Подкурганные захоронения

Попробуем выяснить, насколько в золотоордынское время каноны ислама проникли в погребальный обряд, предусматривающий сооружение курганных насыпей. Эти погребальные традиции характерны именно для населения кочевой степи, и именно курганный погребальный обряд должен стать «лакмусовой бумажкой», показывающей степень исламизации основной части населения Золотой Орды, ведь городское население изначально, уже с момента возникновения городов в Нижнем Поволжье было частично исламизировано, ибо состояло в значительной степени из среднеазиатских и хорезмийских переселенцев – купцов и мастеров.

Вопрос о степени исламизированности кочевого населения степи в золотоордынское время рассматривался А.И. Ракушиным в специальном разделе его диссертационной работы[553]. Автор приходит к выводу о том, что центрами распространения ислама в кочевой степи стали пригородные зоны, окружающие города Нижнего Поволжья – именно здесь концентрируется наибольшее количество мусульманских погребений в курганах. Он отмечает, что в первой половине XIV в. в погребальном обряде номадов вполне определённо проявляются существенные инновации, свидетельствующие о принятии новой веры не только отдельными представителями военно-феодальной аристократии, но и достаточно широкими социальными слоями кочевого мира Золотой Орды. Вместе с тем, следует признать крайне неравномерное распространение ислама в кочевых ордах и аилах поволжских номадов, поскольку наряду с мусульманскими погребениями ещё достаточно часто встречались и погребения, совершённые по традиционной языческий обрядности, существование которой чётко прослеживается даже во второй половине XIV в.[554] Ортодоксальный мусульманский обряд, по словам А.И. Ракушина, не получил у кочевников Золотой Орды широкого распространения, однако использование основных элементов мусульманской обрядности привело к переосмыслению традиционных кочевых обычаев в духе ислама. Этот факт позволил исследователю предположить, что в позднее золотоордынское время существовал особый погребальный обряд кочевников-мусульман, который, с одной стороны, уходил своими корнями в доисламские обряды и традиции, с другой – связывал погребальные памятники XIV–XIV вв. с могильными сооружениями казахов, киргизов, ногайцев, башкир и других тюркоязычных мусульманских народов[555].

Именно курганный обряд захоронения В.А. Иванов и В.А. Кригер приняли за основу для выделения погребений трёх хронологических этапов в кыпчакское время на Южном Урале[556]. Авторы выделяют домонгольскую группу захоронений, золотоордынскую языческую (конец XIII – первая треть XIV в.) и золотоордынскую мусульманскую (вторая треть XIV – начало XV в.) Эта последняя группа характеризуется признаками мусульманизации, среди которых отмечаются «каноническая» поза погребённого, исчезновение принадлежностей конской сбруи, оружия, предметов быта, однако некоторое время ещё сохраняются женские украшения (серьги, головной убор бокка, перстни, подвески-цилиндрики, а также монеты середины XIV – начала XV в.[557] Авторы, таким образом, не являются сторонниками той жёсткой точки зрения, согласно которой все захоронения, в которых мы отмечаем какие-либо отклонения от мусульманского обряда, следует считать языческими. Население, оставившее данные захоронения, могло быть и мусульманизированным, но нечётко соблюдающим канонические требования, предъявляемые к мусульманскому погребальному обряду.

Таким образом, мы можем предположить, что степень соблюдения этих обрядов может являться мерилом степени укоренённости исламских традиций в обществе. Наша работа как раз имеет целью попытаться выразить степень исламизированности различных групп захоронений в числах, что позволит перенести эти показатели на ситуацию в обществе, оставившем данные захоронения.

В нашу базу данных занесено 258 погребений под курганными насыпями. Мы вовсе не претендовали на всеохватность – при отборе материала нас интересовала, главным образом, репрезентативность выборки.

Мы отобрали погребения, обнаруженные в курганных могильниках 301-й километр[558], Капитанский хутор[559], Кривая Лука-XI[560], Кривая Лука-XIV[561], Кривая Лука-XVI[562], Кривая Лука-XVII[563], Кривая Лука-XXII[564], Кривая Лука-XXIV[565], Кривая Лука-XXV[566], Кривая Лука-III[567], Кривая Лука-XXXIII[568], Кузин хутор[569], Сазонкин бугор[570], Лесничий хутор[571], Никольское[572], Старица[573], Успенка[574], Ерзовский[575], Жутово[576], Зауморье[577], Ленинск[578], Маляевка[579], Нагавский-IV[580], Солодовка-II[581], Царёв[582], Шляховский-I[583], Эльтон[584], Ак-Жар[585], Берликская[586], Караул-Тобе[587], Саралжин-I[588], Лебеди-IV[589].

