Защитный конфликт

Термином «защитный конфликт» мы определяем межэтническую насильственную борьбу, мотивированную потребностью в физическом выживании членов этногруппы. Защитный конфликт имеет местный характер и протекает в условиях отсутствия или разрушения центрального правительственного контроля нормативного порядка. В этой ситуации конкурирующие за ограниченные материальные ресурсы этногруппы обращаются к вооруженной самопомощи, чтобы гарантировать свою безопасность.

Защитный конфликт возникает в ситуации, именуемой «дилеммой безопасности». Согласно Б. Позену, конкурирующие этногруппы, стремящиеся к выживанию в условиях отсутствия сильного правительства,
самовооружаются в интересах своей безопасности. Стремление к безопасности имеет ограничения, связанные с внешними группами, которые при восприятии угрозы проводят ответную мобилизацию и вооружаются. Дилемма безопасности состоит в следующем: либо полагаться на помощь слабого правительства, либо увеличивать собственную безопасность, приводящую к внешней реакции, ослабляющей безопасность.17

Б. Позен позаимствовал термин «дилемма безопасности» из теории международных отношений, в которой дается описание поведения конкурирующих государств в анархической среде.18 Применение данного
понятия к этническому конфликту имеет свою особенность. Дилемм безопасности подразумевает ситуацию, в которой группы опасаются друг друга и убеждены в отсутствии внешней защиты своего физического существования. Позен отмечает, что дилемма безопасности всегда существовала в обществах со слабым центральным правительством, например в традиционных монархиях стран Ближнего Востока и Африки в доколониальный период. Периферийные этногруппы не могли доверить свою безопасность центральному правительству. Функции правительства по сбору налогов и правоприменению выполняли вожди племен. В колониальный период эта практика и вооруженная самопомощь сохранились. Необходимость обучения военному делу мужской части общин была вызвана этническим напряжением.19

Но нашему мнению, понятие дилеммы безопасности применимо к ситуации, возникающей в этнонациональном конфликте в период мирного сосуществования сторон. Дилемма безопасности отличается сохранением оппозиционного этноцентризма групп, недоверия к мирным средствам урегулирования споров. Защитный конфликт представляет собой тип этнонационального конфликта.

Дилемма безопасности существует не только в случае слабого правительства. Она возникает перед этногруппой в случае односторонней позиции правительства, поддерживающего антагониста. В этой ситуа-
ции этногруппа не может доверять правительству. Она вынуждена защищать себя, рискуя поражением и резней. Д. Бойман отмечает, что до предоставления курдам номинального суверенитета в 1991 г. правительство Ирака проводило в отношении курдов политику принудительной арабизации. Курды воспринимали иракскую армию и полицию скорее как часть враждебного этнического лагеря, нежели как беспристрастного арбитра. Групповая заинтересованность в самозащите вызывала спираль насилия. Националисты внутри иракского правительства усматривали в курдских попытках самозащиты покушение на свои традиционные права, вызов суннитскому преобладанию. Ответные правительственные репрессии приводили к возобновлению вооруженного конфликта в Ираке.20

Защитные этнические конфликты могут быть переходной ступенью к широкомасштабной насильственной фазе этнонационального конфликта. Ситуации дилеммы безопасности чаще возникают под влиянием быстрых социальных изменений общества, нарушающих равновесные отношения между государством и этногруппами. Равновесные отношения означают лояльность этногрупп конституционному порядку в обмен на государственные гарантии безопасности жизни членов общества. Д. Вальтер называет пять ситуаций в связи с социальными изменениями: правительственный кризис; изоляция национального меньшинства внутри широкой этногруппы; нарушение традиционного порядка распределение экономических ресурсов; сдвиги в политическом балансе сил этногрупп: этнический раскол армии.21 Все эти ситуации способны внушать страх за физическое выживание этногруппы.

Исследователи развивают две объяснительные модели ситуации защитного конфликта - структурную и перцептивную. Сторонники структурной модели следуют методологии примордиализма или инструментализма. Примордиалист Б. Позен утверждает, что дилеммы безопасности, обусловленной внешними обстоятельствами, невозможно избежать. На примере бывшей Югославии Позен доказывает, что диаспоры, в прошлом имевшие дружеские отношения с местным населением, были вынуждены выбирать вооруженную самопомощь в условиях распространения бандитизма, сопровождавшего сепаратистские конфликты.22 Инструменталист Дж. Снайдер обращает внимание на дисфункциональность институтов, позволяющих политической элите безосновательно обвинять конкурентов в злом умысле. В традиционных демократиях нормы урегулирования конфликтов и сделок остаются более устойчивыми, нежели в новых демократиях, допускающих в большей мере насильственную борьбу. По мнению Снайдера, в обществах слабой демократической традиции СМИ нередко становятся проводником экстремизма и в меньшей степени контролируют националистическую риторику политиков.23

