Глава 20. Воздушный маг. 1 страница

Надо было отказаться, мрачно подумал Северус, глядя на застывшее в совершенно непередаваемом выражении лицо Кингсли. Бывший товарищ по оружию в давно ставшей пыльной историей войне против Темного Лорда смотрел на него так, словно вместо Снейпа из камина только что вылез гигантский кальмар, невозмутимо предъявив неопровержимые доказательства, что пост Верховного Мага собирается занять именно он, ради чего, собственно, по прошествии стольких лет и оставил давно обжитое озеро.

А у Кингсли достаточно крепко связаны руки и достаточно много извилин в его человеческой голове, чтобы и с кальмаром, вздохнув и смирившись, хотя бы попытаться сотрудничать.

Две привычные, как потертые тапочки, мысли — «люди это диагноз» и «Поттер это диагноз» — согревали Северуса всю дорогу по аляповато-помпезному Министерству Магии. Изволивший лично встретить его у камина Кингсли изумление, к чести сказать, проглотил в кратчайшие сроки, а ближе к лифту даже, похоже, навел сам себя на вывод, что все не так плохо и определенно могло быть и хуже.

По крайней мере — что из себя представляет Снейп, бывший аврор знал и помнил прекрасно, а это в его представлении уже был неоспоримый плюс.

Северус шел по коридорам и проникался впитывающимся едва ли не под кожу полузабытым ощущением, охватывавшим его каждый раз, когда он оказывался среди представителей человеческой расы, даже сквозь привычный сарказм ловя себя на том, что почти наслаждается атмосферой собственной молодости, какой бы она там ни была. Если не врать, если отбросить логичность выводов Драко и горячность очумевшего от красоты очередной собственной идеи Поттера — Северус согласился не потому, что у него не было выбора.

Даже глядя в умоляюще-восхищенные глаза Гарри, он все равно всегда мог ему отказать. Даже теперь.

Но они были так убедительны, Малфой и Поттер, так предвкушающе возбуждены, так по-юношески взбудоражены и так заразительны в своем энтузиазме, что все выводы и вся логика, пожалуй, не склонили бы его быстрее к положительному решению.

— Подключишь местных, опять же — в одиночку тебе точно там не придется разгребать каждую мелочь, — уверенно заявил Северусу вчера вечером Гарри. — Можешь рассчитывать на любую помощь.

— О, и правда! — оживился Драко — похоже, эта мысль и впрямь только что пришла ему в голову. — Кто там у нас в Лондоне, кстати?

Они переглянулись и замолчали, как-то странно уставившись друг на друга, будто им одновременно захлопнули рты.

— А кто у вас в Лондоне? — напряженно уточнил Северус.

Драко вздохнул и, переведя на него взгляд, любезно предъявил наставнику самую благожелательную из улыбок.

— Вы с ним не знакомы, — сказал он. — Но это неважно, сработаетесь.

— Да, вроде, почти весь ваш гадюшник расползшийся по именам уже выучил… — проворчал было Снейп.

Мысль о том, что — далеко, скорее всего, не весь — желание докапываться перебила довольно быстро. Ну, не знаком, подумаешь. И впрямь, познакомимся, значит, ухмыльнулся Северус сам себе — и забыл о потенциальном помощнике, на услуги которого, честно сказать, крайне рассчитывал, до следующего утра.

До мгновения, когда Кингсли протянул ему дымолетный порошок, предлагая переместиться в кабинет Верховного Мага прямо из кабинета Министра, дабы не бегать по лестницам, а Северус молча шагнул в камин, вышел в полумрак и обалдело замер, оглядывая помещение.

В высоком кожаном кресле за гигантским столом из черного дерева обнаружился худощавый светловолосый маг лет двадцати, внимательно изучающий раскатанный по матовой поверхности свиток, правой рукой строча в это же время пером короткие записки на подрагивающих листках и, не глядя, отправляя их в полет легким щелчком пальцев. Те, шурша крылышками, почти мгновенно исчезали под потолком, разлетаясь к адресатам. Стол освещал один-единственный точечный Люмос, верхний свет был погашен, отчего казалось, что маг тонет в темноте кабинета вместе с островком освещенной столешницы.

