Глава 19. Шаг через пропасть. 5 страница

— Да? — разозлившись, выпалила Лорин. — А я вот думаю, что действительно люблю Шона, и, извини, Дом, я не понимаю, почему, раз уж я должна ставить одни свои желания выше других, то выбирать нужно именно вас. И почему выбирать Шона — это трусость. Я хочу быть с ним. Вы ему — не нужны, а бросать я его — не собираюсь. Это понятно?

Доминик долго смотрел на нее — испытующе, словно пытался придумать, что еще можно сказать.

— Ты когда-нибудь видела Рика Мэллоуна? — спросил он. — Не на занятиях, а наедине? Как он выглядит?

— Да не знаю, — непонимающе дернула плечами Лорин. — Я его с Ларри все время путаю. Чернявый такой, как будто психованный все время?

Доминик улыбнулся.

— Именно, — кивнул он. — Лоуренс никогда не бывает психованным — его даже Рэй прошибить на эмоции ни разу не смог. Ты не путаешь — это Рик, Лорин. Существо, которое всегда показывает тебе того, кого ты любишь на самом деле. И рядом с тобой он похож на мага Огня — как думаешь, почему?

Лорин остолбенела. Она слышала о способностях Рика — их в замке только ленивый не обсуждал — и, на самом деле… Но тогда, значит — это что, уже почти год, всю их совместную жизнь? То есть — Шона и не было никогда?

От следующей мысли перехватило дыхание — а кого видит Шон, когда видит Рика? Каким он становится для него — едва вытащенного с того света бывшего воспитанника мятежного мага? Высоким, худым и мрачным, с землистым лицом и скрипучими интонациями, ходячей занудной язвой, медлительной и обидчивой, высокомерной сволочью, презирающей всех вокруг?..

Для Шона всегда будет — только Крис, горько подумала Лорин. И его некому будет удержать, если я… Как тогда, осенью — если бы не пришла я, не пришел бы никто.

— В этом замке каждый занят только своей жизнью, — медленно проговорила она. — Дом, я… на самом деле все понимаю. Правда. Но ты тоже должен понять. Я не оставлю Шона… и не хочу больше спорить.

— Но ты и ему не даешь возможности жить по-другому, — наконец устало ответил Доминик. — Он тоже верит, что — так и надо, и только так и возможно. И ничего никогда к нему не придет, пока он погряз в отношениях, которые дают ему выжить, но не помогают жить.

— Я. Люблю. Шона, — повторила Лорин, глядя ему в глаза. — Ты сказал все, что мог, но, похоже, есть вещи, которых ты не понимаешь. Доминик — нет. Принимай поражение, маг должен и это уметь. Ты старался, но — нет.

Он долго молчал, кусая губы. Лихорадочно придумывая еще какие-нибудь слова, и почему-то именно от этих его почти отчаянных попыток уверенность в том, что ответ — правильный, только росла.

— Пожалуйста, — наконец проговорил он. — Хотя бы просто… подумай. Пожалуйста.

— Семьи создаются не для того, чтобы их разрушать, — ответила Лорин, вставая. — Есть такая штука, как преданность, Дом. И еще верность есть, ты удивишься, наверное.

— Семьи создаются для того, чтобы давать жизнь, — он смотрел на нее снизу вверх. — А не перекрывать к ней… кислород последний. Ты совершаешь ошибку.

— Значит, стихия меня накажет, — Лорин пожала плечами и изо всех сил постаралась улыбнуться ему. — Я, правда, ценю, что ты попытался, хотя сейчас мне хочется свалить отсюда и никогда больше тебя не видеть, но это я, наверное, вымоталась. Прости.

Он покачал головой и промолчал, и это давало возможность разбежаться и, оттолкнувшись ногами, прыгнуть с крыши головой вниз, сложив руки, как в воду, в воздушные струи — как в водопад, и, спикировав к земле, пронестись над ней и взмыть наверх уже над холмами, в миле от замка. Лорин отчаянно пыталась успокоиться прежде, чем сваливаться в таком виде домой.

Шону только ее истерик еще не хватало.

