Я вырос на земле Джаганнатхи

Браджа Хари дас делится воспоминаниями о своем детстве,проведенном в Ориссе, одном из штатов Восточной Индии. Его рассказ о гармонии в семейных и социальных отношениях познакомит нас с духовной культурой народа ория и поможет понять причины ее упадка в настоящее время.

Б.В. Свами: Насколько я знаю, Браджа Хари Прабху, вы родились в семье брахманов в одной из деревень Ориссы.

Браджа Хари: Да, я родился в 1953 году в семье брахманов. В нашем доме поклоняются Господу Кришне и каждый день читают «Шримад-Бхагаватам». Еще мой дед положил начало традиции читать перевод «Шримад-Бхагаватам» на ория1 Джаганнатхи Даса2. Когда я был ребенком, старший брат моего отца читал с пальмовых листьев, поскольку раньше книги писали именно на них. Книги на ория тогда не печатались. Манускрипт на пальмовых листьях до сих пор хранится в нашем доме, и ему ежедневно поклоняются. Также в нашем доме поклоняются шалаграма-шиле3 и изображениям Господа Кришны.

Б.В. Свами: Как называется ваша деревня?

Браджа Хари: Гулугунде. Она расположена в отдаленной части провинции Дхенканал, в горном районе на краю джунглей Джариканда. Ближайшая автомобильная трасса — шоссе Каттака-Самбалпур — находится примерно в 22 километрах.

Б.В. Свами: Даже в наши дни многие индийские деревни расположены вдалеке от автомобильных дорог. Многие живут вдалеке даже от каких-либо магазинов.

Браджа Хари: Да. У нашей семьи есть аптечная лавка, но она находится в четырех километрах от нашего дома. Торговлей заведует мой младший брат. Аптека называется «Доктор Харе Кришна».

Б.В. Свами: Вашему брату приходится нести товар четыре километра?

Браджа Хари: У него есть мотоцикл.

Б.В. Свами: Времена меняются.

Браджа Хари: Раньше все ходили пешком. В прошлом торговцы каждый день проходили по 15 километров до города с оргомными корзинами, полными овощей, а вечером с пустыми корзинами возвращались обратно.

Б.В. Свами: Сильные были люди. Расскажите о вашей семье.

Браджа Хари: У меня два брата и четыре сестры. Трое сестер старше меня, все они уже замужем. У моего отца также было два брата. Жили мы все вместе. У отца и его братьев были отдельные дома, расположенные по-соседству.

Б.В. Свами: У вас был внутренний двор?

Браджа Хари: Да. Во дворе каждого дома была туласи-манча4. Каждый, по крайней мере, раз в день поливал туласи, кланялся ей и обходил вокруг нее — это делали все, даже невайшнавы, например, шакты.

Б.В. Свами: В Бенгалии люди живут точно также. Члены объединенной семьи живут в отдельных домах, которые имеют общий двор. В одном из домов находится общая кухня и т.д.

Вы рассказывали мне о своих школьных учителях, о том, с какой любовью они к вам относились.

Браджа Хари: Учителя относились к нам как к собственным детям. Они давали нам задание и иногда, если мы не его не выполняли, наказывали нас. Но при этом всегда относились к нам с большой любовью. Иногда они заходили к нам домой, чтобы рассказать родителям о наших успехах или неудачах.

Родители очень заботились о том, чтобы их дети получили хорошее воспитание. Они предпочитали доверять своих детей строгим учителям, давая им полную свободу наказывать и бить детей, если те того заслуживали. Никто не жаловался на такую строгость. Напротив, родители всячески ее приветствовали, ибо понимали: «пожалеешь палку — испортишь ребенка».

Б.В. Свами: Вы, должно быть, боялись своих учителей.

Браджа Хари: Да, побаивались, но при этом любили и уважали их как собственных отца и мать, поскольку они заботились о нас, как о своих детях. Даже когда мы становились взрослыми и обзаводились собственными семьями, учителя беспокоились о нашем благополучии и всегда были готовы помочь нам советом. Они хотели не просто обучить нас грамоте, они хотели, чтобы мы стали достойными людьми, чтобы у нас были правильные жизненные ценности. Учителя хотели знать, как поживают даже те их ученики, которые переехали жить в город. Преподавание не было для них просто работой, как работа на заводе. Они были бескорыстны. Они стремились передать нам все, что знали сами. Когда мы оканчивали школу, учителя нас не забывали. Мы тоже помнили о них. Теперь такие учителя — большая редкость, но даже если они и есть, дети так плохо воспитаны, что их не ценят.

Родители и учителя старались, чтобы дети получили хорошее воспитание, чтобы они были честными, не воровали, не лгали, вели себя достойно и не перечили старшим. Детей с раннего возраста учили быть честными. Конечно, это во многом зависело от семьи — не в каждой семье следовали высокой морали — но если родители были воспитанными людьми, они прививали это и своим детям.

Приведу пример. Я знаю одного крестьянина, у которого совершенно нет времени, чтобы воспитывать детей. Он уходит из дома работать в поле рано утром и возвращается поздно вечером. Мать кормит детей завтраком и собирает их в школу. Естественно, идти в школу детям не хочется, но мать должна их туда отправить. Время от времени она справляется у учителя об их успеваемости, спрашивает, не дерутся ли они и не воруют ли. Если ребенок ведет себя плохо, его наказывают.

Однажды, когда я был в шестом или седьмом классе, я украл у отца десять рупий. Он тогда только что получил зарплату. Жили мы небогато, в нашей семье работал только отец. У него, напомню, было семеро детей. Хотя у нас был дом и земля, приходилось нелегко. Мой отец был очень честным человеком. Он никогда не у кого не брал взаймы. Но дед занимал часто, он влез в долги и вынужден был занимать снова и снова. Чтобы расплатиться с этими долгами, отцу приходилось выбиваться из сил.

