ПРИЗЫВ К УЧЕНИКАМ

Совершенно ясно, как много выиграла Индия от встречи Рамакришны с Брахма Самаджем. Несомнен­но, выиграл и сам Рамакришна, хотя это и менее очевидно.

В первый раз он оказался в личном и длительном контакте с культурной буржуазией своей страны и благодаря ей, носительнице прогресса, — с идеями Запада. Он почти совершенно не был знаком с этим направлением мысли.

Он не был человеком, который, подобно упрямо­му, ограниченному ханже, спешит захлопнуть ставни своей кельи. Напротив, он открыл их настежь. Он был слишком человечен, ненасытно любознателен, жа­ден к плодам древа жизни, чтобы их не попробовать. Он изучил своим проницательным взглядом, прони­кавшим, как лиана, через все щели дома, различные покои того же хозяина и все его духовные выявления. Чтобы понять их, он сам становился ими. Он постигал вместе с их чувствами их границы и предоставлял каждому существу иметь свое собственное представ­ление о высшем начале и о личном долге. Он бы никогда не подумал навязать представление или по­ступок, который противоречил бы самому существу человека, он, для кого религиозное отрешение было и осталось навсегда первым и последним словом правды, открыл, что большинству оно было чуждо. И он не удивился этому и не опечалился. Эти различия, воз­двигнутые стараниями людей как заборы, казались ему кустами, которые цвели на одном поле и придавали ему разнообразие¹. Он понимал всех, он любил всех. Он видел пути и намеченную цель каждого человека; он видел их яснее, чем они сами; и он им их указывал. Говоря с людьми — свидетели восхищались этим, — он тотчас же начинал пользоваться оборотами и мыс­лями, свойственными им. Это не было проявлением его неустойчивости. Его ум твердо держал руль барки. И если он вел каждого к иному месту на берегу, это был всегда берег божий. Он помогал им, незаметно для них самих, пристать к берегу своими собственными средствами. Так как всякое существо было, в его глазах, от бога, он считал своим долгом развивать каждого согласно с его собственным призванием, по­могая ему достигнуть наибольшей цельности.

Случай ему раскрыл, что он обладает даром ду­ховного руководства, которого он до сих порне ис­кал. Одно западное изречение, взятое итальянским Ренессансом как девиз, гласит: «Кто хочет, тот мо­жет». Бахвальство молодости! Она еще не знает жиз­ни... Человек правдивый, отвечающий за свои сло­ва, для которого они должны претвориться в дейст­вие, переворачивает девиз и читает: «Кто может, тот хочет».

Рамакришна сразу почувствовал и доставшиеся ему силы, и призыв мира к их применению. Влияние, которое он оказывал на избранные умы Индии, пока­зало ему слабости, нужды этих интеллигентов, их не­удовлетворенные стремления, недостаточность ответов их науки и необходимость его вмешательства. И Брах­ма Самадж открыл ему значение организации, красоту духовного объединения, воспитывающего молодые ду­ши вокруг старшего брата, который подносит их вме­сте с собой, как корзину цветов любви, Возлюбленной Матери.

Немедленным результатом было то, что его мис­сия, до тех дней неопределенная, стала ясной, она со­средоточилась в пылающем ядре сознательной мысли, где концентрировалось решение. Затем она перешла к действию.

Прежде всего надо ясно видеть себя и своего бога. Он понял, что этот бог, который был в нем², не удовлетворялся, как у других садхака³, личным спасе­нием. Он требовал от него любви и служения⁴ людям. Его духовная борьба, его экстазы, его познания бога ничего не давали ему самому...

Sic vos, поп vobis.

Они предназначались для подготовки путей чело­веческого развития, для новой эры духовного богопознания. Другие люди имеют право стремиться к освобождению и могут на него надеяться, он — нет. Он не мог на это рассчитывать. Он должен был всегда, из века в век, стремиться на помощь людям, пока они будут в опасности⁵.