Ты ошибся в одном, мелькнула где-то в глубине едва различимая мысль. Ты — это тоже соблазн, Доминик. И ты прав — уступать соблазнам не стоит. Это просто безумие.

* * *

Идея была — самое то, однозначно. Лоуренс едва не потерял дар речи, когда Марта объявила о ней, как о давно принятом решении, два дня назад перед завтраком.

Судя по тому, как покусывала губы, давя улыбку, Линдс, они не только успели все обдумать и обмусолить, но и все подготовить, и связаться со всеми, с кем было надо, поставив Лоуренса перед фактом в последний момент.

Разумеется, против он не был. Просто не очень понимал пристрастия девочек к эффекту неожиданности там, где без него можно было и обойтись.

Хотя в данном случае, пожалуй, куча других вещей эту мелочь даже перешибали. Ларри не стал уточнять — почему именно мы? Того, что Марте, вообще, захотелось устроить подобное — и устроить хоть что-то не для себя, и не для них с Линдс, и даже не для них троих, было достаточно, чтобы выдохнуть и забыть обо всем остальном.

— В нашей старой комнате, — безапелляционно объявила Линдс, пресекая вопросы. — Там сейчас Петер живет, но он только за, я с ним уже говорила.

Лоуренс обалдел еще раз. Вернуться туда, откуда их обеих буквально вынесло волной очередных перемен, приехать снова в то место, которое до сих пор ассоциировалось у обеих с темным и мрачным прошлым, из которого едва получилось выбраться… Мысль о том, что одно это само по себе стоит праздника, упорно муссировалась в голове все оставшиеся короткие дни.

А еще — что в Уоткинс-Холле отчего-то не принято многое из того, что, может, и бессмысленно, и попросту глупо, но ведь по факту — приятно, если не врать. Да и просто — хм… повод.

Петер и впрямь оказался не против — похоже, весь замок на предмет предстоящего сборища перетряхнул именно он, и Ларри, косясь на подхватившего волну их возбужденного предвкушения парня, недоумевал — это Марта его так идеей зажечь умудрилась, что ли? Впрочем, через двадцать минут перевесило убеждение, что Петер и сам кого хочешь зажечь мог. Объявившийся в школе не так давно, уже после их скоропалительного отъезда, за каких-то полгода умудрившийся получить должность старшего мага взамен уехавшего из школы Тони, Петер Гюнтцер с его кошмарным немецким акцентом, по слухам, теперь держал четверть населения замка в кулаке в прямом смысле этого слова. В титановом, похоже, причем.

Хотя — с каждой минутой Лоуренс все больше убеждался — скорее всего, применять силу Петеру для этого не очень-то приходилось. Если он чего-то хотел — он загорался, обрушивая на тебя ворох улыбок и потоки восхищения открывающимися перспективами в таких количествах, что у самых врожденных скептиков отшибало желание упираться.

За ним просто невозможно было не идти.

Почти как за Гарри Поттером.

— Кого еще ждем? — улыбаясь, положила Лоуренсу голову на плечо подошедшая сзади Линдс.

Кутерьма с готовкой, превратившаяся в захватывающее волшебство в исполнении Петера и примчавшегося час назад Мартина, слава Мерлину, почти подошла к концу.

— Дэнни и Ленни, — не оборачиваясь, процедила непередаваемым тоном придирчиво осматривающая украшенную комнату Марта. — Без них точно вряд ли начнем.

Линдс только фыркнула и, мимоходом чмокнув Лоуренса в щеку, умчалась на балкон, где Энни и Маргарет, отмахиваясь от лезущих под руки магов, колдовали над пуншем.

Ларри прислонился к стене, глядя на Марту, теперь уже склонившуюся над украшающими стол свечами. Помедлив и оценивающе окинув взглядом всю картину и, наконец, видимо, выбрав нужный цвет, она вытянула губы трубочкой и тихонько дунула на центральный фитиль. Тот послушно вспыхнул теплым голубоватым пламенем.

— Ой, — вежливо сказала остановившаяся в дверях Вилена. — Привет.

За ее спиной опирался о косяк Дэниэл. Лоуренс едва не остолбенел, увидев, что Аркетсон если и выше своей воспитанницы, то от силы на полголовы.

