И не будешь искать пятый угол. Как я».

Было такое ощущение, что Билл написал ее неосознанно, она как будто прорывалась через все это ледяное спокойствие. Томас понимал, как Биллу плохо. И был благодарен за эти несколько слов, наплевав на все остальные.
Конечно же, ему хотелось написать еще. Казалось, что не все высказал из того, что нужно. Далеко не все. Хотелось писать о том, что чувствовал, о любви, которая не становилась слабее со временем...
Том почему-то думал, что так ему стало бы легче - высказать все, что на душе. И пусть бы Уильям этого не читал, пусть бы удалял, если сможет.
Но сейчас ему нужна была Кэти – и очень жаль, что не сложилось.

***

На следующий день Уильям уже не сомневался, что немец все же изучил его блог. Он просто поставил себя на место Тома и понял, что расшибся бы в лепешку, но узнал, ЧТО там написано про их отношения.
Перечитал все с самого начала, после того как обрушился сервер и ему пришлось начать блог с пустого места - все новое было связано исключительно с немцем.

«Блог имени Томаса Трюмпера».

Билл подумал, что это был знак судьбы. Как будто кто-то специально стер его жизнь до встречи с Томом, чтобы открыть для него новую страницу.

«Открыл и закрыл».

От этой мысли Билли зажмурился, чувствуя волны колючих мурашек по всему телу.

«Что дальше? Как дальше?»

Помня до мелочей все, что было связано с НИМ - от самой первой улыбки в баре, от которой что-то сжалось внутри, до потерянного взгляда, когда уходил из номера мотеля.

«Ты не сможешь без него! Сдайся, сдайся и вернись... Он там один, он ждет, он любит и хочет быть с тобой!»

Это скулила душа, а разум твердил другое: «Прощать, значить давать человеку шанс на очередную жестокую ошибку. Ну, ты же знаешь это? Знаешь! Хочешь разочароваться еще раз? Тебе это нужно? Помнишь – он натурал? Он не изменился, он просто был влюблен, а влюбленность рано или поздно проходит. И ты уверен, что это надолго?»

«Уверен!» - отвечало сердце.

«Беги от него подальше!» - вторил разум.

«Мне нужно время», - твердил Билли сам себе, пытаясь не поддаваться ни тому, ни другому.

Он не представлял, сколько времени ему понадобится, чтобы произошло одно из двух: либо отпустит, и он поймет, что вполне обойдется без этих отношений, либо без Тома он больше не сможет жить. Наверняка Билли знал лишь одно – ему не миновать выбора. А пока...
Пока оставалось ждать.
Им обоим.

***

- Слушай, успокойся, ладно? – Том отвернулся к окну. – Ничего со мной не случится за несколько дней.
- Я так не согласен! – Михаэль, сидя на стуле и сцепив пальцы в замок, закинул руки за голову, опираясь о стену спиной. – Я буду дергаться и психовать, как ты не понимаешь? Не по-людски тебя оставлять так!
- Ну, как «так»? Как? – Том оглянулся через плечо.
- Твою мать, Трюмпер! Ну, не должен человек в Рождество оставаться один, понимаешь? Это не пра-виль-но!
- А правильно будет идти с тобой и портить всем настроение своей кислой рожей? Правильно? Ты пойми, Мих! С кем я хочу быть сейчас – тот далеко. А остальных я видеть не горю желанием…
- Так и будешь у ноута торчать, да? – бессильно выдохнув, Михаэль смотрел на поникшие плечи друга.
- Может… Немного.
- Знаю я это «немного». Не вылезаешь из инета всю неделю.
- Со мной все нормально. Не парься, пройдет.
- В каком году? – Михаэль покачал головой, зная, что ответа не получит. – Хоть бы к родителям съездил, что ли?
- Порадовать отца тем, что убиваюсь по парню? – хмыкнул Том. – Не дождется. Позвоню завтра, поздравлю.
- Упрямый баран, – выругался Михаэль. – Тогда, хоть есть не забывай, ладно? Продуктов полно, я забил холодильник под завязку.
- Спасибо. Что бы я без тебя делал?
- И это... Если что – звони мне. Понял, я спрашиваю?
- Да, понял я... Вали уже, – Том, улыбнувшись, глянул на обеспокоенного друга. Приятно, что хоть кому-то не все равно. – Заботливый ты.
- Бля, я серьезно, Том! Короче, передумаешь - приезжай к нам. Или я могу остаться, в конце концов, мы бы вдвоем славно отметили. Помнишь, как в тот раз, когда мы напились, и ты как Санта Клаус пытался пролезть в каминную трубу?
Все-таки Михаэль был неподражаем. И, в то же время, у друга все это было совершенно искренне. Том знал – попроси он сейчас, чтобы Миха остался, и тот останется. Без возмущений.

***

Уильям был приятно удивлен, когда в Париже их группу поселили в «Либертель Элизэ Бассано» на Елисейских полях, недалеко от Триумфальной арки. До Эйфелевой башни при желании, можно было дойти пешком, не напрягаясь.
За день до Рождества, когда был свободный от экскурсий день, Ева, так и не соблазнившая своего, успевшего устать от подобного развлечения в других городах, бойфренда на шопинг, предложила Биллу отправиться вдвоем на авеню Монтень. Погулять по кварталу высокой моды, где расположены бутики всех известных кутюрье, ювелиров и парфюмеров, и где Уильям, большой любитель модных вещей, мечтал побывать еще с ранней юности. Еще совсем недавно от такой перспективы сладко закружилась бы голова, а сейчас он лишь натянуто улыбнулся, но, конечно, поехал - было бы верхом идиотизма с его стороны не воспользоваться таким случаем. И, в общем-то, он не пожалел. Хотя, все время, что они провели в магазинах, Билл, выбирая вещи и примеряя их мысленно или возле зеркала, ловил себя на том, что прикидывает: а понравилось бы это Тому или нет? Он гнал от себя эти мысли, но они возвращались вновь и вновь. Билл в очередной раз выругался, когда меряя перчатки, чуть великоватые ему в ладонях, подумал, что вот Томасу они были бы в самый раз. Он злился, почти скрежетал зубами, но толку от этого было чуть.
Покупая приглянувшуюся ему великолепную зажигалку Зиппо, (естественно, для себя, кого же еще - эта всего лишь третья по счету!), вместо того, чтобы просто положить в карман, зачем-то согласился оформить в подарочную коробочку, когда ему это предложил продавец.

«Дурдом! Что я творю?»

ЕГО не хватало.
И душе, и телу.
Поэтому все выливалось в такие, казалось бы, мелочи, которые были очень показательны, по сути.

Билл, не стесненный в средствах, выбрал себе великолепный черный пиджак и водолазку от Прада, и стильный серебряный перстень от Булгари, пока сестра искала подарки своему парню и домашним. Потом приобрел Еве парфюм от Диора, который она сама для себя подобрала. Сестра, сияя, чмокнула его в щеку, и после этого они уже вместе пошли купить что-то для его мамы. Уильям остался доволен, тем более что он собирался лететь в Англию сразу из конечной точки тура – Кельна. Их поездка, какой бы резиновой она ни казалась, медленно подходила к концу.

С Авеню Монтень, приятно нагруженные покупками, прогулялись до площади Альма, заполненной, такими же, как и они, гуляющими туристами и парижанами. Все в приподнятом рождественском настроении, счастливые и улыбающиеся, а Биллу оставалось держать соответствующее случаю выражение лица рядом с сестрой. Она и так пыталась выпытать истинную причину его поспешного отъезда из Германии и подавленного настроения, так что ему приходилось контролировать свои эмоции, чтобы лишний раз не давать повода обращать на себя внимание.
Нарядные витрины и вывески, уличные фонари и декоративные заборчики, украшенные остролистом и омелой, сияющие огнями елки, люди в традиционных красных с белыми помпонами рождественских шапочках, спешащие домой с яркими пакетами и коробками. Вокруг царила атмосфера праздника. Уильяму казалось, что, кроме него, счастливы все, весь долбанный мир. И где-то в этом мире тот, кто, даже любя, смог отнять у него счастье.

Они еще немного побродили, перекусили в кафе изумительными французскими круассанами и горячим шоколадом, затем вернулись в отель.

Не смотря на то, что Билл просил Тома больше не писать, у него не хватало выдержки не проверять личный мейл. Конечно, он не посмел бы удалить ЕГО письмо, не прочитав. Не ответить на него - это да. На то, чтобы не читать письма от Тома, он бы сил не наскреб, это было ясно как день, но Трюмперу об этом знать было совсем не обязательно.

