Семейное положение (с учетом пола)

Результаты анализа демонстрируют отсутствие существенной вариации в частоте потребления различных видов алкоголя по данному признаку. Так значения частоты потребления у женатых и свободных мужчин не различаются более чем на 3 п.п., для женщин же аналогичная разница не превышает 2,5 п.п. Существенных различий женатых и свободных мужчин по среднемесячным объемам потребления разных алкогольных напитков также не выявлено.

4.5. Связь доли потребителей, частоты, объемов
потребления и социального класса

Рассмотрение доли потребителей различных видов алкоголя обнаруживает вариацию потребления ряда напитков, связанную с социальным классом индивидов[5] (Таблица 7). Так, в классе E наблюдается самая низкая доля потребителей шампанского (29 %) и вина (37,2 %). Эта доля увеличивается вплоть до самого высшего класса A, в котором доли потребителей шампанского и вина равны 45,3 % и 51,8 % соответственно.

Таблица 7

Доля потребителей различных алкогольных напитков по классам, %

Также в направлении от класса E (самого низкого) к классу A (самому высокому) увеличивается с 1,1 % до 11,9 % доля потребителей виски, а также доля потребителей коньяка и бренди (увеличение с 10,3 % до 31,6 % соответственно). Помимо этого, незначительно увеличиваются доли потребления джина, рома и текилы (приблизительно на 3 п.п. в случае каждого из этих напитков). Для самого низкого класса E характерна наибольшая доля потребителей водки и горьких настоек (47,1 %), однако с повышением класса динамика этой доли не является линейной (Таблица 8). Данные не обнаруживают строгой взаимосвязи частоты потребления алкогольных напитков и социального класса. Так из наиболее существенных различий стоит упомянуть потребление вина, частота которого увеличивается от низших классов к высшим, исключая самый низший класс E (Таблица 8). Различия же в объеме потребления различных видов алкоголя оказываются несущественными.

Таблица 8

Доля потребителей алкоголя, пьющих спиртные напитки раз в неделю или чаще, по социальному классу

Исходя из этого, мы можем утверждать, что гипотеза о связи социального класса и потребления алкоголя подтвердилась частично. С одной стороны, существуют различия в структуре потребления алкоголя различными классами, выраженные в разнице долей потребителей ого или иного алкогольного напитка между группами. С другой стороны, различия в частоте и объеме потребления практически не прослеживаются и не демонстрируют однозначной связи социального класса и потребления алкоголя.

4.6. Анализ соответствий потребления алкогольных напитков и
социально-экономических характеристик

Для анализа соответствия структуры потребления алкоголя и социально-экономических характеристик индивидов мы используем анализ соответствий (correspondence analysis). Количество объясненной вариации для первой оси равно 60,98 %, для второй – 22,82 %, а в сумме они позволяют объяснить 83,8 % вариации, что считается высоким показателем для двух осей.

Для того чтобы понять содержательный смысл полученных в результате анализа осей, был оценен абсолютный вклад признаков в них. Так, для первой оси дифференцирующим признаком является пол, для второй, соответственно, возраст. Таким образом, двумерное пространство сформировано пересечением пола и возраста индивидов.

Диаграмма признаков выглядит следующим образом (Рисунок 6). Осями пространства являются признаки «пол» и «возраст». Положительная связь этих осевых категорий и других параметров отражена пунктирными линиями. Описав в общих чертах полученное пространство признаков, необходимо рассмотреть связи этих признаков между собой.

Используя таблицу стандартизованных остатков, следует описать соответствие потребления того или иного напитка социально-экономическим характеристикам индивидов. Иными словами, мы приступаем к описанию отличительных черт потребителей различных алкогольных напитков, которые характеризуются наличием прямой или обратной связи, которая имеет 95 % уровень статистической значимости. Так следует понимать, что наличие связи между потреблением алкогольного напитка и некоторыми характеристиками не говорит о том, что эти характеристики обнаруживаются у индивидов одновременно. Так, если потребление вина характерно для женщин и населения в возрасте старше 65 лет, то это отнюдь не означает, что потребление вина в наибольшей степени свойственно женщинам старше 65 лет. Для удобства описания характеристика будет даваться именно в таком формате, однако не стоит забывать о том, что «типичный потребитель» - это совокупность связей потребления некоторого вида алкоголя с отдельными социально-экономическими характеристиками индивидов.