Взгляд машинально дернулся вниз. Нет, каблуки девичьих туфелек так на разницу в росте повлиять вряд ли смогли бы… это если не учитывать, что она, Мерлин ее забери, на самом деле на каблуках. Не то чтобы высоченных, но при этом ходить на них ей, кажется, и впрямь уже когда-то стало делом привычным.

— Моя красавица! — раскинул объятия Петер. — Мы вас тут заждались уже.

Вилена улыбалась, демонстрируя ямочки на щеках — вроде бы, как всегда, молчаливая и сосредоточенная, но на самом деле совершенно незнакомая и другая. Ларри на секунду зажмурился, отгоняя наваждение. Не сосредоточенная. Не так.

Словно сверху вниз на них смотрит — тихая, сияющая, какая-то… успокаивающая? Спокойная. Неторопливая, и при этом — живая и все такая же непосредственная, только не как балагурящий Мартин или искрящийся светом Петер.

Как-то иначе.

Взгляд скользнул вслед за Дэном, который уже успел протолкнуться сквозь толпу магов к окну и там оживленно хлопал кого-то по плечам и пожимал чьи-то руки. Мерлин, меньше двух лет, подумал Лоуренс. А кажется — целая жизнь за это время прошла.

— Ты это сама сделала? — неверяще уточнила уже усевшаяся на край стола Вилена, глядя на светящийся предмет в руках Марты. — Для меня?

Та легкомысленно закатила глаза.

— С днем рождения, — серьезным тоном провозгласила она, не обращая внимания на хихикающую за спиной Линдс.

Девочка, не долго думая, решительно завела руку за голову и одним движением вытащила длинную шпильку, на которой держались собранные на затылке волосы. Марта только хмыкнула на вопросительный взгляд и, обойдя Вилену со спины, принялась методично скручивать локоны мерцающей заколкой, тут же сменившей красноватый оттенок на зелено-коричневый.

От окна мгновенно полыхнуло тревогой и паникой — Лоуренс машинально дернулся на поток, напоровшись взглядом на сжатые губы и распахнувшиеся глаза Дэниэла. И на лицо Филиппа, ухватившего его за плечо. Полузабытая, но такая знакомая волна водного мага — мягкая, будто исподволь обрисовывающая твои контуры, незаметно фиксирующая их в жесткий захват. Ларри задохнулся, неудержимо проваливаясь в ощущение — близкое и неотвратимое, родное, такое… Мерлин, такое необходимое. Ощущение «круга», разорванного для него больше года назад.

Ноги сами понесли к подоконнику.

— Огненный амулет земному магу дарить, да она сдурела вконец!.. — сквозь зубы простонал Дэнни, не отрывая взгляда от уверенно двигающихся рук Марты.

— Дэн, утихни, — посоветовал Филипп. — Вилена соображает, что делает. Если приняла, значит, сможет носить, ничего ей не сделается.

— Ничего, — подтвердил подошедший вплотную к ним Ларри. — Я присутствовал, когда его создавали. Это просто штучка для красоты, Дэн, то ли обаяние усиливает, то ли Мерлин бы знал. Женщинам такие обычно нравятся.

Почему-то подумалось, что обернувшийся и впившийся в него взглядом Фил с трудом сдерживает желание обхватить его обеими руками и стиснуть, вжать, вплавить… ну вот — хоть в ближайшую стену. А лучше просто — в себя. Как будто — и он тоже. Только сейчас вот это почувствовал.

Ему тоже не хватает «круга»? Это — ему-то?..

— Ларри… — чуть слышно выдохнул Дэн. — Ты…

— Я, — улыбнулся Лоуренс. — Куда ж без меня.

Аркетсон упражняться в сдержанности даже не попытался — Ларри едва успел глотнуть воздуха, как оказался в его цепкой хватке. Дыхание скользнуло по шее, крепкие руки стиснули плечи, словно пытались заменить слова силой объятий.