Вот тот пароль и то слово спасения, которое он должен принести людям сегодняшнего дня⁶.

1) Все религии истинны, если они взяты в своей основе и порождены искренним чувством верующих. Открытие этой универсальной Истины, до которой Рамакришна дошел здравым смыслом и интуицией, было основной целью его появления на земле.

2) Три больших течения метафизической мысли: дуализм, монизм «измененный» (или смягченный) и монизм абсолютный — три этапа на пути, который ведет к высшей истине. Они не противоречат друг другу; они присоединяются один к другому и допол­няют друг друга. Каждый — это перспектива, откры­вающаяся с точки зрения разума определенной группе людей. Массам людей, которые подчиняются чувст­вам, полезны дуалистические формы религии с обрядностями, музыкой, изображениями и символами. Чис­тый разум может дойти до «смягченного» монизма; он знает, что есть что-то вовне; но ему не дано «по­чувствовать» это находящееся вовне. Иное же течение мысли — Адвайта, Абсолют, бесформенный, непере­даваемый, к которому учение йогов является преддве­рием, переходящий границы логических средств слова и разума. Это последнее слово богопознания. Это есть тождество с единой Действительностью.

3) Этой лестнице мысли соответствует, конечно, и лестница обязанностей. Обыкновенный человек живет в обществе и должен исполнять там свои обязанности с сердечным рвением, не оказывая себе предпочтения (или, по крайней мере, стремясь к этому), как хорошая служанка, которая заботится о доме, но хорошо знает, что дом не ее. При помощи чистоты и любви идешь к освобождению от желаний, но шаг за шагом, с терпением и скромностью...

— Совершайте только поступки, находящиеся в границах ваших мыслей и целомудренных снов. Не старайтесь обольщать себя гигантскими делами, бери­те на себя обязанности такие же малые, как и ваша преданность богу. Затем, по мере того как будут расти ваше самоотречение и ваша чистота (а дела души растут быстро), они проложат себе дорогу через ма­териальный мир и будут озарять своей добродетелью других людей, подобно тому как Ганга, проложившая себе русло между твердыми скалами Гималаев, оро­шает своей благодатью тысячи километров⁷.

«...Итак, не спешите и идите каждый своим ша­гом! Будьте уверены, что достигнете цели! Не бегите! И тем более не останавливайтесь!.. „Религия — это дорога, ведущая к богу. Дорога — это не дом..." — „А будет ли она длинной?" — „Смотря по обстоя­тельствам. Она одинакова для всех. Но одни уже раньше начали свой путь, и цель приближается..."»

«Горшечник сушит свои горшки на солнце. Неко­торые из них уже обожжены. Другие еще нет. Стадо проходит и топчет их ногами... (Это смерть.) Горшеч­ник подбирает их. До тех пор пока вы не обожже­ны, горшечник может опять положить вас на гончар­ный круг и не дать вам исчезнуть. Но как только солнце божье закончило обжиг, горшечник бросает обломки, ибо в плане Майн вы больше не нужны. Все же он сохраняет некоторые из тех, обжиг которых закончен, чтобы они служили образцом для человече­ства» ⁸.

Рамакришна — один из них. И он должен искать тех, кто находится на предпоследнем этапе⁹, чтобы основать с ними — таково его прямое назначение и желание Матери — новый орден людей, объединив­шихся друг с другом и приносящих миру слово правды, которое содержит в себе все остальные слова, и слово это — «Всеобщий». Союз и единство всех про­явлений бога, всех порывов любви и значения, всех видов человечности. До этого дня каждый стремил­ся постигнуть лишь один образ Высшего Существа. Нужно постигнуть их все. Это долг настоящего, и человек, достигший этого, сливаясь воедино со всеми и каждым из живущих братьев, сливаясь с ними гла­зами, чувствами, разумом и сердцем, становится корм­чим и проводником, в которых нуждается новый век¹⁰.

