СУТЬ И СМЫСЛ МОНАШЕСТВА

Суть и смысл монашества - переродить свое сердце, подчинить плоть духу. Для этого - молитвой, постом, святым послушанием и покаянным житием пере­родить свое поврежденное страстями сердце, сделать сердце Божиим, чтобы оно было преподобное. Это и есть смысл и суть монашества!

Значит, молитвой, постом, святым послушанием и послу­шанием вообще, исполнением святости обетов, которые мы дали, сердце должно переродиться, потому что "из сердца исходят вся злая", по апостолу Павлу. "Вся злая" - значит, и "вся добрая"! А без смирения немыслимо вообще спасение. А так как сердце есть вместилище гордыни и страстей, кроме плотских, то задача и суть монашества - сделать сердце препо­добным и, значит, подчинить плоть духу. В чем заключается послушание, прежде всего?

В отсечении воли и подчинении себя законам кротости и смирения, младшим и старшим, всем без исключения. Это есть послушание. А официальное послушание - несение пору­ченных тебе обязанностей по монастырю - само собой разу­меется, т.е. исполнение со строгостью возложенных обязан­ностей, всегда только пред Линем Божиим, забыв непременно о том, что начальство монастыря будет взвешивать качество и точность выполненных обязанностей. Это - хождение в при­сутствии Божием и глас совести о качестве исполненного послушания (т.е. исполнении возложенных обязанностей, до­веренных и порученных начальством монастыря). Это само собой разумеется. Степень усердия и точность выполнения послушания - это шлифует, конечно, сердце. Но только непре­менно в присутствии Божием, зная, что Игумения монастыря - Сама Пречистая Божия Матерь. Любого монастыря. И лю­бой монастырь имеет Игуменией Пречистую Богоматерь.

Монах вообще, какой бы он ни был - тайного пострига или официального пострига, то есть в монастыре, - он имеет своей Игуменией только Саму Пречистую. Вот поэтому небрежное отношение к Ней влечет за собой, конечно, не только оставленность монаха Ею, а уже непростительный и страшный грех! Вот почему каждый монах и обязан, прежде всего, иметь за­боту - как бы не оскорбить Ее. Между прочим, заодно надо напомнить, что Предтеча, Креститель Господень Иоанн, он - первый ходатай о монахах, и непочитание его - это превели­кий грех. Потому что во Второе Пришествие он может отвер­нуться от нас и сказать: "Не знаю тебя, не вем тя!" Поэтому каждый вторник и все праздники Предтечи - это праздники каждого монаха.

И это было показано некоему. Когда Сама Пречистая об­ратилась к Иоанну Крестителю по поводу участи какого-то одного монаха, и спросила ответ именно с него, Великий Пред­теча Господень, Креститель Иоанн сказал, что он его не знает, поэтому о нем он предстательствовать Ей не может. Так как этот монах к нему не обращался!

Поэтому забота о почитании Великого Предтечи каждому монаху обязательна! И это очень странно, что мы имеем об этом очень поверхностное понятие! Я повторяю, что все втор­ники и все праздники Великого Предтечи - это особые дни каждого монаха. Не будем мы говорить о том, что во вторник надо накладывать на себя посты и т.д. Это уже будет самочиние, и Церковь этого не требует, но келейно каждый монах обязан как-то особенно почитать Предтечу! И если у него есть ревность о Господе, то неплохо было бы ему и приносить пост, если на это он получит благословение личного духовника-старца, который знает все его слабости в отношении помыс­лов и движений к тщеславию, самоцену… Ведь не всякому монаху можно позволить, что ему хочется и что он надумает, к чему он стремится, потому что духовник или старец его личный знает его слабости и влечение к страстям: к тщеславию, славолюбию, честолюбию, самоцену, т.е. духовной гордости, которая может убить все добродетели.

Трудность послушания младшим или равным себе, а не только старшим, т.е. отсечение воли - без проявления лакейства и человекоугодничества - она обычно всегда очень болез­ненно проявляется у поступивших в монастырь и принявших монашество, потому что унизить себя перед младшим или равным не так-то просто! Наше естество вообще гордое! А монашество без смирения - оно вообще не монашество, это просто обеты и одежда. И мы будем судимы как гнусные издеватели над обетами монашества.