В Индии заведено, что долги отца с его смертью переходят к сыну. Мой дед умер, не расплатившись с долгами. Когда он умер, пришел хозяин земли, которую мы арендовали, и забрал у нас весь урожай риса. Даже после того как отец устроился на работу, мы продолжали во многом себя ограничивать, поскольку отец хотел сначала расплатиться со всеми долгами. Он обеспечивал нас всем необходимым, но никогда не позволял роскоши и излишеств. После этого отец дал обет, что в жизни не займет ни единой пайсы, чтобы не передать своим детям то бремя, которое легло на его плечи.

Знаете, почему я украл эти десять рупий? После школы мы с одноклассниками ходили на базар и покупали бори и т.п. На это отец каждый понедельник давал мне 25 пайсов. В те дни это были приличные деньги. Но я привык делиться тем, что покупал, с друзьями. Однажды мы решили устроить пир. Когда я попросил отца дать мне деньги, он отказался. Тогда я взял и украл у него десять рупий, и на них мы устроили пир.

Б.В. Свами: Тогда десять рупий были немалыми деньгами.

Браджа Хари: Да, немалыми. Когда отец обнаружил пропажу, он спросил меня, почему я их украл. Тогда я соврал, сказав, что не брал этих денег. Но он узнал, что мы с друзьями устроили пир, и попросил меня во всем признаться. А я продолжал твердить, что ничего не брал. Тогда он взял палку и начал меня бить, приговаривая: «Пока не скажешь правду...»

Б.В. Свами: Он бил по руке?

Браджа Хари: Да, я прикрылся рукой. Он ударил меня десять или пятнадцать раз, пока не пришли мать с тетей, которые меня защитили. Тетя дала отцу затрещину, возмутившись тем, что он бил меня из-за каких-то десяти рупий. После этого я дал слово никогда больше не красть. Родители были строги к детям и не боялись их наказывать. За малейшую провинность меня ругали, на чем свет стоял.

Б.В. Свами: Но теперь вы за это им благодарны.

Браджа Хари: Да. Когда я в последний раз невещал родителей, мы вспоминали мое детство, и я признался отцу, что очень ему благодарен. Он был очень рад.5

В то время все дети испытовали благодарность по отношению к своим родителям, дядьям и тетям, старшим братьям и сестрам и учителям, которые любили их всем сердцем.

Б.В. Свами: Мы говорили об учителях. Итак, им была небезразлична судьба их воспитанников. Почти как во взаимоотношениях духовного учителя и ученика.

Браджа Хари: Да, они были почти как гуру. И мы относились к ним как к гуру. Утром, войдя в класс, мы первым делом касались стоп учителя. В школе мы часто пели молитву Кришне из книги Мадхусуданы Рая «Варнабодха». В той молитве было все. Замечательная молитва. С самого детства нас учили, что Кришна заботится обо всех живых существах.

Б.В. Свами: Входила ли в школьную программу Кришна-лила6?

Браджа Хари: Нет, учителям не разрешалось это делать, поскольку официально Индия — светское государство. Однако помню, как в четвертом классе один учитель в течение месяца рассказывал нам подробные истории из «Махабхараты»7 и «Рамаяны»8 — пятнадцать дней он рассказывал «Махабхарату» и пятнацать дней — «Рамаяну». Он делал это по два часа каждый день. Истории были интересные, и к тому же он был хорошим рассказчиком. Он рассказывал с чувством. Его уроки произвели на нас такое сильное впечатление, что мы запомнили их на всю жизнь.

Нам очень повезло. В детстве мы получили такое замечательное образование, что мы будем помнить о Кришне всю свою жизнь. Мы не можем забыть Кришну. Нельзя сказать, что мы достигли совершенства, стали возвышенными преданными или освободились от влияния майи, но памятование о Кришне постоянно живет в нас, по крайней мере, в подсознании. И избавиться от этого просто невозможно. Сейчас мы тоже ежедневно слушаем лекцию по «Шримад-Бхагаватам», но это не оказывает на нас такого сильного впечатления — однако детские впечатления останутся с нами до конца наших дней.

Мне никогда не забыть одного из своих учителей — Джая Кришна Мишру — профессора колледжа Рэйвеншоу в Каттаке. Он имел степень магистра в области орийской литературы. Он также был талантливым поэтом и пользовался большим уважением всех, кто его знал. Он в совершенстве владел ория, санскритом и английским. Его лекции пользовались такой популярностью, что он получал приглашения из самых разных уголков Индии. Он познакомил нас с «Матхура-мангалой» Бхактачараны Даса и многими другими книгами. «Матхура-мангала» — это описание жизни Кришны в Матхуре на возвышенном орийском языке с множеством санскритских слов.9 В наши дни на таком языке уже никто не говорит, но когда Джая Кришна Мишра объяснял нам значение слов, мы слушали с огромным интересом. Чему бы он нас ни учил, он все связывал с Кришной. Он был великим преданным. Иногда, объясняя «Матхура-мангалу», он начинал плакать.

Б.В. Свами: Плакать!

Браджа Хари: Не напоказ, а потому что его переполняли искренние чувства. Слушая его, мы тоже плакали. Когда я был ребенком, люди были очень верующими, духовными — не такими, как сейчас. В наше время преподавание превратилось в формальность, одну из профессий. Учителю нет дела до учеников и наоборот. Мы чтили своих учителей за то, что знание, которые мы от них получали, оставалось с нами на всю жизнь. Вернувшись из школы, мы продолжали размышлять над тем, что сказал учитель, поскольку его слова западали глубоко в наши сердца. Бывало, мы собирались в общежитии и обсуждали то, что услышали на уроке.

