РЫНОЧНЫЙ” КЛАСС 4 страница

В сущности, нижегородский менеджер выработал собственное решение тех коренных проблем соотношения морали и рациональности, особенно рациональности рыночных отношений, которые находятся в центре философской и общественной мысли эпохи модерна. Немецкий философ Ю. Хабермас определил интеллектуальную ситуацию, сложившуюся вокруг этих проблем как “патологию современного сознания”: по его словам, “морально-практические вопросы, типа “Что я должен делать?”, поскольку на них нельзя дать ответа в аспекте целевой рациональности, уходят из поля разумного обсуждения” [62, с. 70]. Американский социолог Д. Белл, анализируя отношение между культурой, строящейся на принципе самоосуществления личности, и культурой капиталистического бизнеса, направляемой принципом эффективности, пришел фактически к выводу о “разрыве” и антагонизме этих двух культурных сфер [74]. К сходному выводу о несовместимости норм рынка и внерыночных ценностей приходит, опираясь на собственный опыт, и нижегородский менеджер: с его точки зрения, то, что полезно и рационально для развития экономики и общества, не обязательно должно соответствовать нормам морали. Традиционная для русской ментальности напряженная морально-этическая рефлексия, проблематика совести и доброты присутствуют в его внутреннем мире, но, в конечном счете, весьма гибко интерпретируются им в соответствии с его ролью агента рынка. Он являет собой выразительный пример того, как формируется сознание представителя нового, рыночного среднего класса — сознание, несущее в себе традиционные национальные культурно-этические установки и в то же время вполне адептное социальным функциям этого класса, императивам, которые предъявляет к нему рынок.

Еще одна нижегородская респондентка — 21-летняя студентка и одновременно начинающий менеджер. Учится на пятом курсе лингвистического университета и работает заместителем директора малой фирмы по обслуживанию компьютерных программ. Кроме того, собирается организовать группу школьников для занятий английским языком. Стажировалась в Англии и Германии. Ее личный доход — 1 400 руб. в месяц, но на члена семьи получается больше, так как хорошо зарабатывает отец. Относит себя к высокой — седьмой ступени социальной лестницы, так как у нее зарплата выше среднего, благополучное материальное и социальное положение, “широкий горизонт возможностей”.

Нижегородская студентка-менеджер жизнерадостна, оптимистична, у нее четкие жизненные планы на несколько лет вперед. “Я хочу закончить курсы бухгалтеров и курсы менеджеров, и, как только их закончу ...не в ближайшем будущем, а года через три, поменять место работы”. Собирается также получить второе высшее образование — экономическое или по шоу-бизнесу. “Самая смелая мечта, — рассказывает студентка, — я хотела бы организовать в нашем городе что-то типа клуба досуга”. В этом клубе, по ее замыслу, будут заниматься дети, а приводящие их мамы (“домохозяек сейчас очень много”) одновременно тоже будут заниматься “чем-то по своим интересам”. Кроме того, клуб станет местом проведения семейных праздников. В качестве предварительного шага на пути к созданию клуба она намерена открыть маленькое кафе, где будут проводиться тематические вечера.

Нижегородская студентка — вполне человек постсоветского времени, она — “нормативный индивидуалист” — разделяет принцип индивидуальной ответственности. Результаты преобразований последних лет оценивает положительно: “...появилось больше возможностей... Раньше люди ездили за границу, как в какую-то сказку, сейчас — нет, у нас все то же самое... Каждый, — считает она, — должен полагаться на самого себя, не ждать чего-то от правительства”.

Материальная сторона жизни для нижегородской студентки, разумеется, важна, но в разумных пределах: она полагает, что чрезмерное богатство (“больше, чем нужно”) ведет к “испорченности”. Потолок ее денежных аспираций — 5 000 руб. в месяц. В работе для нее самое интересное — общение с людьми. Очевидно, что этот приоритет, нацеленность на общение и его организацию, определяет ее профессиональные планы (кафе, клуб), переживается ею как призвание.