Первая забота должна быть у монаха - это, конечно, как приобрести смирение. Смирить свое гордое сердце, т.е. ни­когда не иметь права младшим или равным отказать; но и не напрашиваться - это будет лакейство, это будет гордость, это не есть выражение смирения. Свойство послушания не знает - поправлять, предлагать, подсказывать или под какой-то личиной любы предлагать что-нибудь лучшее и большее!

А помысл говорит, что "я имею на это право, я опытный. Если подскажу - будет очень хорошо". Это как раз гордость. Смирение таких вещей не знает. Смирение - свойство, когда человек убежден и уверен, и знает, что он - гниль, что он в болоте грехов и страстей, что он младший из младших, худший из худших, глупее самых последних глупцов, и среди братии вообще младший. Вот это состояние внутреннее - это и есть как раз смирение; кроме особого знания, что беспомощный без благодати и поможения Божия, он может только принести грех! И это не состояние угнетенности - нет! А состояние уверенности!

-А вот такая деталь: я встречаю младшего. Я должен первый его приветствовать или ждать, когда он меня поприветствует?

-Не полезно кланяться первым младшему, мы очень можем повредить ему, но надо внимательно следить, когда он кланяется - и ему тут же в такт кланяться. Если мы будем унижаться перед младшими, то многим из них мы можем повредить. Потом, надо беречься от помыслов, которые могут говорить: "Вот, какой ты молодец, поклонился младшему!" Это уже помысел, во-первых, страсти или помысел от демона. Если от демона, то это ничего, надо поисповедовать духовнику - и дело с концом. Это будет плетка для демона, который тебя искусил. А если это порождение гордого, тщеславного сердца, то надо подробно, конечно, пересказать духовнику или старцу и обратить на это особое внимание. Потому что всякий самоцен, всякая самоуверенность - это и есть, конечно, проявление гордости; и послушание, оно, конечно, постепенно, благодатью Божией лечит.

Можно сослаться на авву Дорофея, как он описывает святость послушания своего ученика. Вот это образец для нас всех! К примеру, так: какое правило он ему дал однажды чи­тать? - "Трисвятое". И он это свято исполнял. Хотя бы такая деталь, но это было так свято исполнено, что он стал блаженным и почил о Господе в селении преподобных отцов.

В отношении участия в братском правиле. В общежитии это обязательно. Но участие в братском правиле, оно бывает очень болезненно для того, кто пытается учиться молиться. Потому что в некоторых монастырях в настоящее время идет вычитка правила, грубо говоря, наперегонки: кто скорее! Это вычитывание правила, вопреки предупреждению преподоб­ных отцов, - оно разрушает молитву, конечно. Но стоять нуж­но. Советуется про себя обучаться Иисусовой молитве, чтобы не осуждать никого и не потерять этого тепла. Пусть они чи­тают, как хотят, а в это время заниматься Иисусовой своей, чтобы не вкрался в сердце дух осуждения. И не превозносить­ся: "я буду молиться в келии сам!" Если духовник или старец считает полезным дополнительно дать правило келейное, что­бы разжигать ревность о Господе и обучаться плачу, то это дело, конечно, духовника-старца. И каждому дается правило личное, по его способностям духовным: одному - Иисусово правило, другому - особое обращение к Божией Матери, у каждого свое. А новоначальным полезно, конечно, давать только утренние молитвы и на сон. Если они читались невнимательно на общем правиле, то перечитывать очень полезно. Давать как за послушание. Всякое самочинное чтение надо пресекать и за это наказывать. Потому что это уже будет непослушание.

Ничего читать от себя монаху нельзя - ни прибавить, ни убавить! Это первое правило. Убавить - грех лени или небреж­ности, потеря ревности и страха Божия, вездеприсутствия Его; а добавить без благословения духовника или старца - это пре­ступление!

Монашество и заключается в том, что это есть школа на смирение, и всякое проявление своего хотения, оно пресека­ется непременно покаянием. Покаяние, прежде всего, нести духовнику на исповедь. И нести епитимий за это, наложенные духовником. А опытный старец-духовник, он пресекает это не только исповедью, но и бесконечной епитимией. "Вот за это ты будешь читать "Трисвятое" восемьдесят раз…", вот и все! Три дня. Это тебя отучит самовольничать! Вот, между прочим, страсть чревобесия, она лечится тоже епитимией.