Пиво. Потребление пива положительно связано с мужским полом и отрицательно – с женским. Из этого можно сделать вывод о том, что пиво является в большей степени мужским напитком. Также факт употребления этого напитка связан с возрастными группами 20-24 года и 25-34 года положительно, а с возрастной группой 65 лет и старше – отрицательно. Следовательно, пиво в большей степени является напитком молодых людей и людей среднего возраста. Впрочем, его трудно назвать молодежным, поскольку отсутствует статистическая связь с категорией потребителей в возрасте 16-19 лет. Также потребление пива положительно связано с наличием среднего или среднего специального образования, а отрицательно – с наличием высшего или неполного высшего образования. Это означает, что пиво в большей степени характерно для менее образованных категорий потребителей. Также пиво положительно связано с категорией людей физического труда и отрицательно – с категорией тек, кто занят в умственном труде. Это означает, что распитие пива в большей степени свойственно работникам физического труда, нежели работникам труда умственного. Помимо этого, потреблении пива положительно связано с принадлежностью индивида социальному классу D (низшему классу), которому соответствуют «квалифицированные рабочие и мастера на госпредприятиях и служащие в бюджетных организациях, большинство пенсионеров, мелкие торговцы без специального или высшего образования»[6].Таким образом, типичными потребителями пива являются мужчины в возрасте от 20 до 34 лет, имеющие среднее или среднее специальное образование, являющиеся рабочими физического труда и принадлежащие низшему социальному классу.

Готовые слабоалкогольные коктейли. Потребление слабоалкогольных коктейлей связано положительно с принадлежностью к возрастным группам 16-19 лет и 20-24 года, из чего можно сделать вывод, что коктейли являются «молодежным» напитком. Также от этом говорит и отрицательная связь распития коктейлей с возрастом 65 лет и старше. Помимо этого существует связь между потреблением коктейлей и неполным средним образованием, исходя из чего мы можем утверждать, что типичным потребителем готовых слабоалкогольных коктейлей является молодой человек с низким уровнем образования (вполне возможно, еще получающий среднее образование).

Шампанское. Потребление шампанского положительно связано с женским полом, и отрицательно – с мужским, а также отрицательно связано с работниками физического труда. Таким образом, потребителями шампанского являются в большей степени женщины-работники умственного труда.

Ликеры. Потребление этого напитка связано положительно с принадлежностью женскому полу, и отрицательно – с принадлежностью мужскому. Поэтому ликеры могут считаться в большей степени женским напитком.

Вино. Потребление вина положительно связано с женским полом и отрицательно – с мужским. Кроме того, оно положительно связано с возрастом и отрицательно – с физическим трудом. Таким образом, типичным потребителем вина являются женщины старше 65 лет, не относящиеся к работникам физического труда.

Водка, горькие настойки. Потребление водки и горьких настоек положительно связано с принадлежностью мужскому полу, и отрицательно – к принадлежности женскому. Помимо этого, потребление этого напитка положительно связано с возрастом 45 – 64 года, средним образованием и физическим трудом, и отрицательно – с возрастом от 16 до 24 лет, высшим или неоконченным высшим образованием и трудом умственным. Таким образом, типичный потребитель водки и горьких настоек представляет собой мужчину 45-64 лет, имеющего среднее или среднее специальное образование, а также занятого физическим трудом.

Виски. Потребление виски положительно связано с занятостью умственным трудом и отрицательно – с наличием среднего или среднего специального образования.

Коньяк, бренди. Потребление данных напитков связано положительно с высшим или неоконченным высшим образованием и отрицательно – с возрастом 25-34 года и наличием среднего или среднего специального образования. Таким образом, типичные потребители коньяка имеют высшее образование или неоконченное высшее образование, и заняты в умственном труде.

Текила. Потребление текилы положительно связано с принадлежностью возрастной группе 20-24 года.

Вермут. Потребление этого напитка связано положительно с принадлежностью женскому полу и отрицательно – с принадлежностью мужскому. Таким образом, вермут является в большей степени женским, нежели мужским, напитком.

.

Рисунок 6. Диаграмма анализа соответствий структуры потребления алкоголя и социально-экономических характеристик индивидов.

