Глава сорок девятая. Снег потемнел. На льдины Черный пруд

Снег потемнел. На льдины Черный пруд

Разбил покровы льда. По ним снуют

Веселые вороны. Притаились

В апрельской неге ивы у пруда.

В ручьи стекалась талая вода

И кое-где проталины пробились.

А старый сучковатый дуб вдали

Сосет корнями свежий сок земли.

Вот и береза над пустым оврагом.

Достала Оля брошку с янтарем

И бросила в овраг. От зимних дрем

Еще он не пробужен дивным магом -

Живительным теплом апрельских дней, -

На дне его еще не пел ручей,

Он был глубок и мрачен. Кистенева

К березе подошла. Внезапный пот

Со лба смахнув, погладила живот.

Теперь она была на все готова.

- Ты мне поможешь, милое дитя, -

Сказала Ольга, страшно так шутя. -

С тобой затянем туже мы удавку.

Ведь ты уже тяжелый, мой малыш.

Ты не шевелишься? Ты мирно спишь

В утробе глупой матери. Ни травку,

Ни солнышко, ни первые цветы,

Ни это небо не увидишь ты.

Мир так хорош. Но жить в нем, нету силы.

Прости меня, мой маленький. Прости.

Ты в этот мир не должен был прийти.

А без тебя и мне не жить, мой милый...-

Высматривая подходящий сук,

Сама себе она сказала вдруг:

- Как холодно. На сердце боль и холод.

Весна, что ж ты не радуешь меня?

Душа боится завтрашнего дня,

А сердце ощущает только голод

Несбывшейся любви...- Тут Оля снова

Задумалась и вспомнила Лаврова,

И белый ствол тихонько обняла,

Да, сколь ни силилась, а слезы не сдержала,

Заплакала. Со всхлипами сказала:

- Березка, милая, ты тоже ждешь тепла?.. -

Береза долго бредила листвою

И теплым летом. Так и мы с тобою,

Читатель мой: едва зима наскучит,

О лете начинаем говорить,

Готовиться к нему, о нем грустить.

Что ж, жизнь сама нас переменам учит.

Однообразия губительны черты.

Наверняка, испытывал и ты,

Читатель мой, необходимость эту:

В своей судьбе хоть что-то изменить,

Хотя бы брюки новые купить.

И уж зимой, конечно, тянет к лету.

Но ведь еще и так бывает с нами,

Когда нам хочется... Чего? Не знаем сами.

Но явное желанье перемен

Порою так припрет, прижмет, придавит, -

Хоть в петлю! Вот оно уж жизнью правит.

И маемся, попав в подобный плен.

И бесимся, на близких зло срывая.

Еще февраль, а нам бы мая, мая!

И, кажется, вот-вот должно случиться...

Но что? Не знаем сами. И губя,

Мы до того измучаем себя,

Что днем покоя нет, и по ночам не спится.

Но эта наша неопределенность

Чужда природе. Лишь людская склонность

К пространному мышлению творит

Сомнения и тягу к переменам.

А наша кровь бежит себе по венам

И на однообразье не глядит.

Но мы все жаждем одухотворить, -

И камню сердце дать, и в розу душу влить,

И приписать березе чувство наше, -

Не для того, чтоб добротой прослыть,

Но чтоб самим еще сильней любить,

Чтоб мир казался и добрей, и краше.

И вот уже деревья стали плакать,

Цветы - грустить, а дождь - слезами капать,

И с ними мы становимся нежней...

Итак, береза бредила листвою

И теплым летом. Вот и мы с тобою,

Читатель, дождались весенних дней.

Утихли вьюги, снег ручьями тает,

И воронье все радостней летает,

И до листвы не так уж далеко.

Опять апрель. Год миновал, как не был.

И просветлело над Шарьею небо.

И дышится свободно и легко...

К березе Оля щеку прислонила,

Без сил, как плети, руки опустила,

Опять заплакала. Потом утерла слезы

И как-то странно, с трепетом, не смело

На все вокруг глядела и глядела.

И тут, припала вновь к стволу березы:

- Береза милая, ну потерпи, уж скоро.

Из птичьего, ты слышишь, разговора

Уже понятно, что еще чуть-чуть

И снег сойдет с Изюменского поля. -

Так, обнимая ствол белесый, Оля

Сказала дереву. Потом, расправив грудь,

Вдохнула свежий воздух, улыбнулась

Задумчиво, чему-то усмехнулась,

Веревку бросила под корни, в талый снег,

И прочь пошла. Весна огнем сияла.

На талом снеге солнышко играло,

А под ногами, ускоряя бег,

В ручьях сверкали искорки шальные,

Вперегонки куда-то мчась. Лихие

В проталинах возились воробьи,

Чирикая без умолку. Вороны

Расселись побеседовать на кроны

Высоких сосен. Распушил свои

В иголках ветви ельник молодой

По краю поля, талою водой

Питая корни. Жизнь вокруг кипела.

И бисер ярких солнечных лучей

По полю в даль все нес и нес ручей.

Все кувыркалось, веселилось, пело.