Глава 14. Тени прошлого.

— Запомни — никакой самодеятельности, — спокойно повторила мисс Панси. — Никаких пререканий и никакой демократии, пока мы на людях. И никаких колебаний, если я выдаю указания.

— Я помню, — не удержался от намека на улыбку Натан.

Они все обсудили еще вчера, в ее кабинете. И почему-то с той самой минуты, как он вошел туда после занятий, его не покидало странное, нелогичное ощущение — мисс Панси и хотела, чтобы это был он. Только по какой-то причине решила не предлагать прямо.

Разговор, как и все разговоры с ней, получился емким, содержательным и коротким. Натан и сам понимал, что отправляется не на загородный пикник и не в гости к дружественно расположенным существам. Мисс никогда не позвала бы с собой помощника, будь дело только в объеме работы.

Точнее — тогда она точно взяла бы воздушного. Ей же подходил и земной… причем предпочтительнее — именно Натан О’Доннел. Единственный из взрослых земных магов школы, кто участвовал во второй войне лично.

Других причин и отличий Натан не видел.

— В зеркало на себя посмотри, — непонятно ухмыльнулась мисс Панси. — Может, там еще чего разглядишь.

И, взяв смущенно фыркнувшего парня за руку, шагнула в камин.

Яркая вспышка — и Натан едва не вздрогнул от мгновенно обрушившегося сверху одним мощным хлопком по ушам гомона чужих голосов, мыслей и воплей.

— Привыкай, — бросила ему мисс Панси — и решительно зашагала вперед, протискиваясь сквозь снующую толпу.

Натану ничего не оставалось, как двинуться за ней следом, цепко держа в поле зрения короткую светлую стрижку.

Вокруг все бурлило, клокотало и вспенивалось раздражающе бесконечной человеческой массой, голова пухла от обрывочных, перекрикивающих друг друга мыслей, будто задавшихся целью проверить его череп на прочность. Сцепив зубы, Натан молча шагал по коридорам, стараясь не отставать от мисс Панси дальше, чем на полшага.

Не потому что боялся ее потерять. Оставлять ее одну — здесь, в этом хаосе — почему-то казалось кощунством. При всей глупости самой мысли.

Гигантский лифт бесшумно распахнул двери, и мисс Панси проскользнула внутрь, прямо в застывшую внутри массу людей. Натан вошел следом, встав сбоку от девушки — поворачиваться к ней, а заодно и ко всем остальным, спиной не хотелось тоже.

— Снова вернулись в наши края? — любезно осведомился над ухом низкий мужской голос, когда двери захлопнулись и лифт двинулся вниз.

«Узнала еще что-нибудь новое или нет?» — нетерпеливо вторила словам непроговоренная мысль.

— И вам тоже доброе утро, — вежливо усмехнулась мисс Панси.

Обладатель голоса оказался статным мужчиной лет сорока. Непроницаемое лицо с белозубой улыбкой. Пронизывающий, и в то же время — ничего не выражающий взгляд. Уверенность и доброжелательность, за которыми почти не пытается спрятаться сила.

Ну, или то, что люди называют ею.

Натан молча разглядывал человека, считающего себя достаточно смелым, чтобы заговорить со стихийным магом, пусть даже и в лифте Министерства Магии.

— Могу я на этот раз рассчитывать хотя бы на пару часов в вашем графике? — назойливая, давящая требовательность буквально просачивалась сквозь его внешнюю любезность.

— Мистер Кингсли, — мисс Панси растянула губы в подобии улыбки. — На этот раз вы можете рассчитывать хоть на целый день.

Она бросила быстрый взгляд на Натана.

— Мистер О’Доннел, — представила она его. — Мистер Кингсли, Главный Аврор.

— Ваш телохранитель? — стараясь оставаться невозмутимым, поинтересовался мужчина.

Натан моргнул. Похоже, шутка про зеркало была не такой уж шуткой… если, конечно, мисс Панси не подбросила эту мысль собеседнику только что — шутки же ради. С нее бы сталось.

— Мой коллега, — спокойно сообщила девушка, поворачиваясь к распахнувшимся дверям лифта. — До встречи, мистер Кингсли.

«Слава Мерлину, похоже, не огненный…» — донеслась в спину Натана ошеломленная мысль.

— И почему он боится огненных магов? — спросил он, нагоняя мисс Панси.

— С Гарри имел счастье конфликтовать, — коротко ответила та. — Давно. Но, похоже, особенности общения все еще помнит.

У Натана уже ощутимо ехала крыша — от вереницы проталкивающихся мимо людей, их косых взглядов и кричащих мыслей под приторно вежливым улыбками. От шелухи липких, истеричных эмоций, какофонии тупых монотонных звуков. Он думал, что после Уоткинс-Холла толпой народа его уже не удивить никогда.

Он понятия не имел, как страшно отвык от этого. Отвык ходить, мысленно ощупывая пространство и отслеживая все, что происходит за спиной.

Потому что тем, кто остается сзади, доверять — невозможно.

Впервые мысль о том, что мисс Панси бывает здесь регулярно — и даже живет здесь — вызывала не интерес, а легкую панику. Натан подумал, что, пожалуй, совершенно не знает пределов собранности и выдержанности этой девушки. Да и не только он — никто из ребят…

— Держи, — мисс Панси улыбнулась, небрежно шлепнув его по плечу пластиковой карточкой с именем. Свою она уже прикрепила. — Без этого тут дальше главных коридоров никуда не уйдешь.

— Помню, — кивнул Натан.

— Это мой личный кабинет, вот ключ, надо будет — пользуйся. Все крыло этажа отведено под отдел изучения стихийных магов, в его пределах можешь почти не дергаться, местные от мага не станут шарахаться. Бумаги забирай — и вперед, я провожу.

То, что она делится выкладками, которые с таким трудом вычленяют и составляют их аналитики, Натана не удивило. Что-то подобное он и подозревал.

Не стали бы люди идти на прямой контакт без обмена. Точнее — не было бы с такого контакта толку.

Они снова вышли в коридор, только на этот раз она шагала рядом, продолжая вполголоса наговаривать инструкции. Натан слушал, пытаясь не морщиться от гомона чужих мыслей.

«…вернулась…»

«…если я все-таки спрошу, интересно, она…»

«…симпатичный самец, никак, новенький, надо будет…»

— Привыкай, — усмехаясь, снова сказала мисс Панси, глядя в сторону. — Это же люди.

Да. Мерлин их всех побери.

— Каждый раз сами не знают, надеются они на то, что я вернусь, или на то, что не вернусь никогда. Постарайся не подталкивать особо нахальных в ненужную сторону.

Натан молча наклонил голову.

— Дэвид Уизерсон — заместитель покойного Уильяма, редкая скотина, но другого все равно нет. Хамит, когда нервничает, пропускай мимо ушей, сколько сможешь — сотрудники у него вышколенные, а работать тебе все равно с ними, а не с их недоделанным шефом.

«…как он мог, это же был мой проект, только мой, это меня…»

«…успеть в лавку до обеда, чертов пес, надо ж было так…»

«…уже по двое, а потом что, толпой сюда…»

— Ты с утра в отделе по аналитике, они тебя там вопросами завалят, это нормально, они всегда так, а я сейчас в аврорат, к Кингсли. В половине второго встретимся наверху, там есть на удивление пристойное для Министерства кафе.

«…мразь! Поттеровская подстилка, думаешь, вас никто никогда….»

Натан захлебнулся вдохом.

— Стоять! — чуть слышно скомандовала мисс Панси.

Он замер, изо всех сил стараясь не обернуться.

Девушка встала вплотную и теперь смотрела на него снизу вверх, словно между делом убирая соринки с его плеча и все так же спокойно улыбаясь.

— Мы просто разговариваем, — по ее лицу невозможно было ничего прочитать. — Никогда не показывай людям, что ты их слышишь. Здесь могут быть рады тебе и даже искренне хотеть добра, но здесь — человеческий мир. И пока еще мы и они — дипломаты между воюющими сторонами, а не представители дружественных видов.

— Он знает вас.

— Да, естественно. Слепок запомнил?

Натан на секунду задумался — и покачал головой.

— Ладно, в следующий раз снимешь.

— В следующий?..

— Натан, не перебивай старших. Этого человека я слышу третью неделю. Он всегда прячется в толпе, но он подходит все ближе. Не надо его провоцировать или ловить. Просто не мешай ему упиваться своей мнимой неуязвимостью — по-моему, он не очень умен, раз верит, что стихийный маг может его не почуять.

