Подруга Дьявола 7 страница

– Ну что ж, спасибо, – поблагодарила ее Энни. – А как вы узнали об этом агентстве недвижимости?

– Ее адвокат сообщил мне о нем. Вернее сказать, сообщила.

– У Карен Дрю был адвокат?

– Конечно. Ведь кто‑то же должен был вести ее дела и представлять ее интересы. Сама‑то она не могла, вы же понимаете? И эта дама‑адвокат оказалась до ужаса назойливой и нудной. Она постоянно звонила мне, спрашивая о том, другом и о третьем. А голос у нее такой… ну прямо как гвоздем по стеклу царапают. «Гейл, а как вы думаете?», «Гейл, вы не могли бы…» Бррр!

– А вы, случайно, не помните, как ее звали?

– Да я век ее не забуду! Конни Уэллс ее имя. Она настаивала, чтобы ее называли Констанс – и никак иначе. Высокомерная елейная сука, скажу я вам…

– А нет ли у вас ее телефона или адреса?

– Посмотрю в своих записях. Она работает в адвокатской фирме в Лидсе, где‑то на Парк‑сквер.

Уже кое‑что, подумала Энни. Лидс. Это интересно. Если Карен Дрю жила в Мэнсфилде, почему ее делами занимался адвокат из фирмы, находящейся в Лидсе? Хотя расстояние между ними небольшое и дорога прямая, но ведь есть великое множество адвокатов и в Мэнсфилде, и в Ноттингеме. «Ладно, вот вернемся в Уитби, покопаюсь в Гугле. Он с ходу выведет меня на Констанс Уэллс. Возможно, дама‑адвокат сможет рассказать о таинственном прошлом Карен Дрю».

– Смотрите, куда она идет! – взволнованно произнес сержант Кевин Темплтон, тыкая пальцем в экран монитора. – Смотрите сюда.

Они сидели в просмотровой комнате на первом этаже полицейского управления Западного округа и прокручивали записи систем видеонаблюдения. Хорошо бы изображение было более четким, подумал Бэнкс. Может, парни из технической службы посодействуют… Правда, и сейчас при внимательном взгляде на экран, усеянный темными пятнами и пробегающими вспышками, испещренный размытыми тенями и бликами, не оставалось никаких сомнений, что эта высокая, длинноногая девушка, не совсем уверенно бредущая на высоких каблуках в сторону аллеи между ателье Джозефа Рэнделла и пабом «Фонтан», и есть Хейли Дэниэлс. Ну конечно, это она – идет, покачиваясь из стороны в сторону и опираясь вытянутой рукой о стены.

До этого они видели, как в двенадцать часов семнадцать минут она вышла из паба вместе с группой людей. Хейли сказала им что‑то, из‑за чего возникла озлобленная перепалка, затем, помахав рукой, она пошла в ту самую аллею, и было это в двенадцать часов двадцать минут. Определить, сколько людей вышло вместе с ней из паба, было затруднительно, хотя Бэнкс посчитал – по меньшей мере семеро. Он внимательно смотрел на спины двух ее спутников, которые после той самой перепалки еще некоторое время стояли на месте и, покачивая головами, смотрели ей вслед. А потом и они, пожав плечами, пошли за всей компанией по направлению к клубу «Бар Нан». Бэнкс наблюдал, как фигура Хейли растворилась в темноте Лабиринта.

– Это она, верно, сэр?

– Да, это точно она, – подтвердил Бэнкс. – Вопрос в том, поджидал он ее там или последовал за ней?

– Сэр, я просмотрел все записи, сделанные до половины третьего ночи, то есть до того момента, когда, по мнению врача, наступила смерть, – ответил Темплтон. – Никто не проходил по Тейлор‑ярду раньше, никто не последовал за ней в Лабиринт. И никто оттуда не выходил. У нас есть еще записи камер, установленных на Касл‑роуд, но она ведь выходит на рыночную площадь.

– Значит, тот, кого мы ищем, прошел каким‑то другим путем, который не просматривается камерами видеонаблюдения, – заключил Бэнкс.

