тические салоны, а пока ей придется воспользо­ваться старым, проверенным способом — розо­вой пластиковой бритвой «Дейзи».

Все имена и названия изменены или сокращены до первых букв, чтобы не пострадали невиновные. То бишь я.

Народ!

КЛУБ «ИЗЮМИНКА»

Кем бы ни была эта крашеная блондинка с силиконо­вой грудью, эта принцесса поп-музыки с вечно голым животом, чьи песни, способные довести до белого каления, сутки напролет крутят по радио, я буду назы­вать ее Салли, дабы не оскорбить ненароком кого-нибудь из ее дорогих фэнов, хотя уверена, что вы до­гадались, о ком я. Слышала, что у нее был нервный срыв, и сейчас она проходит курс реабилитации в Палм-Спрингс. Ей там так понравилось, что она со­бирается купить по соседству ранчо, переделать его в розовые тона и назвать «Салли-лэнд». Если нам по­везет, она останется там на всю жизнь и вылезет отту­да лишь годам к шестидесяти, чтоб поставить в Вегасе надоевшие всем шоу-кабаре, а заодно доказать, что она все еще может петь под фанеру, несмотря на пре­клонный возраст и затуманенный наркотиками разум.

А что с нашей обожаемой молоденькой актрисой, у которой проблемы с законом после того, как она вы­несла из известного торгового дома полные сумки с не­оплаченным товаром? Она тоже проходит курс реа­билитации, но не волнуйтесь: киноиндустрия найдет способ вернуть ее на съемочную площадку. Вот чем отличается «изюминка» от настоящей звезды. Нам хочется увидеть ее снова. Чтобы удостовериться, что и после больших обломов стоит жить. Мы хотим быть свидетелями того, как она берет новые высоты, в то время как нам абсолютно все равно, что случится с Сал­ли. Уже в девятнадцать она никому не интересна.