Натан долго молчал, подбирая слова.

— Зачем вы на самом деле позвали меня сюда? — спросил он наконец.

Вот теперь мисс Панси улыбнулась по-настоящему.

— Потому что ты, в отличие от него — умен. Я не могу уследить за всем, а эта тварь вечно крутится рядом, когда мне бы с собеседником суметь разобраться без драки. Очевидно, он и тебя за такого принял. Из чего следует почти наверняка, что он знает меня по старым временам. До школы.

— Неочевидно.

— Я же говорила — ты умный. Понаблюдай, подумай — что о нем можно сказать?

Натан безрадостно усмехнулся.

— Думаю, что все, что о нем можно сказать, вы могли бы рассказать мне и сами, — медленно проговорил он. — Мои способности в чтении мыслей и снятии слепков никак не выше ваших. Носится он за вами, а не за мной, и переключится, разве что, когда и во мне распознает мага, да и то — только в том случае, если его раздражают маги в принципе, а не лично вы. Использовать меня, как приманку, глупо и нелогично, так что — вряд ли вам нужны от меня какие-то конкретные действия по отношению к этому вашему маньяку. Мисс, я не вижу смысла. Поэтому и спрашиваю — для чего вы позвали меня сюда?

Она закусила губу, пристально глядя ему в лицо. Холодный, четкий взгляд задумавшегося земного мага сейчас казался островком тепла, дома, оставшегося где-то далеко позади.

— У меня действительно слишком много работы, — помолчав, сказала мисс Панси. — Кингсли сможет увидеть мою рожицу сегодня только благодаря тому, что в отделе с аналитиками останешься ты. Я не воздушный маг и не могу разорваться надвое. Натан, я даже толком вслушаться в эту тварь не могу — он мне такой возможности не дает. Вдвоем нам будет легче.

— Что-то еще? — уточнил Натан.

Почему-то казалось, что учитель недоговаривает. Или — что и сама толком не все пока может для себя сформулировать.

— Я почти уверена, что тоже знаю его, — неохотно призналась она наконец. — Или он мне кого-то напоминает. Как будто… черт, ладно, забудь.

Натан медленно кивнул.

— За обедом увидимся, — вздохнув и снова превращаясь в собранную целеустремленную женщину, подытожила мисс Панси. — Там и поговорим, как нам дальше тут жить предстоит. Я постараюсь успеть забрать для тебя ключи от номера…

— Надолго мы здесь?

Они уже обсуждали это. Но — до того, как выяснилось, что им предстоит далеко не только работа.

Она пожала плечами.

— Я — на несколько дней. Ты, возможно, надолго. Вообще-то, было бы неплохо, если бы кто-то оставался здесь постоянно, так что… потом будет видно. Хорошо? Посмотрим, как с местным народом сработаешься.

Натан снова кивнул — и, не удержавшись, поймал ее запястье.

— Будьте осторожнее, мисс.

Панси Паркинсон хмыкнула — неожиданно тепло для нее.

— Ты тоже, Натан. И помни — здесь не наш дом. Но здесь и не площадка для военных действий.

* * *

Мысль о том, что налаженная жизнь дала трещину — несмотря на все уверения Мэтта — к Тиму возвращалась еще не однажды. Начиная с первого же дня, при всех проговоренных возможностях и прикинутых вариантах действий. При всей показной уверенности Уилсона в том, что замысел стихии ему очевиден, и проблем с новым членом семьи у них не возникнет, как никогда не возникало друг с другом.

О моменте собственной инициации Тим не помнил вообще ничего, Мэтт о своей тоже не смог сообщить хоть что-нибудь внятное, и предположить, как поведет себя, проснувшись, их свежеиспеченный воспитанник, оба могли, только понастроив очередных отвлеченных теорий. Тим был уверен лишь в том, что когда-то — тысячу лет назад, в прошлой жизни — очнувшись и обнаружив рядом Алису, он чувствовал себя до невозможности беззащитным. Беспомощным, потерянным и ранимым — и от того еще сильнее, еще неотвратимее нуждающимся в ней.

В испуганной девчонке с распахнутыми, полными слез глазами. Как будто только она могла защитить, успокоить. Научить жить в новом мире, где все по-другому — Тим еще не понимал, почему мир вдруг должен стать новым, но ощущение безвозвратно пройденного рубежа не мог перепутать ни с чем.

Пришедший, наконец, в сознание мальчишка, сидя на кровати, рассеянно поморгал, словно прислушиваясь к чему-то в себе — а потом поднял взгляд и уставился на растерянно мнущегося рядом с кроватью Мэтта.

— Что-то случилось? — негромко спросил он.

Ожидавший совсем других слов Уилсон, похоже, окончательно сбился с мысли. Мальчик смотрел на него, не отрываясь, как завороженный — и Мэтт, закусив губу, опустился рядом, машинально, не глядя нащупывая ладонью его пальцы.

Тиму показалось, что он почти физически чувствует, как Уилсона начало медленно отпускать исступленное напряжение последних суток, стоило ему взять этого парня за руку и посмотреть ему в глаза. Ожидание, неизвестность и страх, забившиеся в угол под слоем сто раз высказанных ими друг другу логических доводов — все растворялось в невесть откуда расползающейся, словно накрывающей их мягким покрывалом тишине, не нарушаемой даже потрескиванием огня в камине. Тимоти в жизни так не цепенел, как сейчас — от этой плотной, оглушительной, наполненной чем-то непроизносимо важным тишины между ними.

— Где мы? — почти беззвучно шевельнулись губы мальчишки.

Он все еще не отрывал глаз от лица Мэтта, и Тим невольно подумал, что любой нормальный человек на его месте обязательно спросил бы — где я?

Похоже, им достался не самый нормальный воспитанник…

А потом раздался нетерпеливый тарабанящий стук в дверь, на который все дернулись, как ошпаренные — и наваждение исчезло.

Мэтт заморгал и отвернулся, почему-то быстро отнимая ладонь, которую когда-то уже успели сжать чужие пальцы, дверь приоткрылась, и в комнату, как к себе домой, протопала сосредоточенная Вилена. За ней переминалась с ноги на ногу Маргарет — смущенная, растерянная и почти злая на своевольную девчонку. Весь ее извиняющийся вид словно говорил — ну, вы же знаете, если она упрется…

Судя по лицу Мэтта, он никогда не мог взять в толк, отчего никто не догадывается применить порцию хорошего ремня в ответ на ребяческое упрямство. Тимоти смутно предполагал, что, возможно, примерно поэтому Вилена и досталась Дэниэлу, а не им двоим.

— Привет! — не обращая на них внимания, выпалила девочка, забираясь с ногами на кровать. — Как тебя зовут?

Мальчишка в очередной раз хлопнул ресницами и покосился на Мэтта.

— Ричард, — усмехаясь, сказал он. — А тебя?

— Ленни! — предупреждающе подала голос Маргарет.

— Что? — обернувшись, нахмурила бровки Вилена. — Он — водный! Говорила я тебе, что по куколкам тоже видно?

Мэтт и Тим непонимающе переглянулись, и она, видимо, приняв это за признак интереса, завелась вещать. О том, что стихия — она в маге сразу есть, только идиоты могут думать, что надо окончания формирования дождаться, чтобы потом на цвет щита посмотреть, ее, если разобраться, даже по человеку наверняка можно определить, потому что — ну вот каким еще магом мог бы стать, например, Гарри Поттер? Варианты, что ли, какие-нибудь могут быть? Это же склад характера, и привычки, и — личность! Вот почему никто не берет в расчет личность? А между прочим, стихия выбирает именно…

— Стоп, — поймал Вилену за руку Ричард. — Ты сказала — Гарри Поттер?..

И Тимоти понял, что передозировка информации — это совсем не смешно. Особенно когда вызывает панику в глазах того, за кого ты — еще не понимая, почему, но уже зная точно, что это так — готов ввязаться в какие угодно конфликты даже с упершейся в свои идеи Виленой. Даже при условии, что за ее спиной не стоит сейчас Дэнни — единственный, кто хоть как-то способен воздействовать на этого ребенка одному ему ведомыми увещеваниями.

— Ленни — это Элеонора? — бесцветно поинтересовался Ричард, пряча лицо в ладонях, когда Маргарет, наконец, утащила девчонку.

— Вилена, — поправил его Мэтт. — Она полька. Слушай, ты не молчи только — она тут наговорила выше крыши, так что ты лучше спрашивай, мы тебе все объясним.