4.7. Типология потребителей алкоголя в зависимости от структуры потребления и описание социально-экономических
характеристик типов потребителей

Также была рассчитана модель кластерный анализ, целью которого было классифицировать потребителей алкоголя по структуре потребления, то есть по набору предпочтений относительно определенных спиртных напитков. Для классификации индивидов использовалась процедура кластерного анализа методом k-средних на факторах, встроенная в пакет DataFriend Web. В этом программном пакете, который был использован нами для анализа данных, отсутствует возможность произвести иерархический кластерный анализ, поэтому оптимальное количество было выяснено в процессе интерпретации решений с различным количеством кластеров. В итоге мы остановились на четырех кластерах. Приведем их описание.

Кластер 1. Любители легкого алкоголя (n = 7211). Среди респондентов, попавших в данный кластер, наибольшая доля индивидов потребляет пиво (62,5%). Также среди членов данного кластера 21 % потребляет шампанское, а 25,7 % - вино. Доля потребителей других алкогольных напитков в этом кластере не превышает 5%.

Кластер 2. «Мужской» тип потребления (n = 5313). Среди индивидов, вошедших в этот кластер, наибольшая доля потребителей водки (99,6 %), а также большая доля потребителей пива (71,5 %). В то же время, доля потребителей других алкогольных напитков в рамках этой группы не превышает 17,5 %. Существование данного типа потребления соответствует гендерной специфике структуры потребления алкоголя, которую мы рассматривали при анализе описательной статистики.

Кластер 3. «Всеядные» потребители (n = 865). В данном кластере доля потребителей велика доля потребителей всех алкогольных напитков. Различие в потреблении всех напитков в данной группе статистически выше, чем средний уровень, который говорил бы об отсутствии различий с другими группами.

Кластер 4. «Женский» тип потребления (n = 5179). Среди индивидов, отнесенных к этому кластеру, наиболее высока доля потребления вина (88,2 %) и шампанского (85 %), а также относительно высока доля потребителей вермута (21,1 %). Потребление данных напитков, как было показано при рассмотрении описательной статистики, характерно в большей степени для женщин.

После того, как мы определились с кластерами, необходимо проанализировать социально-экономические характеристики индивидов, которые были включены в каждый кластер.

1. В первом кластере, включающем любителей легкого алкоголя, доля женщин выше доли мужчина на 16 п. п. Что касается возраста, то в данном кластере состоят индивиды среднего возраста: доля людей в возрасте 20-24 лет, 25-34 года и 35-44 года составляет 19,8 %, 21,3 % и 18,5 % соответственно. Также в данном кластере наибольшая доля респондентов имеет среднее, среднее специальное или высшее, незаконченное высшее образование (49 % и 43 % соответственно). Также примерно одинаковый процент работающих в этом кластере занят физическим и умственным трудом. Что касается социального класса, то представителей данного кластера можно отнести к среднему среднему, среднему низшему и низшему классу соответственно (21,7 %, 32 % и 26,7 % соответственно).

2. Второй кластер, включающий в себя индивидов, следующих «мужскому» типу потребления алкоголя, в большей степени состоит из мужчин (72,2 %), что подтверждает нашу изначальную гипотезу, которая лежит в названии данного кластера. Что касается возраста индивидов, попавших в этот кластер, то среди них 22 % принадлежат группе от 35 до 44 лет, 23 % - группе от 45 до 54 лет. Таким образом, большую долю потребителей крепкого алкоголя составляют люди старших возрастов, что подтверждает нашу гипотезу о том, что с увеличением возраста структура потребления смещается к крепким алкогольным напиткам. Более половины всех членов кластера (56,9 %) имеют среднее или среднее специальное образование, 60 % работающих заняты физическим трудом. Более половины индивидов, принадлежащих этому кластеру, относятся к среднему низшему (30,4 %) и низшему (29,6%) классам.

3. Третий кластер включает в себя людей, большая доля которых потребляет множество напитков. Среди респондентов, отнесенных к этому кластеру, 57 % мужчин. Что касается возраста, то данный кластер практически в равной степени представлен представителями различных возрастных групп: 20 % в возрасте 20-24 года, 22 % в возрасте 25-34 года, 20 % в возрасте 35-44 года и чуть меньше (15 %) в возрасте 45-54 лет. Более половины всех членов данного кластера (60 %) имеют высшее или неоконченное высшее образование, 68 % работающих индивидов в данном кластере заняты умственным трудом. Большая часть индивидом, отнесенных к данному кластеру, находятся в среднем среднем или низшем среднем классах: 28 % и 33,5 % соответственно.