***

Как только явилось ему это видение, он загорелся желанием воплотить его в жизнь¹¹. И как птицелов, он бросил в воздух свой призыв крылатым умам, чтобы собрать их вокруг своей голубятни. Время при­шло. Он не мог больше ждать. Ему нужно было собрать вокруг себя своих птенцов. Днем и ночью им владела мысль о любимых товарищах. Он взывал в душе...

«Не было границ моему жгучему желанию. Днем мне еще как-то удавалось сдерживать его. Я не мог слушать то, что говорилось вокруг меня, они запол­няли мой ум. Я видел их. Я заранее обдумывал, что скажу каждому из них... Но к концу дня мысль о них преследовала меня... Еще один день прошел! А их нет!.. Колокола звонили. Раковины звучали. Наступа­ла ночь, я поднимался на крышу и с тоскою в сердце кричал: „Идите ко мне, мои мальчики! Где вы? Я не могу жить без вас..." Больше матери, больше друга, больше возлюбленного я любил их, желал их, умирая от их отсутствия».

Этот мощный вопль души поднимался ночью, как священная змея, и очаровывал небесных птиц. Не понимая, чье веление, чья сила притягивает их, они чувствовали, что их тянет невидимая нить, и, образуя круг, приближались со всех сторон, и скоро пришли один за другим.

Первыми учениками, явившимися в 1879 году, были два двоюродных брата — интеллигентные калькуттские буржуа: один — врач Калькуттского медицинского фа­культета, убежденный материалист и атеист, Рамчандра Датт; другой — женатый, глава семейства, Маномохан Митра. Их внимание было привлечено несколькими строками газеты, издаваемой Брахмо, в которых упо­миналось о Рамакришне. Они пришли и были плене­ны. Они не отказались от мирской жизни, и Рамакришна не старался оторвать их от нее, но необыкновенный человек завоевал, очаровал их своей личностью. Это они привели к нему двух его выдающихся учеников: того, кто стал первым настоятелем ордена Рамакришны под именем Брахмананды (Ракхал Чандра Гхош); и того, чей гений засиял над Индией и над всем миром под име­нем Вивекананды (Нарендранатх Датта).

Прежде чем говорить особо о последователях Ра­макришны, приведем здесь возможно полный перечень наиболее известных лиц, которые за время с 1879-го по 1888 год¹² были его учениками, с указанием их происхождения и профессии.

1879 год: 1) и 2) — врач Рамчандра Датт и его двоюродный брат Маномохан Митра;

3) Лату, слуга Рамчандры, простолюдин из Биха­ра, известный впоследствии под монашеским именем Адбхутананды;

4) Сурендранатх Митра, богатый служащий одной английской коммерческой фирмы, домовладелец, член Брахма Самаджа.

1881 год: 5) Ракхал Чандра Гхош, сын заминдара (землевладельца), впоследствии первый настоятель ор­дена, носивший прозвище Брахмананда;

6) Гопал-старший, бумаготорговец (впоследствии Адвайтананда);

7) Нарендранатх Датт, молодой интеллигент из касты кшатриев (впоследствии Вивекананда).

1882 год: 8) Махендранатх Гупта, директор выс­шей школы Vidyasagar Highschool в Шамбазаре, Каль­кутта, написавший впоследствии под псевдонимом М. The Gospel of Sri Ramakrishna (Евангелие Рамакриш­ны) и, если не ошибаюсь, до сих пор заведующий большой школой, основанной им самим: The Morton Institution;

9) Таракнатх Гхошал, сын юриста, член Брахма Самаджа, теперешний настоятель ордена, носящий имя Шивананда;

10) Иогендранатх Чоудхури, брахман из Дакши-нешвара, член аристократической семьи (впоследствии Иогананда).