Мальчик долго молчал, едва заметно покачиваясь — то ли обдумывал слова, то ли… Тим вдруг поймал себя на дурацком ощущении, что понятия не имеет о том, как именно мыслит водный маг. Что он чувствует. Может, и не слова вовсе…

— Сколько вас тут? — наконец глухо проговорил он.

— Пара сотен, — откликнулся Мэтт.

Ричард поднял голову. Почему-то у него были слегка покрасневшие глаза.

— У тебя будут неприятности? — непонятно спросил он. И тут же уточнил: — из-за меня. Из-за того, что ты сделал.

Уилсон ошеломленно моргнул и обернулся на Тима. Тот пожал плечами — а что он ему пояснит? Только то, что, собрав о магах информации больше всех в замке, и, может быть, даже в мире, самих магов они, похоже, совершенно не знают. Их логику, их мышление… то, как они представляют мир…

Как они вообще живут. В чем. Тимоти мог бы сказать это с уверенностью только о самом себе — да и то уже сомневался, что действительно хорошо себя понимает. Этот мальчик умудрялся вносить сумятицу и непонятки во все, к чему прикасался хотя бы взглядом. Как хаотический элемент.

Мэтт вздохнул и принялся что-то втолковывать Ричарду о школе, о магах, о Гарри Поттере — Тим толком не слушал, увлеченный разглядыванием оцепенело замершего мальчишки. Как тот покусывает губы, как рассеянно теребит край одеяла, как время от времени поднимает голову и бросает взгляд на него, Тима, и от этого взгляда почему-то каждый раз по спине пробегают мурашки, а воздух вдруг становится вязким и плотным настолько, что почти невозможно дышать.

Недавние бравирования Мэтта, все его заявления о том, как лихо они объяснят своему воспитаннику принятые в этой семье правила и научат жить, как удобно наставникам, начинали выглядеть все более нелепыми и смешными.

Ричард словно всеми силами старался занимать как можно меньше места в пространстве — это смущало. Он молчал почти весь вечер, уходя от разговоров, не воодушевился идеей немедленного знакомства с местными магами или просто замком, хотя рассказы внимательно слушал, а к ночи поставил Мэтта в тупик, категорически заявив, что ляжет спать на полу, ему так удобнее.

И без того, судя по всему, крепко сбитый с толку, Уилсон в конечном итоге махнул рукой. Тим, поколебавшись, улегся на привычное место — рядом с ним, хотя видеть, как мальчишка усиленно отводит от них глаза, оказалось так же не просто, как и обдумать вариант уйти ночевать к себе в комнату. Отчего-то казалось, что Мэтт прав: стоит только струсить сейчас, побояться сказать правду, которую Мерлин бы знал, как именно объяснить — и потом станет еще сложнее. Распутать все это и не запутаться самим.

Вообще, рассуждать в привычной манере почему-то становилось чертовски легко, как только Ричард переставал маячить перед глазами — или хотя бы просто замыкался и уходил в себя. Непонятное наваждение отступало, и события снова послушно укладывались в стройную схему, подкрепленную логикой и примерами. Тим выдыхал и расслаблялся, чувствуя, что лихорадочно цепляется за знакомый мир, трещащий по швам от одного присутствия этого мальчишки.

На третью ночь они проснулись — оба одновременно, едва не подскочив на кровати — от звуков сдавленных рыданий в углу комнаты. Едва успев переглянуться и понять, что происходит, они рванулись к свернувшемуся в клубок мальчику, с маху падая рядом и прижимаясь к нему, словно он магнитом притягивал к себе их обоих.

— Рик!.. — шепотом позвал Мэтт, осторожно отводя с его лба влажные волосы и пытаясь заглянуть в лицо.

До Тима только теперь дошло, что Ричард просто спит, вцепившись в подушку и вздрагивая, потерявшись в собственных кошмарах. Парализующий страх тут же рассеялся, сменившись чем-то другим — незнакомым и непривычным, Тимоти вряд ли с ходу придумал бы слово, чтоб как-то это назвать, он только знал, что никакая сила не оттащит его сейчас от хрупких дрожащих плеч, тонких запястий, от беспомощно всхлипывающего голоса. И еще — что отчего-то хочется сделать хоть что-нибудь, чтобы всхлипы закончились навсегда.

— Ричи… — снова прошептал Мэтт — и в его голосе тоже мерцало что-то пугающе незнакомое… то самое, чему Тим не мог придумать определений.

Он не понимал, что это, но узнал бы, наверное, из миллионов. Мерлин бы подсказал, почему…

Ричард, вздрогнув, проснулся — плечи напряглись, дыхание стало громче и размереннее, и Мэтт молча притянул его к себе, позволяя прижаться, запуская пальцы в спутавшиеся волосы и касаясь губами макушки. Рик прерывисто дышал, успокаиваясь, и это означало, что все хорошо, все закончилось, и можно было выдохнуть и успокоиться тоже, уткнуться лбом в обнаженную спину, обнимая угловатые плечи.

— Тише… — беззвучно повторял Мэтт, ероша русые волосы, зарываясь в них лицом, зажмурившийся и сам отчего-то как будто потерянный.

— Я… — у малыша все еще сбивался голос.

— Ш-ш-ш… — шепнул Тимоти, машинально поглаживая его плечо. — Все хорошо. Все в порядке…

И они лежали так, целую тысячу лет, и от дыхания Рика, его постепенно расслабляющихся рук и влажной кожи кружилась голова, и Тим вжимался в него лбом, до дрожи боясь вспомнить его лицо, его взгляд — и подумать о том, что обнимает сейчас именно его, это именно он так доверчиво прильнул к Мэтту, цепляясь за них обоих. Боясь — и все равно думая. Хоть ты что с такой головой поделай…

— Я… — снова начал было Ричард.

Уилсон едва слышно шикнул — и Рик невесело фыркнул и замолчал, соглашаясь, наконец, с правом не давать объяснений. Они не уходили — оба, не сговариваясь — то ли не желая оставлять в одиночестве едва вынырнувшего из кошмаров мальчика, то ли боясь сами остаться одни, Тим не понимал. Просто чувствовал, что с каждой секундой знакомое до боли уже наваждение вновь медленно наползает на них, накрывая собой, растягивая мгновения, превращая звуки и полумрак в нечто пугающе, отчаянно, неприкрыто интимное, словно бы обнаженное. Нечто, чего Тим никогда не знал раньше. Даже не знал, что оно существует.

Рик шевельнулся, откидываясь назад и немного отодвигаясь от Мэтта — теперь он смотрел на него, и Тимоти мысленно возблагодарил Мерлина за то, что не видит сейчас его глаз. Он бы рехнулся, наверное, если бы Ричарду вздумалось посмотреть на него — так, как он умеет. Именно сейчас.

Ладонь сама собой улеглась на тихо вздымающуюся грудь мальчика, как будто всегда имела право быть там, находиться там, прикрывая собой маленькое бьющееся сердце, и отчего-то казалось, что Мэтт едва дышит, не отрывая взгляда от едва различимого в темноте лица.

— Спасибо… — тихо сказал Ричард.

И слегка потерся затылком о лоб Тима — как будто обращался и к нему тоже. Того мгновенно прошиб пот.

— Да не за что, — почти невозмутимо откликнулся Мэтт.

И опустил голову на подушку, подложив под нее локоть. Рик беспокойно зашевелился.

— Не надо, — странно попросил он. — Ребята, я… вы… Идите спать, я…

— Ш-ш-ш… — улыбнулся Уилсон. — Нам всем поначалу кошмары снятся. В одиночку с ними нереально справиться, это я тебе как маг со стажем говорю.

Тим мог бы поклясться, что Рик вспыхнул от смущения. Аж щеки заалели.

Какая разница, что щек он не видел?

— Да ерунда… — едва слышно произнес мальчик. — Просто… Не обязательно…

Нам приятно, невпопад подумал Тимоти. И еле успел прикусить язык, чтобы не брякнуть такое вслух.

— Нашел, чего стесняться, — буркнул Мэтт.

Тим отчаянно понадеялся, что это было не ему.

— Да нет, — медленно проговорил Рик. — Я же вижу, что вы… ну, вместе. Ребята, правда, не стоит…

Надо было что-то сказать — вот прямо сейчас, придумать какие-нибудь правильные слова, а еще умудриться не думать, не вспоминать о словах Уилсона — да мы запросто ему объясним, что для него так только лучше и будет, любой воспитанник предназначен для своего наставника, стихия не связывает просто так, мы же все ему разжуем, чего тут дергаться-то, все как дважды два здесь, мой дорогой друг, элементарно, вопросов наверняка не возникнет.