4. Четвертый кластер, описанный нами как «женский» тип потребления алкоголя, на 72 % состоит из женщин, что подтверждает наше предположение о связи такой структуры потребления алкоголя с гендером индивидов, в него входящих. В состав кластера входят индивида широкого спектра возрастных групп. Так людей 20-24 лет 12 %, столько же людей в возрасте 55-64 лет. Примерно поровну людей в возрастных группах 25-34 года, 35-44 года и 45-54 года (17 %, 20 % и 19 % соответственно). Большая часть респондентов в этом кластере (56 %) имеет высшее или неоконченное высшее образование. Также 69 % работающих индивидов этого кластера заняты в умственном труде. Что касается социального класса, больше половины всех членов данного кластера находятся в среднем среднем и низшем среднем классах (24 % и 32 % соответственно).

Заключение

Итак, следует сформулировать основные выводы проведенного нами анализа.

1. Структура потребления алкоголя в крупных городах в рассматриваемый период существенно изменилась: среди потребителей алкоголя снизилась доля потребителей пива и водки, а также увеличилась доля потребителей коньяка.

2. Доля потребителей алкоголя связана с рядом социально-экономических характеристик индивида. Так к потреблению алкоголя в большей степени склонны мужчины (а среди них – мужчины женатые), люди средних лет, люди с более высоким уровнем образования, работающие 30 или более часов в день.

3. Существует связь между структурой потребления алкоголя и рядом признаков. Структура имеет гендерную специфику: женщины в большей степени склонны к потреблению вина, шампанского, вермута и ликеров, тогда как мужчины – к потреблению пива и водки, причем доля потребителей водки значительно выше среди женатых мужчин. Также было установлено, что пик потребления крепкого алкоголя приходится на возраст от 46 до 64 лет. Что касается образования, с увеличением его уровня уменьшается доля потребителей водки и увеличивается доля потребителей вина. Если же говорить о типе работы, то для работников физического труда характерно потребление пива, водки и горьких настоек, тогда как для работников труда умственного выше доля потребления вина, шампанского и коньяка.

4. Также существует ряд различий в частоте и объемах потребления по указанным выше социально-экономическим характеристикам. Так:

· женщины пьют вино чаще, чем мужчины, но мужчины выпивают вина в среднем на 200 граммов в месяц больше, чем женщины

· безработные пьют пиво реже, чем занятые люди, в остальном частота и объемы потребления указанных категорий не различаются.

5. Существует прямая связь между долей потребителей вина, шампанского, виски, коньяка, бренди и социальным классом.

6. В рамках анализа соответствий мы установили, что потребление пива в большей степени свойственно молодым людям и людям среднего возраста, имеющим среднее или среднее специальное образование и занятым физическим трудом. Также мы получили подтверждение того, что шампанское, вино, вермут и ликеры – женские напитки.

7. Кластеризовав переменные структуры потребления спиртных напитков, мы получили типологию потребителей алкоголя:

· Любители легкого алкоголя (склонны к потреблению пива, вина и шампанского). Типичным представителем данного кластера является индивид от 20 до 44 лет, принадлежащий к среднему среднему, низшему среднему или низшему классу.

· «Мужчины» (склонны к потреблению водки и пива). Для данного кластера типичным является мужчина от 35 до 54 лет, имеющий среднее или среднее специальное образование, занятый физическим трудом и принадлежащий низшему среднему и низшему классам.

· «Женщины» (склонны к потреблению вина, шампанского и вермута). Типичной для этого кластера является женщина с высшим или неоконченным высшим образованием, занятая умственным трудом, относящаяся к среднему среднему или низшему среднему классам.

· «Всеядные» (не имеют ярко выраженных пристрастий, потребляют любые алкогольные напитки). Данному кластеру принадлежат индивиды с высшим образованием, занятые умственным трудом и относящиеся к среднему среднему или низшему среднему классам.