Подобно тому, как в ИСККОН преданные обращаются за советом или за разъяснением к санньяси и гуру, мы приходили домой к нашему профессору и расспрашивали его о Кришна-лиле. Он был таким замечательным человеком, он приглашал всех нас к себе, усаживал в своей комнате и отвечал на наши вопросы. Потом он просил свою жену угостить нас прасадом. Такие вот теплые у нас были взаимоотношения.

Б.В. Свами: Даже в колледже вы касались стоп своих учителей?

Браджа Хари: Не всегда, потому что не все учителя показывали достойный пример. Но Джая Кришна Мишра принадлежал к старшему поколению. Когда мы у него учились, ему было уже около шестидесяти. Молодые преподаватели занимали иное положение. Отношение к ним также зависело от их поведения.

Б.В. Свами: Одна из особенностей Ориссы в том, что там все любят Джаганнатху. Как только оказываешься в Ориссе, видишь Джаганнатху на каждом шагу. Его изображения и Божества можно встретить в домах, в магазинах и даже в автобусах. Его широкая трансцендентная улыбка красуется повсюду. Утром, открыв свои лавки, продавцы пана10, прежде чем проигрывать песни из кинофильмов, первым делом ставят кассету с прекрасными бхаджанами, прославляющими Господа Джаганнатху.

Браджа Хари: Господь Джаганнатха — Божество, которому поклоняются в Ориссе все. Не знаю, как это происходит — в детстве никто не учил меня поклоняться Джаганнатхе, любовь к Нему проявилась сама собой. Господь Джаганнатха — в нашем сердце. Даже теперь, когда я поклоняюсь и молюсь Радха-Расабирахи, Радха-Шьямасундаре и Кришна-Балараме11, стоит мне увидеть изображение Господа Джаганнатхи или услышать Его имя, меня тут же охватывает какое-то счастливое чувство.

Б.В. Свами: В детстве вы бывали в Пури?

Браджа Хари: Мой отец — преданный Господа Джаганнатхи, я ездил в Пури с ним. Не каждый год, конечно, — это было нам не по карману. Но раза два или три он брал меня с собой.

Б.В. Свами: На Ратха-ятру12 или в другое время?

Браджа Хари: В другое время. Сейчас церемония упанаянам13 стоит больших денег, и поэтому некоторые едут в Джаганнатха Пури, где ее можно провести за небольшую плату.

Б.В. Свами: Вы рассказывали мне историю, как в детстве повторяли Рама, Рама, Рама14.

Браджа Хари: Тогда я учился в четвертом классе.

Б.В. Свами: Значит, вам было девять лет.

Браджа Хари: Да. В нашей деревне была своя школа, но отец отправил меня учиться в другую деревню, поскольку считал, что, если я буду учиться вместе с братьями и друзьями, которых знаю с малых лет, прилежного ученика из меня не выйдет. Школа, в которую я ходил, находилась в четырех километрах от нашей деревни. Один из учителей был нашим односельчанином. В пятистах метрах от нашей деревни начинался лес. В наши дни леса не такие густые, из-за того что вырубают много деревьев, но в те времена это были непроходимые джунгли. Там водились тигры, слоны, много диких кабанов и так далее.

Б.В. Свами: Даже в то время?

Браджа Хари: Да, но в деревню звери не заходили. Они держались вдалеке от людских поселений. Если случайно в деревню заходил тигр или другой хищник, люди страшно пугались. Однажды по деревне прошел слух, что пришел тигр. Все ужасно перепугались. Вечером один молодой учитель даже ушел из деревни и не вернулся — настолько он испугался. Но наш учитель остался.

Я сказал своей матери, что не пойду в школу, потому что все говорят, что в деревне тигр — он меня съест. На что мать отвечала: «Нет, ты должен идти. Почему ты боишься тигра? Тигр даже близко к тебе не подойдет, если ты будешь повторять имя Рамы». Так вдвоем мы отправились в школу, повторяя: «Рама, Рама, Рама, Рама, Рама, Рама». Но нам все равно было страшно.

Я жил в общежитии и приходил домой раз в неделю. Мой отец работал в городе на государственной службе. Он, как и я, бывал дома только по выходным.

Б.В. Свами: Вы рассказывали, как вас учили выражать почтение семейному жрецу. Хотя сами вы принадлежите к сословию брахманов, вы приглашали другого брахмана, чтобы он совершал для вас обряды карма-кандии15.

Браджа Хари: Да, шраддху16 и другие обряды. Мы до сих пор отмечаем годовщину смерти моего деда и бабушки. В день поминок мы приглашаем жреца провести обряд предложения пинды17 и другие церемонии. Мы приглашаем в гости брахманов и угощаем их прасадом. Помню, когда я был ребенком, к нам приходил наш семейный жрец. Он был уже очень стар, но все равно приходил. Отец и мать сначала омывали и вытирали ему стопы, затем мы по очереди подходили и касались его стоп, а он клал нам на голову немного акшаты18 и благословлял нас, произнося санскритские тексты.

Брахманы пользовались уважением. Они строго следовали своим принципам. Сейчас к нам приходит молодой внук этого брахмана. И хотя моему отцу уже семьдесят, он почтительно касается его стоп. Такова традиция — оказывать почтение старшим. Дети из семей смарта-брахманов19, кроме того, что ходили в обычную сельскую школу, еще изучали обряды карма-кандии. Они учились проводить шраддху, анна-прасанну20 и другие церемонии, изучали астрологию, орийские переводы «Рамаяны» и «Махабхараты» и многое другое, необходимое для того, чтобы стать семейными жрецами.