Не вспоминать тоже не получалось — потому что Тимоти, как никогда в жизни, был уверен сейчас, что не позволит никому, ни одной местной сволочи подойти к Ричарду ближе, чем на три фута, или предложить ему вот такое, вообще, заговорить с ним — об этом. Что он, наплевав на все, разобьет морду Уилсону, если тот однажды наберется наглости или тупости своей земной, беспросветной, логичной, и брякнет, вот хоть слово об этом пусть ему брякнет…

Привычный для них самих простой и прагматичный подход ко всему, что связано с сексом, в применении к мальчику теперь казался кощунством.

Мэтт завороженно молчал, как-то странно глядя на Рика. Неслышно поймав его ладонь, прижал к губам кончики пальцев — Тим невольно вздрогнул, словно целовали его самого, и еще отчего-то перестало хватать воздуха, это чертово наваждение, устав исподволь подбираться, наконец-то обрушилось на него всей своей мощью, туманя голову и вышибая способность мыслить, сбивая в бесформенный ком такой привычный и знакомый рассудок, пугая и неодолимо притягивая. Что ты делаешь с нами, маленький… — бессвязно подумал Тим, притягивая мальчишку к себе, чувствуя, как тот почти незаметно изгибается, прижимаясь — открыто и просто, доверчиво, как…

Как к своему. И не сводит глаз с Мэтта.

А потом отнимает руку и прикасается к нему — сам, скользит ладонью по щеке Уилсона, вынуждая того задохнуться и невольно зажмуриться. Тимоти чуть не взвыл от этого простого жеста, он и сам едва дышал, машинально касаясь губами спутанных волос на виске, и ушка, и теплой шеи…

— Маленький… — не удержавшись, выдохнул он.

— Я старше тебя, Тимми, — мягко усмехнулся Рик. — Почти на два месяца.

Он даже говорить умудрялся так, что проклятое наваждение только усиливалось — от его шепота, он завораживающих, теплых интонаций, от сбивающегося на словах дыхания.

— Извини, — Тим беспомощно уткнулся ему в шею, вдыхая дразнящий, пьянящий запах. — Каждый раз забываю…

Рик хмыкнул — и потянулся к Мэтту, медленно провел ладонью, снизу вверх, по груди, по плечу, словно пробуя каждый дюйм на ощупь, словно лаская. Уилсон тихо дышал, закрыв глаза, рука улеглась куда-то на талию Рика, Тимоти чувствовал пальцы, касающиеся где-то там их обоих, прижавшихся друг к другу, подрагивающие и… неуверенные? Он с ума нас сведет, мелькнула обрывочная мысль. Как он не понимает? Чего он хочет от нас, если — ведь это не секс, это совершенно не секс, что-то другое, Ричи никогда не стал бы…

Тим и сам не знал, откуда в нем взялась такая уверенность — что то, к чему они оба привыкли в постели, и Ричард далеки друг от друга, как две вселенные. Он просто знал это, наверняка. Убил бы того, кто заикнулся бы об обратном.

Надо было вставать и уходить на свою кровать, пока малыш со своими водными штучками не довел их обоих до нервного срыва, и Мэтт почти наверняка думал так же, вот только оторваться от Рика, от глубины, затягивающей, как медленный, сводящий с ума, останавливающий все раздумья водоворот…

— Мне так хорошо… с вами… — почему-то чуть ли не извиняясь, завороженно прошептал Ричард. — Так спокойно…

Ни черта он не понимает, пришла вдруг отрезвляющая, холодная мысль. Он думает, мы — это случайность, потому что мы… как он это сказал? — вместе, мы понимаем друг друга, а он здесь чужой, и для нас — тоже, и рано или поздно ему придется…

Руки сжались прежде, чем Тим успел хоть что-то придумать, и ладонь Мэтта дрогнула — они, видимо, и потянулись к мальчишке одновременно, в очередной раз без слов придя к одинаковой мысли, обнимая и прижимая к себе, потому что объяснить, сказать — все равно бы не получилось. Ни у одного из них.

Гоблина с два ты у нас теперь будешь спать на полу, устраивая голову Рика на своем плече, подумал Тимоти. Даже если это означает — остаться без секса совсем.

По рукам, решительно обхватившим их обоих, почему-то казалось, что Мэтт думает так же.

* * *

Мисс Панси улыбнулась ему поверх бокала. Все-таки непостижимая женщина, мелькнула уже почти привычная, но все еще ошеломляющая мысль.

Натан никогда не имел возможности общаться с ней так много — и так близко. Все-таки одно дело — занятия, работа и редкие встречи с учителем. И совсем другое — жить с ней бок о бок. Видеть ее здесь, среди людей. Каждый день.

Когда сам едва с ума не сходишь от непроходимой человечности окружающих.

— Знаешь, пожалуй, это была стоящая идея, — проговорила мисс Панси, задумчиво оглядывая полутемный зал ресторана. — Спасибо, что вытащил.

— Даже вам нужно отдыхать, — усмехнулся Натан.

Ею не получалось не любоваться — осторожно и исподволь, боясь спугнуть замерший миг красоты точно так же, как — глядя на законченную скульптуру или гравюру.

Или на оригинал, с которого они вырезались. Натан не мог понять, что на самом деле есть — красота, не мог подобрать к ней определений и найти все объясняющие необходимые и достаточные рамки из слов. Похоже, ее можно было только чувствовать — вот так, восхищенно и затаив дыхание. Осознавая, что она — везде, и нужно только увидеть. Только остановиться, открыть глаза — и увидеть.

И задохнуться от оглушающего, огромного — во весь мир — ощущения гармонии. Той самой, которой, по словам учителя, и хватало, чтобы Натан когда-нибудь понял, как именно сделать шаг от простого земного мага к целителю.

— А я и отдыхаю, — мисс Панси сидела, подперев кулачком подбородок, и внимательно разглядывала его через стол. — Просто не развлекаюсь.

Не то чтобы Натан пытался настаивать на развлечениях, как необходимой части отдыха. Но ему все отчаяннее хотелось, чтобы она улыбалась.

После того, какие — он видел — изнуряющие бои она выигрывала каждый день в Министерстве Магии, это казалось как минимум справедливым. Дать ей возможность улыбнуться. Расслабиться.

Даже здесь, так далеко от дома, где несколько дней кажутся прожитой вечностью.

— Что там твой котенок, кстати? — вдруг непринужденно поинтересовалась мисс Панси.

Натан поперхнулся глотком. Котенок?.. Гм. Гм…

Он медленно опустил на стол почти опустевший бокал. Естественно, она улыбалась. Вот только глаза не смеялись.

— Царапается… — проворчал Натан и потер лоб, делая вид, что вовсе не пытается спрятаться за ладонью.

Алан. Теплый, родной, такой далекий и близкий, такой сложный, непредсказуемый, как заковыристая головоломка. И такой отчаянно, невообразимо — важный. Настолько, что временами, кажется — важнее целого мира.

Натан в стотысячный раз подумал, что соскучился по нему. Дико, до звериного воя.

Мерлин, как он соскучился…

Пальцы рассеянно сжали хрупкую ножку бокала.

— Жизнь с магами Огня — сама по себе подвиг, — задумчиво заметила мисс Панси. — Даже для меня, Натан.

Он вскинул на нее непонимающий взгляд.

— Я живу с Гарри Поттером, — непринужденно сообщила девушка. — Сюрприз.

— Да нет, я знаю, — Натан фыркнул, смешавшись. — Просто… вы уже столько лет вместе. Разве со временем не становится легче?

— Не-а.

Он мог бы поклясться, что, будь у нее длинные волосы — почему-то казалось, что это обязательно должны были быть легкие и светлые кудряшки — она бы слегка взмахивала ими, когда так вот качает головой. Как будто отмахиваясь от всех на свете неприятностей.

А еще представилось, что она сидит в кресле, в полутемной комнате, освещенной только мерцающим пламенем камина, поджав ноги и поставив на подлокотник маленькую фарфоровую чашечку, и точно так же подпирает кулачком подбородок, и в ее глазах бьется непривычная, теплая и молчаливая нежность. И грусть, которую она прячет за маской терпеливой, смешливой девочки.