Моральное сознание респондентки строится по схеме, очень похожей на ту, которую мы встретили у финансового директора. И восходит к тем же культурным источникам. В соответствии со стереотипом национального самосознания она полагает, что в России “ориентир на духовные ценности” есть и будет “больше, чем на материальные”, и, по-видимому, проецирует эту особенность “русской души” и на себя лично. Своей главной моральной ценностью называет честность и добавляет: “...я вообще очень принципиальный человек”. Но тут же признает, что в профессиональной жизни испытывает внутренние конфликты, “потому что бизнес — это такое специфическое поле деятельности, там действуют свои, другие системы ценностей, чем, допустим в школе... В бизнесе не обязательно быть хорошей..., в школе я одна, на фирме другая”.

Нижегородская студентка-менеджер, если она осуществит свои планы, возможно, внесет свой индивидуальный инновационный вклад в организацию повседневной социальной жизни социальных коммуникаций в своем городе. Но реализовывать этот вклад она будет без всякого “интеллигентского” идеализма и прекраснодушия, как сложившийся агент рынка услуг, к которому она приобщилась на раннем этапе своего жизненного цикла.

На этом контингент наших респондентов-менеджеров и специалистов-“рыночников” исчерпывается, и мы можем кратко обобщить представленные данные. Если рассмотреть их с точки зрения мотивации и личных ценностных ориентаций респондентов в сфере их профессиональной деятельности, можно констатировать две основные тенденции. Одна из них, которую условно можно назвать прагматически-инструменталистской, соответствует “классическим” целям агентов рынка — получению и наращиванию денежного дохода. Вторая тенденция — творчески-инновационная: она выражается в том, что самореализация личности, развертывание в профессиональной деятельности природных задатков и творческих способностей, знаний и культурного ее потенциала определяют личностный смысл, который человек придает своей работе. У одних и тех же людей из числа наших респондентов эти тенденции могут сочетаться в той или иной пропорции, но в некоторых случаях довольно отчетливо прослеживается доминирование одной из них. Удельный вес каждой из тенденций во многом зависит от индивидуальных психологических особенностей, но также и от других факторов. К ним относятся: конкретная жизненная ситуация (возраст, семейное и материальное положение и т.д.) и определяемые ею возможности, психологически фиксируемые в личном хабитусе; культурный субстрат личности, в том числе уровень ее связи с национальным ценностным архетипом, утверждающим приоритет духовных потребностей над материальными.

Мы не имеем возможности верифицировать эти наблюдения репрезентативными социологическими данными, однако мы можем сопоставить их с результатами упоминавшегося выше опроса российских менеджеров, проходивших в 2000 году стажировку по программе ТАСИС Европейского Союза. В ходе опроса менеджерам предлагалось, в частности, ответить на такой вопрос: “Какими факторами определяется уровень Вашей удовлетворенности выполняемой работой? Определите в процентах удельный вес следующих факторов: уровень дохода; возможности самореализации, творчества в труде, использования собственных знаний и способностей; возможности профессионального роста, карьеры; уровень автономии в труде: возможность принятия самостоятельных решений; отношения в коллективе; компетентность и стиль руководства предприятием”.

Результаты опроса прежде всего подтвердили решающее значение двух названных тенденций в мотивации менеджеров. Фактор дохода оказался приоритетным: в среднем по контингенту опрошенных (частное от деления суммы названных в анкетах удельных весов на число заполненных анкет) его удельный вес составил 50,5%. Второе место занял фактор самореализации — 32%. Факторы карьеры и автономии имеют для опрошенных менеджеров весомое, но значительно меньшее значение: удельный вес того и другого составил в среднем по 15%; все остальные факторы “набрали” всего лишь по несколько процентов.