— Сволочь мелкая… — прошептал Дэнни, вжимаясь в него виском. — Чертенок… Ты как?.. Нет бы — приехать хоть раз…

Лоуренс вздохнул, закрывая глаза. Взгляд Филиппа укутывал не хуже рук Дэниэла.

— У нас за контакты Линдс отвечает, — негромко ответил он наконец. — А я из города ни ногой почти, только слухи ловлю иногда. А где Брайан?

Фил молча показал глазами в сторону балконной двери — раньше, чем Ларри успел прикусить язык, спросив себя, какого гоблина так уверен, что они все еще вместе.

Дэн слегка отстранился, ловя его пальцы и переплетая их со своими.

— Славный город Эдинбург им, похоже, мозгов не добавил, — туманно проговорил он, отвечая на невысказанный вопрос. — Сам сейчас все увидишь. Как поживает Манчестер?

В его глазах мерцал интерес — проникающий вглубь, вкрадчивый, прямодушный и искренний — как будто и не было разделившей их границы этого замка. Границы, которую — Ларри вдруг осознал это всем своим существом — Дэн Аркетсон не перешагнет никогда, в отличие от них с Филиппом, от Брайана, от каждого, кто решился и уехал отсюда.

Туда, где почти невозможно жить. Где нет «круга», нет собеседников, нет понимающих глаз — кроме глаз того, кто живет бок о бок с тобой, продираясь сквозь человеческую неприязнь. Где слово «хочу» почти стерлось даже для тех, кто знал, что оно означает.

— Утомительно поживает, — отозвался Ларри, не отводя взгляда от лица Дэниэла. — Мерлин, я…

— Я тоже, — одними глазами улыбнулся Дэн. — Никого больше не хочешь увидеть?

Лоуренс непонимающе нахмурился. Единственный, к встрече с кем можно было бы отнести слово «хочешь» — Рик Мэллоун — здесь, в этой толпе, все равно не появится. Он никогда не бывает там, где магов — так много и таких разных. Разве что после вечеринки, попозже, попытаться в замке найти… если, конечно, вообще имеет смысл — искать, чтобы просто увидеть…

Филипп фыркнул и отвернулся, прислоняясь к стене.

— Чувствуется, кое-кого о желаниях до сих пор бессмысленно спрашивать, — непонятно вздохнул он. — Это если говорить о том, кто кому что добавил — так вот, я вообще не уверен, что этому кое-кому когда-нибудь светит раскачаться хотя бы на то, чтобы…

Конец фразы потонул в нарастающем восхищенном реве толпы — в распахнувшуюся дверь ввалился Алан, цепляясь за ладонь, как всегда, безмолвно возвышающегося за ним Натана. Неизменно непроницаемое лицо О’Доннела — скала все-таки, а не маг, окидывая обоих парней жадным и быстрым взглядом, мысленно ухмыльнулся Лоуренс.

Вилена, вмиг растеряв всю свою неторопливость и сосредоточенность, с совершенно детским взвизгом подпрыгнула и повисла на шее у Алана, раскинувшего руки ей навстречу руки.

— Обниматься с огненным магом ей, стесняюсь спросить, можно хотя бы? — с убийственной иронией поинтересовался у Дэниэла Филипп.

Прюэтт хохотал и подбрасывал едва не сравнявшуюся с ним в росте девчонку вверх, успевая что-то возбужденно рассказывать, подставлять щеку надумавшей поздороваться Линдс, пожимать руку Петеру и утаскивать со стола, прямо с тарелок, что-то съедобное.

— Вот когда у тебя… — начал было Дэн.

-…будут свои дети — я пойму, — покорно кивнул Филипп. — Ты похож на наседку. И с каждым годом — все хуже. Я просто пугаюсь подумать, во что это еще года через три превратится.

Дэниэл молча закатил глаза, незаметно пожав плечами в ответ на взгляд Лоуренса. Почти тут же дверь распахнулась снова — на этот раз под чьим-то резким пинком — под приветственные возгласы впуская в комнату Доминика. Тот нес объемистый цветочный горшок с каким-то большим ветвистым растением, едва ли не кустом, держа другой рукой за талию настороженно поглядывающую по сторонам Кэтрин.