Билл не испытывал угрызений по поводу того, в каком тоне написал последнее свое сообщение Тому. Насколько он знал немца, такое предупреждения не остановило бы его. Просто, что мог, тот уже сделал - он не единожды просил прощения, он признался в любви - правда, это лишь развело их в разные стороны - откопал его блог и электронный адрес, написал письмо с просьбой вернуться... И теперь ему оставалось только ждать. Он же не экзальтированная девочка-подросток, которая будет слезно умолять, отправляя по три письма в сутки. Но, даже осознавая все это, Уильям не хотел, чтобы Том молчал.
Естественно, первое, что он сделал по возвращении с прогулки – проверил почту. За несколько часов его отсутствия там ничего не изменилось, кроме дурацкого спама – приглашения зарегистрироваться на порносайте. Раздраженно удалив это сообщение, он устало закрыл глаза.

***

Том, сидя на диване и слушая в пол уха телевизор, задумчиво рассматривал бутылку вина и бокал на столе, размышляя - открыть ее сейчас или позже? И вообще, стоит ли начинать?
Вздрогнул от звонка мобильного, почувствовал мгновенно выступившую испарину, пока тянулся за телефоном, лежащим там же на столе.
Глянув на входящий, выдохнул, качая головой.

«Вот же я, долбоеб! Ага, щаз! Позвонит он, жди...»

Это была Кэти.
- Том! С Рождеством тебя, милый! Как ты, мой мальчик? Прости, что так получилось, сам понимаешь - конец года, дела, суета, подарки, – затараторила девушка, и Том невольно улыбнулся, понимая, что у Кэти, в отличие от него, настроение прекрасное.
- Я? Да... нормально я, – Том очень старался не показать, как он подавлен, но актер из него был аховый.
- Нормально? Ты уверен? Что-то... Том, что у тебя там?
- Кэт, да все хорошо, давай поговорим после праздников, а? – Том сел на постель, прикладывая прохладную ладонь ко лбу.
- Том, ты что, серьезно думаешь, что я прямо вот соглашусь с этим? Я же чувствую, у тебя что-то случилось. Где ты будешь справлять Рождество? – упрямо спросила Кэти, и он понял, что просто так она его в покое не оставит.
- Где? Да, у себя я. Не иду никуда. Нет настроения.
- Обалдеть! А где Билл? Вы там не поссорились?
- Он... уехал из Германии, – выдавил Том и устало закрыл глаза. – Совсем уехал.
- Что?! О, боже ты мой! Томас... да что же это такое?! Так, выходит, ты один дома остаешься?
Том слышал голос не на шутку взволнованной девушки и сейчас не смог бы соврать, даже если бы захотел.
- Да, один. Я... мне хочется побыть одному.
- О, нет! Даже не мечтай! Короче, Том... Сейчас разбираться не будем, ладно? Я через пару часов приеду за тобой, ясно?
Том даже глаза распахнул от неожиданности.
- Нет, Кэти! Даже не вздумай! Слышишь? Я не поеду! Не хватало только праздник тебе испортить! Нет!
- Рафаэль, это даже не обсуждается, понял? Мои родители только после нового года из Канады вернутся. Так что нас всего-то и будет пять человек, и все свои - сестра с мужем и дочкой, и мы с тобой... Так что, не пытайся возражать! И слышать ничего не желаю!
- Кэт, что ты такое говоришь? – заныл Том. – Ну, как я могу заявиться... такой? Да и праздник семейный... Что мне там делать? У меня же настроение ни к черту, Кэтиии...
- Так, тем более, Том! Все, разговор окончен. Не принимаю никаких отговорок, собирайся, я скоро приеду за тобой.
И Том тяжко выдохнул, слушая короткие гудки.
- Вот неймется тебе, Кэти, – он покачал головой и завалился набок, натягивая на голову плед, сходя с ума от чувства одиночества, понимая, что с кем бы он сейчас ни был, его не отпустит, даже окажись он в шумной компании.

Том понимал, что отвертеться от поездки к Кэти уже не получится.
Может, это было и к лучшему. Он знал сестру Кэти - Лору, знал ее мужа, Дитера, а присутствие пятилетней Моники ему только на руку – не будут акцентироваться только на госте.
Прикинул, что какие-нибудь подарки на скорую руку купит по дороге, попросит Кэти где-нибудь остановиться.
Оставалось привести себя в порядок, принять душ, побриться и переодеться - и он будет готов.
Ворча себе под нос, Томас откинул плед и поднялся с постели.

Спустя обещанные два часа раздался звонок в дверь. Первое, что сказала Кэти открывшему Тому, было:
- Чтоб меня! А где Том?
Усмехнувшись, Том потянул подругу в квартиру и обнял, вдыхая ее свежесть с улицы и знакомый запах духов.
- И тебя с Рождеством, дорогая! Привет, не представляешь, как я тебе рад! Сто лет не виделись.
- Прости, с Рождеством, конечно! Я тоже рада тебя видеть, Томми. Я просто не ожидала, что ты так... – она запнулась, и Том ее отпустил, с улыбкой вглядываясь в лицо.
- Да ладно тебе, знаю, что выгляжу не лучшим образом. Но бывало и похуже. Ты проходи... Я сейчас соберусь и поедем.
Кэти прошла следом за ним, расстегивая пальто и пристально рассматривая своего бывшего воспитанника.
– Да уж, Томас, ты на себя не похож! Страх божий! Что стряслось-то? Ты тощий и замученный, никогда тебя таким не видела.
- Я тебя с Михаэлем сведу – у вас будет общая тема, ему тоже не дает покоя мой внешний вид, – Том взял подругу под руку, усадил на стул. – Зато ты выглядишь просто чудесно!
- Так, ты мне зубы не заговаривай!
- Да, не заговариваю я, – Томас с улыбкой кивал Кэти, чувствуя, как сильно он по ней соскучился.
- Я так понимаю - вы с Биллом до сих пор в ссоре?
Том отрицательно покачал головой, поджав губы.
- Ладно, ты давай, собирайся. Мы поговорим еще.

Томас забрал из дома так и не открытую им бутылку вина, а еще в супермаркете купил большого плюшевого медведя с красным бантом на шее и красивую корзинку с рождественским набором из фруктов, пряников и прочих сладостей, как всегда выслушав от Кэти – «ну-зачем-ты-это-было-совсем-не-обязательно». На что Том только улыбался, чувствуя нежность и благодарность к этой девушке, так много значащей в его жизни.
И ощущал, что потихоньку расслабляется рядом с ней. Она больше не спрашивала о Билле, наоборот, болтала о каких-то милых пустяках, заставляя отвлекаться.

У Кэти их встретили тепло и тут же подключили к домашним заботам. С серьезным и основательным Дитером Том был довольно хорошо знаком, потому что они периодически пересекались у Кэти дома, еще со школьных времен. Ведь Том учился с Лорой, младшей сестрой Кэти, в параллельных классах, она уже тогда встречалась со своим будущим мужем, а сразу по окончании колледжа они поженились, и у них родилась дочка - очаровательная Моника.
И сейчас было здорово встретиться с ними, поболтать о тех временах и обсудить старых знакомых.
Малышка была в восторге от подарка Тома и целый вечер возилась с ним и другими игрушками, сидя у нарядной живой елки, увенчанной рождественской звездой и украшенной разноцветными фонариками и гирляндами. Компанию ей составлял любимец семьи – кокер-спаниель Терри. Поэтому девочка не доставляла взрослым хлопот, а под конец вечера просто уснула в обнимку с медведем, и Лора отнесла ее наверх.
Атмосфера была действительно очень спокойная и семейная, а еще в воздухе ощущалось Рождество – пахло елкой и праздником. Шикарно накрытый стол манил вкусностями, и впервые за долгое время Том почувствовал, что голоден. И это на столе еще не появилась традиционная индейка, упоительный аромат которой уже начинал потихоньку просачиваться из кухни.

***

Сидя в ресторане за большим рождественским столом, специально накрытым для их компании, Билл, держа в руках бокал шампанского, с рассеянной улыбкой обводил взглядом соседей из их группы, видя уже блестевшие глаза, слушая смех и болтовню тех, кого более-менее узнал за время совместной поездки.
По одну руку от него сидели Ева и ее парень, Матиас, по другую - подружка Евы. С ней Уильям уже танцевал этим вечером несколько раз. Она почти не навязывалась, и ему не приходилось особенно сдерживать раздражение, как от внимания некоторых других попутчиков, так и не нашедших взаимной симпатии у красивого англичанина за все эти дни. Он был элегантен, неприступен и смотрел на людей несколько отстраненно и свысока, во всех смыслах этого слова. Сохранял дистанцию. Был вежлив, но холоден.
Таким он был для всех, кроме Евы, знающей, каким Уильям бывает в хорошем настроении.
И только таким впечатлением Билл сохранял свое внутреннее пространство. Хотя от подружки Евы не было сильного желания отделаться. Понимая, что ближе к ночи компания чуть подогреется выпивкой, и обязательно найдутся желающие попытать счастья на его счет. А так он, вроде, с подругой, и вопросы должны отпасть сами собой. Все спокойно…

«Ага, спокойно. Если бы это было ТАК!» - Билл усмехнулся своим мыслям.