– Послушайте, сэр, ведь о том, что она направится в Лабиринт, никто не мог знать наверняка. И если за ней никто не пошел…

– …значит, кто‑то уже находился там, ожидая встречи с какой‑нибудь пташкой, – подхватил Бэнкс.

– Серийный убийца?

Бэнкс посмотрел на Темплтона долгим сочувственным взглядом:

– Кев, у нас всего лишь одна жертва. Ну какой серийный убийца?

– Это пока у нас только одна жертва, – возразил Темплтон. – Однако это не означает, что он на этом остановится. Ведь даже серийный убийца должен с чего‑то начать.

Он широко улыбнулся собственной нелепой шутке, на которую Бэнкс никак не отреагировал, хотя понял, что имеет в виду его помощник: сексуальный маньяк обычно не обходится одной жертвой. Но убийцей Хейли может оказаться человек, лично с ней знакомый. Это еще предстоит выяснить.

– А что, если она не первая его жертва? – спросил он, словно обращаясь к самому себе.

– Сэр?

– Загляни‑ка в Национальную базу данных, – продолжал Бэнкс, – и посмотри, не зафиксирован ли там аналогичный случай, имевший место где‑нибудь на территории страны за последние восемнадцать месяцев. Попроси Джима Хэтчли помочь тебе. Он не сильно разбирается в компьютерах, но имеет знакомых почти в каждом полицейском управлении.

– Есть, сэр.

Еще несколько лет назад к такой информация не было доступа, но после дела Йоркширского потрошителя^[12]и других провалов в оперативно‑разыскных операциях министерства внутренних дел многое изменилось. Теперь, хотя и с большим опозданием, английская полиция, подгоняемая пинками и стенаниями, переползла, наконец, в двадцать первый век; тут‑то и выяснилось, что криминалу абсолютно наплевать на границы между городами и даже между странами.

– И все‑таки я не могу понять: почему она пошла в Лабиринт одна? – риторически вопросил Темплтон. – Ведь никто не пошел туда с нею и не ждал, когда она вернется оттуда.

– Она здорово поднабралась, – заметил Бэнкс. – Да и остальные тоже. Ты же сам видел. А люди, когда напиваются, перестают соображать. Их ничто не сдерживает, и они не чувствуют страха, а ведь нередко именно чувство страха позволяет остаться в живых. Я пошлю детектива Уилсона в ее колледж. По виду его не отличить от студента. Нам нужно найти людей, которые были с ней, и вполне вероятно, что они студенты этого колледжа. Она говорила с ними. Похоже, они пытались отговорить ее от прогулки в Лабиринт. Наверняка кто‑то что‑то знает.

– А если она еще раньше условилась с кем‑то о встрече? Я имею в виду там, в Лабиринте.

– Все может быть, – согласился Бэнкс. – Значит, мы тем более должны поговорить с ее друзьями. Нужно опросить всех, с кем она встречалась той ночью с момента, когда они начали свой веселый поход, до того, как она потащилась в ту проклятую аллею. А мы вместо этого тратили время на Джозефа Рэнделла.

– А я пока не уверен, что он чист, – заметил Темплтон.

– Да и я тоже, – согласился с ним Бэнкс. – Но нам необходимо расширить область поиска. Знаешь что, до того как заняться базой данных, поговори‑ка еще раз с барменом из «Фонтана», который работал вечером в субботу. Он есть на наших видеопленках?

– Как ни странно, сэр, есть, – подтвердил Темплтон.

– А что в этом странного?

– Он выкатывал свой велосипед из входной двери, а потом закрывал ее. Причем около половины третьего ночи.

– Может, пил где‑то по‑тихому. Что он сам‑то говорит об этом?

– Вчера, когда наши ребята обходили пабы, он не работал. У него был выходной, так что с ним пока еще не беседовали.