Девочки, разрешающей себе мгновения нежности, только когда сидящий перед ней мужчина позволит — и неважно, имеет ли он данное человеческими обычаями право что-то ей запрещать. Потому что она воспитана — подчиняться. Заботиться. Улыбаться.

Волоча на себе непомерный груз бесконечных мелких хлопот, о которых не принято говорить. Всегда держа идеальный фасад, прогибаясь в нужную сторону, изящно скользя между житейских проблем, каковы бы и когда они ни были. Сколько бы их ни было — на ее плечах…

Натан поморгал, машинально запоминая картину — она стоила того, чтобы попытаться запечатлеть. Может быть, даже в цвете. И в движении — чтобы отблески от огня в камине, и трещины на каменных стенах, и силуэт сидящего перед мисс Панси мужчины с такой же фарфоровой чашкой в руках — стройного, собранного… Черт, красиво получится.

Алан опять будет хлопать глазищами, как будто ему настоящее чудо за просто так, бесплатно, показывают…

— Я имел в виду… — Натан запнулся и, подобрав слова, начал снова. — Если вы до сих пор вместе, значит, смогли прийти к каким-то правилам. Или договоренностям, потому что спонтанное взаимопонимание с огненными магами невозможно по определению.

— Нет, — мягко перебила его мисс Панси. Натан поднял голову — и увидел, что она улыбается, грустно и как будто сочувственно. — Все правила, к которым вы можете прийти, перестанут иметь значение, как только обстоятельства развернутся каким-нибудь другим боком. Мы смогли договориться до чего-то с Гарри, но это потеряло актуальность, когда началась вторая война и наши роли в корне изменились — даже внутри семьи. А потом — когда открывали школу… Когда количество учеников превысило десяток подопечных у каждого — и пришлось пересматривать организацию, и расписание, и графики работ, и обеспечение… Когда я решила завести ребенка. Когда родила. Когда начала работать в Министерстве. Это всегда меняется, и всегда нужно будет начинать заново. Все — и отношения в первую очередь.

Натан опустошенно молчал, переваривая. Долго молчал.

— Я просто, видимо, не представляю, как вообще можно договариваться с огненными магами, — наконец сказал он. — Если они в любую секунду способны нарушить любую договоренность. Как только у них меняется настроение, все предыдущие доводы перестают иметь для них значение, а если еще и обстоятельства в расчет принимать, как вы говорите…

Он пожал плечами. Он действительно этого не понимал. Никогда.

— Ты пытаешься установить четкую систему правил и научить его жить в ней? — мисс Панси хмыкнула и потерла лоб. — Натан, это не сработает. Потребность жить в рамках у Алана никогда не появится — даже Гарри носит их, как фестрал намордник. Полезность понимает и признает, но чтобы вот прямо нуждаться в них… — она покачала головой.

— Мистер Поттер куда более рассудителен, — с горькой иронией отметил Натан. — На порядок, я бы сказал… Так что параллели тут вряд ли… уместны.

Рядом возник безмолвный официант и начал неслышно, незаметными движениями палочки расставлять на столе тарелки.

— То есть, ты думаешь, с Гарри легче, потому что он менее вспыльчив? — тонкая бровь мисс Панси насмешливо изогнулась.

Натан бросил на учителя быстрый взгляд. Любой другой на ее месте сейчас мог бы и издеваться, но она просто так разговаривала. К этому рано или поздно привыкал каждый земной маг в школе.

— Ну да, — осторожно согласился он. — К тому же, мистер Поттер всегда способен признавать свои ошибки.

Мисс Панси фыркнула и негромко рассмеялась, усталым кивком отпуская официанта.

— Ты — прелесть, — честно призналась она, берясь за вилку и нож. — Попробуй — предполагается, что это вкусно.

Вкуса Натан почти не ощущал, машинально пережевывая кусок за куском. Эта женщина кого угодно умела поставить в тупик. И не только на уроках.

— Но как-то же вы уживаетесь, — помолчав, упорно заявил он. — И я не думаю, что вам самой при этом не важны рамки.

— Важны, — спокойно кивнула мисс Панси. — Ты не с той стороны заходишь. Есть и другая.

— Какая?

В конце концов — разве есть что-то плохое в том, чтобы поговорить о личном с учителем? Это даже поощряется школьными правилами — в случае, если маг не способен разрешить свои проблемы самостоятельно. А Натан действительно не был способен их разрешить… никогда, если так разобраться, не был…

Вот только смутное ощущение, что он сейчас скользит по грани предательства чего-то, слишком хрупкого и значимого для них с Аланом, тоже не проходило. Оно появлялось каждый раз, стоило ему хотя бы попытаться заговорить об этом.

Или даже просто задуматься о подобной возможности.

С другой стороны — говорить о них с Прюэттом «мы» даже в мыслях до сих пор толком не получалось. Как и весь последний год, Натан чувствовал, что выдает желаемое за действительное, пытаясь относиться к ним, как — к «ним». Потому что не было никаких «их». Был непонятно почему остающийся рядом мальчишка, с которым все еще не получалось находить не то что общий язык, но порой и просто — темы для разговора.

И уж точно — не получалось быть «вместе». Только «рядом».

Мисс Панси молча поставила локти на стол, сцепив пальцы в замок. Теперь в ее взгляде мелькнуло нечто, больше похожее на неодобрение.

Натан решил, что ему показалось.

— Не сочти это за указание, — медленно заговорила она. — Просто… совет. Ты совершаешь ту же ошибку, что и я в свое время. Ум, собранность, организованность, прагматизм, отстраненность и прочие наши качества — не высшая ступень мироздания. Это просто качества земных магов, Натан. И в отрыве от тех качеств, которых мы не имеем, они — убоги. Выбрось тебя в реальную боевую ситуацию — через сколько часов ты рехнешься мыслить с необходимой скоростью?

— Я… — Натан почти было собрался оскорбиться.

В реальную боевую ситуацию. Его. Она так шутит или в кои поры на самом деле позабыла анкетные данные из досье собственного ученика?

— При всем моем необъятном уме, Натан, интеллектуально Драко превосходит меня, причем с легкостью. Он просто объективно знает больше о большем, хотя и не с той степенью глубины, какую способен прокопать земной маг. Если бы финансированием школы занималась я, в условиях послевоенного обвала галлеона мы все передохли бы с голоду — я просто ни за что не успела бы сориентироваться и вычислить, когда и какие акции скупать, а что и по какой цене продавать, причем срочно.

Натан пожал плечами. Можно подумать, здесь кто-то ставил под сомнение таланты воздушных магов.

Достаточно было хоть раз поиграть в шахматы с Домиником, чтобы признать его феноменальную способность действительно неординарно мыслить, причем в нескольких плоскостях. Хотя и не настолько глубоко в каждой, как мог бы сам земной маг, да.

— Есть вещи, справиться с которыми в состоянии только Гарри.

— Не сомневаюсь, — Натан попытался примиряюще улыбнуться, но лицо мисс Панси оставалось непроницаемым.

— Ты не понял, — качнула она головой. — Тебе никогда не успеть распознать ситуацию, в которой забиваться в угол и отдавать все бразды правления Алану будет уже просто необходимо. Земные маги в таких вопросах всегда слишком долго раздумывают, полагая, что их рассудительность — панацея, защита от любых бед. Но правда в том, что в этом парне есть что-то, чему ты никогда не научишься — и не должен будешь учиться — и только это однажды, возможно, спасет вам жизнь. Или вас, как пару. И все, что ты можешь сделать — признать, что есть вещи, в которых он изначально, неоспоримо и безоговорочно, лучше тебя. И отдать ему эту сферу ответственности целиком, забрав себе то, в чем не разбирается он.

Натан едва удержался, чтобы не скрипнуть зубами. Помогла разве что природная выдержка.

— Вы не правы, — упрямо сказал он. — Вы судите по мистеру Поттеру, но его уровень развития нельзя даже сравнивать с уровнем… Алана.

Мисс Панси снова пренебрежительно фыркнула.

— Вообще-то, ты — никто, чтобы оценивать его уровень, — отчеканила она. — Не потому, что ты плох или недостаточно развит сам — ваши таланты лежат в слишком разных областях, чтобы подобные оценки имели какой-либо смысл. А по оценкам Гарри, кстати, Алана в школе сейчас превосходит только Кэтрин Томпсон. Потенциально же он, пожалуй, как бы даже не выше ее.

Это был серьезный удар. Натан откинулся на спинку стула и задумался.