«Где ты сейчас? С кем справляешь Рождество, Том? Ты - единственный, кого я хотел бы видеть рядом... И, может быть, тогда мне стало бы спокойно».

***

Тому впервые за много дней было хорошо и уютно. Он был сыт и немножко пьян, но в меру, скорее, просто расслаблен. И если бы не ноющая рана внутри, он сейчас, наверное, был бы счастлив.
Только что Кэти устроила своих родных на ночлег и, довольная приятным семейным вечером, вернулась к Тому на кухню. Тот, удобно устроившись на маленьком кухонном диване, медленно, с наслаждением, прихлебывал горячий глинтвейн и смотрел на декоративную лампу, в которой причудливые разноцветные пузыри поднимались и опускались в глицерине, и не было ни одного пузырька похожего на другой.
- Как ты тут? – Кэти, взяв кружку, тоже налила себе горячего вина и, обхватив ее ладошками, уселась рядом с Томом.
- Замечательно, – он улыбнулся ей. – Знаешь, я очень рад, что ты меня пригласила.
- Ага, уж прямо скажи, силком притащила! – Кэти усмехнулась. – Я не сомневалась, что так будет лучше.
- Спасибо, - Том медленно провел пальцем по краю кружки. – Мне так хорошо у тебя, как дома.
- Ты всегда можешь чувствовать себя здесь как дома, – она потрепала Тома по на макушке. – А ты давай рассказывай, что у вас с Биллом произошло? Я же после того, как тебе звонила, больше ничего не знаю, но чую, там не все гладко.
- Это когда ты на меня бухого нарвалась? - Томас кивнул, покусал изнутри щеку. – Да, блин… Тогда это и было начало конца.
Он тяжко выдохнул, облизал губы, чувствуя пряный вкус вина.
Кэти обеспокоено смотрела на его сведенные брови, начиная ощущать, как ей передается нервозность Тома. Он же так и оставался для нее тем мальчишкой, которого хотелось защищать, как младшего братишку, или даже как сына, невзирая на небольшую разницу в возрасте.
- Я ему позвонил после разговора с тобой. Вот такой, бухой в жопу... Не помню толком, что я там плел... Короче, разозлил его еще сильнее. А потом... В общем, на следующий день Билл притащил ко мне в бар какого-то парня и дал понять, что переспал с ним...
- Что?!! – Вырвалось у Кэти, и она зажала себе рот рукой.
Том несколько секунд смотрел в ее изумленные глаза.
- Ох, ничего себе новости! – не выдержав, она вскочила, отставляя кружку, судорожно шаря по подоконнику в поисках сигарет.
«Мда-а-а… Представляю, как все это выглядит со стороны».
- Он свихнулся? Как он мог? Почему, Том? Извини, такое мне надо перекурить, – девушка суетилась теперь в поисках зажигалки, и Том, достав свою, выбил огонек. – Спасибо, - прикурив, выдохнула она и снова села на диван, стараясь хоть немного успокоиться.
- Как это, Том? Он таким образом хотел сделать… что? Порвать с тобой? – она даже боялась представить, как себя чувствовал Том в тот момент.
Том сглотнул, нервно поводя плечами от мурашек, пробежавших по спине, глядя на дымок, поднимающийся от сигареты в руке Кэти.
- Нет... не для этого. Когда он уехал из Гамбурга, спустя какое-то время я нашел его блог...
- Ты серьезно?
- Угу, серьезнее некуда...
- И что в нем? Был не только ты? Да?
- Нет, до этого случая у него кроме меня не было никого, как он мне и говорил всегда. И даже то, что я у него первый - это тоже правда. И тот парень… В общем, это и не измена в том смысле, как принято. Билл просто хотел поднять свою самооценку, он понять не мог, почему с ним так поступают. У него было уже такое... Его бросали, понимаешь? А тут опять, – он запнулся, склонил голову. А Кэти просто разрывало от эмоций.
- Да, я тогда повел себя как последний ублюдок, не сумел сказать правду Михаэлю. Не смог... Но я любил его. И этот блог... Теперь я знаю все, – Том тяжело выдохнул. - Он любит меня. Всегда любил - и сейчас тоже... Только не говорил об этом никогда.
Том глянул на Кэти, кусавшую губы.
- Я до смерти боюсь остаться без него... Я не знаю, что будет дальше, и чем все закончится, думаю об этом, не переставая. Это невыносимо, Кэти... Никогда не думал, что так бывает в отношениях... Мне воздуха иногда не хватает. Но сейчас я уже боюсь, что все это вдруг закончится...
Кэти, чувствуя, как ее трясет, встала, чтобы хоть как-то отвлечься, взяв у Тома кружку и долив вина, вернула ее обратно, села рядом и прижала пальцы к дрожащим губам, уже понимая, что успокоиться не удастся. Еще секунда - и слез не сдержать. Ей было невыносимо жаль обоих.
- Сдохну, если пойму, что я для него - просто сильная привязанность на почве секса, пока не нашелся кто-то другой... Он же так и написал, что, ОКАЗЫВАЕТСЯ, может быть не только со мной, понимаешь? И что ЭТО ему понравилось! – Том глухо простонал. Кэти закрыла глаза, чувствуя горячие дорожки, пролегающие по щекам.
– Гад... Понравилось ему... Хотя он написал, что все время думал обо мне. В постели с тем парнем он думал обо мне, прикинь? – Том вскинул на подругу тоскливый взгляд, и Кэти, приглушенно всхлипнув, кивнула и выдохнула спокойно, насколько была способна:
- Он действительно тебя любит, Том. Что бы он ни творил – он делал это от безысходности. Это не похоже на измену...
Том стиснул зубы, видя мокрые глаза подруги и чувствуя, что и сам сейчас расплачется. Чуть отдышался, молча, с благодарностью сжав прохладные пальцы девушки.
- Да, я понимаю, Кэти! Я даже как-то на этом и не зацикливался! Честно! Я же тогда его из бара утащил, от того парня подальше. И мы в мотель поехали, понимаешь? Мы хотели быть вместе... И именно тогда я ему и сказал, что люблю его. Сказал! Вернее, прошептал на ухо после секса... Дрожащим голосом, блядь. Как девка-малолетка, нах… И замерли оба. Знаешь, что он спросил через пару секунд? «Ты меня ни с кем не путаешь, Том? Это я - Билл... помнишь меня? Я - парень, а разве можно любить парня?». Я думал, у меня сердце остановится. Потом я начал орать, я матерился, доказывая, что это я ЕМУ говорю!!! ЕМУ!!! Ни с кем не путая. А он...
Том, застонав, потянулся к столу, поставил кружку и, вытащив сигарету из пачки, тоже закурил.
Удивляться, почему ее Рафаэль так осунулся за это время, было теперь глупо. Если у самой Кэти так перехватывало горло, то каково было Тому? А Биллу?
И Кэти уже не пыталась сдерживать слезы. Бесполезно. И не стесняясь своих эмоций, просто уткнулась лицом в теплое плечо Тома и, мелко вздрагивая, тихонько плакала, слушая его иногда срывающийся голос.
- Я опешил просто от его реакции. Он говорил так, как будто я его смертельно оскорбил. И для меня это было невыносимо... Я так долго не мог ему признаться, а он... И меня понесло. Я в долгу не остался, тоже наговорил… всякого, – Том прикрыл на несколько секунд глаза, качая головой. – Не понимаю, как это случилось… я ударил его по лицу. Не сильно, нет... Просто я уже нифига не соображал, он меня толкнул, я вскочил и врезал в ответ. Короче, наворотили мы дел там. «Развлеклись», бля... Билл стал собираться, а я тогда такой злой был, знаешь, даже хотел, чтобы он ушел. Не хотел видеть его. Только перед самым уходом он сказал, что мог бы меня простить, если бы я все это натворил, не любя его, а так... – Том убито покачал головой.
– Теперь понятно, почему он так отреагировал, - Кэти погладила его по плечу.
- Да... Я его предал. Любя, предал. И это для него оказалось последней каплей. Он уехал. Сдал дом и уехал. И номер телефона сменил... Я был в шоке, когда понял, что он обрезал все концы.
Том опустил голову.
- Спустя несколько дней я нашел его блог, а в профиле - его мейл. И я ему написал.
- И он не ответил, да? – Кэти шмыгнула носом, вытирая глаза.
- Ответил... Правда, не сразу, а после того, как я ему в блог написал. Типа, если не хочешь отвечать, то хоть на хрен меня пошли, – Том скользнул виноватым взглядом по мокрому лицу Кэти. – Вот тогда он и ответил, что ему нужно время для решения, и чтобы я на него не давил...
- Блин, – у Кэти вырвался тяжелый вздох, и Том обреченно кивнул.
- Вот так. И я теперь просто жду. Не знаю чего и сколько, но... выбора у меня нет... И я этот ответ хочу до одури, и боюсь... Понимаешь? Боюсь, что больше не нужен ему, что он напишет: «Я решил не возвращаться».
Том шумно выдохнул - он выложил Кэти все, что так долго копилось у него в душе. Зная прекрасно, что сейчас она помочь не сможет ничем.
И девушка могла только нервно курить, кусать губы и невольно утирать слезы, искренно болея душой за двух балбесов, так любящих и при этом мучающих друг друга.
- Сегодня Рождество, – Том, хоть и не очень весело, усмехнулся. – Случаются же чудеса в эту ночь? Вдруг, вот приеду домой, а там – письмо от него. Типа: «Хочу быть с тобой». И я, не сходя с места, скончаюсь от радости.
Кэти кивнула, тоже пытаясь улыбнуться.
- Я бы очень хотела, чтобы вы перестали уже заниматься ерундой и… хочу, чтобы были счастливы. Вы оба это заслужили. Билл - тем, что смог завоевать тебя. Я представляю, как ему это далось. А ты... ты смог изменить свои взгляды на подобные отношения и ответить взаимностью, – Кэти шептала это, чувствуя, что голос предательски дрожит, но молчать было еще сложнее. - Мне ли не знать, как это было для тебя трудно… Ну да, ты совершил ошибку, очень грубую... В конце концов, святых не бывает, Том, все ошибаются. Я надеюсь, что это не станет для вас окончательным разрывом. Ты чувствуешь, что ему плохо без тебя... что все еще любит, да? – Том кивнул. - Поэтому я думаю, что он сможет простить.
- Спасибо, Кэти, – Томас, притянув к себе девушку еще ближе, касался губами ее волос, успокаивающе гладя по спине. – Я так хочу, чтобы он вернулся... У меня все внутри замирает, когда я думаю, что больше не увижу его. Я не могу без него...
- Все будет хорошо, милый, я верю. И ты верь. Если он действительно тебя любит, то для него это так же сложно, как и для тебя. Он захочет вернуться.
- Да, я понимаю. Только на этом и держусь…