– Интересно! Если его и сегодня нет на работе, выясни, где он живет, и побывай у него. Спроси, чем он был занят до такого позднего времени, может, он что‑нибудь припомнит. Мы знаем, что Хейли и ее приятели, выйдя из «Фонтана», заспорили о чем‑то. И через три минуты она отправилась на Тейлор‑ярд. А вдруг в пабе что‑то произошло?

– Есть, сэр, – с этими словами Темплтон вышел из просмотровой комнаты.

Взяв пульт, Бэнкс перемотал назад пленку, которую они только что смотрели, затем снова нажал на клавишу воспроизведения и стал внимательно всматриваться, как Хейли Дэниэлс спорит с приятелями, а потом идет в сторону Тейлор‑ярда. Прочитать по губам, что она говорила, он не мог: слишком плохая была запись, а кроме того, на экране надоедливо, как при просмотре старых заезженных лент, мелькали какие‑то сполохи света, их источник находился где‑то за спинами спорящих, рядом с Тейлор‑ярдом. На серебряных блестках пластмассового пояса, обнимающего ее талию, отразился свет фар проехавшего мимо автомобиля.

Возможно, удастся выделить и увеличить номерной знак этого автомобиля, решил Бэнкс. А что, если водитель, увидев симпатичную девушку, одну направляющуюся в Лабиринт, быстро развернулся, доехал до парковки, а с нее по дороге, не просматриваемой камерами видеонаблюдения, вошел в Лабиринт, где и воспользовался удачным случаем, посланным ему судьбой? Вероятность такой версии была исчезающе мала, но – при отсутствии других – почему бы ее не отработать? Бэнкс, позвонив дежурному, попросил прислать к нему детектива Уилсона.

Энни внезапно осенило, что совершенно не обязательно тащиться в Лидс через Уитби, а лучше ехать туда прямо по шоссе M1. До этого она успела позвонить в Миллгарт инспектору Кену Блэкстоуну.

– Энни! – ласково промурлыкал Блэкстоун. – Ужасно рад тебя слышать! Как идут дела?

– Отлично, Кен.

– А как Алан?

Временами Блэкстоун говорил об Энни и Бэнксе так, словно они все еще были вместе. Вероятно, ему бы очень этого хотелось. Впрочем, Энни это не трогало.

– Не помню, когда его и видела, – ответила она. – Ведь я откомандирована в Восточный округ. Слушай, Кен, не поможешь мне?

– Конечно, если смогу.

– Дело простое. Я разыскиваю некую Констанс Уэллс, трудящуюся на Парк‑сквер на ниве юриспруденции. Тебе это что‑нибудь говорит?

– Боюсь, что нет. Дай мне несколько минут. Я тебе перезвоню.

Приближаясь к Шеффилду, они проехали мимо больших градирен, а за поворотом дороги справа Энни увидела протяженную цепь зданий – популярный торговый комплекс «Мидоухолл», а слева по ходу машины тянулась огромная автостоянка, сплошь заставленная машинами.

Мобильный телефон Энни зазвонил.

– Кен? – сразу же ответила она.

– Кен? – спросил голос из трубки. – А кто это? У меня что, появился соперник? Прости, но вынужден тебя расстроить: это я, Эрик.

– Что тебе надо?

– Просто хотел убедиться в том, что ты не передумала отобедать со мной в четверг.

– Послушай, я жду звонка по важному делу. Я не могу сейчас говорить, – сказала Энни.

– Ну, тогда до четверга, до встречи в «Черной лошади».

Энни, нажав клавишу окончания разговора, почувствовала, как горит ее лицо.

– Неприятности с бойфрендом? – искоса глянув на нее, спросила Рыжая.

– У меня нет бойфренда.

– Ну извини! – Рыжая шутливо подняла руки.

Энни посмотрела на нее и рассмеялась:

– Некоторые мужики бесятся, услышав в ответ «нет».

– Расскажи поподробнее.

Рыжая спрашивала без настойчивости, однако Энни и самой хотелось пойти на откровенность. Ее спас мобильник. На этот раз звонил Кен Блэкстоун.