— Плохо же у нас в школе с огненными магами… — констатировал он наконец. — Вы утверждаете, что я должен признать его способность нести ответственность, так? Но это означает… — он запнулся, — означает, что я должен…

-…Доверять ему, — мрачно закончила за него мисс Панси. — Именно так. Не оценивая, не заглядывая через плечо и не проверяя. Просто отдай ему право решать за вас обоих, как вам жить и куда. Это — его прерогатива, Натан. Поверь мне.

Он поднял на учителя тяжелый, словно окаменевший мгновенно взгляд. Пожалуй, на этот раз она точно над ним издевается. В виде исключения решила изменить собственным привычкам.

— Как и куда… жить? — неверяще переспросил он. — А дальше что?

— Дальше — делать, как он скажет, — тут же снова превратившись из жесткого мага в непринужденную смешливую девушку, пожала плечами мисс Панси. — И никогда не ставить под сомнение его интуицию, Натан. Ты хотел понять, как я уживаюсь с Гарри? Получите рецепт от учителя и распишитесь. Единственный для земного мага способ ужиться с огненным — признать за ним право быть идеологом, а собственные таланты прикладывать исключительно на детальное и четкое воплощение его идей. У таких, как мы, это обычно здорово получается.

— Вы способны на большее, чем быть исполнителем! — не задумываясь, машинально возразил Натан. — Даже — идей Гарри Поттера.

— А я и не исполнитель, — ухмыльнулась мисс Панси. — Будь я им, тебя бы здесь не было.

— Почему?

— Потому что Гарри был против твоей поездки в Лондон.

— Почему?!

Она вздохнула.

— У тебя всегда есть право спросить его об этом лично. Но ты — мой ученик, ответственность за тебя и твое будущее несу я, и поэтому мне решать, можно позволять вам расставаться или не стоит.

Натан остолбенел. Так мистер Поттер считает, что им с Аланом лучше постоянно быть вместе? Что так — правильно? И это настолько важно, что он даже с мисс Панси об этом уже говорил?..

Ни черта себе поворот…

Ощущение, что голова вот-вот взорвется, крепло с каждой секундой.

— Я же вижу, что ты пытаешься научиться жить без него, — спокойно добавила девушка.

Натан прикрыл глаза. Он уже пожалел, что вообще поддержал этот разговор.

— На уроках не раз говорилось, что маги могут быть вместе, когда способны быть и порознь тоже, — сквозь зубы сказал он. — Я чувствую, что уже не могу. Без него. И поэтому попросился поехать с вами.

— Я знаю, — голос мисс Панси был очень мягким. — Но, по-моему — если ты все еще способен воспринимать, конечно — тут ты тоже немного…

Она замолчала так внезапно, что Натан мгновенно распахнул глаза, выпрямляясь.

И только после этого понял, что его смутила не тишина. Голос, почти неразличимый в привычном уже гуле человеческих мыслей, не обращать внимания на который оказалось вовсе не так уж сложно, знакомый до судорог, до тошноты и отвращения. Все тот же голос.

Здесь. В ресторане, куда они аппарировали прямо из гостиницы и где их было почти невозможно выследить.

— Это… — побелевшими губами прошептала мисс Панси. — Это же…

Она, не отрываясь, смотрела куда-то за спину Натану — тот рывком обернулся, игнорируя ее настойчивые каждодневные просьбы не дергаться в сторону этого человека.

Тот стоял у входа, заложив руки в карманы, и от его снисходительного, презрительного превосходства веяло сумбуром, и тщательно сдерживаемым гневом, и истеричным каким-то пренебрежением, и…

Натан моргнул — и едва не зашипел, почувствовав, как в лежащую на столе руку вцепились пальцы мисс Панси.

— Сидеть, — почти беззвучно приказала она. — Он и так заметил, что мы его видим. Не смей ничего устраивать, здесь люди.

На долю секунды Натану отчаянно захотелось наплевать на людей — а потом применить массовый Обливиэйт. Это же просто люди. Чего им сделается.

Пальцы сжались сильнее, впиваясь ногтями в кожу.

Человек у входа явно запаниковал. Бросив перепуганный и какой-то беспомощный взгляд, он хлопнул дверью — и почти мгновенно исчез. Видимо, аппарировал.

— Вот черт… — выдохнула мисс Панси, отпуская руку Натана. — Сбежал.

Несколько бесконечных секунд он смотрел вопросительно, но учитель только размеренно покачивалась на стуле, спрятав лицо в ладони. За последние дни они слышали этого человека, наверное, десяток раз, но она никогда не выходила при этом из себя. Настолько.

Правда, они никогда не видели его лица.

— Мисс, вы его узнали? — наклоняясь через стол ближе к девушке, спросил Натан.

Та медленно покачала головой. Опустила руки и, закусив губу, пощелкала пальцами.

— Не могу понять, кого напоминает, — призналась она наконец. — Вот же черт, а… Прямо вертелось в голове…

Натан припомнил невыразительную физиономию, слегка вьющиеся темные волосы, блеклые, кажется, голубые глаза. Человек и человек. Разве что…

— Он как-то странно думает, — проговорил он, машинально накрывая руку мисс Панси своей. — Так мысли и скачут.

— Ага, — отстраненно кивнула та. — Фу ты, черт, аж мурашки по спине побежали.

— Пойдемте отсюда, — мягко предложил Натан. — Или еще по бокалу?

— По бокалу, — подумав, согласилась она. — А потом пойдем.

Почти окаменевшее лицо означало — задумалась, лихорадочно анализируя все, что увидела и услышала. Натан по своему опыту знал, что мешать и отвлекать земного мага в такой момент бесполезно.

Подняв руку, он щелкнул пальцами, подзывая бессловесного официанта.

* * *

Морозный воздух помог не слишком, но Натан все равно почувствовал себя лучше. Он терялся, когда мисс Панси вот так вот задумывалась — впрочем, первая возможность оценить это представилась только что.

Такой Натан не видел ее еще никогда.

Машинально шагая вперед и глядя под ноги, девушка, казалось, полностью ушла в себя, безмолвно согласившись, что сейчас им лучше пройтись, чем аппарировать напрямую в гостиницу. Обхватив себя руками, хмуро покусывая губы, она ровно дышала сквозь зубы, и казалось, что ее лицо выточено из камня. Из белого мрамора.

Попытки разговорить и отвлечь бесполезны — Натан знал об этом лучше кого бы то ни было — но знание не мешало, обняв ее напряженные плечи, увлекать туда, куда казалось сейчас более правильным.

На набережную. К воде. Вода расслабляет и успокаивает — после памятного случая в ванной в ночь смерти Дины Натан выучил это, как непреложную истину.

Хоть и вряд ли смог бы когда-нибудь обосновать ее, как положено.

— У него нет претензий лично ко мне, — наконец глухо проговорила мисс Панси, запрокидывая голову и сумрачно глядя куда-то в небо. — И он все время повторяет что-то про Гарри… и про Малфоя… Не сходится.

— Почему? — тут же отреагировал Натан.

Все-таки было легче, когда она рассуждала вслух. И это давящее ощущение подступающего откуда-то — чуть ли не со всех сторон — кошмара даже как будто немного истончалось от ее голоса.

Мисс Панси вздохнула.

— Потому что он не думает ни о мировом господстве, ни о новых порядках, ни о том, что таких, как мы, пора стереть с лица земли к Мерлиновой бабушке, — она перевела на него все еще немного остекленевший взгляд. — Мне казалось — он связан с теми, кто убивает магов. Но он ни разу не подумал ни о чем… таком.

— Он вообще как-то сумбурно думал, — признался Натан. — Как будто у него логика отсутствует — никаких ассоциативных связей почти, мысли прыгают…

Она хмыкнула, машинально сбавляя шаг.

— Это точно… и при этом — он еще и испугался. Черт, ну где я могла его раньше видеть?

Где угодно, мрачно подумал парень, придерживая ее за локоть. С таким-то бурным прошлым, как у учителей Уоткинс-Холла — да некоторые из них, говорят, даже в преисподнюю успели наведаться…

— Вы просто очень устали, — ровно сказал он вслух. — Вот и не можете вспомнить. Утром подумаете об этом еще раз — возможно, не с наскока получится лучше.

Мисс Панси рассеянно кивнула, поежилась — и почти неощутимо прижалась к нему плечом. Натан подавил желание снова обнять ее. Сейчас она как никогда напоминала ту самую девочку в кудряшках — только на этот раз потерянную и сбитую с толку. Словно ее мир, наконец, обрушился — то, чего она то ли боялась, то ли просто пыталась никогда не дождаться, просто пришло и одним движением сломало крохи оставшихся бастионов.