Б.В. Свами: Расскажите об этих церемониях поподробнее.

Браджа Хари: Церемония анна-прасанны, первого вкушения злаков, проводится, когда ребенку исполняется десять месяцев. До этого его кормят только молоком — материнским и коровьем — а в наши дни и буйволиным. Материнское молоко особенно необходимо малышу, чтобы он рос крепким и здоровым. Женщины обычно кормили детей грудью до пяти лет. Во многих местах одновременно с церемонией анна-прасанны проводят обряд нама-караны, наречения. Согласно астрологическим расчетам брахманы подбирают ребенку подходящее имя.

В церемонию нама-караны входит определение профессиональных наклонностей ребенка. Для этого жрецы кладут на поднос «Бхагавад-гиту», золото, нож и коробку с кункумой21. То, что выбирает ребенок, говорит о его склонностях. Если он выбирает «Гиту», значит он будет добродетельным и сведущим в писаниях, как брахман. Если он берется за нож, значит, ему по природе свойственны доблесть и благородство кшатрия22, лидера. Если ребенок тянется за золотом, значит быть ему богатым предпринимателем, вайшьей23. Если же он дотрагивается до кункумы, это означает, что в его жизни не будет больших трудностей и несчастий.

Еще одна благоприятная церемония, во время которой ребенку в первый раз обрезают волосы, называется чуда-карана. Родители не подстригают своих сыновей до тех пор, пока не посетят с ними одно из святых мест — особенно Пури — где их бреют наголо.

Б.В. Свами: Пури находится в 150 километрах от вашей деревни. Как люди раньше туда добирались?

Браджа Хари: Пешком. Они брали с собой в дорогу немного сырого риса, а дрова для костра и овощи можно было найти повсюду. В то время овощами не торговали. Овощи не возили на продажу в большие города. Люди выращивали их у себя во дворе и с радостью делились с любым путником, который в них нуждался.

Б.В. Свами: Расскажите, как проходило рождение ребенка?

Браджа Хари: Прежде всего следует отметить, что в то время рожали дома. Не могло быть и речи, чтобы рожать в больнице. Деревенские жители никогда даже не видели больницу. Когда подходило время рожать, роженицу торжественно отправляли в дом ее отца. Семейный жрец проводил определенный обряд. Будущую мать осыпали акшатой, повторяли благоприятные мантры и раздавали гостям прасад. Затем женщины украшали свои ладони махенди24 и раздавали всем гирлянды.

Б.В. Свами: На каком месяце беременности проводилась эта церемония?

Браджа Хари: Это зависело от сословия роженицы. В моей семье церемонию проводили на седьмом месяце. После этого мать торжественно отправили в дом отца. Старшие женщины в доме знали, как ухаживать за роженицей, и помогали ей справляться со всеми трудностями. Опыта им хватало — сами они родили уже по нескольку детей.

Беременные женщины продолжали выполнять все домашние обязанности вплоть до самих родов. Благодаря такой активности, роды проходили очень легко. Иногда я слышал истории, как беременная женщина пошла в лес за хворостом, родила прямо в лесу и вернулась домой с вязанкой хвороста и младенцем на руках.

Старшие женщины заботливо ухаживали за роженицей, и, если ее беспокоила боль или что-то еще, они знали, какую траву ей нужно дать. Они также сажали ее перед собой и читали ей «Бхагаватам», «Рамаяну», «Махабхарату» и другие книги. Читали старшие женщины, а иногда и пожилые мужчины. В этом, как мне кажется, одна из причин того, что даже маленьким детям в Индии нравилось слушать повествования о Раме и Кришне, ведь они слышали их еще до своего появления на свет, в утробе матери.

Б.В. Свами: Не мог ли бы вы рассказать о церемонии упанаянам?

Браджа Хари: Обряд получения священного шнура считается в семьях брахманов очень важным, таким же важным, как обряд бракосочетания. Как правило, его проводят в десять-двенадцать лет. Иногда церемонию проводят сразу для нескольких родных или двоюродных братьев приблизительно одного возраста.

Прежде чем пройти церемонию, мы семь дней ходили по деревням, собирая подаяние. Люди давали нам рис, фрукты, овощи и деньги. Мы приносили все домой, а спустя несколько дней все собранное нами вместе с другими вещами и продуктами из нашего дома, раздавалось людям. Всех, кто приходил на праздник, кормили прасадом. Гости жертвовали жрецу.

Мальчикам, проходившим обряд упанаянам, наголо брили голову, и они выглядели, как настоящие брахмачари25. Раньше обряд упанаянам знаменовал начало учебы в гурукуле26, где мальчики изучали ведические писания. Сейчас, однако, это — не более, чем формальность, семейное торжество. Семейный жрец проводит огненное жертвоприношение, а все присутствующие наряжаются в дхоти и чаддар27. На проведение церемонии семья тратит много денег. После огненного жертвоприношения для всех односельчан и родственников устраивают большой пир. На пир приглашают всех жителей деревни.

После церемонии жители деревни во главе со жрецом приводят прошедшего обряд на окраину деревни. Повторив мантру, они чертят на песке три линии. Затем они спрашивают его, хочет ли он оставаться брахмачари или желает принять отреченный образ жизни? В действительности, это всего лишь формальность. Старшие заранее учат мальчика не говорить, что он хочет принять отречение.

Если мальчик выбирает отреченный образ жизни, он перешагивает через три линии и никогда больше не возвращается домой. Такое случается крайне редко, но мне все же известны несколько случаев, когда мальчики уходили из дому, чтобы стать садху. Один из них произошел в соседней деревне — получив посвящение, мальчик ушел из дому и не вернулся.