Кто из них только что со всей дури пнул по двери — сомневаться даже не приходилось. Когда еще Томпсон выполняла подобные просьбы иначе.

— Черт, кажется, мы вообще все не меняемся, — кусая губы, чтобы не расхохотаться, пробормотал Филипп, глядя на них.

— Это плохо? — негромко усмехнулся над ними знакомый голос.

Ларри выдохнул и прикрыл глаза, чуть ли не всем телом ловя отголоски еще одной — на этот раз обволакивающе спокойной — волны. Тяжелая ладонь будто бы сама собой улеглась, накрыв, на его плечо, пальцы слегка сжались, посылая под кожу мириады проникающих потоков тепла. Не перепутаешь, даже если не видишь лица, не слышишь тихого шепота. Ни одного из нас не перепутать ни с кем, всплыла в голове отдающая горечью мысль.

— Это здорово… — беззвучно улыбнулся он.

И открыл глаза, оборачиваясь.

Не менялось, похоже, действительно ничего. Отрастив за пару лет скрывающие лоб волосы и обзаведясь сетью мелких морщинок, Брайан тоже остался все тем же — ощущения кричали об этом громче любых слов.

И еще, кажется, Лоуренс понял, что именно имел в виду Дэн — и на мгновение до зубной боли, до мучительного хриплого стона посочувствовал Брайану. Сколько бы это между ним и Филиппом ни длилось — всегда, с самого начала оно оставалось… вот так. Что никакого терпения жить и верить, верить, до бесконечности — верить — наверное, и не хватит.

У самого Лоуренса не хватило бы абсолютно точно.

А от Брайана по-прежнему, как и два с лишним года назад, после возвращения в школу из объятий стихии, веяло теплой и непоколебимой, монолитной уверенностью — вы даже не представляете, парни, насколько для нас может быть правильно — то, что уже есть и еще будет.

И плевать я хотел, как вы представляете себе «идеальную пару» и в чем мы от нее отличаемся.

— Давай, хозяин, командуй, где здесь что можно выпить, — решительно заявил Дэниэл, беря Лоуренса за локоть. — А то я от счастья рехнусь сейчас.

Тот, подавив улыбку, потянул его за собой, в гущу народа.

— А Тони что? — донесся до них голос Петера. — Попозже придет?

Доминик и Кэти синхронно закатили глаза.

— У МакКейна же вечно — дела-а-а… — грудным голосом протянула девушка с таким видом, словно дела Тони включали в себя как минимум глубокий загул по борделям Стаффорда, маскируемый под служебную деятельность.

И, притворно нахмурившись, шлепнула по руке нахально сложившего локти ей на колени Алана — тот беззастенчиво улыбался, раскачиваясь перед ней на стуле и пожирая ее влюбленным взглядом. Ларри невольно фыркнул — Прюэтт умудрялся быть горячо влюбленным, наверное, в каждого мага, с которым его хоть когда-то и что-то да связывало.

Ну, или даже вообще ничего не связывало.

— Рэммет! — закричал Мартин. — Чудовище, тебя, кроме как пьянкой, похоже, ничем сюда не заманишь. Удели две минуты собрату по стихии?

Обернувшийся Доминик приветственно ухмыльнулся.

— Работы или маги? — не очень понятно спросил он.

— Маги, — устало процедил Мартин. — Как ты с ними справлялся, вообще?

— Что-то мне подсказывает, что ты не о подчиненных, — хмыкнул Дом.

— О коллегах, — мрачно откликнулся парень. — Или ты скажешь, где у нее кнопка, или мы с Гюнтцером ее рано или поздно придушим, точно тебе говорю.

Доминик решительно потянул Мартина в сторону — Ларри почему-то подумал, что он уже догадался, о ком шла речь.

— Кажется, так шумно мы еще ни разу не собирались, — признался Дэн, провожая их взглядом. — Раньше все как-то… попроще, что ли, получалось…

— Раньше мы не жили среди людей, — без обиняков отозвался Лоуренс. — И виделись чуть не каждый день почти. А жизнь в городе, она, знаешь, осознанию вообще сама по себе способств…

Он остановился, как вкопанный, не закончив фразу — не успевший среагировать Дэниэл налетел сзади, едва не споткнувшись, но его чертыханья прошли где-то фоном, мимо сознания, потому что впереди маячил упершийся прямо в лицо теплый, улыбающийся взгляд, которого здесь никак не могло быть. В такой толпе — никогда, никак, сколько бы лет ни прошло, такое не изменилось бы все равно — никогда.