Он поднял голову — и Северус задохнулся, глядя в светло-голубые глаза. На него смотрел чуть повзрослевший, но абсолютно узнаваемый кошмар прошлых лет — не узнать Шона Миллза было невозможно, даже если наплевать на обстановку кабинета Верховного Мага.

От внимания не укрылось, что парень на мгновение остолбенел, причем так, что даже пером чиркать перестал. Тоже не ожидал увидеть?

— Мистер Миллз? — как можно ровнее осведомился Северус, сжимая за спиной перехваченный другой рукой кулак.

— Доброе утро, сэр, — тут же обезоруживающе улыбнулся тот, вставая. — Извините, я не ждал вас так рано.

Сработаетесь, значит, угрожающе припомнил Снейп, припечатывая Миллза тяжелым взглядом, ощупывая им вытянувшуюся, потерявшую подростковую угловатость и неуклюжесть фигуру, тонкие пальцы Шона, отбросившие перо и принявшиеся небрежно скатывать расстеленный по столу пергамент.

Северус не выносил шуток в серьезных вещах, и если ожидать подобной выходки от Поттера он еще мог бы, то Драко…

«Сделай мне одолжение — в будущем исходи из того, что мы с ним не знакомы», — невольно всплыли в голове собственные, обращенные когда-то к Малфою, брошенные в сердцах слова. — «А я сочту, что это сойдет за твою благодарность».

Вот же гаденыш, мрачно подумал Северус. Наградил Мерлин воспитанничком…

— Кабинет ваш, так что перестраивайте, как вам будет удобнее, — сообщил Миллз. — Я взял на себя смелость обставить хоть как-нибудь, чтобы вам не пришлось начинать работу с трансфигурации табуреток.

У него был очень странный взгляд — как будто парень пытался не отводить глаз от лица собеседника, при этом по возможности не глядя на него. Как будто застывший — словно Шон смотрел сейчас сквозь Северуса Снейпа, только делая вид, что не отворачивается.

— Спасибо, — негромко процедил Снейп и кивнул на полки с рядами аккуратно подписанных папок и книг. — Ваша епархия?

Достань у Малфоя смелости признаться сразу, кому он изволил от щедрот учительских небрежным жестом царственной ладони пожертвовать на растерзание Лондон, Северус точно бы отказался. Знай он заранее, с кем придется, по всей очевидности, сталкиваться в Министерстве локтями — если не получится добиться у Драко перевода того, кого помнил истеричным безмозглым юнцом, отсюда куда подальше.

Тех, в ком не уверен, можно только использовать. Напарники из таких не получаются никогда.

Не то чтобы Северус вообще горел желанием обзаводиться напарником — скорее, отдавал себе отчет в том, что в одиночку магу на этом посту не выжить ни при каких обстоятельствах.

— В ваши обязанности будет входить присутствие на всех заседаниях полного состава Визенгамота, — покосившись на полки, заговорил Шон. — Перечень заседаний, назначенных на текущий месяц, у вас в ежедневнике, часть материалов по рассматриваемым делам — в верхнем ящике стола, остальные будут там же до конца недели. И — министр Кингсли захочет видеть вас послезавтра на дипломатической встрече с представителями Европейского Магического Мира, текущий экскурс в ситуацию, если вы не против, лучше провести прямо сегодня.

— И почему в таком случае он не сказал мне об этом только что? — спросил Северус, машинально припоминая все, что вертелось в голове у Кингсли.

— А он этого сам до сих пор еще не решил, — усмехнулся Миллз. — Но решит и сообщит вам, самое позднее — завтра днем. А поскольку завтра у вас встреча с журналистами по поводу вступления в должность, будет лучше заняться этим вопросом сегодня.