Много у нас вообще говорилось и говорится о монаше­стве, но самое главное, кажется, упущено: это то, что монас­тырь есть, прежде всего, больница, и поступающий в монас­тырь послушник поступает как больной на покаяние, на исце­ление от страстей. Это суть и смысл поступления в монастырь и принятия монашества. Что лучшая духовная лечебница -только монастырь, а врачи - это старцы, а режим - послуша­ние и исполнение в точности обетов послушания и обетов монашества, двенадцати обетов. Как раз это - лечебная часть человека, ищущего оправдания. Не совершенствования, нет! О совершенствовании и речи быть вообще не может. Совер­шенствование наступает при бесстрастии, а бесстрастие дос­тигается только, в разных возрастах, как плод Богоугодной жизни в монастыре.

И схима как раз и есть выражение бесстрастия; к постри­жению в схиму может допускаться только достигший бесстра­стия. Возраст совершенно ни при чем. Мы знаем, что были схимники 25 лет, 18 лет даже. Мы знаем схимников в возрасте восьмидесяти лет и больше, но не оставивших свои страсти, и по смерти они оказались не в схиме. А послушник, который и не думал о том, что он будет монахом, - на нем оказалась Великая схима, потому что Великая схима и есть именно об­раз бесстрастия - херувима.

-А монашество - образ кого?

-Серафима - бесплотной силы. Вот почему всякий смертный грех и смертная страсть оскорбляют не только образ и подобие Божие, но оскорбляют этот Ангельский чин.

-Батюшка, значит, Ангелы смотрят на монахов, как на своих собратьев, с которыми они должны встретиться?

-Да! Вот почему из числа монашествующих будет после Второго Пришествия пополнено число отпавших ангелов. Именно из числа монашествующих, не из числа мучеников и исповедников, а монашествующих. Вот почему нам дан как раз прообраз крыльев - мантия. Не только потому, что она должна, как парашют, развернуться, и мы должны перелететь огненную реку на третий день по разлучении с телом, а что это образ и прообраз крыльев, будущих крыльев, во Второе Пришествие! Вот почему так страшно оскорблять не только мантию, а и параман. Параман - как печать и напоминание об обете чистоты.

-страшно любить одеваться;

-страшно самолюбование;

-страшно самодовольство;

-страшен признак пустоты;

-страшно нарушение клятвы.

Монашество - одна из потребностей плача. Тот, кто молит­ся, тот глупостей не делает, но быстрыми шагами очищается и совершенствуется. Бог не отзывает от земли душу, пока серд­це не созреет и не отстанет от зла. Страсть или привычка, которая исходит от сердца, порождает грех.

Три врага у нас:

1. Сердце мучает злое, гордое, тщеславное.

2. Демоны подсказывают через помыслы на движения сердца.

3. Мир, среда, люди, их страсти, грехи, привычки, обычаи, не имеющие ничего общего с христианством. То есть влияние мира, воздействие мира на нас, которого мы не отражаем и с которым не боремся.

Молиться покаянно - значит, научить себя осуждать, пре­зирать, оплакивать грехи, все замеченные за собой мысли, слова, поступки, осуждения, самохвальства, злоречие, нехоро­шие слова, смешные, дерзкие. Научиться надо ходить в при­сутствии Божием. Бояться оскорбить Господа не только жела­нием. Начинай с языка. Обуздай язык. Возьми грех, поступок, который мучает, и с этого начинай.

Если ты ежедневно, годами, прилежно, неопустительно будешь Заступницу умолять, надоедая молитвой "Всемилости­вой", то Она непременно и обязательно будет Ходатаицей.

Постоянные назойливые вопли хананеянки и вера крово­точивой - об исцелении сердца, ясно зная и исповедуя, что мешает оправданию, - Благодатью Божией сделают тебя хри­стианином. Нужны только постоянные воздыхания, внимательная, собранная жизнь, шествие царским путем, постоянное самонаблюдение, чистка совести, придирчивость только к себе.