– Да, – прижав трубку к уху, выпалила Энни.

– Констанс Уэллс действительно работает на Парк‑сквер, – сообщил Кен. – Она занимается составлением нотариальных актов о передаче имущества.

– Понятно.

– Работает в компании «Форд, Ривс и Митчелл». – Блэкстоун продиктовал адрес. – Ну как, помощь оказалась действенной?

– Более чем, – ответила Энни. – И название вроде бы даже мне о чем‑то говорит… Джулия Форд входит в число учредителей компании?

– Да, так и есть, – подтвердил Блэкстоун.

Джулия Форд была знающим и умелым адвокатом, берущимся за ведение особо запутанных уголовных дел. Время от времени Энни встречала ее имя и фотографии в газетах, однако знакомы они не были.

– Спасибо, Кен, – поблагодарила она Блэкстоуна.

– Рад был помочь. Если что надо, звони, не стесняйся.

– Ловлю на слове.

– Привет от меня Алану, попроси, пусть позвонит, когда найдется время.

– Обязательно передам, – пообещала Энни, а про себя подумала: «Вот только вряд мне представится такая возможность». – Ну пока.

Закончив разговор, она стала внимательно следить за дорогой, поскольку они подъезжали к восточной окраине Лидса, где сплетение дорог, автомагистралей и транспортных развязок являло собою вызов человеческому уму. Энни старалась следовать дорожным знакам, указывающим направление к центру города, однако дело кончилось тем, что с помощью Рыжей она окончательно сбилась с пути, неожиданно выехав к автостоянке позади городского вокзала. Приблизительно определив свое местоположение, они оставили на стоянке «астру» и оставшуюся часть пути прошли пешком. Искать дорогу им больше не пришлось, потому что вскоре они добрались до городской площади, на которой стояло здание старого почтамта, теперь, правда, перестроенного в ресторан. В центре высилась статуя Черного принца с нимфами‑факельщицами. Площадь обегала пешеходная зона, где в хорошую погоду люди, сидя за столами, ублажали себя едой и питьем. Но даже и в этот день пара смельчаков отважилась отобедать под открытым небом.

С Веллингтон‑стрит они свернули на Кинг‑стрит, откуда было рукой подать до Парк‑сквер. Большинство домов в этой части города были выстроены в георгианском стиле; здание, в котором располагались офисы адвокатов, хотя и подверглось небольшой модернизации, но не выбивалось из общего правила. Энни и Рыжая вошли в вестибюль с высоким потолком. Сидевшая перед компьютером секретарша спросила, что им угодно.

– Мы бы хотели повидаться с Констанс Уэллс. – Энни предъявила удостоверение.

– Вы договаривались о встрече?

– К сожалению, нет.

Секретарша потянулась к телефону:

– Сейчас выясню, здесь ли мисс Уэллс. Вы пока присядьте. – Она жестом указала на угловой диван, перед которым стоял заваленный журналами столик.

Энни и Рыжая переглянулись и пошли к дивану. Энни взяла журнал «Хелло!», а Рыжая потянулась за «Домашним мастером». Они едва начали перелистывать журналы, как секретарша объявила:

– Мисс Уэллс сможет принять вас через десять минут, если вам будет угодно подождать.

– Конечно, мы подождем, – заверила ее Энни. – Спасибо.

– Наверняка сидит и ковыряет пальцем в носу, заставляя нас ждать, – недовольно пробурчала Рыжая.

– Или ковыряет им в другом месте, – добавила Энни.

Рыжая громко расхохоталась. Секретарша посмотрела в ее сторону и опять склонилась к компьютеру. Энни так и не удалось до конца дочитать историю развода суперпопулярной особы, потому что зазвонил телефон на столе секретарши и она указала им на первый кабинет сразу над лестничным пролетом.