1883 год: И) Шашибхушан (впоследствии Рама-кришнананда);

12) Шаратчандра Чакраварти (впоследствии Ша-радананда), бывший более четверти века секретарем Ramakrishna Mission, крупный биограф Рамакришны; как и предыдущий, он был брахманом из Калькутты и членом Брахма Самаджа;

13) Калипрасад Чандра, сын учителя английского языка (впоследствии Абхедананда);

14) Харинатх Чаттопадхьяя, брахман (впоследст­вии Туриянанда);

15) Харипрасанна Чаттерджи, студент (Виджня-нананда).

1884 год: 16) Гангадхар Гхатак, молодой 14-лет­ний студент (впоследствии Акхандананда);

17) Гириш Чандра Гхош, великий актер и драма­тург, основатель Бенгальского нового театра, директор Star Theatre в Калькутте.

1886 год: 18) Субодх Гхош, студент 17 лет, сын основателя храма Кали в Калькутте (впоследствии Субодхананда);

19) Пурначандра Гхош, один из шести ближай­ших учеников Рамакришны, пришедший к нему в 13 лет.

Я не смог точно установить, когда явились к Ра-макришне следующие лица:

20) богатый, зрелый, очень благочестивый человек Баларам Бос, много пожертвовавший на создание ор­дена;

21) молодой спирит-медиум Нитья Ниранджан Сен, которого Рамакришна силой оторвал от оккульт­ных¹³ верований (впоследствии Ниранджананда);

22) Девендра Мазумдар, зрелый человек, жена­тый, служащий заминдара, брат бенгальского поэта Сурендранатха;

23) Бабурам Гхош, студент 20 лет (впоследствии Премананда);

24) Тулси Чаран Датт, студент 18 лет (впослед­ствии Нирманананда);

25) Дурга Чаран Наг, главный ученик Рамакриш­ны, живший в миру, стал настоящим святым из «Зо­лотой легенды»... и т. д.

Как видно, за исключением бедного слуги Лату, большинство молодых и уже зрелых учеников Рама­кришны принадлежали к людям свободных профессий, к брахманской аристократии или к богатой бенгальской буржуазии; некоторые из них сформировались под влиянием Брахма Самаджа. Здесь я говорю только о тех из них, которые тесно связались с Рамакришной и стали слугами его мысли.

Толпа людей всех классов, всех каст осаждала его теперь своими вечно бурными волнами; они приходи­ли, смешавшись вместе, — махараджи и нищие, жур­налисты и пандиты, артисты и святоши, брахманы, христиане и магометане, люди веры и деловые, энер­гичные люди, старики, женщины и дети. Они прихо­дили часто издалека, чтобы задать ему несколько вопросов. Рамакришне нет больше отдыха ни днем ни ночью. Он отвечал всем, двадцать часов в сутки, несмотря на то что его слабое здоровье окончательно разрушалось; он не отказывал никому, он дарил всем свое сочувствие, своеобразный свет и силы своей ду­ши, запускавшей когти¹⁴ в сердце посетителей, даже когда он молчал, и оставлявшей их надолго преобра­женными. Он относился с уважением ко всем искрен­но верующим и охотно заставлял спорить в своем при­сутствии людей разных религий, чтобы создать между ними гармонию.

Но примирение религий было для него лишь одним из факторов великой гармонии. Он хотел бесконечно большего: он хотел, чтобы человек весь целиком по­нял, почувствовал и полюбил человека в целом, чтобы он слился с существом всего человечества. Так как божественное начало присуще всякому существу, вся­кая жизнь стала для него — должна была стать для всех — религией. И чем сильнее мы любим челове­ка — человека самого несходного с нами, — тем бли­же мы к богу¹⁵. Нет необходимости искать его в храмах, призывать его для чудес и откровений. Он здесь, повсюду и ежечасно, мы видим его, касаем­ся его, он наш брат, наш враг, он — это мы. И так как этот Вездесущий исходил из всего существа Ра­макришны, так как его солнце спокойно разлива­лось на эту окружавшую его толпу, толпа чувство­вала себя, сама того не понимая, поднятой и воскре­шенной.