Б.В. Свами: Должно быть, это сильно опечалило жителей деревни. Он заранее решил, что уйдет?

Браджа Хари: В то время ему было четырнадцать лет. Он всегда ходил на киртаны в соседние деревни. Ему очень нравилось петь Харе Кришна. Получив упанаянам, он ушел без предупреждения. Он получил священный шнур, мантру, все что необходимо. Когда пересекаешь три линии, отец и мать уже не могут вернуть тебя домой. Они не вправе забрать сына обратно, потому что возвращение домой после принятия санньясы считается тяжким грехом.

После церемонии посвящения мы семь дней спали во вдоре. Получивший посвящение (упанаянам) должен омываться если не два или три, то, по крайней мере, один раз в день. Даже зимой в холодную погоду все, и особенно брахманы, строго следуют этому правилу и принимают омовение рано утром.

Б.В. Свами: Какие праздники отмечают каждый год?

Браджа Хари: Один из главных праздников называется Макара Санкранти.

Б.В. Свами: Как его празднуют?

Браджа Хари: В каждом доме готовят пир, после чего обмениваются разными блюдами.

Б.В. Свами: Жизнь в деревне очень проста. У вас дома есть электричество?

Браджа Хари: Сейчас есть.

Б.В. Свами: Но когда вы были ребенком, его не было.

Браджа Хари: Тогда все держали коров. Каждый день из соседней деревни около половины седьмого утра приходил пастух. Коров (которых держали в хлеве) выводили во двор, доили и вместе с телятами отправляли пастись в лес. Это было необычайно красивое зрелище, особенно в сезон дождей. Как сейчас помню того пастуха, который приходил по утрам со своей флейтой. Когда он на ней играл, все коровы собирались вокруг него. Он пас их весь день. Поскольку все работали на своей земле, следить за коровами не было времени. Поэтому каждый месяц мы просто платили пастуху за его работу.

Б.В. Свами: А кто доил коров — он или вы?

Браджа Хари: Мы делали это сами, он просто присматривал за коровами. Он отводил их пастись в лес, где росла сочная трава. Пастух заботился о коровах лучше самих хозяев. Он приводил коров к реке и старательно их мыл. Дети пастухов, которым было по двенадцать-тринадцать лет, тоже присматривали за коровами: пасли их в поле и под вечер пригоняли домой. Коровы были здоровыми, и мы относились к ним с почтением. Мы заботились о них так, как сейчас заботятся о коровах преданные ИСККОН. Мы также им поклонялись, проводили Говардхана Пуджу и другие праздники.

В то время не всегда расплачивались деньгами. Главное занятие в деревне, разумеется, земледелие, поэтому, хотя бы отчасти, мы расплачивались зерном. В особенности так расплачивались с наемными рабочими. Это устраняет необходимость в посреднике и делает жизнь более экономной. Собрав урожай, мы давали часть зерна цирюльнику. За это он время от времени приходил к нам домой, чтобы постричь нас и побрить.

На нашей земле росло около ста манговых деревьев. Сейчас многие воруют, да и в нашей семье уже не хватает людей, чтобы смотреть за таким большим хозяйством. Но когда мы были детьми, плодовые деревья были у каждого. Никто никогда не торговал манго, потому что у всех их было вдоволь. Мы часто ходили в манговый сад, который располагался в двух километрах от нашего дома. Летом в Ориссе почти каждый день бывает сильная гроза с ураганным ветром. Около пяти часов вечера вдруг становилось безветренно и душно, затем в течение пяти-десяти минут дул сильный ветер, от которого зрелые манго падали на землю. Мы шли их собирать и привозили их домой на воловьей упряжке. Каждый день мы привозили больше тридцати килограммов. Сколько из этого мы могли съесть? Лишь малую часть. Поэтому моя мать и другие женщины готовили маринады, которые мы потом ели весь год. Они делают их до сих пор.

В огороде мы растили свои овощи. Они были очень вкусными, поскольку их брали прямо с грядки. Землю мы удобряли только коровьим навозом — никаких минеральных удобрений и инсектицитов. Сад у нас был очень большой, поэтому мы едва что-либо покупали на рынке.

В Ориссе готовят вкусные блюда из жареных семечек тыквы и других растений. Из того, что в других странах считают отходами и выбрасывают на помойку, у нас умеют готовить вкусные и питательные блюда.

Б.В. Свами: Орийские деревни известны своей удивительной, неповторимой кухней. Где вы брали воду для приготовления пищи? Из озера или колодца?

Браджа Хари: В каждой деревне был хотя бы один пруд. В нашей деревне был очень большой пруд. Жители трех-четырех соседних деревень приходили принимать в нем омовение. Отличный был пруд. С прохладной водой. Летом, спасаясь от жары, мы находили места поглубже. Зимой кажется, что купаться слишком холодно, но когда заходишь в воду, обнаруживаешь, что она теплая и приятная. Это потому, что пруд очень большой, и вода остывает медленно. Вода была всегда чистой и спокойной. Летом же вода прохладная. Так устроил Кришна. У каждого во дворе есть по крайней мере один колодец, из которого берут питьевую воду и воду для огорода. Хорошо, если есть несколько колодцев. Например, у нас их было три: два для поливки огорода и один с питьевой водой.

Испокон веков жизнь в деревне основывалась на принципе гармонии с природой. Не было ни целлофановых пакетов, ни жестяных банок — отходов, загрязняющих окружающую среду. Люди использовали традиционные механизмы: один-два вида плуга и ручные приспособления для расплющивания риса, сельхозработ, приготовления пищи и рыбной ловли. Все было очень простым. Люди ели с банановых листьев, которые после однократного использования выбрасывали. Использовали также каменные и металлические тарелки. Если плуг, посуда и другие металлические предметы ломались, их чинили, а не выбрасывали. Если починить было невозможно, сдавали в утиль. По деревням ходили люди, которые за несколько пайсов покупали вторсырье, например, бутылки и т.п.