187 из этих погребений (или 72,8 %) были расположены рядом с синхронными поселениями. Большая часть данных погребений основные в своих курганах, только 26 погребений, или 10,1 % из них, являются впускными. 242 погребения, или 94,2 % от числа погребений в группе, являются одиночными. Парные захоронения, содержащие два костяка в одной погребальной камере, встречаются на могильниках Ак-Жар, Маляевка, Успенка и 301-й километр. 9 захоронений (или 3,5 %) являются кенотафами (или пустыми могилами). Интересно отметить, что все они располагаются на тех же могильниках – Маляевка, Успенка и 301-й километр. 54 погребения (или 21 % от погребений в группе) были совершены под надгробиями. Это, главным образом, захоронения в подкурганных оградках. Обращает на себя внимание, что ряд погребений без подкурганных оградок также имеют надгробия. Это может свидетельствовать о существовании в золотоордынское время цикла поминальных обрядов, проводившихся после совершения захоронения и возведения надгробия, но перед сооружением курганной насыпи. В предыдущем разделе мы связывали эти обряды только с погребениями в подкурганных оградках, однако теперь можем констатировать, что далеко не все курганы золотоордынского времени насыпались непосредственно после захоронения покойного – этому предшествовал довольно длительный цикл, в течение которого совершались поминальные обряды. Возможно, для того чтобы могила не утратила черт индивидуальности, не была размыта дождями и раздута ветрами, она отмечалась и укреплялась надгробием. Всего таких захоронений в нашей базе данных 17, причём рядом с 8 из них обнаружены остатки тризны.

Всего же остатки тризны обнаружены рядом со 121 погребением данной группы (что составляет 47,1 % из них). В данную группу входит также 93 погребения в подкурганных оградках, о которых мы писали выше. Они составляют 36,2 % всех подкурганных захоронений.

Наиболее распространённым типом могильной ямы в данной группе является яма с отвесными стенками (125 случаев наблюдения, или 48,6 % погребений). Вторым по численности типом ямы является яма со ступеньками вдоль длинных бортов (49 случаев наблюдения, или 19,1 % погребений в группе). Третьим по численности типом ямы является тип Б1-1 (яма с подбоем в южном борту, дно погребальной камеры в подбое ниже уровня дна входной ямы) – 39 случаев наблюдения, или 15,9 % от числа погребений в группе. На четвёртом месте по численности яма с подбоем в правом борту, у которой дно погребальной камеры в подбое находится вровень с дном входной ямы (яма типа Б2-1). Таких ям встречено 23, или 8,9 % от числа погребений в группе. Случаи встречаемости остальных типов ям единичны.

241 захоронение (93,8 %) не имеют никаких опорных конструкций перекрытия. Большая часть захоронений (162 случая наблюдения, или 63 %) не имеют перекрытия вовсе. В 51 случае встречается деревянное горизонтальное перекрытие (типа А1-1). По 8 случаев наблюдения (по 3,1 %) приходится на такие типы перекрытия, как двускатный свод (типа А2-4), наклонное деревянное перекрытие подбоя (типа Б1-1), наклонное перекрытие подбоя кирпичами (типа Б1-3), ступенчатое перекрытие подбоя (типа Б2-1). Остальные типы перекрытий составляют менее 1 % от общего числа захоронений в группе.

Наиболее часто встречается в данной группе западная ориентировка погребённых (198 случаев наблюдения, или 77 % погребений). Эта цифра возрастёт, если к ним отнести захоронения с северо-западной (11 погребений) и с юго-западной (8 погребений) ориентировкой. Однако в довольно большом количестве погребений покойные обращены головами к другим сторонам света. Так, в 9 погребениях зафиксирована северная ориентировка погребённого, в 14 – северо-восточная, в 5 – восточная; также зафиксировано по одному захоронению с южной и юго-восточной ориентировкой.