Сторонники перцептивной модели следуют методологии конструктивизма. Они акцентируют роль этнической интолерантности и манипулирования информацией в возникновении дилеммы безопасности. По мнению С. ван Эвера, в структурных условиях, способствующих вооруженной самопомощи, защитный конфликт не произойдет, если стороны сохраняют способность к добрососедству и культурная элита не разжигает национальную рознь24

С позиций системного подхода не следует жестко противопоставлять объяснительные модели. В процессе взаимодействия этногруппы и общества различия между структурными условиями и их восприятием оказываются подвижными. Увеличение угрозы конкурентной этногруппы (перцептивная проблема) может привести к актуальному насилию, в ходе которого обнаружится предубежденность или слабость полицейских сил, уязвимость внешней группы или структурные проблемы, ведущие к конфликтной спирали.

По данным С. Л. Стоклицкого, в Ливане в периоды между гражданскими войнами суннитские группы не опасались присутствия в стране палестинских вооруженных организаций, поскольку верили в их поддержку в случае своего столкновения с маронитами, друзами и другими Конкурирующими группами.25 Первичным фактором возникновения дилеммы безопасности, приводящей к защитному этническому конфликту, является взаимный страх этногруппы или, по крайней мере, неопределенность относительно намерений внешней группы.

Источником страха может быть историческая память о прошлых разногласиях и насилии. Память о разногласиях способна вызвать беспокойно за свое будущее даже у миролюбивых членов этногруппы. Если прошлая история напоминает о распространенности межэтнического насилия, группы скорее предпочтут самопомощь в ситуации дилеммы безопасности, и наоборот. Другой источник страха - возможность статусной
депривации этногруппы. Члены группы могут опасаться преобладания внешней этногруппы и предельных ограничений своего выживания. Третий источник страха - межнациональное положение этногруппы, члены, которые проживают и пограничных государствах. Группа может опасаться, что внешнее правительство будет поддерживать другую группу по причине близких этнических связей. В этом случае события примут цикличный
характер с обратной связью: этническое напряжение в государстве будет поводом для вмешательства внешних сил под националистическим предлогом. Угроза внешнего вмешательства приведет к этническому расколу общества. Наконец, конкурирующие за власть и влияние элиты способны манипулировать этническим сознанием и внушать ложную внешнюю угрозу.

При наличии структурных факторов страх этногруппы за свое физическое выживание становится мотивом выбора вооруженной самопомощи. Активность уголовников и демагогов служит поводом реализации конфликтного потенциала инициирования деструктивного цикла межэтнической борьбы.

К условию защитного конфликта относится слабое или предубежденное центральное правительство. Если правительство не может или не желает поддерживать нормативный порядок на своей территории, вероятность насильственной самопомощи этногрупп возрастает. Сильное и этнически беспристрастное правительство, способное поддерживать порядок карающим контролем преступности, снижает угрозу безопасности членов этногрупп. Если правительство оказывается слабым или активно поддерживает одну из этногрупп, тогда остальные этногруппы вынуждены полагаться на себя и заниматься самообеспечением безопасности. В защитном конфликте функцию карающего контроля выполняет группа: наказание девиантного поведения членов внешней группы оправдывается возмездием или сдерживанием преступления. Д. Блек, утверждает: чем меньше правительственного контроля в этнически разделенном обществе, тем больше карающей самопомощи этногрупп, и наоборот.26 Данное утверждение находит эмпирические подтверждения.27

Фактором, содействующим возникновению дилеммы безопасности и защитного конфликта, является неполнота информации о групповых намерениях. Р. Фигуредо и Б. Вейнгест отмечают рациональный компонент этнического страха за безопасность: в условиях анархии группа, находящаяся в состоянии неопределенности относительно намерении других групп, склонна предполагать недобрые замыслы.28 Постоянная межгрупповая коммуникация способна редуцировать взаимные опасения и предотвратить насильственный конфликт. Информация никогда не бывает исчерпывающей. Неполнота информации остается постоянной величиной, что побуждает этногруппу к расчетливости в ситуации дилеммы безопасности.

Следовательно, этногруппы общества, испытавшие насильственный этнонациональный конфликт в прошлом, чаще находятся в ситуации дилеммы безопасности в настоящем времени. Главной мотивационной причиной защитного конфликта являются взаимный страх этногрупп за свою безопасность в условиях слабого или пристрастного правительства. Они побуждают этногруппы обращаться к насильственной самопомощи, чтобы карающим контролем внешнего противника уменьшить угрозу своей безопасности.

