О МОЛИТВЕ

Молитва есть: молиться сердцем, через ум. Слияние сердца с Богом через ум. Только от духа сокрушенна и смиренна, через ум, прикованность к Богу, не теряя внимания и Богопредстояния. Резкость всякая отменяется. Это надо начинать каждый день с утра. Не надо долго молиться, длинно молиться, много молиться. Одну молитву Спасителю — ее можно читать шесть раз, одно и то же. Быстро молиться, невнимательно — бес с тобой молится! А когда молитва идет до ума и сердца, то Ангел Хранитель молится! Бес подталкивает молиться: "скорей, скорей, скорей!"

Когда мешают помыслы или не в мирности, то читать мо­литвы надо вполголоса и в четверть голоса. Только не шепо­том. Бес молится шепотом. А в обычном состоянии молитвы читать про себя. Надо молиться постоянно, т.е. чередовать:

1. Иисусову. 2. "Всемилостивую", 3. Разные молитвы. 4. Акафисты наизусть. 5. Похвала Божией Матери. 6. Чтение Святого Евангелия. 7. Келейные дела, молча. Языком мы все выбалтываем: пусторечием, осуждением, клеветанием, рассказыванием о себе. Один духовник молился медленно, вдумыва­ясь в каждое слово; он молился длинно, долго, задерживался всегда, потому что пропускал каждое слово через ум.

-Батюшка, а разница есть: "умом через сердце" и "сердцем через ум"?

-Разница большая. Когда человек молится сердцем при участии ума, он пропускает сердечное переживание через сознание. И одно холодное сознание потом доводит до сердца. Вот почему, скажем, заниматься Иисусовой можно одним холодным умом, без участия сердца. Тогда она будет механическая.

Но хуже бывает, если без участия ума, т.е. сознания, и без участия сердца - языком, губами или памятью, механической памятью.

Как-то я был служащим и совершал литургию, и преподал мир в какой-то момент литургии в женской монастыре, и об­ратил внимание, как они быстро перебирают четками. Вос­пользовавшись тем, что я был служащий и благословлял тра­пезу в женском монастыре, когда они все собрались после обедни, я задал вопрос: "Каким же образом вы ухитряетесь читать быстро Иисусову молитву?"

Одни ответили: "Потому что мы приучили свой ум так быстро схватывать, читать Иисусову быстро". А другие на­шлись сказать, что "на каждое слово молитвы Иисусовой у нас есть узелок, поэтому у нас быстро двигается Иисусова". - "И выхолит, так сколько же вы ее читаете: "Господи Иисусе Христе, Сыне Божий, помилуй меня грешную" так? Сколько же узелков? - "Восемь". - "А нас учили Святые Отцы - один узелок иметь на всю молитву; причем, "грешную" - не надо говорить, потому что мы кричим: "помилуй", потому что мы грешные. Если бы не были грешные, мы бы не кричали "по­милуй, помилуй", да?! А кричали бы - "слава Тебе!" И то же самое говорит схимонах Силуан". Для них это было большим открытием, между прочим. Но до сих пор все равно (мне из­вестно), что они не отучились от своего обычного делания, и читают на каждый узелок одно слово. Поэтому они по пять раз пропускают четки, чтобы прочесть еще одно слово молитвы, понимаешь? Причем, сказали так: "Нам удобнее для ума, когда мы на каждое слово тянем узел".

И мы не способны молиться в храме. При нечистой совес­ти, конечно, нераскаянной! Когда наша совесть плачет, уко­ряя себя, нас в каких-нибудь проступках, совершенно непрос­тительных, да?! Пока мы свою совесть не очистим сугубым покаянием, хотя бы трое суток, двое суток и - бегом к духов­нику, - мы лишены способности здраво молиться. Мы молим­ся надломлено, да? После нашего падения какого-нибудь или серии каких-нибудь грехов. Пока мы не очистимся, мы не наладим свое нормальное состояние, как вы называете, мо­литвенного делания, т.е. отношение наше к Небу.