Наиболее часто встречается поза погребённого, соответствующая простому трупоположению – вытянуто на спине (199 случаев, 77,4 % погребённых), с вытянутыми вдоль тела руками (124 случая, 48,2 % погребённых), с вытянутыми ногами (214 случаев, 83,3 % погребённых). Выраженный доворот вправо, соответствующий «канонической» мусульманской позе погребённого, зафиксирован лишь в 31 случае (в 12,1 % всех случаев наблюдения), ещё 5 погребённых (1,9 %) были уложены на правый бок. Однако большое число погребённых были ориентированы лицом вправо – 123 случая наблюдения (или 47,9 %). Это обстоятельство свидетельствует о том, что мусульманизированные кочевники чаще обращали к Мекке только лицо покойного, как того и требовали каноны исламского погребального обряда, и редко придавали доворот вправо всему телу покойного.

В 132 случаях наблюдения (составляющих 51,4 % от всех захоронений в группе) зафиксированы остатки деревянных гробов, в 14 случаях (5,4 % погребений) – остатки саванов. В 5 отмечены следы мела в могиле, ещё в 10 – следы углей, 56 погребений (или 21,8 %) сопровождались напутственной пищей. В 103 погребениях (или в 40,1 %) был обнаружен погребальный инвентарь.

Далее нами были отобраны из общей массы погребений в базе данных подкурганные захоронения, и из них была сформирована новая таблица. На основании данных о подкурганных погребениях были вычислены коэффициенты парной корреляции Пирсона между признаками погребального обряда, которые послужили основой для построения графа. На графе (Приложение 25) отобразились группы признаков погребального обряда подкурганных захоронений, объединённых связями различной силы. Естественно, что в данном случае нами исключались из обработки как неинформативные или малоинформативные те признаки, коэффициенты корреляции которых с другими признаками равнялись единице, нулю или были ниже порогового значения, принятого нами в данном случае на уровне 0,3.

Признаки разделились на 15 изолированных комплексов, внутри которых они объединяются, главным образом, слабыми связями.

КСП I. Данный КСП выделяется на общем фоне преобладанием сильных связей. Однако сильными связями взаимно соединены признаки 3.2 «кенотаф», 12.9 «невозможно определить ориентировку», 13.1 «невозможно определить позу погребённого», 14.1 «положение рук не определено», 16.6 «положение ног не определено», 18.1 «невозможно определить положение стоп», 19.1 «положение черепа невозможно определить», 21.1 «возраст погребённого не определён», – то есть признаки неопределённости, которые описывают чаще всего разрушенные захоронения. Признак 3.2, входящий в состав этого КСП, определяет, что в данном случае эти признаки относятся в том числе и к кенотафам. К признаку 16.6 примыкают признаки 17.1 «ноги скрещены» и 25.3 «связывание ног». К признаку 12.9 примыкает целая плеяда признаков – 10.9 «купольное перекрытие склепа типа А2-6», 8.2 «опорные стены вдоль всех бортов ямы», 26.3 «угли в могиле», 39.1 «наличие золотых предметов», 10.17 «разрушенный заклад», 10.6 «двускатный ступенчатый свод типа А2-3». Все эти признаки характеризуют погребения богатые, выполненные с соблюдением некоторых языческих обычаев (наличие вещей, ритуальных веществ в могиле). Захоронения эти, чаще всего, доходят до нас в разграбленном состоянии.

КСП II. Объединяет признаки 13.2 «положение погребённого на спине», 16.1 «ноги вытянуты», 3.1 «один погребённый в погребальной камере», 19.2 «лицо погребённого обращено вверх», 29.1 «есть погребальный инвентарь», 39.2 «наличие серебряных предметов», 29.2 «небольшое количество инвентаря». Признаки данного КСП можно назвать «немусульманскими» – простому трупоположению вытянуто на спине лицом вверх соответствует ряд признаков наличия инвентаря.

КСП III. Объединяет 10 признаков, которые описывают основные черты мусульманского погребального обряда и его варианты. Ядром КСП являются тесно связанные между собой признаки 19.3 «лицо покойного обращено вправо» и 20.1 «лицо покойного ориентировано на Мекку». К ним примыкают при помощи слабых связей признаки 29.3 «нет погребального инвентаря», 13.4 «доворот тела на правый бок», 14.5 «правая рука вытянута вдоль тела, кисть левой руки – в области живота», 16.2 «ноги согнуты вправо», 25.2 «предположительное пеленание погребённого», 18.2 «стопы сведены». К признаку 16.2 примыкают признаки 13.3 «положение покойного на правом боку» и 6.5 «яма с грунтовыми ступеньками вдоль всех стенок, кроме восточной (в ногах погребённого)».