Защитный конфликт имеет особенности в аспекте поведения его участников. Конкуренция этногрупп за ограниченные ресурсы и внешняя преступность обостряют дилемму безопасности и стимулируют милитаризацию этногрупп. По данным С.Л. Стоклицкого, в Ливане в периоды между гражданскими войнами 1975-1976, 1985 и 1989 гг. этнические общины маронитов, друзов, суннитов, шиитов и других групп использовали вооруженную

самопомощь в обеспечении своей безопасности29. Защитные конфликты распространены в нынешних Либерии,30 Афганистане и других странах, где наблюдаются затяжные войны. В 1990-х гг. в Чечне широко практиковалась торговля оружием. В.А. Тишков отмечает, что после хасавьюртовских соглашений 1996 г. гражданине население Чечни не желало разоружаться по мотивам самообеспечения безопасности.31

В защитном конфликте более организованные группы нападают первыми, поскольку опасаются ответной мобилизации соперничающей группы и стремятся ее предотвратить. Другие группы больше заботятся о Гюроне. Насилие, причиненное внешней группе, вызывает ответную реакцию и ведет к распространению насилия и беззакония. В конфликте происходят частые убийства противников. Жертвами становится преимущественно невооруженная часть населения, включая женщин, детей пожилых людей. Нормой межгрупповых отношений становится этническая месть. Этногруппы следуют принципу эквивалентного возмездия «око за око, зуб за зуб». Небольшая вооруженная автоматическим оружием группа боевиков имеет подавляющее преимущество перед мирным населением. Ряды боевиков пополняются по родственным каналам, за счет этнических беженцев и наемников с уголовным прошлым.

Возможность малыми силами отомстить этническому противнику, вызвав в его рядах панику, и сдержать ответное насилие приводит к распространению тактики первого удара. Она рассчитана на опережение действий противника. Тактика первого удара заставляет этногруппы быть внимательными к взаимному вооружению и мобилизации. Группы, не стремящиеся причинять ущерб соседям, вынуждены готовиться к нанесению первого удара. В отсутствие общей государственной власти безопасность всех этногрупп становится уязвимой. В условиях преобладания тактики первого удара мирные переговоры маловероятны и компромиссы труднодостижимы. Малейшие уступки сторон могут привести к нарушению вооруженного равновесия. Фактор неразличимости оборонительного и наступательного оружия уменьшает способность группы сигнализировать о своих защитных намерениях. То же самое относится к мобилизации членов этногруппы и военному обучению новобранцев. Мобилизационные усилия воспринимаются как сигнал наступательные намерений. Вооруженная самопомощь ради физического выживания этногруппы подразумевает угрозу наступления противника.

В защитном конфликте происходит криминализация этногрупп. Они стремятся к сотрудничеству с организованной преступностью для получения финансовой, материально-технической помощи, участия в криминальном бизнесе. В 1990-х гг. на Юге России наблюдалась высокая активность банд формирований, занимавшихся грабежом, разбоями, похищением людей в целях вымогательства денег, торговлей оружием, наркотиками и работорговлей.32 Банд формирования превращают этническую самоорганизацию в инструмент преступного бизнеса.

В защитном конфликте противники стремятся предотвратить ответную мобилизацию за счет расширения этнической гомогенной территории. Поселение этнических пришельцев на территории традиционного
проживания этногруппы воспринимается как потенциальная угроза своему существованию. С точки зрения насильственной борьбы, этнические чистки рассматриваются в качестве целесообразного средства безопасности. Вооруженные банд формирования изгоняют, убивают мирных жителей иной национальности, создают этнически гомогенные районы. У. Альтерматт отмечает, что в бывшей Югославии, испытавшей этнонациональные конфликты, во всех регионах соперничающие бандгруппы проводили этнические чистки, убивали или изгоняли молодых людей иной национальности, способных пользоваться оружием.33

Итак, защитный этнонациональный конфликт мотивирован страхом за физическое выживание членов этногруппы в условиях отсутствия сильного правительства и сохранения оппозиционного этноцентризма
в межгрупповых отношениях. Ситуацией защитного конфликта является дилемма безопасности, выбор между вероятной помощью слабого правительства и самопомощью посредством вооружения. Второй выбор приводит к усилению межэтнического напряжения и нарастающему насилию, милитаризации и криминализации населения региона, этническим чисткам. Ситуация дилеммы безопасности может предшествовать другим типам этнонационального конфликта и быть его следствием. В первом случае она вызвана быстрыми социальными изменениями и нарушением равновесных отношений государства и этнических групп. Во втором случае дилемма безопасности возникает вследствии недоверия к правительству и неурегулированности этнонационального конфликта.