Только, наверное, тогда она не пыталась продолжать бороться. И думать.

Нашел о чем фантазировать, тоскливо упрекнул сам себя Натан. Точнее — нашел для этого время…

Он поморщился, вспомнив, как буквально сегодня думал о том, что привыкает находиться среди людей — ему даже начало казаться, что вариться в их мыслях можно с куда меньшими психологическими потерями, чем представлялось сначала. Теперь же оглушительное ощущение таящейся повсюду опасности пополам с паникой, так поразившей его в первый день в Лондоне, набросилось вновь, едва не сбивая с ног. Натан с трудом подавлял желание ускорить шаг, силясь избавиться от липкого и чудовищно омерзительного комка чувств — навязчивости чужого присутствия, невозможности отдалиться, сбежать, отодрать себя от этого мира, навсегда отгородиться непроницаемой стенкой. Это причиняло боль — почти физическую.

И сминало рассудок в какую-то кашу.

Но мисс Панси по-прежнему шагала рядом, ничем не выражая недовольства прогулкой. Кажется, она даже успокаивалась. Немного.

Натан отчаянно понадеялся, что, раз учитель не паникует, значит, лично он паникует зря. В конце концов, кто контролирует ситуацию? Чьи способности позволяют считывать ментальный фон в радиусе двух кварталов? Тогда как его — хорошо, если в пределах прямой видимости… Ему не о чем волноваться. Этот мир им не угрожает, а один зацикленный на мисс Панси ублюдок, к тому же — только что трусливо сбежавший от них, не стоит и капли переживаний стихийного мага.

Правда, учитель утверждала, что лично к ней этот человек не имеет претензий…

Нет, все это — бред. Даже если предположить, что она права и дело не в ее персоне, то получается, что она — просто-напросто единственно доступная и самая уязвимая сейчас часть семьи Гарри Поттера. Но, будь причина не в мисс Панси…

Натан машинально прикрыл глаза, вдыхая сквозь зубы влажный холодный воздух. Ему не нравились собственные выводы и собственная паника, какой, пожалуй, не случалось и в первые дни — точнее, тогда все вообще обстояло немного иначе. Непривычность гула и какофонии бессмысленного гундежа сотен чужих сознаний — это не то же самое, что подспудное ощущение загнанности в угол. Будто вселенная сжалась до крохотного размера, зажав тебя в самом центре.

Я просто хочу домой, кусая губы, подумал Натан. Мерлин, в первую ночь так не хотел, как сейчас — к нему, туда, навсегда. Никогда больше не высовывать носа наружу, не отрываться от своего чуда, впитывать его с каждым вдохом, с каждой секундой.

Его — искреннего настолько, что не всегда успеваешь уследить за бешеной гонкой юного взбалмошного сознания. Надо было оказаться среди людей, чтобы навсегда ощутить разницу… между тем, что действительно невозможно понять — и тем, что всего лишь отличается от тебя. Даже не в сути, а в проявлениях.

Только такой придурок, как тепличный земной маг, мог думать, будто между вами возможна разница в сути. Среди людей давно не жил, разбаловался, к хорошему привык, в одиночестве-то… Стихии на него нет…

— Это неконструктивно, — невыразительно заметила мисс Панси, не поворачивая головы. — Самобичевание отвлекает от действительно стоящих внимания мыслей.

Натан, споткнувшись от неожиданности, на пару секунд сбился с шага. Ладонь девушки мягко, но настойчиво потянула его вперед.

— Но мне нравится ход твоих рассуждений, — обронила мисс Панси. — Я хочу отдохнуть немного. Ты не против?

И остановилась, подойдя к резным плитам ограждения набережной. Облокотилась о вычурный парапет, склонив голову — Натану ничего не оставалось, как встать рядом. Река, освещенная огнями города, выглядела почти сюрреалистическим сном.

Слишком отличающимся от привычного глазу пейзажа, открывающегося с холмов Уоткинс-Холла. Мысль о том, что воду не стоит пытаться заковывать в кандалы цивилизации, отдавала привкусом неуместной сейчас, но от того не менее отчетливой грусти — как любая мысль, осознающая собственную несбыточность.

— Я тоже домой хочу, — вдруг тихо и как-то беспомощно пожаловалась мисс Панси, глядя вниз. — Иногда думаю — может, плюнуть на все, пусть Драко расхлебывает, раз сам и затеял… А я бы лучше…

И только после этих слов до Натана, наконец, дошло. Так дошло, что вмиг онемевшие пальцы едва не соскользнули с обледеневшего бортика.

Она ничего не контролирует сейчас. Она растеряна и смята не хуже него, и то, что он принял за сосредоточенность, на самом деле — истерика, безмолвная и страшная истерика земных магов, в которой они в принципе не способны соображать. Точно так же, как огненные в их естественном состоянии.

А, значит, возможно, все, что он чувствовал…

Натан обернулся рывком, краем глаза уже успевая заметить, что опоздал. Черная тень мелькнула позади, и отчетливая, презрительная мысль в его сторону — «Волшебник!» — была последним, что он различил. По всей видимости — что они оба успели, потому что мисс Панси вздрогнула, поднимая голову.

Перед тем, как, обмякнув от прицельного удара в затылок, осесть на заснеженные плиты Лондонской набережной.

Дальнейшие секунды слились в звенящую, оглушающую цепь бесконечностей. В них криво ухмылялся знакомый до зубовного скрежета человек — глядя в лицо Натана, он поднимал палочку. В них был выкрик парализующего заклинания, и прыжок в пустоту, куда-то вперед, оставляющий бесчувственную девушку за спиной, и привычная вспышка темной зелени стихийного щита…

И стирающаяся, блекнущая ухмылка на быстро приближающемся лице.

«Маг… О, черт… Маг…» — бессвязно колотилось в виски, растерянность, злость и паника перемешивались с разрывающим страхом, и Натану казалось, что он едва успел вцепиться в чужое плечо, выбивая палочку из трясущихся пальцев. Мысль о том, способна ли эта тварь аппарировать без нее, сожрала еще одну растянувшуюся на вечность секунду, отпустив лишь после того, как Натан вспомнил — ускользнуть теперь, когда он вцепился в этого человека обеими руками, тот уже все равно не сумеет.

— Да какого ж Мерлина… — выдохнул он, рывком обхватывая ладонями темноволосую голову и вжимаясь лбом в чужой лоб.

Подрагивающие ресницы, испуганно расширяющиеся зрачки, мелькнувший где-то далеко, будто за пределами слышимости, то ли вскрик, то ли всхлип, остались позади, будто дорожные вешки — Натан впервые в жизни пронесся дальше, куда-то вглубь, в самую какофонию мыслей, звуков и слов, где билось, жило, трепыхалось непонятное и до дрожи ненавистное сейчас существо.

До такой дрожи, что на мгновение получилось вытряхнуть из себя все, кроме истерической жажды вскрыть этот чертов человеческий мозг изнутри. Вломившись так глубоко, как только получится, не выпускать, разорвать его собственными руками, если понадобится — но никакой больше дипломатии и игр в слова. Никогда.

Маг не может позволять людям — такое. Маг всегда сильнее людей.

Особенно, когда смотрит человеку в глаза.

* * *

Сознание вернулось мгновенно, одним мощным рывком, будто кто-то ухватил Панси за плечи и решительно выдернул из мрака безмолвного небытия. Распахнув глаза, она увидела непроглядно черное небо сквозь облачко пара собственного дыхания, застилающее тускло мерцающие звезды.

Тело едва слушалось, онемевшие мышцы жалобно пискнули при попытке пошевелиться.

— Вы замерзли, — медленно обронил над ухом безжизненный голос. — Я не решился аппарировать двоих… извините.

Панси почувствовала, как стискивают ладонь крепкие руки, и перевела расфокусированный взгляд вправо.

— Натан… — прошептала она.

Он сидел рядом, прямо на плитах набережной, прислонившись к высокому парапету — почти неощутимый ветер с воды ерошит светлые волосы, в застывших глазах немым вопросом замерло изумление. И что-то еще.

Короткого пожатия пальцев хватило, чтобы он подхватил ее и потянул вверх. Ее Натан, ее гордость. Ее надежда… пусть даже Гарри считает, что надежда — глупое чувство.

