ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ. человеческая душа может пребывать в двух перемежа- ющихся состояниях

человеческая душа может пребывать в двух перемежа-
ющихся состояниях. Некоторые современные психоло-
ги называют эти состояния «центробежной» и «центро-
стремительной» сосредоточенностью.

Иногда из самой сокровенной глубины вдруг
пробивается родник упоительных воспоминаний. Тог-
да мы словно замыкаемся для внешнего мира и,
уйдя в себя, прислушиваемся к потаенному журча-
нию, следим, как трепетно распускается в душе цве-
ток памяти. Это состояние и есть центростремитель-
ная сосредрточенность. Но когда за окном неожи-
данно раздаются пистолетные выстрелы, мы, слов-
но очнувшись, поднимаемся из глубины на поверх-
ность и, выйдя на балкон, всеми пятью чувствами
жадно впитываем подробности происходящего на ули-
це. Этот вид сосредоточенности называется центро-
бежным.

Так вот: слушая скрипичный романс Бетховена или
какую-нибудь другую характерно романтическую пье-
су и наслаждаясь ею, мы сосредоточиваемся на себе.
Отвернувшись (фигурально выражаясь) от того, что
происходит со скрипкой, мы погружаемся в поток
эмоций, которые она в нас вызывает. Нас привлекает
не музыка как таковая, а ее механический отзвук в нас,
сентиментальное облачко радужной пыли, поднятое
в душе чередой проворных звуков. Таким образом, мы
наслаждаемся не столько музыкой, сколько сами со-
бой. В музыке подобного рода звуки лишь предлог,
средство, толчок, помогающий возникновению в нас
потока зыбких эмоций. Эстетическая ценность, следо-
вательно, заключается в большей степени в них, чем
в объективном музыкальном рисунке, чем в смятенном
музыкальном эхо, населившем скрипичную деку. Я бы
сказал, что, слушая бетховенский романс, мы слышим
песнь собственной души.

Музыка Дебюсси и Стравинского предполагает со-
всем иное внутреннее состояние. Вместо того чтобы
прислушиваться к сентиментальным отзвукам в со-
бственной душе, мы сосредоточиваем слух и все наше
внимание на самих звуках, на том дивном, волшебном,
что происходит в оркестре. Мы перебираем звуковые
оттенки, смакуем их, оцениваем их цвет и даже, быть
может, форму. Эта музыка есть нечто внешнее, некий

MUSICALIA

удаленный, расположенный вне нашего я объект, по
отношению к которому мы выступаем в чисто созер-
цательной роли. Наслаждаясь новой музыкой, мы со-
средоточиваемся вовне. И она сама, а не ее отзвук
интересует нас.

Из этих наблюдений можно извлечь немало весьма
полезных уроков. Пусть даже я ничего не понимаю
в музыке (а насчет этого читатель может ни минуты не
сомневаться), я все же осмелюсь порекомендовать их
молодым музыкальным критикам.

Что до меня, то позволю себе напоследок сде-
лать один вывод: любой художественный стиль, су-
ществующий за счет эффектов, возникающих от ме-
ханического воздействия на зрителя, по сути своей
принадлежит к низшим формам искусства. Мело-
драма, фельетон и порнографические романы—об-
разцы крайних форм механического воздействия.
Показательно, что по силе эффекта, по способнос-
ти захватить, увлечь ничто не сравнится с ними.
И это доказывает, как ошибочно оценивать произве-
дение по тому, насколько оно захватывающе, насколь-
ко способно подчинить себе человека. Будь это так,
высшими, жанрами искусства считались бы щекотка
и алкоголь.

Нет, любое удовольствие, передающееся механи-
чески, внушаемое извне,—ничтожно, ибо бессознате-
льно. В данном случае мы наслаждаемся не самим
произведением, а слепой силой эффекта. Сталкиваясь,
атомы разлетаются в пустоте; но причина их движения
им неведома. Искусство не серия столкновений, а созе-
рцание. Этот факт предполагает дистанцию между
созерцателем и предметом созерцания. Красота—вы-
сшая форма ясности и благородства—требует этой
дистанции.

Так сумеем же обуздать свой порыв и, слушая
завывания черного вихря, кружащего Паоло и Фран-
ческу, не позволим увлечь себя вслед за ними в. их
трагическом путешествии по преисподней; пусть ис-
чезают вдали-—лишь тогда мы в полной мере насла-
димся тонкой горечью их неистовой страсти, провожая
внезапно обострившимся взглядом эту объятую лю-
бовным пылом крылатую пару, следя,
«comme i gru van cantando lor lai» ²²

ХОСЕ ОРТЕГА-И-ГАССЕТ