Северус обернулся, задумчиво глядя на парня. Тот невозмутимо улыбнулся, по-прежнему не отводя взгляда.

— Кто составляет график моих встреч? — поинтересовался Снейп. — Или и это входит в ваши обязанности?

— Что вы, — фыркнул Миллз. — Этим занимается Синди. Ваш секретарь. Приемная вот за этой дверью, и — сэр, она обучена работать с магами. К ней можно обращаться невербально, она не испугается.

Интересно, кофе варить она тоже умеет? — мрачно подумал Северус, окидывая взглядом собственный стол, на котором справа заметил возвышение с углублением, будто специально сделанным для донышка крошечной чашки.

А еще за рядами полок обнаружился почти не замаскированный, просто не бросающийся в глаза при выходе из камина бар с едва различимыми за темным стеклом горлышками бутылок.

— Здесь перечень текущих встреч и вопросов, — палец Шона постучал по корешку одной из папок. — Синди обновляет его трижды в день. Отчетность от магов на местах будет поступать к вам же, частично — в виде кристаллов, частично — уже на пергаменте. Вот в этом шкафу все, что не разобрано за последние дни — раньше эта информация отправлялась напрямую в Уоткинс-Холл, теперь они хотят еще и сводные сведения, причем от нас же. Это — список текущих конфликтов между людьми и магами, которые пока неясно как и в какую сторону урегулировать. Это — подшивка законопроектов, прошедших рассмотрение у Кингсли, это — еще не прошедших. Здесь — полные сведения об антимаговской группировке и ее деятельности за все годы, включая подробности о каждом покушении и выкладки аналитиков. Это — перечень должностных инструкций и магических контрактов, за заключение которых вы отвечаете. Это — полный список работающих на человеческой территории магических семей и мест их регистрации и работы вместе с адресами и перечнем контактеров.

Он не то чтобы тараторил, но голова от плотности потока близилась к тому, чтобы опухнуть. Северус, не удержавшись, поднял руку, заставляя его замолкнуть.

Миллз заткнулся мгновенно, тут же весь обратившись в слух.

— Я правильно понимаю, что у вас есть и свои обязанности, мистер Миллз? — прямо спросил Снейп.

— Как у любого мага, отвечающего за свой участок, — отбарабанил Шон. — Отчетность о работе в Лондоне будет поступать от меня в этот кабинет так же, как и от прочих. Хотите начать с нее, сэр?

Снейп медленно опустился в кресло и, сложив руки на груди, задумался.

— А у вас что, свободное утро по такому поводу? — наконец уточнил он. — Чтобы тратить его здесь на беседы.

— Так это все равно сделать придется, — хмыкнул Миллз. — Не сейчас, так позже. Сэр.

И уселся на стул напротив, выудив из кармана очередной уменьшенный пергамент.

Он потянулся за пером, и правый рукав его мантии чуть съехал вниз, обнажая кожу. Северус с интересом изогнул бровь, обнаружив на внутренней стороне руки парня, чуть ниже локтя, мерцающее изображение воронки серебристо-серого вихря. Оно слегка колебалось, словно двигаясь по коже в пределах доли дюйма, создавая ощущение живой татуировки.

К тому моменту, как Министерство окончательно решилось ввести юридическую сторону в отношениях со стихийными магами, Драко и Панси едва не охрипли в спорах с Поттером, дружно пытаясь придумать, как защитить свидетельство об окончании Уоткинс-Холла от возможных подделок — и как при этом уменьшить количество документов, совместив его с удостоверением личности. И еще, честно говоря, много с чем совместив. В конце концов, потеряв терпение, Северус сам предложил наносить печать школы прямо на тело мага — в этом случае ни вопрос идентификации, ни вопрос подделки магической подписи уже не поднимется. Как и все остальные вопросы.

Маг мог активировать печать в любой нужный момент, сделав ее видимой. Для крайних случаев представителям Департаментов Магической Англии были выданы амулеты, активирующие ее принудительно.