Может, он просто не умеет любить своих птенцов — так?

— Я что — в обморок хлопнулась? — теряя равновесие и тут же машинально хватаясь за парня, задумчиво пробормотала Панси.

После таких недель, какими выдались несколько последних, она уже ничему бы не удивилась. Хотя, конечно… глупо все это — чертовы гормоны после родов, что ли, раньше и не такие нагрузки выдерживала…

— Нет, — после короткой паузы мягко ответил Натан. — Он проломил вам череп, вот здесь, — пальцы бережно коснулись затылка. — Камнем. Простите, я подумал, вы услышите, если кто-то соберется напасть. Я не сканировал окружающих достаточно пристально.

Его ровный, механический голос пугал сильнее, чем то, что он говорил. На порядок сильнее.

Панси замерла, вглядываясь в непривычно темные, пустые глаза. Совершенно пустые.

— Он? — тупо переспросила она.

Натан молча посмотрел в сторону — Панси устало выдохнула сквозь зубы, увидев лежащего на земле уже знакомого человека. Судя по неподвижной, неловкой позе, он был мертв — хотя телепатия кричала об этом вперед любой логики. Живое существо не могло ощущаться безмолвным камнем.

— Он напал на меня, — утвердительно заявила девушка, снова глядя на Натана. — Ты защищался и остался цел, а потом сумел исцелить не связанного с тобой мага. Почти мгновенно и полностью. Я все правильно поняла?

Парень горько усмехнулся — одними уголками губ — и прикрыл глаза, потирая ладонью лоб.

— Да, — чуть слышно сказал он. — Все правильно.

Несказанного, судя по всему, осталось больше, чем прозвучавшего. Панси понадобилось несколько долгих секунд, чтобы найти пробел в логической цепочке.

Все-таки, видимо, удары по голове не проходят бесследно.

— Натан? — позвала она. — Ты убил его заклинанием?

Усмешка превратилась в окаменевший оскал.

— Нет… — шепот сорвался до беззвучного. — Я... я хотел… — он выдохнул, отворачиваясь. — Простите…

Опять — «простите». В таких количествах — не к добру совершенно точно.

Панси придвинулась ближе и заглянула ему в лицо. Медленно пробирающий до костей холод ощущался даже сквозь онемевшие мышцы. Она поежилась, давя накатывающую дрожь.

— Натан, — ладонь настойчиво улеглась ему на плечо. — Посмотри на меня.

— Пойдемте отсюда, — сдавленно попросил он, поднимая взгляд. — Холодно. Вам нужно согреться.

— Что ты вычитал? — в лоб спросила Панси, удерживая его на месте. — Что там было?

Он закусил губу, беспомощно глядя на нее. Казалось, будто простой ответ требует от него невозможных усилий, на которые никак не получается собраться с духом.

— Ничего, — наконец ровно ответил парень. — Я не смог. Услышать. Думал, нужно сильнее давить. А он просто умер.

Панси смотрела на него — и не понимала, почему не увидела сразу, что он раздавлен не неожиданностью произошедшего и не явной безмозглостью этого нападения. Он захлебывается чувством вины.

И стыда — как ни странно. За что?..

— Ты все сделал правильно, — понимая, что он не поверит, но все равно не собираясь молчать, сказала Панси. — Слышишь меня? Глубокое сканирование человека почти всегда приводит к его смерти. Это не твоя ошибка.

Ей хотелось домой — или хотя бы в гостиницу, куда угодно, лишь бы не торчать там, где они на виду у любых случайных гуляк, пусть даже ночная набережная все еще оставалась безлюдной. Хотелось согреться. Хотелось, чтобы Натан улыбнулся, как он умеет — одними уголками губ, немного снисходительно, с нежностью и тщательно скрываемым даже от самого себя желанием защищать каждого, кто сдуру окажется рядом.

Это означало бы, что все в порядке. Что ничего худшего уже не произойдет… потому что пока все инстинкты кричали хором — худшее на сегодня еще даже не начиналось.

Ее мальчик не должен молчать вот так, впервые сумев, наконец, сделать то, что при всех усилиях не получалось уже долгие месяцы. Даже с Аланом — и то толком не получалось, парень хромал несколько недель, кость срослась почти сразу, но трещины все равно оставались, едва ли не до последнего дня…

— Я убил человека, — с пугающим спокойствием произнес Натан.

Если ты осознаешь это сейчас, ты рехнешься, глядя на него, мрачно подумала Панси.

— Добро пожаловать в клуб, — горько улыбнулась она, подавляя желание прикоснуться к его щеке. К волосам. Мерлин, хоть как-то выразить… Сейчас этого просто нельзя было делать. — Пойдем, Натан. Нам нужно вернуться в замок, чем скорее Драко узнает, тем больше времени мы сумеем выиг…

— Я не вернусь в замок, — беззвучно прошептал он.

Панси остолбенела.

— Пожалуйста. Позвольте мне остаться. Я не хочу… обратно. Только не туда.

Только не к нему, тут же мысленно перевела она.

— Ты несешь чушь, если думаешь, что для Алана имеет значение то, что ты сделал! — с нажимом процедила девушка, пытаясь не отпустить его взгляд.

— Я думаю, что любой другой маг на моем месте сумел бы вытащить все! — неожиданно рявкнул Натан. — Я слышу только то, что думают, стоя передо мной! А что, по-вашему, мог думать сумасшедший, чьи дружки лелеют планы о мировой революции? Это единственное, что я вообще сумел вытащить — что у него есть дружки! Я убил того, кто знал куда больше и мог вывести нас на след, и теперь мы ничего не сможем узнать у него. Ничего, — с мазохистским наслаждением и горечью повторил он. — Только потому, что земной маг не предназначен для потрошения мозгов. Вы были правы. Я ошибался. Теперь я это признал. Что еще?..

Его трясло, сжатые губы побелели, и Панси невпопад подумала — ни через что, пожалуй, не приходится переступать с такой болью, как через собственную гордыню. И почему-то именно земным и огненным магам это дается тяжелее всего.

— Либо ты отправляешься в школу — либо можешь считать себя свободным стихийным магом, — спокойно произнесла она вслух. — И тогда ты никогда больше не вернешься в Уоткинс-Холл. Никаких задержек и раздумий, Натан — либо мы возвращаемся вместе, либо я возвращаюсь одна.

Он задохнулся, будто ему только что дали под дых. Оцепенел, а затем молча закрыл глаза.

Избавиться от мысли, что это была не просто ложь, а еще и трехъярусная, глядя на его сомкнутые ресницы, ни в какую не получалось. Хорошо, что у Натана нет времени вспомнить — если его и исключили бы по какой-то причине из школы, то не оставили бы при этом в живых. И плохо, что он забыл — ни один из нас не бросил бы своего ученика в таком выборе. Никогда.

Но ложная гордость — не та причина, над остатками которой стоит позволять рыдать в одиночестве.

А еще совсем не странно, что он даже не подумал сейчас о том, какой ценой магу, не имеющему партнера, должно было даться вторжение в чужой разум, причем — вторжение подобной силы. Это даже если плюнуть на последующее исцеление — как он вообще сумел справиться? — и то, что земному магу, полноценно функционирующему разве что в спокойных и упорядоченных условиях, почти невозможно выйти из критической ситуации без нервного срыва.

Она протянула руку и молча обхватила его ладонь. Та дрогнула в едва заметном пожатии.

Вот и умница, удовлетворенно подумала Панси. Хватит уже нам обоим сидеть на холодных камнях рядом с трупом. Да и выглядит-то оно по-дурацки как-то.

— Я могу показать… что услышал, — устало проговорил Натан, не глядя на нее. Глядя в сторону — очевидно, на труп незадачливого убийцы. — Может, мисс Луна из моих воспоминаний больше вычленит, чем…

— Хорошая мысль, — благодарно откликнулась Панси, вставая. — Спасибо, что предложил. По крайней мере, стоит попробовать.

Он молчал, как-то странно молчал — вдруг напрягшись, вглядываясь в неподвижно лежащее мертвое тело. Девушка непонимающе обернулась.

И оцепенела сама.

Черты лица мужчины медленно расплывались, перетекая из округлых и блеклых в заостренные. Темные волосы, разметавшиеся по снегу, укорачивались и стремительно рыжели. На щеках проступали отчетливо видимые на бледной коже веснушки… и больше уже не казалось, что их обладателю «чуть за сорок». Теперь стало ясно видно, что это худощавый невыс