Но, кажется — изменилось. Или кто-то все-таки сошел с ума, в кои поры решив припереться на подобное разношерстное сборище.

Рик, мельком оглянувшись на держащего его в кольце рук Тима, высвободился из объятий, отставил бокал и спокойно двинулся вперед — к задохнувшемуся и потерявшему дар речи Лоуренсу.

— Ты… черт… — взгляд лихорадочно впивался в светлые вихры Ричарда, в обтянутые футболкой угловатые плечи, в полные неизменных бесенят глаза. — Здесь? Ты же…

Его быстрая улыбка, ладони на плечах, на шее, голова кружится, и его губы — теплые и знакомые, Рик, Рик, Мерлин, я с ума сошел, Ричи, ты же никогда раньше, ни с кем, кроме «круга»… как ты этому научился?

— А мы, похоже, в Бостон поедем, — выдохнул Рик, отрываясь от поцелуя. — Мисс Луна меня отпускает… кажется. Наконец-то.

— Ричи… — беспомощно бормотал Лоуренс, не зная, плакать ему или улыбаться. — Ты…

— Один не могу пока, — мягко признался Рик, смешно морща нос. — А с ними — с любым. Там страшнее, чем здесь?

Это был он — и в то же время будто не он. Как Вилена, как Мартин, как Алан — не изменившиеся совсем. Изменившиеся слишком сильно, чтобы этого не заметить.

— Тяжелее, — не отводя взгляда, ответил Ларри. — Ты ведь все равно не закрываешься! Я бы услышал. А как тогда?

Рик странно вздохнул и покачал головой, упираясь лбом в его лоб.

— Ты же уехал, — шепнул он. — А я больше ни с кем не могу. Как с тобой.

Пугающая, настоящая, бездонная интимность в его прикосновениях, в его взглядах. В его улыбке. Ларри закусил губу, каждой клеточкой жадно поглощая, впитывая — его. Каждую черточку знакомого худощавого тела. Как с тобой, Рик, я тоже больше ни с кем не могу, мелькнула бессильно-счастливая мысль.

— Скоро и мы уедем, — отстраняясь, ухмыльнулся Ричард. — Зато видеться чаще сможем, раз я больше под замком не сижу.

Он был единственным, кто никогда не упрекал Ларри — ни лично, ни в письмах — в нежелании искать встреч самому. Он был единственным, кто понимал.

А мисс Луна при всей ее кажущейся мягкости и уступчивости посадить под замок могла и впрямь при желании кого угодно — Лоуренс знал это, как никто. И помнил, чего ему самому в свое время стоило уговорить учителя — отпустить. Довериться и поверить.

Не один день разговоров потребовался.

Марта с месяц потом в шоке ходила — все не могла проникнуться, что и впрямь не держат не только их с Линдс, но и их — всех троих.

— Все, что захочешь, — улыбнулся Ричарду Ларри. — Расскажешь потом, как?

— Получается в толпе находиться? — фыркнул тот. — Расскажу. Хотя вообще-то я и так уже почти все рассказал.

— И даже не думай, что нам он тут больше, чем тебе, рассказывал, — вклинился молчавший до сих пор Дэн. — Как бы не еще меньше, вообще.

Рик загадочно улыбнулся и потянул обоих за собой, к стене — туда, где, не отводя от них спокойного взгляда, стоял Тим. Может, Рику в толпе и далеко отходить от него не комфортно? — мимоходом задумался Ларри.

Сидящая на столе Кэтрин сложилась пополам от хохота, машинально цепляясь за вытирающую выступившие слезы Линдс. Рядом, снисходительно поглядывая на них, улыбалась Марта, грея в ладонях бокал с пуншем.

— О-о-ох… — простонала Кэти. — Мерлин, хорошо, что тебя Тони не слышит. У него пунктик на собственной мужественности.