***

Около двух часов ночи почти все, кто еще был способен стоять на ногах, решили пойти к Эйфелевой башне, куда в Рождественскую ночь стекалось половина туристов и немалая часть горожан.
Оживленно болтая, шли по Елисейским полям, где от иллюминации было светло как днем. Песни, фейерверки, шум, поздравления от незнакомых, но добродушных прохожих.
До Эйфелевой башни шли через мост Александра III, издалека любуясь на великолепный символ Франции, окутанный сверкающими огнями, как громадная елка.

На подходе к Марсову полю начался легкий снежок, что только усилило впечатление праздника. Билл с девушкой и Ева с Матиасом оказались в потоке людей, продвигающихся к импровизированной площадке, где продавали горячий кофе, круассаны и сладости. Отколовшись вчетвером от остальной группы, они взяли кофе, немного согрелись и принялись рассматривать веселящийся народ и колоритных Санта Клаусов, которых в ближайшем окружении набралось уже штуки три.

Подруга Евы зябко жалась к Биллу, а он рассеяно смотрел на праздничную толпу, отчаянно желая, чтобы на месте девушки оказался Том. И тут его взгляд зацепился за Еву, целующуюся с бой-френдом, и Уильям отвернулся, еле сдержавшись, чтобы не застонать. Он отчаянно завидовал тем, кто был в эти минуты рядом с любимым человеком. А таких вокруг было предостаточно. Оказалось, что наблюдать за чужим счастьем, потеряв свое, крайне неприятно.
Билл удивился, когда над площадью вдруг стало непривычно тихо - смолкла музыка, все время составляющая фон на этом веселье, и от этого вокруг стало чего-то не хватать, толпа даже немного заволновалась, а потом зазвучал начальный громкий аккорд какой-то композиции, и зашумевшие люди потянулись куда-то в сторону.
- Что это? Пойдемте, посмотрим? – Ева взяла Билла за руку, увлекая за собой, и скоро они оказались наблюдающими за парой, слаженно отплясывающей прямо на мостовой.
К ритмичному танцу начали присоединяться другие - девушки и парни, кто только что, вроде, был лишь зрителем. Следом еще и еще, стремительно расширяя круг.
Билли понял, что впервые в жизни попал на флэшмоб. Это было захватывающе - танцующих становилось все больше, единый ритм танца и синхронные движения завораживали. Звучащие музыкальные отрывки были в разных стилях - от вальса до альтернативного рока.
Музыка прервалась так же внезапно, как и началась, и танцевавшие люди спокойно разошлись в разные стороны под восторженные аплодисменты зрителей. Так, будто и не было этого великолепного действа, и они просто продолжили свой путь, как ни в чем не бывало.
Что-то сказочное было во всем этом. Но Билли знал, что эту ночь он запомнит не только потому, что это было пресловутое «Рождество в Париже», а потому, что среди этой сказки его сердце разрывалось от одиночества и тоски.

***

Поездка подходила к своему логическому завершению.
Ранним утром турбас вез группу из Люксембурга в Кельн, последний пункт их путешествия, откуда вся группа уже к вечеру должна была, кто поездами, кто самолетами, разъехаться по своим городам. Билеты в основном были уже на руках, компания, сдружившаяся за это время, обменивалась адресами и телефонами, некоторые собирались в следующем году поехать вместе, но уже по другим маршрутам.
В Кельне намечалась небольшая экскурсионная программа: Кельнский собор и Музей Духов в доме Фарина, но воспользоваться ею собиралась только часть группы – большинство уже бывали в Кельне и планировали сразу по прибытии отправиться по домам. Среди них Ева с Матиасом и, конечно, Билл. Он устал от этой поездки, скорее морально, ему хотелось, наконец, побыть одному.
Плавное покачивание автобуса и сумеречное зимнее утро за окном сделали свое дело – Билл неожиданно для себя уснул. Сон был неглубокий, ему казалось, что он даже слышит сквозь него шум мотора.

Все эти дни Уильяма постоянно окружали люди, деваться от этого было некуда, но когда он и во сне оказался в толпе, то подумал, что это уже не смешно - мало ему избыточного общения в реальности? Пространство, в котором он оказался, напоминало Марсово поле, он пытался понять, чем заканчивается это место, но не мог из-за тумана, окутывающего его по краю.
Толпа была не сказать, чтобы очень плотной, обычная городская сутолока – люди двигались, сменяя друг друга, спеша куда-то. Обычные прохожие – молодежь, старики, дети, мужчины и женщины - все они беспрестанно двигались, шли мимо, не обращая на него внимания.
Но происходило что-то, заставляющее Уильяма напрягаться, он ощущал смутную тревогу, причины которой понять не мог. И вдруг до него дошло, и стало не по себе: он не слышал голосов людей. Видел, как они шевелят губами, даже смеются, но все это - совершенно беззвучно. Слышно было что угодно, стук каблуков по мостовой, шелест одежды, шум крыльев голубя, пролетающего мимо, даже биение собственного пульса. Но не голоса.
И когда среди колышущейся массы людей ему на глаза попался совершенно неподвижно стоящий человек с опущенной головой, это не могло не привлечь его внимания. Почему-то быстрее забилось сердце, и до дрожи захотелось оказаться рядом и увидеть лицо. Билл начал продвигаться к этой фигуре, не отрывая от нее взгляда, боясь потерять из виду, и постепенно стал чувствовать, как это часто случается в кошмарах, что перемещается он в чем-то очень вязком, будто воздух превратился в невидимую густую патоку. И тут же заметил, что и люди двигаются, будто в замедленной съемке. Да и звуки стали низкими и гулкими.
Медленно, мучительно медленно, но, все же подбираясь ближе, не отрывая взгляда от широких, обтянутых белой футболкой плеч, ощущал головокружение, уже догадываясь, КТО это.
А когда сквозь тонкую белую ткань увидел просвечивающую татуировку на спине, он не выдержал:

- Том!

Боль немилосердно пульсировала в голове, и он протянул руку в направлении стоящего неподвижно парня. Оставалось сделать всего несколько шагов, в реальности он бы преодолел это расстояние за секунду, но здесь...

Уильям кричал. Кричал не раз и не два. Но так же, как и у всех, голоса у него не было. Это было похоже на истерику: он не мог ни подойти к Тому, ни докричаться.
Том так и стоял, как изваяние, и Билл, находившийся от него сбоку, смотрел, как свесившаяся челка с высветленными прядями легонько колыхалась на почти неощутимом ветерке.
Это было невыносимо, быть рядом, совсем рядом, и не иметь возможности прикоснуться.