В ответах на данный вопрос преобладают цифры, отражающие более или менее равновеликое значение для респондентов обоих ведущих факторов (например, по 50% для дохода и самореализации). Очевидно, такие ответы выражают примерно такую позицию: “доход важен, но не менее важно и содержание труда” (или наоборот).

Особый интерес, однако, представляют ответы, в которых один из этих главных факторов значительно преобладает над другим или даже (были и такие) фиксируется как единственный значимый для респондента фактор. Среди менеджеров с отчетливо выраженной прагматически-инструменталистской ориентацией преобладают относительно молодые люди (80% из них принадлежат к возрастной категории до 35 лет) с относительно низким для данной профессиональной группы уровнем дохода (60% зарабатывают в месяц меньше 5 000 руб., 10% — 5 000-10 000 руб.). В целом “денежный” фактор сильнее влияет на мотивацию молодых менеджеров, перед которыми остро стоит проблема создания материальной базы для нормальной семейной жизни и которые получают слишком малый доход, чтобы быстро решить эту задачу.

Напротив, менеджеры среднего и выше среднего возраста, достигшие относите6льно высокого должностного и материального статуса, имеют возможность психологически полностью переключиться на содержательную сторону своей профессиональной деятельности. К числу таких людей принадлежит, например, 56-летний генеральный директор относительно крупного (между 500 и 1 000 работников) промышленного предприятия с личным месячным доходом между 10 000 и 20 000 руб.: для него самореализация и творчество в труде являются единственным фактором удовлетворения своей профессиональной деятельностью. Вместе с тем подобные корреляции отнюдь не являются каким-либо жестким правилом. Их способны “перекрывать” другие факторы, в том числе индивидуальные психологические особенности и культурный потенциал человека. Например, один из опрошенных менеджеров — 38-летний главный бухгалтер промышленного предприятия — имеет месячный доход менее 5 000 руб., но, оценивая удовлетворение работой, придает доходному фактору совсем небольшое значение (10%), и гораздо большее — по 30% — факторам самореализации и автономии. Другой респондент, 41-летний, работает менеджером издательской фирмы, получает ежемесячно больше 5 000, но меньше 10 000 руб., имеет гуманитарное (историческое) образование: нарушив исходное условие опроса (сумма удельных весов различных факторов не должна была превышать 100%), он приписал доходному фактору 40%, фактору самореализации 70%, а фактору автономии 100% удовлетворения своей работой.

В заключение отметим, что обе тенденции в принципе способны “работать” на рыночную трансформацию и модернизационный процесс. Первая формирует относительно массовый слой профессионалов, готовых осуществлять социальные практики, соответствующие принципам цивилизованного рынка, такие как индивидуальная ответственность, меритократия, максимальная мобилизация физических и интеллектуальных ресурсов, профессионализм. Вторая тенденция, в значительной мере опирающаяся на культурные традиции и культурный потенциал российского социума, ведет к формированию специфического творческого инновационного слоя агентов рынка, потенциально способного сыграть особо активную роль в модернизационном процессе.

В целом наши данные подтверждают впечатление, что инновационная роль менеджеров и наемных специалистов-“рыночников” в российских трансформациях проявляется шире и отчетливее, чем роль малых предпринимателей, что первые обладают более выраженным оптимистическим и инновационным настроем по сравнению со вторыми. Объясняется это, скорее всего, не какими-либо имманентными особенностями ментальности и поведения обоих слоев, но различиями в их объективной ситуации: нанимать профессиональных менеджеров, очевидно, могут только средние и крупные компании, многие из которых обладают позициями на рынке, значительно более сильными и устойчивыми, чем малый бизнес. Наши респонденты-менеджеры жалуются, как и малые бизнесмены, на произвол и вымогательство чиновников, на разорительную налоговую систему, но по всему чувствуется, что им не приходится столь непосредственно и повседневно сталкиваться с проблемой экономического и профессионального выживания, которая дамокловым мечом висит над мелкими собственниками.

Разумеется, это всего лишь гипотеза, для верификации которой необходимы специальные исследования.