Бедняки латали и перешивали свою одежду. Если она изнашивалась так, что починить было невозможно, ее рвали на тряпки или делали из нее кантху — лоскутное стеганое одеяло, которое набивали тряпками. Богатые люди поношенную одежду не чинили — отдавали слугам. Таким образом ничто не пропадало зря.

Мы выращивали свои овощи, сами ткали материю или покупали ее у местного ткача. В деревне был свой гончар, кузнец, цирюльник. В местном магазине не было дорогих безделушек и предметов роскоши, только все необходимое для хозяйства — свечи, спички, некоторые дорогие специи и тому подобное. Масло для ламп и приготовления пищи получали из семян горчицы, которую выращивали сами, а отжимали на деревенской маслобойке. Проще не бывает.

Б.В. Свами: Простите за любопытство, в детстве вы носили обувь или ходили босиком?

Браджа Хари: Мы носили деревянные сандалии. В каждой деревне был плотник, который делал такие сандалии. Они были хорошего качества, отделаны слоновой костью.

Б.В. Свами: А ремешок был из ткани?

Браджа Хари: Ремешка не было.

Б.В. Свами: Значит, сандалии были с деревянным колышком. Их носили все?

Браджа Хари: Да.

Б.В. Свами: Очень хорошо. Я спросил об этом, потому что своими глазами видел, как еще двадцать лет назад многие индийцы не носили обуви. Даже сейчас некоторые почтенные брахманы, особенно в Южной Индии, предпочитают ходить босиком. Двадцать лет назад большинство мужчин в традиционных городах Южной Индии носили дхоти. Они делали это в южно-индийском стиле — сложив дхоти вдвое, и без кача (конца, который заправляется внутрь сзади). Города, вроде Виджаявады и Мадурая, представляли собой море темнокожих людей и белых дхоти. Теперь все носят брюки да рубашки; дхоти стали редкостью.

А вы в детстве что носили, дхоти?

Браджа Хари: Нет, короткие брюки. Но мой отец никогда не носил западную одежду. Только дхоти, чаддар и тому подобное.

Б.В. Свами: То есть в поколении, предшествующем вашему, мальчики носили дхоти, а девочки — сари?

Браджа Хари: Да.

Б.В. Свами: А ваши сверстницы носили сари?

Браджа Хари: До шестого класса они носили длинные рубашки со штанами (салвар хамиз28), а потом, когда немного подрастали, одевали сари.

Б.В. Свами: Также в то время общение между мужчинами и женщинами было строго органичено. Вы рассказывали мне, что даже жена вашего младшего брата не могла с вами разговаривать.

Браджа Хари: Да, таков был этикет, особенно в Ориссе. Общение полов было строго ограничено во всех слоях общества, даже в низших.

Б.В. Свами: Значит, жене младшего брата не позволялось говорить с его старшим братом.

Браджа Хари: Со всеми старшими братьями. Если старший брат должен был сказать жене своего младшего брата (или наоборот) что-то важное, они могли разговаривать, но при этом они не должны были видеть друг друга. Обычно их разделяла дверь или заневес. Жена младшего брата могла готовить прасад для старшего брата, но ей не позволялось его кормить. Из-за этого сейчас у нас в семье возникла проблема, поскольку моя мать очень стара. Всякий раз, когда я приезжаю в гости, кроме моей матери, которая едва ходит, некому подавать прасад. Но, тем не менее, прасад мне подает именно она, а не сестра моего младшего брата.

Б.В. Свами: Объясните, почему.

Браджа Хари: Это знак уважения к старшему брату, которого в семье почитают наравне с отцом. Если отец умирает, главой семьи становится старший брат. Пока отец жив, глава семьи — он. Даже сейчас, если мой отец умрет, я стану главой семьи, и все братья будут относится ко мне с почтением.

Б.В. Свами: Они будут вам подчиняться?

Браджа Хари: Да. Даже если у них есть свои семьи, если они уже не молоды и у них есть внуки, они будут подчиняться старшему брату.

Б.В. Свами: Я слышал, что в некоторых семьях даже братьям и сестрам не разрешается свободно общаться друг с другом. С восьми-девятилетнего возраста им не позволяют играть вместе.

Браджа Хари: Когда девочки подрастают, они спят в отдельной комнате. Но до пяти-семилетнего возраста братья и сестры все делают вместе: спят, играют и т.д., но после шести, семи, восьми, девяти лет, они спят в отдельных комнатах.

Б.В. Свами: Они, должно быть, почти не разговаривают друг с другом.

Браджа Хари: Нет, они разговаривают. Они относятся друг к другу с любовью, но ведут себя, разумеется, не так, как братья. Старшие сестры относятся к младшим с почти материнской любовью. Это замечательно, поскольку, даже выйдя замуж, они продолжают относится к своим младшим братьям и сестрам по-матерински. Отношения между братьями и сестрами основаны на любви и уважении — даже в большей степени на любви.

Семейные узы необычайно крепки. Их старательно поддерживают. К примеру, если дочь или сын старшей сестры вступает в брак или в семье проводят обряд получения священного шнура, она приглашает на торжество всех своих родственников. Кто-то из них может жить со своей семьей в другой деревне — они все равно откликнутся на приглашение. И непременно принесут с собой подарок, а хозяева в свою очередь угостят их прасадом. По окончании торжества, когда гости начинают расходиться, хозяева дают им прасад, чтобы те угостили своих соседей, которые не смогли принять непосредственное участие в празднике. Эта традиция сохранилась до сих пор. Вдобавок к угощению, хозяева преподносят гостям подарки — дхоти, сари или детскую одежду.