Констанс Уэллс не так просто было рассмотреть за огромным письменным столом – это была миниатюрная женщина с пышными темными кудрями. Энни решила, что ей не больше тридцати пяти. Вдоль стен кабинета выстроились шкафы с папками документов и книгами, окно выходило на площадь. На стене висела вставленная в раму акварельная иллюстрация к сказке «Гензель и Гретель». Глядя на Нее, Энни не могла не восхититься нежностью оттенков и плавностью линий. Художник – настоящий мастер своего дела. Перед столом стояли два стула с высокими спинками.

– Прошу вас, – жестом указав на них, произнесла Констанс Уэллс. – Чем могу быть вам полезна?

– Карен Дрю, помните ее? – спросила Энни.

– Да, – ответила Уэллс и растерянно моргнула.

– Она умерла.

– О, я…

– Прошу прощения за то, что я вас так огорошила, – начала Энни, – но именно по этой причине мы здесь. Карен Дрю умерла. Вернее, убита. В связи с этим у нас есть несколько вопросов.

– Это я должна перед вами извиниться. – Констанс скрестила руки на груди. – То, что вы сказали, настолько неожиданно! Никак не могу поверить… Вы сказали, она убита?

– Да. Карен Дрю была убита вчера утром на утесе недалеко от Мэпстон‑Холла. Кто‑то увез ее на прогулку и не привез обратно.

– Но… кто?

– Вот это мы и пытаемся выяснить. Но пока что не сильно в этом преуспели.

– Да… но я не вижу, как и чем я могу вам помочь.

Энни повернулась к Рыжей:

– Все говорят нам именно эти слова, верно?

– Да, мэм, – подтвердила Рыжая. – Честно говоря, лично мне это уже начинает надоедать.

– Но я действительно ничем не могу помочь, – отрезала Констанс Уэллс.

– Насколько нам известно, вы занимались ее делами, и среди прочего – продажей дома.

– Да.

– Для начала назовите его адрес.

Констанс с трудом изобразила на лице улыбку:

– Ну это не трудно. – Встав с кресла, она направилась к шкафу с папками.

На ней была светло‑зеленая юбка и такого же цвета жакет, надетый поверх белой блузки, присборенной на груди. Отперев шкаф, она вытащила папку, раскрыла ее и продиктовала адрес.

– Не знаю, какой вам прок от этой информации, – сказала Констанс, снова садясь на место.

– Можете рассказать что‑либо об убитой?

– Поскольку я была адвокатом мисс Дрю, – объявила Констанс, – все, что было сказано между нами, считается строго конфиденциальным.

– Мисс Уэллс, вы, кажется, не поняли, что произошло. Карен Дрю убита. Кто‑то перерезал ей горло от уха до уха.

Лицо Констанс стало смертельно бледным.

– О… вы…

– Простите, если я вас шокировала, – прервала ее Энни, – но, поверьте, меня это поразило настолько, что весь мой завтрак едва не вылетел наружу.

Она вообще‑то вчера не завтракала, сбежав из квартиры Эрика, однако мисс Уэллс знать об этом необязательно.

– Да… ну… я… понимаете, я и вправду не могу ничем помочь. Я связана… ведь я только представляла Карен во всех ее делах, в продаже дома, но я… думаю, вы сможете… Вы позволите мне на минуту отлучиться? – Она стремглав выскочила из офиса.

Энни и Рыжая переглянулись.

– Да что это с ней? – недоуменно спросила Рыжая. – Рвет ее, что ли, от такого неожиданного известия?

– Без понятия, – ответила Энни. – Хотя ее реакция… заставляет задуматься.

– Да, причем серьезно. Что будем делать?

– Подождем.

Констанс Уэллс отсутствовала почти пять минут, и когда она снова появилась в офисе, то выглядела уже менее взволнованной. Рыжая сидела на стуле, а Энни, подойдя к окну, смотрела вниз на заполненную людьми Парк‑сквер. Услышав, как открылась дверь, она обернулась.

– Извините, – пролепетала Констанс. – Невежливо с моей стороны бросать вас одних, но… все это так необычно.

– Что именно? – осведомилась Энни.