Он говорил своим ученикам:

— Мы должны строить на других основах, чем созидатели религии. Мы должны жить интенсивной внутренней жизнью, чтобы она сама стала Сущест­вом. Существо даст начало неисчислимым светочам правды... Реки низвергаются оттого, что породившая их гора остается неподвижной... Воздвигнем же посредине человечества гору господню! Не важно, где и когда. Когда она будет воздвигнута, от нее поте­кут реки света и сочувствия на всех людей во все времена¹⁶.

Итак, вопрос был не в создании, не в изложении нового верования.

«Мать! — слышал Премананда, как он молил­ся, — не приноси мне почестей, приводя ко мне ве­рующих! Не излагай моими устами нового вероуче­ния!»¹⁷

И он предостерегал своих учеников против всякого рамакришнаизма.

Прежде всего не надо преград!

«Река не нуждается в преградах! Если ее загра­дить, вода становится застойной и ядовитой».

Нужно не запирать, а открывать, открываться са­мому и открывать других, чтобы воссоздать вместе всемогущее единство. Это должно быть прямым на­значением избранных учеников: их общим усилием «воссоздать Существо, которое будет питать мужчин и женщин грядущих веков».

Это активная роль, требующая больших дарований, полноценности ума и сердца. И не надо дорожить собою, надо отдать себя целиком.

Вот почему, призывая все существа без единого исключения к божественной общности, он весьма строг в выборе своих учеников: ибо они будут дорогой, по которой пройдут ноги человечества.

Он не выбирает их, — по его словам, их выбирает Мать¹⁸, но Мать — не есть ли это наше глубочайшее «я», которое мы несем в себе? И это «я» приобрета­ет у таких людей, как Рамакришна, исключительную способность сохранять на открытом просторе жиз­ни, омываемой рекой человеческих масс, самую интен­сивную сосредоточенность уединения, это «я» облада­ет щупальцами, безошибочно осязающими невидимое в людях. При самом поверхностном соприкосновении оно обнажает дно — силы и слабости, добродетели и пороки, скрытые даже от самого наблюдаемого, — то, что есть, то, что будет. Обыкновенные люди склонны отрицать возможность интуитивного прозрения, про­стирающегося из настоящего в будущее. Но это вы­ходит за пределы законов природы не больше и не меньше, чем дрожание волшебной палочки «искателя воды» на земной коре, покрывающей водное простран­ство.

Рамакришна был такой волшебной палочкой в ру­ках Матери. Рассказывают об удивительных проявле­ниях его повышенной физической и духовной чув­ствительности. Подобно тому как в конце его жиз­ни, вследствие отвращения к богатству, прикосновение к золоту вызывало у него ожог¹⁹, простая близость несчастного человека вызывала у него, как утверж­дают, физическое страдание, точно от укуса кобры²⁰.

Он тотчас же читал в душах тех, кто к нему при­ближался, и принимал их в ряды своих учеников лишь после тщательного изучения²¹.

В едва сформировавшемся юноше, затуманенном сомнениями, он открывал прямое назначение, для ко­торого тот был создан, а иногда и великие судьбы, о которых сам этот человек подозревал менее, чем кто-либо другой.

Возможно, что он способствовал их зарождению, возвещая о них. Это был великий ваятель душ, под огненными пальцами которого расплавлялись, подобно воску, не только мягкие и нежные Иогананда и Брах-мананда, но и отлитый из бронзы Вивекананда. Лю­бопытно то, что самые страстные независимые натуры, подобно Вивекананде, твердо решившие противостоять ему, были обречены рано или поздно подчиниться его духовному выбору. Более того, они с такой же страс­тью покорялись ему, с какой когда-то старались сопротивляться. Он умел видеть, захватить и сохра­нить умы, предназначенные к служению его миссии. И кажется, что никогда его взгляд парящей птицы — Парамахансы — не ошибался.

IX