КСП IV. Состоит из трёх признаков: 8.5 «опорные стены типа 4» и примыкающих к нему признаков 10.7 «перекрытие типа А2-4» и 10.8 «перекрытие типа А2-5». Эти признаки рисуют нам два варианта сочетаний элементов внутримогильной конструкции.

КСП V. Представляет собой цепочку из трёх признаков: 10.18 «нет перекрытия», 6.2 «простая яма с отвесными стенками» и 7.1 «нет подбоя». Это самое распространённое сочетание, наиболее характерное для подкурганных захоронений.

КСП VI. Представляет собой цепочку из четырёх признаков: 23.1 «наличие деревянного гроба», 24.1 «есть железные гвозди», 6.7 «яма типа А-5», 10.1 «перекрытие типа А1-1». Это устойчивое сочетание, которое может встречаться как в языческих подкурганных захоронениях, так и в мусульманских.

КСП VII. Цепочка из пяти признаков: 12.7 «западная ориентировка погребённого», 1.1 «могильник расположен рядом с синхронным поселением», 5.1 «наличие остатков тризны», 4.6 «подкурганная оградка», 4.5 «надгробие». Устойчивое сочетание данных признаков характеризует захоронения в подкурганных оградках. Эти признаки определяют самобытность данных захоронений, их отличительные особенности. Другие признаки погребального обряда для захоронений в подкурганных оградках не выделяются так чётко на фоне остальных захоронений под курганами.

КСП VIII. Цепочка из пяти признаков. В неё входят признаки 10.15 «сочетание перекрытий типов А1-1 и Б1-3», 8.10 «опорная конструкция типа 12», 10.12 «перекрытие типа Б1-3», 6.14 «яма с подбоем типа Б1-1», 10.13 «перекрытие подбоя типа Б2-1». Данный КСП описывает возможные варианты внутримогильных конструкций в подбойных ямах типа Б1-1.

КСП IX. Состоит из шести признаков, пять из которых образуют цепочку. В КСП входят признаки 2.1 «впускное погребение», 13.5 «положение погребённого на левом боку», 16.3 «ноги согнуты влево», 6.8 «яма типа А-6», 27.1 «кости коня в могиле». К признаку 16.3 примыкает признак 13.6 «положение погребённого с доворотом на левый бок». Интересно отметить, что при западной ориентировке погребённого покойный обращён к костяку коня, расположенному на ступеньке вдоль северной стенки ямы.

КСП X. Состоит из двух признаков: 4.3 «надмогильное сооружение – мавзолей» и 12.3 «восточная ориентировка погребённого». Данное оригинально сочетание признаков отмечено для сырцовых мавзолеев, перекрытых курганными насыпями на могильнике Кривая Лука.

КСП XI. Состоит из двух признаков: 6.11 «яма типа Б1-2» и 26.2 «мел в могиле». Сочетание двух доисламских признаков погребального обряда.

КСП XII. В него входят два признака: 6.12 «яма типа Б2-2» и 12.1 «северная ориентировка погребённых». Единственное устойчивое сочетание, характеризующее захоронения с северной ориентировкой.

КСП XIII.Объединяет признаки 8.3 «опорные конструкции типа 2» и 12.6 «юго-западная ориентировка погребённого». Подобное сочетание, вероятно, случайно.

КСП XIV. В него входят признаки 21.3 «детский возраст погребённого» и 22.1 «пол погребённого не определён». Совершенно неинформативное сочетание признаков, не имеющее никакого отношения к погребальному обряду.

КСП XV. Объединяет признаки 14.3 «кисти рук в области живота» и 15.1 «руки скрещены». Совершенно очевидное и также малоинформативное сочетание признаков. Это один из случаев, когда два качественных признака можно объединить в один.

Как мы видим, в группе подкурганных захоронений отчётливо выделяется подгруппа погребений, в которых устойчиво повторяется сочетание «мусульманских» признаков, описанное КСП III. Отсутствие устойчивой связи между этими признаками и КСП I и II, явно описывающими языческие захоронения, лишний раз подтверждает предположение о существовании группы погребений, в которой от доисламских пережитков в обряде сохранились лишь только курганные насыпи.

Дополнительная характеристика данной группы захоронений может быть получена при анализе значений критерия c² для сочетаний признака 4.2 «надмогильное сооружение – курган» с остальными признаками (Приложение 4). Статистически значимая связь существует у данного признака с признаком 4.3 «надмогильное сооружение – мавзолей», вероятно, вследствие того, что в нашей базе данных описаны два мавзолея, воспринятых исследователями как расположенные под курганами (на Кривой Луке[590]) и на кургане (301-й километр[591]).