До этого дня Северус наивно полагал себя единственным существом, по личной прихоти выбравшим наложить на мерцающий на его теле локальный пожар чары постоянной видимости. Он не смог бы объяснить, почему для него важно именно так, но скрывать свою принадлежность ни к клану магов Огня, ни к числу последователей Поттера, ни к расе стихийных магов вообще — он больше не хотел никогда. Даже при всей неоднозначности самого факта, что на нем снова стоит чья-то метка.

Это — как и выбор места для нанесения печати — не касалось никого, включая Гарри. Впрочем, Поттер как раз таки не задал ни одного вопроса. Только посмотрел так… как Гарри. Глядя тогда в его распахнутые, пылающие теплом глаза, Северус во второй раз всем своим существом ощутил, насколько Поттер все еще чувствует его — даже если не всегда понимает.

Видимо, Миллзу по какой-то причине тоже было важно постоянно видеть метку Уоткинс-Холла на своем теле. Вот только… рука — правая. И изображение нанесено не на середину предплечья, а чуть ближе к локтю.

Хотя — парень слишком молод, и вдобавок, кажется, шотландец, а не англичанин, для него война против Темного Лорда в лучшем случае — исторический факт. Откуда ему знать о метках Пожирателей Смерти и о местах, на которые их наносили.

И о том, что это может значить для еще живых Пожирателей, пусть даже сам знак исчез больше девяти лет назад вместе со смертью поставившего его человека.

Дверь в приемную приоткрылась, впуская одетую в строгую мантию женщину средних лет с подносом в руках.

— Сэр, это Синди Хаммерс, ваш секретарь, — не поднимая головы от пергамента и попутно делая в нем какие-то пометки, легкомысленно заметил Шон. — Синди, это Северус Снейп. Спасибо, поставь вот сюда, пожалуйста.

Женщина коротко кивнула Северусу, без особой боязни, но и без присущего напуганным людям вызова посмотрев ему в глаза, поставила на стол поднос с двумя чашками кофе — один черный, один с молоком, педантично отметил Снейп — и вышколенно исчезла за дверью, как заправский эльф-домовик.

— Это я позвал, извините, — разворачивая свиток к Северусу, добавил Миллз. — Вы же черный предпочитаете?

И цапнул себе чашку с молоком.

— Не произносите извинений, юноша, если не чувствуете себя виноватым, — машинально процедил Северус. — И вы, и я не люди, чтобы прикрываться словами.

— Я запомню, — согласился Шон. — Мне от сладкого лучше думается. Смотрите сюда.

Он продолжал говорить, называть цифры, имена, даты, перечислять задачи — слава Мерлину, то ли готовился, то ли на ходу перестраивал информацию о собственной деятельности в подобие сводного рапорта — и недоумение уже перевешивало накатившее было поначалу изумление. Плевать, каким существом этот парень являлся и что предпочитал вытворять, когда бился в истерике — Северус не находил слов, чтобы описать, в какой беспросветной бюрократической тьме он бы оказался сейчас, если бы не Шон Миллз и его способность переваривать, судя по всему, просто бешеный объем информации.

И, кстати, похоже — успевать делать бешеное же количество дел. Отчеты о работе стихийных магов Снейпу приходилось просматривать и раньше, для ознакомления с их деятельностью, но все-таки Лондон — не какое-нибудь захолустье, здесь даже куколок появлялось больше, чем где-либо. Миллз же, похоже, управлялся со всем этим, включая неизбежные до сего дня ввиду тесного соседства контакты с Кингсли, максимум вдвоем с Лорин Гамильтон.

Насколько Северус слышал, его семьей, а, значит, и вторым магом Лондона значилась именно эта девица.

— Кто контактер Лондона? — внезапно спросил Снейп, перебивая его.

— Я, — не моргнув глазом, ухмыльнулся Шон. — Если будут нужны данные по любому из городов или магов, обращайтесь ко мне, это проще, чем искать в картотеке. О, и еще, сэр. Совсем забыл.