– То, что произошло с Карен. Вы знаете, Джулия… то есть мисс Форд – она одна из наших старших партнеров – хотела бы повидаться с вами. Вы могли бы уделить ей несколько минут?

Энни и Рыжая снова переглянулись.

– Несколько минут?.. – задумчиво протянула Энни. – Думаю, что сможем, а вы как считаете, детектив Бейкер?

И они пошли по коридору следом за Констанс Уэллс.

Старые убогие пабы вроде «Фонтана» внушали Темплтону отвращение. В них обычно кучковались всякие неудачники, заливавшие алкоголем свои печали, и в самом воздухе, пропитанном табачным дымом и запахом эля, казалось, витали флюиды безысходности и отчаяния. Темплтон предпочел бы современный бар, хромированные стулья с пластиковыми сиденьями, стены в пастельных тонах, мягкое освещение, даже если пиво подают в бутылках, а музыка орет так, что не слышно соседа. Зато, выходя из такого бара, точно знаешь, что от тебя не пахнет, как от бродяги.

В три часа пополудни в «Фонтане» было почти пусто и лишь несколько задумчивых пьянчуг, на чьих лицах читалось глубочайшее разочарование в жизни, уныло склонялись над пинтовыми кружками теплого пива. Парень в темных очках и с наголо обритой головой, одетый в джинсы и серую шерстяную рубашку, стоя за барной стойкой, протирал полотенцем стаканы, которые после сей процедуры чище не становились.

– Вы хозяин заведения? – обратился к нему Темплтон, показывая удостоверение.

– Я? Да вы, сдается, шутите, – ответил с ярко выраженным акцентом джорди^[13]парень за стойкой. Темплтона буквально мутило от этого акцента, хотя слышать его в Иствейле приходилось довольно часто. – Хозяин во Флориде, где‑нибудь на пляже небось парится. С тех пор как он купил «Фонтан», он и порог‑то его переступал раза два, не больше.

– А вас как зовут?

– Джейми Мёрдок.

– И вы, значит, управляющий?

– Да, за все мои грехи.

– Вы выглядите слишком молодо.

– Вы тоже выглядите молодо для детектива.

– Я быстро учусь.

– Охотно верю.

– Хоть я и не прочь еще пошутить с вами, но вынужден задать несколько вопросов относительно субботнего вечера.

– Я весь внимание.

– Кто в тот вечер работал?

– Я.

– Без помощника?

– Без. Джилл позвонила и сказала, что заболела, а найти ей подмену сразу не получилось.

– Вот, должно быть, вы повеселились, работая один в субботу вечером?

– Да, скучать не пришлось. Впрочем, такое здесь нередко случается. А вы, наверное, пришли из‑за той молодой девушки, которую убили?

– Именно так.

Бармен покачал головой:

– Трагедия, ничего не скажешь.

– Вы ее обслуживали?

– Послушайте, если вы хотите узнать, были ли она и ее приятели пьяными, я отвечу: трезвыми я бы их не назвал, но обслуживать не отказался.

– А вы знали, что, до того как они пришли к вам, их выставили из «Трубача»?

– Откуда ж мне знать? В «Трубаче» они, видать, шумели, а тут вели себя нормально. Был поздний вечер. Пора было закрываться. От них никаких неприятностей я не ждал.

– Значит, тут были другие возмутители спокойствия?

– У нас без этого не обходится.

– Вот про них и расскажите.

– Да рассказывать‑то особенно нечего. – Мёрдок взял с сушилки следующий стакан и принялся протирать его. – Это был субботний вечер, так ведь? К тому же День святого Патрика. А субботний вечер никогда без неприятностей не обходится. К этому надо привыкнуть. Вон у Элтона Джона даже песня есть: «Субботний вечер так подходит для драки». Помните?

– Не помню, – отрезал Темплтон. – Так что же произошло?

– Компания молодых придурков из Линдгарта в зале для игры в пул затеяла разборку с несколькими студентами. Своего рода местные вариации на тему отношений между горожанами и студентами. «Много слов и страсти, нет лишь смысла».^[14]

– Кого это вы цитируете?