Вполне понятна также связь с признаком 4.6 «подкурганная оградка». Характерной особенностью подкурганных захоронений можно назвать наличие остатков тризны (признак 5.1).

Подкурганным захоронениям свойственны ямы типов А-12 (признак 6.1), А-1 (признак 6.2), Б2-1 (признак 6.13) и Б1-1 (признак 6.14). Наиболее характерно для данных погребений отсутствие опорных конструкций для перекрытия (признак 8.1), но всё же встречаются опорные конструкции типов 2 (признак 8.3), 4 (признак 8.5) и наиболее часто – типа 12 (признак 8.10) – в подбойных захоронениях. Одним из самых типичных признаков для подкурганного захоронения является отсутствие перекрытия (признак 10.18). Однако среди встречающихся типов перекрытий наиболее характерными являются типы А1-4 (признак 10.3), А2-4 (признак 10.7), Б1-3 (признак 10.12), причём именно последний тип перекрытия является в данной группе самым показательным.

Характерной для подкурганных погребений ориентировкой покойного оказывается северо-восточная (признак 12.2) и южная (признак 12.5). Уже только на основании этого мы можем говорить о прямой связи подкурганного обряда с домусульманскими погребальными традициями.

Наиболее характерной позой в данной группе погребений является поза вытянуто на спине без доворота (признак 13.2). Чуть менее характерно положение покойного с выраженным доворотом на правый бок (признак 13.4). Руки покойных, что наиболее вероятно, вытянуты (признак 14.2) или же находятся в области груди (признак 14.3) или в области живота (признак 14.4). Весьма вероятно скрещение рук (признак 15.1). Характерно для данной группы захоронений наличие гробов (признак 23.1) и скрепляющих их гвоздей (признак 24.1), а также связывание ног покойных (признак 25.3).

Признаками языческого погребального обряда в данной группе захоронений могут служить наличие в могиле ритуальных веществ (признак 26.2), костей коня (признак 27.1) и напутственной пищи (признак 28.1). А вот такой важный для определения степени исламизированности признак, как «наличие инвентаря в погребении» (29.1), имеет точно такое же значение критерия c² , что и признак 29.3 «инвентарь отсутствует», что свидетельствует о том, что для данной группы погребений в равной степени характерно как наличие, так и отсутствие погребального инвентаря. Мы принимали во внимание лишь те признаки, значения критерия c² для которых в паре с признаком 4.2 «надмогильное сооружение – курган» были равны или больше 10. Необходимо отметить, что ни у одного признака значение критерия c² не было очень большим – даже не превысило 100, что говорит об отсутствии каких-либо особенных, характерных черт обряда, а также о расплывчатости, нечёткости самой группы подкурганных захоронений, включившей в себя множество обрядовых групп, характеристика которых не входит в наши задачи.

При анализе погребального обряда на основе выделения комплексов связанных признаков мы установили, что среди подкурганных захоронений выделяются обрядовые группы, которые могут трактоваться как «языческая» (КСП II) и «мусульманская» (КСП III). Кроме того, мы склонны определить признаки, объединённые в КСП I, как присущие захоронениям знати, представителей имущественной и социальной верхушки общества.

Ни явно «языческие», ни явно мусульманские признаки не отсеялись в группе подкурганных захоронений как малозначимые. Ни один из этих признаков мы не можем назвать не имеющим значения или всеобщим. Это свидетельствует о чётко определённой принадлежности каждого признака своей группе на графе. Данное обстоятельство позволяет нам сделать вывод о том, что мусульманский погребальный обряд внедрился в погребальную практику кочевников Золотой Орды довольно быстро и в готовом виде (так как его требования были закреплены и поддерживались шариатом). Сохранились лишь сами курганные насыпи как признаки кочевнических захоронений. Из этого позволим себе сделать вывод, что восприятие мусульманского погребального обряда частью кочевников стало возможным, вероятно, в более поздний по отношению к исламизации городов период золотоордынской истории, когда практика обряда уже устоялась в среде широких масс населения. Кроме того, кочевническая среда предстаёт как более монолитная в имущественном плане – резко выделяются захоронения богатой знати. В кочевнической среде, видимо, было меньше «отклоняющих» факторов в виде влияния на погребальный обряд погребальных традиций других мировых религий, как это имело место быть в космополитичной городской среде.