Билл рванулся со всех сил вперед, и...

Это не он в один момент оказался за спиной Тома, всего в нескольких сантиметрах - было четкое ощущение, что за долю секунды к нему придвинули любимого человека, к которому так рвался, как в фильмах камера делает наезд, и далекое мгновенно приближается в упор. Билл в ужасе отпрянул, когда Том резко посмотрел через плечо, пронизывая черными взглядом, и в сознание ударил хриплый шепот, хотя губы оставались неподвижны:

- Не опоздай...

Билл вскинулся, тяжело дыша, не соображая где он, не понимая - что за гул, что за дрожь? На лбу выступили мелкие капельки пота, и он прикоснулся к ним ледяными пальцами.
- Что за...?
И начал приходить в себя - он в автобусе, раннее утро, еще темно, он едет в Кельн, чтобы оттуда вылететь в Манчестер. Домой...

И это был сон. Всего лишь сон. Не больше. Но Билла трясло, как в ознобе.
- Бред какой-то...
Он тряхнул головой, прогоняя наваждение. Потом снял висящую рядом с ним куртку, закутался в нее и снова откинулся на спинку кресла.

«Я просто слишком много думаю о нем. Слишком. Нельзя... я так свихнусь. Нужно выспаться нормально - и все пройдет... Все хорошо, вечером уже дома буду».

К этому времени они были уже на подъезде к Кельну, началась обычная суматоха - утренний кофе, сборы. А кошмар... Билл не помнил, что ему приснилось, но что-то, засевшее глубоко внутри, не давало полностью расслабиться.

***

Рождественского чуда для Тома не случилось.
Перемен на почтовом ящике не обнаружилось. Так же как и звонков.
Праздничная неделя продолжалась, а радужного настроения как не было, так и не грозило появиться в ближайшем будущем.
Том не то чтобы успокоился, но немного смирился с ожиданием после ночного разговора с Кэти. Решил, что надо просто потихоньку жить. Как-то. Но все же продолжал с маниакальной регулярностью проверять почту и телефон. Пока, на второй день после Рождества, в пятницу вечером, вернувшись с работы, не обнаружил очередной сюрприз.
- Твою мать! – услышал Михаэль еще из коридора ругань Тома, и выглянул узнать, в чем дело. Томас стоял возле вешалки и чесал затылок, держась второй рукой за карман своей куртки.
- Чего разоряемся?
- Блядь... Забыл трубу на работе, прикинь? Придется завтра ехать. Что мне, два дня без телефона сидеть? – Том шумно выдохнул.

«Блин... Да уж посидел бы, конечно, если бы не...»

- Не пойму, как я мог забыть? Поставил на подзарядку, сунул на полку - и пипец! Там и лежит теперь.
- Ну, заработался, бывает. Завтра заберешь, если так тебе горит. А до понедельника никак не утерпишь?
- Не знаю, может быть, – бухтел Том, - видно будет...
Но субботним утром Михаэля разбудила подозрительная возня в прихожей, где он застал уже одетого Тома - тот брал мотоциклетный шлем и ключи от общего гаража.
- Слушай, я надеюсь, ты ведь не на байке поедешь? Обещали снег после обеда, – стараясь казаться убедительным, надавил сосед.
Том продолжал озабоченно шарить на полке в поисках перчаток.
- Дебил ты, Трюмпер, и не лечишься! Мозгов вообще нет!
- Да ладно тебе, Мих! Я же быстро... Туда и обратно. Дороги в выходной свободные, долечу мигом. Тебе что-нибудь прихватить в супермаркете на обратном пути?
- Угу, пива купи. Поговорку знаешь? Мигом он! – возмущался Михаэль, возвращаясь в спальню.

***

Билл смотрел вслед отходящему экспрессу, в котором Ева с друзьями отправилась на центральный железнодорожный вокзал Кельна - Хауптбанхоф, чтобы уже оттуда поездом ехать в Гамбург.
Меньше чем через шесть часов они будут в том городе, из которого Билл убегал.
Как же болело сердце.
Оно не просто скулило от тоски, а тихонько и безнадежно подрагивало в от бессилия...
Ева уезжала туда, где ОН. А Билл всего через несколько часов сядет в самолет, который унесет от НЕГО еще дальше.
У Билла до рейса на Манчестер еще было прилично времени, и чтобы не скучать в зале ожидания, он сначала проводил сестру на вокзал, и только потом отправился на такси в аэропорт. Еще по дороге туда начался небольшой снег, но не те красивые кружащиеся снежинки, как было в Париже в рождественскую ночь, а мокрые липкие хлопья, потому что было довольно тепло, около нуля градусов. И уже сейчас было понятно, если снег усилится, то скоро на дорогах начнутся заторы. Водитель, подвозивший Уильяма, в этом не сомневался, ругаясь вполголоса на то, что возвращаться из аэропорта ему придется уже по пробкам.
В аэропорту «Кельн-Бонн» было многолюдно - впереди Новый год, и те, кто провел Рождество вне дома, хотя бы на этот праздник спешили добраться к дорогим и любимым. Билл тоже ехал к семье, к отцу и маме, но душа просила сейчас совсем другого.
После почти двухнедельного путешествия по Европе, осознание того, что он через несколько часов окажется дома, приводило Картрайта в немного заторможенное состояние, пока он ожидал своей очереди на регистрацию рейса. Вокруг стоял шум, характерный для больших помещений, где, как в улье, гудели голоса людей, смех и беготня ребятишек, плач уставших от ожидания младенцев, пиликающие звуки справочных мониторов, объявления по селектору приглашающие на посадку или извещающие о прибытии рейсов, и вездесущая реклама.

До отлета оставалось чуть больше часа, в очереди перед Биллом три человека, а он все еще размышлял, стоит ли сдавать свой чемодан в багаж или взять с собой в салон. Напротив стойки регистрации располагался большой телеэкран, передающий новостной канал, Билл не обращал на него внимания, до тех пор, пока не услышал название города, о котором вещал диктор - Гамбург. И уже не отрываясь, уставился в экран, жадно прислушиваясь к репортажу:

«Внезапный снегопад на севере Германии начавшийся после полудня, привел к множеству аварий на дорогах. Крупная авария произошла на востоке Гамбурга, на федеральной трассе в направлении Берлин-Рейбек, в районе развязки Шиффбекер-А24, и парализовала движение автотранспорта на несколько часов».

Что-то больно сжалось в груди от названия района, Билл знал, что эта развязка-поворот совсем недалеко от дома Трюмпера, если ехать из центра города, то они сворачивали именно там.

«Из-за ухудшившихся погодных условий столкнулись несколько легковых машин, мотоцикл и грузовая фура. Два человека погибли, четверо находятся в городских больницах с травмами различной степени тяжести».

Билл не дышал, глядя на экран. Кадры с дорожной полицией в светящихся жилетах ядовито-зеленого цвета, ленты оцепления, мигающая синими маячками полицейская машина, кого-то грузят на носилках в машину скорой помощи, фура, уткнувшаяся передним бампером в ограждение, какой-то «мерседес», развернутый поперек дороги, разбитое лобовое стекло покореженного в хлам «шевроле» и смятый мотоцикл «БМВ»...

Перехватило дыхание.

Он даже не пытался сделать вдох, когда камера от этого места отъехала в сторону. Он так боялся и так хотел, чтобы снова показали покореженный мотоцикл и лежащего возле него человека, рядом с которым которого суетились медики.

Стало до безумия страшно.

До тошноты, до онемения пальцев...

- Не-е-ет... – выдохнул он, когда в кадр опять попал мотоцикл.

Всего несколько мгновений, далеко, видно плохо, перед объективом мельтешит снег, бликуют огни мигалок, но…
Биллу показалось, что он узнал.

Он не раз видел этот мотоцикл.

«Куртка... ЕГО?»

Лежащего человека от камеры загораживали спасатели, стоя над ним на коленях.
Сердце ухнуло камнем куда-то вниз.

«Не опоздай», - полоснуло по мозгу.

Он покачнулся от приступа головокружения.

- Только не это!
За секунду вспомнился и пронесся в голове сон, непонятный кошмар, оставивший после себя необъяснимую тянущую тревогу.

«Бог мой... Неужели…»

«Сейчас движение на трассе восстановлено, но власти просят водителей по возможности воздержаться от поездок, в связи с продолжающимся снегопадом. Следующий выпуск новостей смотрите в 16.00. С вами был…»

Билл рванул в сторону от стойки, хотя даже не соображал, что делать. Куда бежать?

«Позвонить! Надо просто позвонить! Он сейчас ответит. Обязательно ответит! Все хорошо... С НИМ ВСЕ ХОРОШО!»