– Это Шекспир. «Макбет».

– Учитесь в колледже, верно?

– Учился.

– Да… скажите, как такой образованный молодой человек, как вы, мог попасть на работу в такой притон, как этот?

– Думаю, мне просто повезло, – пожал плечами Мёрдок. – Есть места и похуже.

– Ладно, вернемся к субботнему вечеру. Получается, что вы были за барной стойкой один и вы уладили возникшую ссору. Что произошло потом?

– Линдгартская компания вывалилась, и почти сразу в паб вошла эта девушка с друзьями. Некоторые из них были знакомы со студентами, поэтому пошли играть с ними в пул, а другие сели за столики и принялись болтать друг с другом.

– И никаких инцидентов?

– Никаких инцидентов. Инцидент случился раньше.

– Вы имеете в виду ту самую ссору?

– И еще акт вандализма.

– Что за акт вандализма?

– Эти придурки разорили туалеты, ну как еще можно их назвать? И мужской, и женский. По‑моему, это дело рук линдгартских выродков. Они забили в унитазы рулоны туалетной бумаги, разбили зеркало; весь пол усыпан осколками, моча… Я проторчал тут почти до половины третьего ночи, приводя все в порядок.

– До половины третьего, говорите?

– Да. А что?

– Да нет, ничего. Мы видели, как вы уезжаете, когда просматривали записи системы видеонаблюдения.

– Могли бы сказать об этом.

Темплтон улыбнулся:

– Посмотрите на это с моей точки зрения. Если бы вы сказали, что ушли домой в половине первого, между нами возникли бы противоречия, верно?

– Но я же не говорил, что ушел в половине первого. Я ушел в половине третьего. Вот уж не знал, что вы, копы, действуете, как те ребята из Си‑би‑эс! Разыграете человека, а потом сообщаете: «Улыбнитесь, вас снимает скрытая камера!»

– Кто‑нибудь может подтвердить ваш рассказ?

– Я же объяснил, что был в пабе один.

– Значит, у вас была возможность потихоньку выбраться в Лабиринт, изнасиловать и убить девушку, а потом снова вернуться в паб и приступить к уборке сортира?

– Теоретически, я полагаю, что мог бы, но не сделал этого. Вы ведь только что сказали, что видели на пленке, как я уезжаю.

– Но вы могли незаметно выйти из паба, а потом вернуться.

– Да вы посмотрите повнимательнее вокруг себя! Выхода из паба всего два, а на Тейлор‑ярд даже окна не смотрят. Когда нам завозят пиво и прочие продукты, мы сгружаем все по покатому настилу. Дверь на фасаде выходит на рыночную площадь, вторая – на Касл‑роуд, чтобы до нее добраться, нужно пройти по коридору между туалетами и кухней. По всей вероятности, на Касл‑роуд тоже установлены камеры видеонаблюдения?

– Установлены, – подтвердил Темплтон.

– Вот видите. А вы утверждаете, что я незаметно вышел отсюда, изнасиловал и убил девушку и так же незаметно снова пробрался в паб.

– Вы не будете возражать, если я осмотрю помещение?

– Пожалуйста. Я и сам все вам покажу.

Мёрдок, поставив стакан на стойку, попросил одного из завсегдатаев присмотреть за баром и жестом пригласил Темплтона последовать за ним наверх. Там располагались офис, туалет, кладовая, вдоль стен которой стояли ящики с вином и крепкими напитками, и комната отдыха с выцветшими обоями на стенах, телевизором и продавленным диваном.

Затем Мёрдок провел Темплтона по залу для игры в пул и туалетам нижнего этажа, довольно, кстати, чистым. Они прошли дальше, на кухню – здесь все было аккуратно прибрано, – и, наконец, подошли к боковому выходу на Касл‑роуд. Рядом с ним находился чулан, темное помещение с сырыми каменными стенами, в котором рядами стояли пивные бочки, а в одном из углов громоздилась гора пустых ящиков. В нос шибанул крепкий запах пивных дрожжей и хмеля. Стены чулана были крепкими, монолитными. Темплтон понял, что выйти наружу отсюда невозможно, к тому же он испытывал непреодолимое желание побыстрее покинуть это место, а потому, резко повернув назад, стал торопливо подниматься по сбитым каменным ступеням.