— Ну, я и не то чтобы прямо про мужественность говорила, — намекнула Линдс — и обе, посмотрев друг на друга, снова покатились от смеха.

— А что такое оргазм? — внезапно подала заинтересованный голос Вилена. — Я термин не поняла.

Девчонки, мгновенно поперхнувшись, закашлялись — обе. Ларри едва не вздрогнул от полыхнувшей от Дэна очередной волны паники.

— Видишь ли, радость моя, — спокойно покусывая губу, начала Марта. — Сексуальное общение предполагает некоторые физиологические изменения, происходящие в телах партнеров во время процесса независимо от…

— Дарлейн! — рявкнул на нее задыхающийся от ярости Дэн.

Рик и Тим одновременно вцепились в него, удерживая на месте. Ларри непонимающе переводил взгляд с них на покачивающуюся на стуле девушку.

— Что? — невозмутимо отозвалась Марта. — Ленни имеет право знать обо всем, что ей захочется знать — если я правильно понимаю, как нужно земного мага воспитывать. Или ты волнуешься, что она полученной информации не переживет? Так это маразм, она по определению любые знания адекватно воспринимает.

— Адекв… что?! — у Дэна от возмущения перехватило дыхание. — Я сказал — нет!

— Дэнни, ей сегодня двенадцать лет стукнуло, ты ее что, до совершеннолетия оберегать теперь будешь? — усмехнулся у него над ухом Тимоти.

Кэт упрямо не поднимала головы, уткнувшись в колени. Ржет, констатировал Лоуренс, глядя на ее вздрагивающие плечи и кусая губы, чтобы самому не расхохотаться.

— Когда Вилене было девять, одна из этих тварей, не буду показывать пальцем, рассказала ей, что такое месячные и что они означают, — процедил Дэн. — Угадай, сколько ребенку понадобилось времени, чтоб перестроить свой организм? Знаешь, как земные маги это с собой делают? Вот я тоже не знал.

— А что в этом плохого? — вклинилась в разговор Вилена. — И, Дэниэл, это все маги делают, а не только земные. Я у Маргарет спрашивала, и у Энни, и у Лорин — управлять своим телом и происходящими в нем процессами может любой маг. Я — маг. Почему я не должна уметь то, что умеют другие?

Дэн беспомощно застонал, сжимая кулаки.

— Так я не поняла — что такое оргазм? — снова повернулась к Марте Вилена.

— Боишься, что она и этому в считанные дни научится? — не удержался от шпильки Тимоти.

— Не тебе после этого спать с ней в одной постели, — без улыбки оборвал его Дэн.

И, хлопнув недопитым бокалом об стол, в два быстрых шага исчез за чьими-то спинами.

Рик медленно выдохнул, открывая глаза.

— Догоню, — ответил он на беззвучный вопрос Лоуренса. — Я быстро.

Вот тебе и… надо же… — ошеломленно подумал тот, глядя, как Рик растворяется в толпе магов. От вываленной за мгновение информации в голове что-то зашкаливало.

Дэн не может просто быть с ней рядом? Ему это сложно? Черт — это вообще может быть сложно, оказывается?

Или я — какой-то редкий неправильный идиот, пришла следом горькая мысль. Идиот, который может жить вместе с двумя влюбленными друг в друга девушками и не чувствовать… ничего. Ни неловкости, ни одиночества, ни… Мерлин — похоже, Филипп был прав, я действительно до сих пор чему-то не научился — чему-то, что все вокруг запросто могут, один я, как…

Балконная дверь подалась под нажимом — снаружи гулял теплый майский ветер, шелестя почти неразличимой уже в темноте листвой. Я просто устал, вздохнул Лоуренс. Дико скучал по этому месту, оказывается… по ним всем — по «кругу», по сборищам вот таким, по занятиям даже, что ли… по…

Черт.