Также необходимо упомянуть ограничения данной работы. Во-первых, специфика пакета анализа данных (напомним, мы использовали DataFriend Web) не позволяла использовать регрессионные методы, которые позволили бы оценить не только наличие или тесноту связи, но также ее силу. Во-вторых, что более важно, проверка гипотезы о связи социального класса и практик потребления алкоголя требует более пристального взгляда, чем тот, что могут обеспечить количественные методы.

Соответственно, одним из возможных направлений развития данной работы может стать качественное исследование практик потребления алкоголя в их связи с социальным классом, которое сможет оценить не только количественные аспекты потребления алкоголя, но также оценочные суждения индивидов, отражающие их положение в социальном поле.

Литература

Андриенко Ю., Немцов А. (2005) Оценка индивидуального спроса на алкоголь. Москва: EERC. 49 с.

Бурдье, П. (2002). Формы капитала // Экономическая социология, Т. 3, № 5, С. 60–74.

Бурдье, П. (2005). Различение: социальная критика суждения // Экономическая социология, Т. 6, №. 3, С. 25-48

Демьянова А. (2005) Факторы и типы потребления алкоголя и табака в России // Экономическая социология, Т. 6, № 1. С. 78-94

Ионин, Л. Социология культуры. М.: Логос, 1998.

Ким В., Рощин С. (2011) Влияние потребления алкоголя на заработную плату и занятость в России // Экономический журнал ВШЭ, № 3, С. 3-33

Климова С. (2007). Алкоголизм: обыденные теории // Социальная реальность, № 2. С. 30-40

Козырева П., Дорофеева З. (2008) Общее и особенное в адаптации горожан и селян к радикальным трансформациям // Модернизация социальной структуры российского общества / Отв. ред. З.Т. Голенкова. - М.: Институт социологии РАН. С. 69-96.

Козырева П., Дорофеева З. (2008). Общее и особенное в адаптации горожан и селян к радикальным трансформациям / Модернизация социальной структуры российского общества / Отв. ред. З.Т. Голенкова. – М.: Институт социологии РАН. 287 с.

Немцов А. (2003). Алкогольный урон регионов России

Радаев, В. (2005). Социология потребления: основные подходы // Социологические исследования, № 6, С. 8-10.

Рощина Я. (2010) Динамика и структура потребления алкоголя в современной России. Вопросы статистики, № 11, С. 38-46

Тапилина В. (2006) Сколько пьет Россия? Объем, динамика и дифференциация потребления алкоголя. С. 85-94

Abdel-Ghany, M., Silver, J. (1998). Economic and demographic determinants of Canadian households' use of and spending on alcohol // Family and Consumer Sciences Research Journal, Vol. 27, N. 1, pp. 62-90.

Amonini, C. (2001). The Relative Influence of Morality, Legitimacy, and Other Determinants on Youth Alcohol, Tobacco and Marijuana Use. Graduate School of Management. Perth, Australia, The University of Western Australia.

Beck, U. (1992). Risk society: Towards a new modernity (Vol. 17). SAGE Publications Limited.

Becker, G., & Murphy, K. (1988). A Theory of Rational Addiction // Journal of Political Economy, Vol. 96, No. 4, pp. 675-700

Bloomfield, K., Stockwell, T., Gmel, G., Rehn, N. (2003). International Comparisons of Alcohol Consumption // Alcohol Research and Health, Vol. 27, N. 1, pp. 95-109

Chaloupka, F., Wechsler, H. (1996) Binge drinking in college: the impact of price, availability, and alcohol control policies // Contemporary Economic Policy, Vol. 14, pp. 112-124

Cook, Ph., Tauchen G. (1982) The Effect of Liquor Taxes on Heavy Drinking // The Bell Journal of Economics, Vol. 13, No. 2, pp. 379-390

Duncan, T., Duncan, S., Alpert, A., Hops, H., Stoolmiller, M., Muthen, B. (1997). Latent variable modeling of longitudinal and multilevel substance use data // Multivariate Behavioral Research, Vol. 32, N. 3, pp. 275-318.

Farrell, P., Fuchs, V. (1982). Schooling and health: The cigarette connection // Journal of Health Economics, Vol. 1, Pp. 217-230.

Fennell, M., Rodin, M., Kantor, G. (1981). Problems in the work setting, drinking, and reasons for drinking // Social Forces, Vol. 60, N. 1, pp. 114-132.