– Ну как, убедились? – поинтересовался Мёрдок, когда они вернулись в бар.

– Пока я увидел то, что хотел, – пожал плечами Темплтон. – А эта история с унитазами… когда она произошла?

– Время точно не знаю, – ответил Мёрдок. – Минут через десять‑пятнадцать после ухода линдгартской шпаны один из студентов подошел ко мне и рассказал об аварии в сортире. Но я не мог сразу побежать туда, бросив все: нужно было обслужить посетителей. Студент сообщил мне эту новость примерно в то же время, когда эта девушка и ее приятели вошли в паб.

– Перед самым закрытием, так?

– Да, почти перед закрытием. Я закрылся бы и раньше, но несколько клиентов уже заплатили и ждали свои заказы. Тогда я решил, что попрошу всех на выход в обычное время, а потом останусь и наведу порядок. Я даже и не подозревал, что эта проклятая уборка займет столько времени.

– А эта линдгартская компания… они, выйдя от вас, болтались по площади?

Мёрдок покачал головой:

– Я их больше не видел.

– Знакомы с кем‑нибудь из них?

– К чему мне это?.. А вы что, хотите их привлечь?

– За что?

– За вандализм в пабе.

Темплтон усмехнулся:

– Если привлекать каждого, кто засорил унитаз, в Англии тюрем не хватит!.. Нет, они, вероятно, пойдут в качестве подозреваемых по делу об убийстве. Может, вы и сами не прочь свести с ними счеты?

– Вот уж нет. Мне пока жизнь дорога.

– А вот мне очень хочется с ними потолковать. Имена их знаете?

– Да вы смеетесь!.. Помню, один называл другого Стив, а тот его – Мик.

– Вот и отлично. Огромное спасибо.

– Рад был помочь. Кстати, найти их будет совсем нетрудно. Линдгарт – местечко небольшое, наверняка они там хорошо известны.

– А вы смогли бы их опознать?

– Наверно, смог бы.

– А ту девушку и ее приятелей вы прежде видели?

– Да, они здесь несколько раз бывали.

– Постоянные посетители?

– Я бы так не сказал. Просто они иногда приходили по вечерам в субботу. И всегда вели себя тихо.

– Во время уборки туалетов вы не слышали никаких подозрительных звуков с Тейлор‑ярда?

– Нет.

– Кто‑нибудь проходил мимо ваших окон?

– Откуда мне знать? Я был в другой части помещения. Да и не до того мне было. Вы хоть представляете себе, что это такое – привести в порядок разгромленный туалет? – Мёрдок, взяв очередной стакан, посмотрел его на свет и, прищурившись, добавил: – До сих пор поверить не могу.

– Поверить чему?

Мёрдок жестом указал в сторону туалетов:

– Пока я там возился, в Лабиринте произошло это страшное событие. Бедная девочка! У меня прямо в голове не укладывается!

– Вот и не забивайте этим голову, – съязвил Темплтон, направляясь к выходу. – А то еще, не дай бог, расстроитесь.

С этими словами он открыл дверь, мысленно хваля себя за столь мудрый совет, но, остановившись на пороге, обернулся, вытянул в сторону Мёрдока палец и произнес:

– И не пытайтесь скрыться. Я с вами еще не закончил.

Как и подобает старшему партнеру, Джулия Форд расположилась в кабинете побольше и получше, чем у Констанс Уэллс. Из окон открывался прекрасный вид, пол был сплошь застлан толстым ворсистым ковром, на котором стоял массивный письменный стол из красно‑коричневого тикового дерева. Не иначе как стол сделан из деревьев, что изображены вон на том йоркширском пейзаже Дэвида Хокни,^[15]подумала Энни, обозрев стены офиса.