В наше время некоторые считают эту традицию слишком обременительной, поскольку все сильно подорожало, но люди все равно продолжают обмениваться подарками. Действительно, цены возросли, и порой у людей просто не хватает средств. И тем не менее, я много раз был свидетелем того, как люди брали в долг или продавали часть своей земли, чтобы купить подарки для гостей на семейных торжествах и отдать дань традиции. Они не хотят ронять свой престиж.

Деревенские жители имели близкие отношения друг с другом. В отличие от современных горожан, которые не знают даже, как зовут их соседей, и никогда не разговаривают друг с другом. В деревне люди приглашали друг друга в гости на праздники и семейные торжества. При необходимости соседи помогали друг другу с работой в поле или ремонтом дома. Когда наступала пора посева или сбора урожая, все члены семьи работали вместе, засучив рукава, на протяжении многих дней. Деревня жила, как одна большая семья. Если у кого-то кончались продукты, ему не нужно было говорить об этом — кто-нибудь посылал в этот дом немного риса. Разумеется, они не могли жить за счет других — в деревне не было богатых — но каждый был готов помочь другому в трудную минуту. Как можно спокойно жить, когда твой брат в соседнем доме голодает?

С самого детства в нас воспитывали отзывчивость, милосердие и щедрость: «Не думай только о себе, помни и о других. Мы родились и живем на этой земле бок о бок по воле Бога. Если будем жить в мире и согласии, Господь будет нами доволен». Конечно, не сказать, что мы жили на Вайкунтхе — проблем хватало. Но даже самые серьезные разногласия и конфликты улаживались быстро. Без всяких судов, штрафов, взяток и прочего. Все эти вещи были где-то далеко, в городе. Если у нас в деревне возникал серьезный конфликт, старейшины выслушивали представителей обеих сторон и выносили свое решение, с которым все соглашались, независимо от того, нравилось им оно или нет. Ничто не скрывали. Если кто-то ссорился, об этом знала вся деревня. Но в основном жили дружно и старались друг другу помогать. Жизнь была простой, а порой суровой, но люди были ею довольны. Сейчас жизнь в деревне изменилась до неузнаваемости по вине политиков и современного образа жизни.

Б.В. Свами: Было ли среди людей чувство кастовости, неравенства?

Браджа Хари: Да, кастовость была всегда. Она сохраняется и по сей день.

Б.В. Свами: Какое-то неприятное чувство...

Браджа Хари: Почему же неприятное?

Б.В. Свами: Но в те дни кастовой системе следовали очень строго, не так ли? В прошлом каста определяла занятие и социальное положение любого индуса, оказывала влияние на все аспекты его жизни. Невозможно было ничего изменить. Родившийся шудрой должен был жить и умереть шудрой. Какие бы богатства и власть он ни приобретал, это не меняло его положения, и он, как и все его потомки, оставался шудрой. Бытовало ошибочное представление о том, что лишь благодаря великой праведности и добрым делам такой человек в следующей жизни мог родиться в более высокой касте. Другой возможности рассчитывать на лучшую долю у него не было.

Браджа Хари: Это правда. Но даже такая искаженная форма кастовой системы имела свои плюсы. Мальчику, родившемуся в семье гончара, ткача или цирюльника не нужно было беспокоиться о своем будущем: думать, как заработать себе на жизнь, или бороться с конкурентами на рынке вакансий. С детства отец обучал его своему ремеслу, а он впоследствии передавал усвоенные навыки своему сыну.

Б.В. Свами: Но между кастами существовала обособленность.

Браджа Хари: Да, некоторая обособленность была, но обычно преобладало сотрудничество. Например, если наш сосед из низшей касты праздновал свадьбу, мы приходили к нему в дом, но ничего не ели.

Б.В. Свами: Но все-таки приходили.

Браджа Хари: Да, приходили, чтобы дать свои благословения, но ничего не ели. Они могли угостить нас только рисовыми хлопьями.

Б.В. Свами: В Бенгалии их называют кхой. Они всегда считаются благоприятной и чистой пищей.

Браджа Хари: Кхой, смешанный с гуром29. Такое угощение мы принимали. Но я слышал, что в некоторых местах брахманы были настолько строги в следовании правилам и предписаниям, что не позволяли даже приблизиться к себе. Они не общались с небрахманами, смотрели на них свысока, с явным презрением. Но в наши дни таких брахманов, пожалуй, уже не сыщешь. Общество изменилось. Сейчас никто не потерпит такого поведения.

Б.В. Свами: Что изменилось за эти годы в вашей деревне?

Браджа Хари: Все меняется очень быстро. Раньше у людей не было больших денег, и они в основном жили за счет земли. Сейчас деревенские юноши стремятся получить современное образование, жить в городе, устроиться на работу в офисе или на фабрике — то есть стать современными, цивилизованными, прогрессивными людьми. Жизнь в деревне без современных удобств, возделывание земледи, следование обычаям и культуре кажутся им отсталым образом жизни. Даже те, кто остаются жить в деревне, уже не придают особого значения строгому следованию традициям. Землю не обрабатывают, потому что вся молодежь едет работать в город. Даже крестьяне становятся ленивее. Раньше праздники были настоящими семейными торжествами — сейчас в праздник на сцену выпускают полураздетых девушек, которые танцуют под пошлые песни из дешевых кинофильмов. Положение гораздо лучше в отдаленных деревнях. Но те, что расположены по соседству с городами, почти полностью утратили всякую культуру.