Он протянул Северусу болтающуюся на брелке связку ключей.

— Адрес на вкладыше, — добавил он. — Ваш лондонский дом.

Снейп перевел взгляд на его ладонь с надетым на палец колечком.

— Спасибо, — медленно проговорил он. — Но я предпочту каминную сеть и возможность возвращаться в замок по вечерам.

Миллз улыбнулся — в сочетании с по-прежнему как будто едва удерживающимся на лице собеседника взглядом улыбка смотрелась как минимум странно.

— Возьмите, — повторил он. — На всякий случай. Работы много, и когда-то вам будет удобнее оставаться в Лондоне. Хотя бы на несколько дней.

Или на несколько месяцев, говорили его глаза. Завязнете в этом болоте так же, как и все мы.

Северус поморщился, но ключи взял. На брелке обнаружилось не активированное еще «клеймо владельца» — чтобы не потерялись, и чтобы никто не увел из кармана. Предусмотрительно, подумал Снейп, прижимая палец к поверхности и заставляя брелок запомнить хозяина.

Минуту спустя на рукав Северуса рухнула прилетевшая с потолка крылатая записка. Нахально дергая медленно краснеющими крылышками, она заскакала по складкам мантии, передвигаясь ближе к запястью и подпрыгивая от нетерпения.

— Что-то срочное, — смирившись, со вздохом кивнул на нее Миллз.

Северус молча развернул письмо. Беглого взгляда на строчки хватило, чтобы окончательно запутаться — что случилось с миром вообще и Шоном Миллзом, по всей видимости, в частности.

— Вы были правы, — отбрасывая записку на стол, заметил Снейп. — Только, похоже, Кингсли дозрел сообщить мне о встрече в посольстве прямо сегодня.

— О, значит, сейчас принесу документы, — Шон тут же встал. — Я бегом — Синди в мои бумаги не допускается.

Весь пакет, похоже, собрал тоже сам? — глядя на него, поймал себя на замороженной мысли Северус. Что — тоже просто на всякий случай?

Или из парня уже вырос настолько хороший провидец?

— Так это ваша секретарша или моя, мистер Миллз? — поинтересовался он вслух.

Шон обернулся у самой двери.

— Была моя, теперь будет ваша, — бросив на Снейпа быстрый взгляд, снова по-мальчишески обезоруживающе улыбнулся он. — Вам она будет нужнее, а в ее квалификации я хотя бы не сомневаюсь. Сэр.

И выскользнул из кабинета, оставив Северуса с желанием зажмуриться и помотать головой. И заодно открыть глаза и обнаружить, что он только что проснулся и ему еще только предстоит отправиться в Министерство, на растерзание к тамошнему засилью людей.

Шон, выйдя в приемную, закатил глаза и шумно выдохнул, обессиленно прислоняясь к стене.

— Что, это он и есть, да? — перегибаясь через стол, прошептала Синди.

— Угу, — страдальчески простонал в ответ Шон, потирая лоб.

— Ну, ты же так и думал — что его и назначат, — она сочувственно покачала головой. — Ты никогда не ошибаешься, Шонни.

— К сожалению… — вздохнул тот.

И оттолкнулся от стены.

Он справится.

Если не рехнется прямо сегодня, то справится почти наверняка. Беспомощности и безмозглости Северус Снейп больше от него не дождется.

* * *

Девушка очень старалась думать погромче. Бравировала слишком четко проговариваемыми в мыслях фразами, силилась запрятать жадный интерес, густо замешанный со страхом и волнующим ожиданием.

От нее так шибало этим волнением, что Рик уже думал обернуться и в лоб попросить успокоиться.

И так бы и сделал, если бы не знал наверняка, что после этого человека не успокоить уже ничем.

Людей щекочет знание, что сидящий неподалеку на скамейке городского парка скучающий стихийный маг, который, вроде бы, глаза прикрыл и дремлет, вообще, а в их сторону даже не смотрит, человека все равно считывает. Им кажется, что, стоит магу оказаться рядом, как он тут же бросается копаться в их душах, причем каждый из толпы всегда будет подозревать, что — именно в его. А отворачивается маг при этом только для того, чтобы бдительность погасить.