Остановившись, дрожащими руками достал телефон, тяжело дыша, стал лихорадочно вспоминать номер Трюмпера и, не попадая в кнопки, набирать.
Ждать, ждать, ждать, почти чувствуя, как щелкает секундная стрелка в больших часах на стене.

«Не опоздай... не опоздай... не опоздай!»

- Да? – отозвался женский голос на том конце, и Билл, которому некогда было задумываться, что и как, срывающимся голосом попросил к телефону Тома.
- Тома? Тут нет такого, вы ошиблись номером, – Билл изумленно смотрел на телефон.
- Нет? Почему нет? Господи, я не туда попал?
И опять трясущимися пальцами по кнопкам. И ждать, ждать...

«Номер не существует. Абонент недоступен...»

Снова не туда. И опять, и опять по кругу…

Все больше холодея от ужаса, Билл понял, что четко помнит только первые и последние цифры, а середина – как провал в памяти. Он привык набирать его одной кнопкой из памяти телефона, но это было в старой сим-карте, а в новую он и не думал вносить немца.
Хотелось взвыть дурным голосом от отчаяния и бессилия.
Истерика сделала свое пагубное дело, Уильям был растерян, смят морально. Сим-карта с номером Тома была среди вещей, которые он отправил в Манчестер. А он ведь даже не сомневался, что помнит его наизусть.

А теперь, когда С НИМ неизвестно что...

Стало предельно ясно - не полетит он ни в какой Манчестер. Ему надо к Тому. Он обязан НЕ ОПОЗДАТЬ.
Девушка-оператор с испугом смотрела на белого как стена молодого человека, с дрожащими губами, путающегося в словах, пытающегося поменять свой билет на ближайший рейс до Гамбурга.
- Извините, я не могу Вам помочь, мест нет, и бронь всю выкупили. Тем более что Гамбург пятнадцать минут назад закрыл аэропорт из-за снегопада, самолеты сажают в Ганновере, и, скорее всего, так будет до самого утра. Вам если только на центральный вокзал - оттуда электрички каждый час отправляются, через пять часов уже будете в Гамбурге.
- Да... Электричка, вокзал... Все верно, окей! Спасибо! – и, едва не забыв чемодан, понесся из здания аэропорта на стоянку такси.
Дальнейшее для Билла казалось, спустя месяцы, будто происходившим в бреду. Разламывалась голова, его трясло от холодного ужаса в груди.

Добравшись сквозь напророченные таксистом пробки до вокзала, он несколько минут искал табло с расписанием поездов, но быстро бросил эту затею и просто подошел к первой попавшей кассе. В общем-то, удачно - оказалось, тут можно было приобрести билет на Гамбург.
- Отходит через пятнадцать минут, так что, поторопитесь, – кассирша протянула талон на проезд и Билл, поблагодарив, пошел разыскивать нужную ему платформу.

***

Уильям сидел возле окна экспресса, стискивая зубы, сжимая холодными пальцами подлокотник кресла, и невидящими глазами уставившись на проносившийся за окном серый пейзаж.

«Не опоздай... не опоздай...»

Так и било по вискам, и хотелось зажать их ладонями, чтобы остановить это издевательство. Он впервые в жизни так за кого-то боялся. Было больно даже глубоко вдыхать.
Время тянулось немилосердно, хотелось молиться всем богам, чтобы тот парень, лежавший без движения возле своего байка, просто был в похожей куртке. Почему это обязательно должен быть Том?
Но тот сон...

«Нет! Ты не бросишь меня одного! Не вздумай! Даже не пытайся, ублюдок... Ненавижу тебя! Ты не посмеешь! Я так люблю тебя... Ты не посмеешь снова предать меня и уйти... совсем. Пусть, какой угодно, пусть покалеченный, но лишь бы живой... Лишь бы!»

Билла трясло все больше.
Ему даже пришлось обхватить себя руками, чтобы хоть как-то сдерживать дрожь. Он понимал, что выглядит как наркоман в ломке, но, по большому счету, ему было наплевать на косые взгляды, которые на него кидали пассажиры.
А соседи недоумевали - его дорогая одежда и ухоженный вид никак не вязались с нездоровым блеском в глазах и дрожащими пальцами. Сидящая рядом женщина даже поинтересовалась, что с ним, не нужна ли ему помощь, может обратиться к проводникам...
Он поблагодарил сквозь зубы, уверяя, что он в полном порядке, и больше его никто не трогал.
Немного полегчало, когда выпил горячего кофе, не обращая внимания на вкус, просто глотая обжигающий напиток. Сильно хотелось курить, но Билл понимал, что на нервной почве от сигарет его может сейчас вывернуть, и экспериментировать даже не пытался.
Уже начало темнеть, когда электричка подъехала к Гамбургу.
Прикинув, что у него впереди полная неизвестность, и что с чемоданом мотаться будет полным идиотизмом, он сдал его в камеру хранения, оставив небольшую сумку через плечо с документами и ноутбуком, и уже в который раз за этот день пошел ловить такси.

***

- Быстрее, пожалуйста!

Пожилой водитель, покачал головой нетерпеливому пассажиру.
- Куда ж вот так спешить-то? Дороги сами видите какие. Тут уже «наспешили» днем, слышали, какая авария была на автобане? По радио целый день передавали.
Билл сжался, лишь кивнув, когда таксист глянул на него в зеркало заднего вида.
- Там... погибшие, да? – процедил он с усилием, чувствуя, что его начинает подташнивать.
- Не обошлось без того. Грузовую фуру под уклон потащило, половина на этой стороне, половину на встречную полосу вынесло, а всех, кто был следом, собрало в кучу. И на встречной не успели справиться с управлением. Попереворачивало машины, поискорежило, ужас...
- И... там еще мотоцикл был, вроде? – еле ворочая сухим языком, заставил себя спросить Билл, надеясь, что водитель может что-то об этом знать.
- Да, был, смяло его практически. У меня напарник из нашего автопарка рядом с тем местом в машине стоял, там же ни вперед, ни назад, ждали долго, пока проезд расчистят. Он говорит, видел мотоцикл, когда его грузили на эвакуатор. – Водитель хмыкнул. – Сказал, лучше не видеть такого, потом за руль садиться боязно. А вы говорите – быстрее!
Билл зажмурился на несколько секунд, пытаясь угомонить панику.

***

Михаэль убирал со стола посуду после ужина, когда позвонили в дверь, и тут же настойчиво застучали. Похоже, что даже ногами.
- Хм... Кому это так приспичило? Иду! – выкрикнул он, направляясь к двери, на всякий случай, заглянув в ванную – может, заливает соседей? Но нет, было сухо.
- Хрен ли так тарабанить? – ворчал он, отрывая замок.
А распахнув дверь, почти отшатнулся от сначала показавшегося ему привидением, парня с белым как мел лицом.
- Билл? – вырвалось невольно.
- Том... ГДЕ ТОМ?! ГДЕ?? – прохрипело бледное «привидение», а потом уже почти прокричало это.
- Том? Как - где? – опешил Михаэль, не понимая, что происходит.
- Я спрашиваю, ГДЕ ТОМ?!! В КАКОЙ БОЛЬНИЦЕ? ЧТО С НИМ?!!
Михаэль растерялся, чувствуя себя как в каком-то кошмаре, уже подозревая, что пропустил что-то важное.
- В какой больнице? О чем ты? – хлопал он глазами.
- Билл? – раздалось из-за спины, и Михаэль резко оглянулся, распахивая дверь сильнее.
- Во, проснулся, смотри-ка! – Михаэль хотел съязвить, но, видя Тома, помятого со сна, офигевшего, еле дышащего, державшегося за стену, оставалось только заткнуться.
- Том? – прошептал Билл. – Том... ты... я... ты... Жив. Ты - жив... Я не опоздал.
Вдох, больше похожий на всхлип, и съехавший ремень сумки с плеча Билла, судорожно подхваченный тонкими пальцами.
- Во, бля! – Михаэль собрал глаза в кучу и стукнулся затылком о дверь, – сумасшедший дом...
Только двое, что стояли друг от друга в нескольких шагах, этого не слышали.
Том уставился на Билла, держась за стену, и не мог сдвинуться с места. Это было настолько нереально, что он почти не сомневался, что это продолжение сна, из которого его только что выдернула трель дверного звонка.
- Еще жив, да... Хотя…не уверен, – промямлил он, и Билл, сглотнул, сведя брови, и кивнул несколько раз.
– Да, хорошо... Все хорошо. Я пойду, Том... Прости...
Напряжение, которое держало Билла на грани надлома все эти часы после новостей увиденных в аэропорту, вдруг резко отпустило, и его охватила оглушающая слабость. Он почувствовал, как мир вокруг как-то странно уплывает, и подгибаются колени.
Уильям покачнулся, цепляясь за стену, делая шаг в сторону лестницы, и Томаса наконец-то сорвало с места.