В деревнях повсеместно распространено пьянство. Люди работают на заводе, получают зарплату и пьют, чаще всего самогон, называемый дару. Повсюду. Юноши идут работать и уже в двенадцать лет, а то и раньше, начинают курить, а в пятнадцать — пить дару. Затем секс и аборты. По всем деревням расклеена реклама дешевых абортов.

Прежде люди были чище. Наши развлечения заключались в слушании «Шримад Бхагаватам» и проведении киртана. Время от времени в деревню приходили актеры и устраивали спектакли. Кино, радио и телевидение изменили образ жизни людей, их мышление, внешность и все остальное. Все началось с кино. Поездка всей семьей в город и посещение кинотеатра была для деревенских жителей целым событием.

Б.В. Свами: Фильмы были на религиозные темы?

Браджа Хари: Разумеется. Сначала все фильмы предназначались для семейного просмотра. Ни о каком сексе и даже о поцелуях не могло быть и речи. Сюжет был выдержан в духе традиционных ценностей: преданности Богу, самопожертвования и т.д. Затем тематика стала постепенно меняться, и сейчас кино — сплошная обывательщина и пошлость. Люди готовы жить в городских трущобах, в условиях, непригодных для нормальной человеческой жизни, лишь бы иметь возможность имитировать то, что они видят в кино — носить джинсы и тому подобное. Их уже не привлекает жизнь в деревне и земледелие, которым на протяжении веков занимались их предки. Они не хотят более признавать какие-либо авторитеты. В деревнях появилось много машин: автоматические водяные насосы, трактора и т.д. Люди начинают считать тяжелую работу проклятием. Многие копят деньги и покупают мотоциклы, хотя раньше ни у кого не было даже велосипедов. Люди просто работают на заводе, получают зарплату, пьют, курят и ходят в кино. Покупают себе магнитофон и день и ночь слушают песни из кинофильмов. Так промышленная революция постепенно разрушила простую деревенскую жизнь. Промышленные товары, вроде пластиковой посуды, и легкая промышленность задушили традиционные ремесла гончара, ткача, портного и других, заставив их бежать в города в поисках работы. Их дети теперь станут водителями, рабочими и механиками.

Много было сказано о страданиях бедняков и отрицательных последствиях кастовой системы, и многие обвинения в адрес этой системы справедливы. Невежество и безразличие часто приводили к грубой эксплуатации представителей низших каст, которые воспринимали все невзгоды как свою карму и особо не возмущались. Современное образование и политика изменили образ мысли людей, но стали ли они от этого счастливее? Эксплуатация продолжается, но теперь в роли экплуататоров вместо землевладельцев и знати выступают государственные чиновники и политики.

Даже самые необразованные люди теперь хорошо осведомлены обо всем. Телевидение открыло им доступ ко всему миру, в особенности, ко всему негативному, что в нем есть. Прежде люди лишь изредка покидали пределы своей деревни. Поездка куда-либо была для них большим событием, обычно выезжала вся семья. Как правило, из деревни выезжали только в случае свадьбы или чтобы совершить паломничество. Для нас, жителей Ориссы, паломничество означает поездку в Пури на даршан30 Господа Джаганнатхи. За исключением этих случаев, люди почти не ездили в город. Незачем было. Все необходимое было в деревне.

Махатма Ганди говорил: «Если погибнет деревня, погибнет Индия. Индия перестанет быть Индией». Пока деревни еще существуют. Петухи еще поют на рассвете, ветерки по-прежнему дуют. Но прежднего духа среди людей уже нет. Жизнь в деревне превратилась в ад. Трудно поверить, сколько жестокости появилось в людях по отношению к животным и друг к другу. Настоящая Индия мертва или, мягко говоря, пребывает в глубокой спячке. Раньше нам была присуща доброжелательность ко всем окружающим, сейчас ее уже не встретишь. Стало трудно доверять другим людям, даже своим близким. Интриги, которые раньше были чужды сельским жителям, сейчас распространены повсеместно. Люди в деревнях стали жадными и завистливыми. Прежде двери нашего дома были открыты для незнакомцев. Сейчас запираемся от соседей. Жизнь продолжается, но в ней нет гармонии и удовлетворения. Мы утратили свою душу. Получив право голоса и множество других так называемых прав, мы лишились доброжелательности, доверия и уважения друг к другу. Теперь у нас есть телевизоры, мотоциклы, тракторы — все то, с чем мы отождествляли светлое будущее. Но, в действительности, жизнь раньше была лучше, если не во всем, то во многом. Все эти механизмы были призваны улучшить и облегчить нашу жизнь, но, даже если нам удается накопить достаточно денег, чтобы их купить, беспокойная жизнь не позволяет насладиться удобствами, которые они предоставляют.

Люди стали больше ссориться. Они пьют и ругаются. В каждой деревне есть винная лавка. В детстве мы даже представить себе этого не могли. Старших уже не уважают, как прежде. Люди моего поколения с уважением относились даже к врагам. Допустим, в нашей деревне жили брахманы, с которыми не ладил отец — наша семья считала их врагами. Враг нашего отца был врагом и для нас. Тем не менее, при встрече мы почтительно говорили им «намаскар»31. Даже если они с нами не разговаривали, мы все равно говорили им «намаскар».

Б.В. Свами: Интересно, что несмотря на столь возвышенную культуру, люди все равно делили окружающих на друзей и врагов.

Браджа Хари: (смеясь) Это естественно. Ведь мы живем в материальном мире.

Б.В. Свами: Но культура настолько замечательна, что даже вражда сочетается с благородством.

Браджа Хари: Да, в этом величие нашей культуры.