Болтающая с подругами девушка очень старалась привлечь к себе внимание — Рик почти не сомневался, что на спор. С недавних пор это критерий смелости и умения идти в ногу со временем — заговорить с магом на улице, подсесть к нему в баре, познакомиться и выдержать ничего не значащий разговор. А еще лучше — завязать долгоиграющее знакомство, и, даже если не хвастаться потом этим вслух перед друзьями, то хотя бы перед самим собой гордиться и знать — я могу! Я не боюсь. Я прогрессивен и живу правильно — а, значит, я полезен миру, родился не зря и просто хороший.

Рика до сих пор дергала за живое эта нескончаемая и жадная, какая-то глубинная потребность людей искать доказательства тому, что они — «хорошие», причем дергала так сильно, что внутри словно что-то надрывалось и начинало заново кровоточить от очередного рывка. От невозможности прокричать им — доказательств не нужно. Они внутри вас, в каждом.

Точно так же, как — в нас.

Назойливые попытки девушки снова и снова прокручивать в голове, какой Рик привлекательный, как сексуально он смотрится, развалившись на скамейке и закинув руки за голову, подставив лицо заходящему солнцу, действовали, как вылитое за шиворот едкое ведро кислоты. Рик щурился и беззвучно изумлялся особо смелым фантазиям — чувствовала девушка и впрямь… отчетливо. С полной отдачей. Творческую жилку не спрячешь, даже если ты — человек…

Ей хотелось видеть подтверждения собственной привлекательности, женской силы, уверенности в себе. Ей не хватало опыта, чтобы черпать эту информацию из него напрямую, и не хватало все той же уверенности, чтобы подобного опыта набираться.

Она думала, главное в том, чтобы быть лучше подруг — смелее и значимее, чтобы смотрели с завистью и, может, даже пробовали подражать. Чтобы спрашивали советов и доверяли мнению в вопросах мужчин… ну, то есть, все упиралось опять в тот же опыт. Которого она не наберется, пока не перестанет так цепляться за конечный итог отношений и не начнет интересоваться самими отношениями.

Рик вздохнул и потер лоб. Сел, называется, отдохнуть после… хм, того еще дня… Тим всегда говорил — а нечего пытаться отдыхать там, где люди толпами ходят. Тем более, тебе — переводил для себя Рик.

Ерунда какая, поморщился он, выпрямляясь и упираясь локтями в расставленные колени. Почти смог же уже. Надо только сосредоточиться. Маг я, в конце концов, или где.

Разозлиться на самого себя упорно не получалось. Рик фыркнул и поерзал на скамейке, устраиваясь поудобнее. Привлекательность, говоришь, значит… — рассеянно подумал он, ловя волну навязываемого ему возбуждения. Восхищение тебе нужно даже, скорее… благодарность, преклонение, радость… ну, ну, глубже-то что? Зачем-то ж ты все это делаешь, глупая… Интерес, принятие… чем я еще должен ответить… Чего ты на самом деле ищешь…

Ты ведь самая обыкновенная — тебя это и угнетает. Что ты не станешь никем особенным — не выделяешься ничем, чтобы что-то великое создавать, а родителям хочется, подруги результатами ТРИТОНов хвастаются, ты не завалила, но ты не лучше большинства вообще ни в чем. Нет в тебе… ничего, чем ты могла бы гордиться. А ты хочешь. Любить себя и гордиться, спокойно так, уверенно, без оглядки на кого бы то ни было — знаешь, а ты ведь даже не так уж нуждаешься в том, чтобы оглядывались на тебя, просто устала чужой похвалы дожидаться непонятно за что, вот и выставляешь как требование уже… Но ты смелая. Перед стихийным магом стоя, так его провоцировать… кто его знает, как я отреагировать мог бы… ну, если бы захотел, конечно…

Черт — а ведь не захотел бы, тут же ответил он сам себе. Те, кто еще мог бы захотеть, сидят в Уоткинс-Холле, вкалывают по двенадцать часов в сутки на обслуживании замка и мусолят на занятиях что-то, что для них еще выглядит важным. И до последнего не понимают, чему на самом деле их там учат и как…

На чем, вообще, все обучение основано. Никто этого не понимает, пока наружу не выйдет. Пока не перешагнет в себе через что-то, после чего обратно уже — никак.