Взгляд, скользнув по пустому балкону, опоясывающему южное крыло замка, замер — наткнувшись на едва заметный темный силуэт у самой стены. Запрокинув непокорную черноволосую голову и заложив руки в карманы, маг почти не дышал, слившись с серым, безмолвным камнем. Если бы не — как всегда — хлещущий от него сумбурный поток, смешанный из ожидания, отчаяния, злости и ярости, Лоуренс, наверное, вообще бы его не заметил.

Рэй опустил голову — и отчаяние только усилилось. Ларри подавил вспыхнувшее было желание отступить назад.

Из комнаты донесся взрыв хохота и перекрывающий его возбужденный голос Алана. Лоуренс молчал. Ему было нечего сказать этому… существу. Почти два года жизни порознь не изменили, как оказалось, вообще ничего. Да, наверное, и не должны были изменить.

— Представляешь… — Рэй невесело усмехнулся, — я тебя все еще чувствую…

Меня ты никогда и не чувствовал, устало подумал Лоуренс. Одни иллюзии собственные.

— Как… оно там… ну, вообще?

Можно подумать, тебе и впрямь интересно — как оно там на самом деле. Снова хочешь услышать, что я скучал по тебе. Что грызу локти и жду не дождусь, когда же выпадет шанс обратно вернуться. Что придумываю поводы, как извиниться за все, что наделал, не оправдав твои ожидания.

— Хорошо, — шевельнул губами Лоуренс. — Не жалуюсь.

— Говорят, среди людей не так уж легко живется, — взгляд Рэя, казалось, прожигал в нем дыру. Где-то в районе плеч.

— Вот зайди в комнату и спроси, — посоветовал Ларри. — Там сейчас почти все, кто отсюда уехал. Или их почувствовать чутья уже не хватает?

К отчаянию добавился гнев — вспыхнувший и почти сразу притухший. Будто прихлопнутый сверху ладонью.

— Не хочу с твоей любовницей сталкиваться, — вскидывая голову, проговорил Рэй. — И Вилене стычками праздник портить.

Это было бы даже смешно — если бы хоть немного было похоже на правду. Он что, и впрямь считает, что Марта сцепится с ним везде, где увидит? — с горечью спросил себя Ларри. Или полагает меня идиотом, способным проглотить любое вранье?

Утомительный с самого начала разговор уже просто выматывал — как всегда, когда Рэй находился рядом. Бессмысленность и безвыходность, замкнутый круг — вот и все, что с ним можно чувствовать…

Лоуренс повернулся и потянул на себя балконную дверь.

— Никак в толк взять не могу — что ты кому доказываешь, живя с лесбиянками? — хлестнул по спине яростный голос Рэя. — Очевидно же, что ты им на хрен не сдался. Из жалости приютили? Или просто работу на троих делить удобнее получается?

Дверь с силой врезалась обратно в косяк.

— Никак не можешь переварить, что тебя бросили ради двух лесбиянок? — оборачиваясь и переводя дыхание, поинтересовался Ларри. — Что тебя, вообще — единственного в этом замке — бросил воспитанник, да еще и совершенно не жаждет обратно? — он медленно подходил ближе, вжимая задыхающегося Рэя взглядом обратно в стену. — Хочешь, чтобы я вслух сказал, почему ты здесь топчешься? Ты не Марту боишься — тебе стыдно ребятам в глаза посмотреть. И Петера ты ненавидишь — за то, что живешь здесь столько лет, что уже Мерлин со счету сбился, а старшим магом опять назначили — не тебя. И не просто не тебя, Рэй — а зеленого новичка, который едва порог школы перешагнул, а маги его уже любят и в рот заглядывают. А твой рот даже если исплюется весь, от него все равно отворачиваются. Все. Даже я.

Он почему-то вздрагивал от каждой следующей фразы, как от пощечин. Стискивал зубы — но молчал, и это было почти удовольствием — знать, что он будет молчать. Что одна драка, в которой Ларри даже не поднял на него руку, пристукнула Рэя так, что он больше никогда, никогда…

— Думаешь, я тоже тебя ненавижу? — Лоуренс нависал над ним, упираясь обеими руками в стену. — Странно, но мне давно не семнадцать. Я наконец-то волен сам выбирать свою жизнь, и чего я точно хочу — так это чтобы тебя в ней не было. Вообще. Никогда.