Forthun, L., Bell, N., Peek, C., Sun, S. (1999). Religiosity, sensation seeking and alcohol/drug use in denominational and gender contexts // Journal of Drug Issues, Vol. 29, N. 1, pp. 75-90.

Grossman, M. (1972). On the Concept of Health Capital and the Demand for Health // Journal of Political Economy, Vol. 80, pp. 223-255.

Grossman, M., Sindelar J.L., Mullahy J., Anderson R. (1993).Policy Watch: Alcohol and Сigarette Taxes // Journal of Economic Perspectives, Vol. 7, N. 4, pp. 211–222.

Hajema, K., Knibbe, R. A., & Drop, M. J. (1997). Effects of drinking patterns and social conditions on incidence and chronicity of alcohol-related problems // Contemporary Drug Probs., Vol. 24

Hirschi, T. (1998). Social bond theory. Criminological theory: Past to present. Los Angeles: Roxbury.

Hughes, K., MacKintosh, A. M., Hastings, G., Wheeler, C., Watson, J., & Inglis, J. (1997). Young people, alcohol, and designer drinks: quantitative and qualitative study // British Medical Journal, N. 314 (7078), pp. 414-418.

Jonas, H., Dobson, A.., Brown, W. (2000). Patterns of alcohol consumption in young Australian women: socio‐demographic factors, health‐related behaviours and physical health // Australian and New Zealand Journal of Public Health, Vol. 24, N. 2, pp. 185-191.

Kenkel, D. (1994). The cost of illness approach. In: G.S. Tolley, D. S. Kenkel, and R. Fabian (Eds.), Valuing health for policy: An economic approach. Chicago: University of Chicago Press, 1994, pp. 42-71

Massin S., Kopp P. (2011) Alcohol Consumption and Happiness: an Empirical Analysis Using Russian Panel Data

Parker, D., Brody, J. (1982). Risk factors for alcoholism and alcohol problems among employed women and men. Occupational alcoholism: A review of research issues, pp. 99-127.

Patock-Peckham, J., Hutchinson, G., Cheong, J., Nagoshi, C. (1998). Effect of religion and religiosity on alcohol use in a college student sample // Drug and Alcohol Dependence, Vol. 49, N. 2, pp. 81-88.

Peirce R., Frone M., Russell M., Cooper L. (1994). Relationship of Financial Strain and Psychosocial Resources to Alcohol Use and Abuse: The Mediating Role of Negative Affect and Drinking Motives // Journal of Health and Social Behavior, Vol. 35, N. 4, pp. 291-308

Pollak R. (1970). Habit formation and dynamic demand functions // The Journal of Political Economy, N. Vol. 78, N. 4, pp. 745-763.

Prescott, C., Kendler, K. (2001). Associations between marital status and alcohol consumption in a longitudinal study of female twins // Journal of Studies on Alcohol and Drugs, Vol. 62, N. 5

Reis, J., Riley, W. (2000). Predictors of college students' alcohol consumption: Implications for student education // The Journal of genetic psychology, Vol. 161, N. 3, pp. 282-291.

Roshchin S., Roshchina Y. (2013) Factors of Alcohol Consumption in Modern Russia / Conference proceedings, Buenos Aires, Argentina, February, 3-6

Roshchina, Y. (2012). To Drink or not to Drink: the Macroeconomic Analysis of Alcohol Consumption in Russia in the Beginning of XXI century. Working paper.

Stigler G., Becker, G. (1977). De gustibus non est disputandum. The American Economic Review, Vol. 67, N. 2, pp. 76-90.

Thornton, M. (1987). Sekt versus schnapps in an Austrian village. Constructive drinking: Perspectives on drink from anthropology, pp. 102-112.

Turner, A., Larimer, M., Sarason, I. (2000). Family risk factors for alcohol-related consequences and poor adjustment in fraternity and sorority members: Exploring the role of parent-child conflict // Journal of Studies on Alcohol and Drugs, Vol. 61, N. 6, pp. 818-826

Zubanov, N., Webbink H., Martin N. (2013). The effect of schooling on problem drinking: evidence from Australian twins // Applied Economics, Vol. 45, N. 12, pp. 1583-1599.