- Билл! Билли!

Михаэль шарахнулся в сторону, пропуская ломанувшегося в коридор Трюмпера, и видел, как Билл, прижавшись плечом к стене, начинает оседать вниз, опуская на ступени сумку.

- Билл! – Томас бережно подхватил его, обнимая осторожно, как хрупкую и невообразимо дорогую вещь, прижимая к себе. – Билли... малыш, да что с тобой?

Билл, наконец, отпустил ручку сумки и вцепился в футболку Томаса, утыкаясь лицом куда-то в шею, касаясь ледяными губами теплой кожи, вздрагивая всем телом. Том прижал его к себе крепче, пытаясь унять дрожь, чувствуя его слабость всем своим существом. И сходил с ума, понимая, что обнимает ЕГО - понимал, но еще не верил.

И это было невероятно. Он столько об этом мечтал, неделями воя от тоски...

Михаэль покачал головой и смущенно скрылся в квартире, что-то бубня себе под нос.

- То-о-ом, Томми, – шептали дрожащие губы. – Я так боялся! Не смог дозвониться...
- Малыш, малыш мой... – шепча как в бреду, ничего не соображая, Том сминал волосы на его затылке, вдыхая любимый запах, вызывающий головокружение, и до ужаса боялся проснуться. – Все хорошо... Ты со мной, слышишь? Теперь все хорошо... Я тебя никуда не отпущу... Никуда...

Билл застонал, уже впиваясь пальцами в его кожу на спине, вздрогнул всем телом, и Том вдруг понял, что он заплакал.

Так и не отнимая лица от уютного плеча Тома, Билл плакал от облегчения, что все закончилось, плакал оттого, что чувствовал его тело – живое и теплое.
Дурея от счастья сам, и сводя с ума опешившего от происходящего Тома.

- Билл... Билли... Ну, ты чего? Перестань… Я же умру тут сейчас... Слышишь? Чееерт...

Ком в горле не давал дышать. Держать в руках вздрагивающего от рыданий любимого парня, без которого было мучительно тяжело столько дней, боясь, что потерял его навсегда, и сейчас – сдержаться? Это было невозможно.
- Дура-а-ак! – простонал Том и тоже всхлипнул, вжимаясь в любимого человека всем телом, душой, всем своим существом.

Душа боялась разлететься от счастья.
Она не верила, что очень близко вторая - та, без которой так тяжело было все эти проклятые дни убивающего одиночества.

- Все хорошо... все хорошо, – шептал Том сквозь слезы, глотая буквы, срываясь на всхлип. – Ты со мной... Я все еще не верю!
- Том, я не могу так больше... Не могу! – комкая пальцами футболку Тома, Билл боялся его отпустить даже на мгновение. - Я думал, что потерял тебя... совсем потерял...
- Ну, что ты? Почему? Ты же знаешь, как я хочу быть с тобой... Я ждал ответа, Билли. Я так боялся, что ты решишь уйти навсегда...
Том касался губами пахнущих дорогой волос, хлюпая носом, гладил пальцами мягкую кожу его куртки на остром плече.
- Я видел аварию, Том... Я видел мотоцикл, как твой... Подумал, что это ты... Я так испугался! И сон... ты снился мне... Я боялся опоздать...
Билла трясло, и он не мог остановить эту нервную дрожь.
- Твою мать! – вот тут-то Трюмпер и понял, в чем дело.

Он тоже видел этот репортаж, кадры из которого прокручивали по телеку в каждом выпуске новостей. Смотрел вместе с Михаэлем, который и обратил внимание на совпадения с маркой мотоцикла Тома и на похожую куртку.

«Блин, если бы ты не сидел рядом со мной, я бы его за тебя принял», – сказал тогда Михаэль, и Том еще усмехнулся этому и сказал: «Сплюнь, придурок».

А сейчас было не смешно. Томас понял, что Билл ехал в Гамбург, и даже не знал, живой он или нет? И вспомнил крик Билла, который его и разбудил окончательно: «Где Том? В какой больнице?»

И эти слова: «Я думал, что потерял тебя... так боялся опоздать...»

- Что же у тебя в голове творилось, пока ты добирался? – проскулил Том и почувствовал, что его развозит еще сильнее и он, кажется, сейчас заревет в голос, даже боясь представить, что пришлось пережить его Биллу за последние часы.
- Ты живой... ты живой, Том! Я бы не смог без тебя...
Том прижался губами к его голове, замер, пытаясь немного успокоить набат в груди.

«Я тоже не могу».

Медленно отстранился, отрывая лицо от черноволосой гривы, улыбаясь сквозь слезы, размазывая их по лицу, убирал свободной рукой челку с лица Уильяма и заглядывая в его мокрые и покрасневшие, но красивые даже сейчас глаза.
- Все хорошо, малыш... все позади, да? Я с тобой. Ты вернулся и не уедешь... Скажи, что не уедешь?
Билл кивал, стесняясь своих слез, облизывая потрескавшиеся губы и глядя смущенно в любимые блестящие глаза, лаская взглядом каждую мокрую ресничку, запавшие щеки, шепчущие что-то успокаивающее нежные губы. И кивал, кивал, кивал... Уже разжимая пальцы, потихоньку начиная гладить Тома, но пока сил его отпустить не было совершенно.

Он хотел бы так стоять вечно.

Отступить сейчас даже на шаг он бы не смог физически. Было жизненно необходимо ощущать его тело, чувствовать тепло, оживляющее его понемногу. И быть уверенным, что находится в объятиях того, кто от себя никуда больше отпускать не собирается.
Билл снова уткнулся Тому в плечо, уже не так сильно дрожа, но дыхание оставалось рваным, и сердце толкалось в ребра, как полоумное.
Том терся лицом о его голову, впитывая в себя тепло Билла, пытаясь забрать боль, тревогу и усталость, а все остальное ему было параллельно, например то, что в любую минуту кто-то может появиться на лестнице. И вообще, ему было все равно, где он находится. Не все равно было с КЕМ...

И, не слыша никого и ничего, кроме своего пульса, неожиданно вздрогнул от легкого прикосновения сзади к своему плечу. На автомате положив ладонь на затылок Билла, прижимая к себе, оглянулся на стоящего за спиной Михаэля, бессознательно прикрывая собой парня, которого так бережно обнимал.
Михаэль был одет, будто собрался на улицу. Кивнув на Билла, тихо прошептал, одними губами:
- Что с ним?
- Новости видел, – глухо ответил Том, прикрывая влажные глаза, Михаэль присвистнул и мысленно выругался.
- Ясно. Вы это... зашли бы внутрь. Кончайте соседей развлекать. А я у своей переночую сегодня.
- Спасибо, – Том был от души благодарен другу.
- Да ладно, сочтемся, - Михаэль по-доброму усмехнулся. Он стал спускаться вниз по лестнице, мимоходом бросив взгляд на руку Уильяма, на его распластанные по пояснице Трюмпера длинные пальцы.

«Мать моя женщина, придурки! Все-таки это не для моих нервов», - покачал Михаэль головой, с одной стороны радуясь за Тома и надеясь, что друг, наконец, перестанет чахнуть. С другой стороны понимая, что уйти сейчас - лучшее решение, ибо присутствовать при том, что, скорее всего, будет происходить буквально за стенкой, он не готов.

Том кончиками пальцев гладил кожу на затылке Билла, зарывшись в волосы, потом склонился губами к его уху, начиная понимать, что Михаэль прав, и нужно зайти в квартиру.
- Малыш, пойдем? Он прав... Что мы тут торчим? Тебе нужно отдохнуть.
Томас сам был не намного бодрее, но, как бы он себя ни чувствовал, все-таки он провел день дома, а не в дороге, как Уильям. И такой сильнейшей нервной встряски ему не пришлось пережить.
А Биллу надо было еще найти в себе силы отпустить Тома, уверяя себя, что никуда тот не денется, не испарится, если его не касаться пару секунд. И начал постепенно отпускать его, чувствуя на себе пристальный, нежный, полный грусти и любви взгляд.
- Все будет хорошо... Да?
Билл кивнул в ответ, и, взяв его за руку, Том подхватил ремень лежащей на ступенях сумки и, отступая, аккуратно потянул за собой.