И вот только тогда, правы учителя, можно к людям соваться… Смотреть на них потом, выворачиваться внутри наизнанку от того, какие, на самом-то деле, ничего не значащие мелочи им жить не дают, какими сильными они могли бы стать, как много сделать, как ярко и широко жить, полной грудью дышать, если бы выпутались из мелочей этих. Если бы увидели, как это просто.

Куколки всегда презирают людей — в этом возрасте еще не понять, как можно на квадратном пятаке из трех деревьев всю жизнь блуждать и всей душой страдать при этом, когда вокруг — целый мир, и даже не отгорожен ничем. Только шагни в сторону и перестань оглядываться на пятак.

Маги постарше людей сторонятся — они даже видят, что к чему и почему, но им эта нелепая, глупейшая спутанность иллюзорной паутиной, эти траты ценнейших мгновений жизни на никому не нужные свары, драки и прочие агрессивные телодвижения, призванные доказать то, что и без того существует и в доказательствах не нуждается, настолько чужды, что им для собственного душевного равновесия проще держаться подальше. Чтобы самому в клинику для помешанных не загреметь — жить в этом бедламе, среди отчаянно верящих в святость собственных ветряных мельниц существ, которые еще и тебя всю дорогу пытаются заманить в свои ряды, вручить игрушечный меч и наставить на путь истинный — «как жить правильно и с кем для этого надо бороться, кому, как и что именно регулярно доказывая»…

Рик как никто понимал, почему так сложно жить рядом с людьми.

Нужно было пройти через ужас собственной юности, чтобы научиться быть рядом, не пытаясь их воспитать. Не пытаясь помочь, сделав что-то за них. Не пытаясь наказать их за глупость. Не пытаясь говорить им умные, правильные слова, которых все равно не услышат — нечем, путы не позволят.

Всего лишь помогая тем, кому можно помочь. А такие — Рик никогда в этом не сомневался, но только здесь, в Бостоне, убедился окончательно — есть и среди людей.

И при этом никогда ничего не ждать в ответ — ни благодарности, ни даже понимания и признания, что именно для них только что сделали.

Он внутренне улыбнулся, согреваясь, будто кутаясь в мягкое теплое облако. Дружественное. Не забота, не нежность и не восхищение — это ей вряд ли сгодится. Не прямой контакт — он был бы чересчур, скормит его своей гордыне и не подавится. Не ответная волна возбуждения — испугается. Заигрывать с тем, кто сильнее на порядок, и отвечать за свои действия для женщины-человека чаще всего ну очень разные вещи.

Признание силы и смелости, как легкий взмах приветственно поднятой ладони, как качание головой и поднятый большой палец, и теплое касание, в секунду пробившееся сквозь наносные улыбки и самоуверенные позы, к самой сути, сокровенной, которую прячешь — я оценил. И мне это было приятно.

И фоном, ускользающей от внимания волной — знаешь, а прикасаться к тебе тоже приятно.

Волна призывного возбуждения, настойчиво хлеставшая от девушки, мгновенно взметнулась и рассыпалась на мельчайшие нити недоверия и изумления.

Теперь будет в ступоре стоять и, хлопая глазами, вслушиваться, что ж это было, мысленно усмехнулся Рик. Люди не умеют слышать ничьих переживаний, кроме своих. Волна стихийного мага для них как глюк — вроде и понимаешь, что не твое, а как это иначе объяснить — мозг не знает, а сознание идее эмпатии упорно сопротивляется.