Мне рассказывали, что молитвы на сон читают в семина­рии, кто скорее: "побьемся об заклад: я тебе дам три рубля, ты будешь читать быстрее, а я пять рублей дам, ты читай еще быстрее!" Представляете себе, какая гонка! Формально про­чли - и все! И вместо положенных 15 минут они прочли их за 7 минут. А другой хвалится, говорит: "я за шесть минут прочел все!". А семинария молится! Спрашивают: "Нам перечитывать эти молитвы, когда мы придем по своим спальням?" Но как?! Дисциплина ведь одна: всем ложиться спать. Показать себя, что ты будешь молиться - это недопустимо! Прятаться по уг­лам в коридорах и умывальниках - тоже непосильно.

Надо приучить себя молиться лежа, как Игнатий Брянчанинов делал. Руки по швам и ноги по швам, но не класть голову на подушку, положи книжки вместо подушки, сделай так, чтобы голове было неудобно. И заставь себя перечесть все молитвы сполна! Ты будешь читать их 20-30 минут. Вот это будет все, это будет делание. Так воспитывают себя благочестивые люди, которые боятся оскорбить Бога и учатся молиться. Именно об этом Игнатий Брянчанинов подробно пишет в своей автобиографии, когда он учился в Академии и учился монашеству, и учился молитве. Он заменял подушку книгами. А когда кончал молиться, закладывал книги, заменял подушкой. Во-первых, чтобы не заметили окружающие, чтобы хоть немножко поспать, а то не будешь способен молиться, заниматься.

Кто молится и занимается молитвенным деланием, вернее говоря, изучением молитвы на себе, тот редко бывает отдыхающим. Он не умеет выспаться никогда. Но бесы очень любят усыплять такого богомольца-ночника. Они, прежде всего, пугают скрипом, писком, визгом, топаньем, стуком копыт лошадей, как будто лошадей привели. Один протоиерей ко мне приехал и рассказал так.

У него была большая семья, 5-6 человек детей, матушка, а он имел обычай ночью читать правило. Его матушка имела отдельную спальню. И вот был такой обычай, что он часто литургисал, и он обычно правило свое читал ночью. Все улягутся, он уходил в свой кабинет, зажигал лампаду, тушил свет, начинал свое правило. И так проходило мирно время. Он был под надзором большого духовника. Между прочим, он носил имя протоиерей Сампсон, астраханский благочинный. Но и что же? Его стали беспокоить демоны. Лишь бы только не молился. Писк, визг, скрип, пила, кошки (кошек нет, и в соседней комнате кошек нет, а кошки делаются: визжат, мяучат). Он был сначала неопытный и искал кошек, да никаких кошек нет! По имени его звали, он открывал дверь и спрашивал: кто такой, кто там такой? Там ничего не было - это бесы. Лишь бы только отвлечь.

Тогда он стал умнее. Духовник оказался все-таки сведущим человеком и убедил его в том, что это бесовское наваждение. Так он мучился год. Пошел второй год его молитвенного делания. Появился звук копыт наверху, на чердаке: копыта лошади, - вы знаете как? Они, во-первых, роют копытом, да? Несколько лошадей там... Он стал жаловаться матушке. Кончилось тем, что пошли посмотреть, какие же могут быть лошади? Зажгли ночью фонари со свечой (старинные такие) и пошли. Нашли груды конского навоза. Ну как же лошадь про вести по лестнице, когда еле-еле один входит? Чердачное помещение, вот до чего бес дошел, да будет вам это известно! Пришлось чистить навоз.

-Бесовский навоз?

-Да.

-Ну, а они могут его где-то взять?

-Да зачем? Они принесли и сделали, что им надо. Пришлось ему продать дом и переселиться в другой, новый. Невозможно было жить больше. Это, во блаженном успении, протоиерей Сампсон - астраханский благочинный. Я у него часто ночевал, он меня очень любил. Вот в эти годы, перед Ставрополем.

-Как это, они поселились, а выселить их нельзя?

-Потому что было им повеление от сатаны, поселиться.

Этого мало. Дом существует для нас, а не мы для дома. Католическая церковь не знает таких людей.

Они умерли вместе и вместе похоронены. Благочестивая старушка. Я очень уважал ее и любил. Часто бывал там. Она спала в своей спальне, там у нее было 6-7 человек детей. Он спал в своем кабинете-молельне. Это был поразительный че­ловек! Между прочим, это доказательство, что быть в браке - это не есть лишиться таких даров Благодати Святого Духа, да? Он был женатый, имел детей, но он был в это время и подвиж­ник. Он исповедывал поразительно, служил замечательно, за­мечательно!