Едва зайдя в квартиру, Билл устало привалился к стене, сжимая пальцы, уверенно державшие его руку, глядя на Тома, пока он закрывал дверь на ключ, а потом, наконец, повернулся и сделал шаг...
И снова обняв, прерывисто выдыхая, убирал с лица Билла волосы, заглядывая в глаза, потом прислонился лбом к его голове, все еще чувствуя себя как во сне, до обморока боясь, что это ему только снится.
- Знаешь, если я сейчас проснусь... – прошептал он сорвавшимся голосом, и Билл взял его лицо в руки, касаясь губами шершавой щеки, лаская большими пальцами острые скулы.
- Нет, хватит снов, Том... Хватит всего, что было в последние недели. Я так больше не могу... И не хочу. Это не жизнь... Я устал.
Том кивнул, сейчас легонько касаясь ладонями его поясницы, цепляясь пальцами за ремень под курткой.
- Ты прав... так нельзя. Слишком больно.
Билл скользнул взглядом по приоткрытым губам Тома, чувствуя теплое дыхание, понимая, что еще немного, и они начнут целоваться - сглотнул:
- Я сказать хочу... Очень много чего хочу сказать, – начал он.
- Я тоже, - шепнул Том, но Билл коснулся его губ пальцами, останавливая.
- Знаю, только сейчас я, ладно? Пока у меня остались силы... Ты выслушай меня, Том. Прямо сейчас...
Томас молча кивнул.
- Твой друг - понятливый малый, спасибо ему за это... Не придется мне сегодня доводить себя еще и поисками гостиницы. Всем этим я займусь завтра. Но, не в этом дело... Вернее, и в этом тоже... Короче, завтра я нахожу жилье, и ты соберешь вещи и переедешь со мной, – Билл так и не снимал своего пальца с теплых губ, понимая, что все это для Тома может оказаться непросто.

Том замер, изумленно глядя на него.

- Можешь не возражать. Я все равно слушать не собираюсь, – Билл качал головой, предупреждая высказывания каких-то причин для отказа. – Я хочу быть с тобой... Хочу. С тобой. Жить. Понял? Всегда хотел, – последние слова он шептал уже в губы плавящемуся Тому, притягивая к себе его голову. – Просто скажи мне сейчас: «Да». Скажи и все.

Тому оставалось только глубоко дышать, чтобы не умереть от волнения, счастья, смятения, в конце-то концов, и... соглашаться.

- Да, - выдохнул Том. – Да... конечно, да! Но я не собираюсь сидеть у тебя на шее...
- Том! - прервал его Уильям, - какая мне разница? Делай что угодно, хочешь - работай, хочешь - нет. Только будь со мной!
- О, че-е-ерт, Билли, – стон, стиснутые до скрипа зубы. - Ты простил меня? Правда? – выдохнул Том. Ему было важно, что Билл оказался здесь не просто потому, что испугался за него, но и потому, что той жуткой обиды больше нет. – Скажи?
- Ну, о чем ты, Том! Дурак, ей богу! Я молился, чтобы ты был просто жив. Только бы... какой угодно... А ты про это! Ты не представляешь, что значит сейчас вот так обнимать тебя, – он потерся носом о его плечо, чуть улыбаясь. – Простил, конечно, простил! Все это такое... незначительное. Когда понимаешь, что можешь потерять навсегда – все остальное уже не важно, глупость несусветная. Я понял это, Том... И хорошо, что не оказалось поздно... Ты меня тоже прости, Томми. За парня того... Я бы все равно не смог быть с кем-то...
- Знаю, я же читал твой блог. Я знаю ВСЕ. И о нем тоже... Давай забудем об этом. Это все неважно.
Билл рывком обнял Тома за шею, касаясь щекой его уха, чувствуя, как дрожат губы.
- Люблю тебя! Я так тебя люблю, – шептал он, целуя куда-то за ухо, вдыхая запах, кружащий и так очумевшую голову.
- И я... очень...
Том поднял руку, и теплая ладонь легла под волосы на шею. Он нежно целовал шершавую скулу, медленно двигаясь к подбородку, ощущая, как замер Билл в ожидании момента, которого оба хотели до одури.
Когда Том мягко и осторожно прихватил нижнюю губу Билла, а тот, так же сделал с его верхней и провел по ней горячим языком, одаривая влажной нежностью, чуть всасывая, Томас застонал. Через секунду штанга Уильяма была обследована его языком со всех сторон. И тут уже парни дали себе волю, задыхаясь от переполнявших душу сильнейших ощущений, на грани экстаза, отрывались до звездочек в мозгу, вылизывая каждый миллиметр, до которого дотягивались языком. Том покусывал губы Билла, его язык, ловил ртом стоны любимого мальчика, вжимаясь в него бедрами, чувствуя коленями его колени, иногда чуть сгибающиеся, как будто его сейчас покинут силы.

«Люблю тебя... Люблю... Ты мой!»

Мысли? Или шепот? Чьи?

Не важно...

Через несколько минут, восстанавливая сбившееся дыхание, Том чувствовал, как Билл обессилено повис на нем, жарко дыша в шею, и знал, что тот держится только на остатках адреналина.
- Малыш, ты еле на ногах стоишь… Небось, с утра не ел? Пошли, я тебя покормлю, и чаю горячего. Или кофе, а? Чего ты хочешь?
Билли кивнул.
- Я бы сейчас просто чая горячего сладкого, ладно? От кофе уже мутит. Поем потом.
- Договорились, потом, так потом, – Том взял руку Билла и прижался губами к его ладони.
- Том, слушай, у меня все вещи в камере хранения вокзала... Я могу у тебя попросить что-то... ну, до завтра.
- Не вопрос, найду я тебе футболку и джинсы, – Том распахнул на нем куртку, чуть отстраняясь. – Давай, снимай уже.
Билл улыбнулся и, оттолкнувшись от стены, развернулся к Тому спиной, давая раздеть себя. А Том, освободив руки Билла от рукавов, убрал волосы с его шеи и влажно поцеловал, заставляя Билла склонить голову, закрывая глаза, втягивая воздух сквозь зубы.

Через несколько минут в своей спальне Том, под пристальным влюбленным взглядом, рылся в шкафу, выбирая вещи.
- Вот, держи, – он присел перед Биллом, положив на его колени футболку и чистые, хоть и старенькие, потертые до бахромы любимые джинсы.
- Спасибо, – Билл погладил футболку, глядя на свои пальцы, чувствуя, как Том, улыбаясь, смотрит на него снизу вверх. А потом посмотрел в глаза, почти смущаясь.

Душа сладко сжималась, он был счастлив, хоть и полностью вымотан.

- Я пойду, заварю чай, а ты переодевайся, – Том поднялся, на секунду прижавшись губами к виску любимого парня.

***

Билл, стоя в ванной, застегивал на себе Томовы джинсы, чувствуя, что улыбается, и даже не пытался согнать улыбку с губ.
Сконцентрировавшееся в его груди счастье, свернувшееся там теплым клубком, иногда шевелилось и заставляло все тело покрываться мурашками.
Несмотря на то, что он почти засыпал, чувствуя себя как после марафонского бега с моральными препятствиями, он знал, что сейчас он самый счастливый на земле. И хотелось, чтобы так же себя чувствовал еще один человек, одежду которого он сейчас на себя надевал. Впрочем, Билл не сомневался, что в душе у него творится то же самое. Его глаза говорили именно об этом, так же как и руки, губы, тело.

Не верилось, что закончился самый тяжелый до сего момента период в его жизни – пока он был вдалеке от Тома.

***

У Томаса дрожали руки.

Первое, что он сделал, зайдя на кухню – закурил. А потом включил полный чайник.

Стоя возле окна, опершись бедром о подоконник и затягиваясь сигаретой, пытался таким образом максимально расслабиться, чтобы не начать дрожать всем телом. Эмоции зашкаливали.
Он понимал, что все это время находился на грани, нервы потрепанны донельзя.
От сильного морального потрясения, вызванного неожиданным появлением Билла, он был все еще в эйфории. Но до сих пор не мог поверить до конца, что Билл вернулся к нему и простил. Совсем простил. И ко всему этому хочет, чтобы они теперь жили вместе.
Он сдержался, чтобы не выйти в коридор и не посмотреть на вещи Билла, чтобы точно удостовериться - все это не его воображение.

«Угу, ты еще пощупай их!»

Усмехнулся сам себе, покачал головой, стряхивая пепел. Потом коснулся языком губ, помня, как всего несколько минут назад, их касались ЕГО губы.

«Он со мной. Простил. Любит! Господи, это чудо!»

Когда стал наливать чай, зачем-то обернулся на дверь и чуть не перелил кипяток, замерев от увиденного.
Билл в его одежде стоял в дверях, прижимаясь к проему, держась за него, как будто боялся упасть. Влажная челка, вид уставший, замученный, но нежная улыбка освещает лицо. Свободной рукой Билли мял край великоватой ему футболки, и сейчас это выглядело так трогательно...
- Вау! – вырвалось невольно, и Том отставил чайник.
- Что? – Билли склонил голову, в общем-то, понимая настроение Тома. Сейчас все между ними было как открытые оголенные нервы