Главное теперь — не оглянуться нечаянно… Только все испортишь, а так — хоть задумается, действительно…

— Развлекаешься, — мрачно констатировал над ухом негромкий голос Мэтта.

Рик открыл глаза и, прищурившись, поднял голову.

— Привет, — прошептал он.

Уилсон на фоне заходящего солнца смотрелся как минимум странно — никакой серьезности, как бы он ее ни изображал. Обидно, наверное, когда так стараешься, а я все равно слышу, что ты сейчас чувствуешь, давя улыбку, подумал Рик.

И — Мерлин, как же я рад тебя видеть. Как будто тысяча лет прошла, а не несколько несчастных часов…

Мэтт терпеливо перевел дыхание и уставился куда-то в сторону.

Что он может сказать по поводу таких развлечений, Рик и так знал. За полтора года городской жизни он выслушал подобные нотации уже, наверное, раз тысячу.

Ну и что, если подавляющую часть — мысленно. Мэтт же не идиот, чтобы сотрясать воздух до бесконечности, а думать ему все равно запретить невозможно…

— А где Тимми? — поинтересовался он вслух.

— В Департаменте застрял, — сдержанно отозвался Уилсон, снова переводя на него взгляд. — Ричи, может, хоть на отдыхе не стоит нырять в каждого, кто тебе под ноги попадется?

Рик безмятежно улыбнулся, разглядывая его лицо.

— У меня получилось, Мэтт… — мечтательно сообщил он. — Опять.

— Странно, да? — спросил тот. — У тебя всегда получается.

Рик многое хотел сказать, но тоже передумал сотрясать воздух. Мэтт мог ворчать сколько угодно — как бы он ни понимал головой, через что именно прошел его воспитанник, он все равно — не чувствовал. Только знал, а это совсем не одно и то же.

Это как всю жизнь быть беспомощной жертвой, не способной противостоять никому, а потом вдруг нащупать способ оставаться собой — не отгораживаясь, не отказываясь от собственной сути. Вычленить из давно имевшихся в твоем распоряжении возможностей, среди которых ты просто не замечал нужной.

И не заметил бы, если бы не они.

— А Тимми скоро придет? — поднимаясь со скамейки, рассеянно осведомился Рик.

— Да дома и пересечемся, — Мэтт ухватил его за локоть, заставляя обернуться. — Ричи, в чем дело?

Тот, не сдержавшись, снова улыбнулся, вглядываясь в сосредоточенное лицо. В мелкие морщинки в уголках глаз, как тонкие разбегающиеся лучики, и хмурую вертикальную — на лбу, она была там всегда, только с годами глубже и глубже прорезается почему-то.

— Что-то не так? — настойчиво переспросил Мэтт. — Мага нашел, все получилось? Он же в школе уже?

Рик только кивнул — а что тут еще говорить? Если и говорить, то уж точно — не здесь… и не ему одному.

— Дома лучше, давай? — попросил он, не отводя взгляда. — Тимми придет, и я все расскажу. Не на улице же, как прошел день, обсуждать…

Уилсон с минуту молчал, напряженно изучая его. Вслушиваясь в него. Рик отозвался мягкой уютной волной — не беспокойся, слышишь? Ничего не случилось. Все хорошо.

— Это неразумно — то, что ты так выкладываешься, — уже спокойнее проговорил Мэтт. — И, Ричи…

Рик молча потянул его вперед — к выходу из парка. Дома — все, что захочешь, Мэтт. Не беспокойся ты так…

Впрочем, не беспокоиться они с Тимом никогда не умели — хотя, с другой стороны, не умели и нервничать. С того безумного воспаленного утра, здесь же, в Бостоне, но несколько лет назад, когда забывшийся, наконец, мертвым сном, измученный кошмарами сотен тысяч сознаний Рик провалялся в отключке всю ночь, а потом открыл глаза — и обнаружил их рядом, обоих, в их жизни кое-что изменилось.