Нуждаясь в Господе

Должен рассказать вам, как на протяжении следующих недель я старался отвлечь жену от печальных мыслей. Я наивно полагал, что если буду пылким и чутким, сострадательным и открытым, то как-то смогу отвлечь ее от скорби по матери. Я пытался предусмотреть каждую мелочь, чтобы у нее было все, в чем она нуждалась. Я поставил перед собой цель дать ей столько мужа и столько любви, чтобы она даже не заметила, что из ее жизни исчезла столь значимая часть. Провезя ее по всей стране, в конце концов я понял, как это было глупо. Я старался поразить ее теплыми песчаными пляжами, песнями и стихами в ее честь, покупал ей подарки - и все это из-за сумасшедшей необходимости заполнить ноющую пустоту, которую видел в ее глазах. Она улыбалась и пыталась поддерживать вежливые беседы, а ночью подолгу стояла у окна и смотрела во тьму. Я знал, что там ничего не видно, но она все равно продолжала смотреть. Она видела то, чего не мог видеть я. Она вспоминала то, чего не помнил я. Из окна нашей спальни она смотрела в свое детство и видела там праздничные торты, которых я никогда не ел, трехколесные велосипеды, на которых я никогда не катался, и пасхальных кроликов, которые были сделаны не для меня. Боль моей жены была слишком личной, чтобы делиться ею с кем-то еще. Внезапно я осознал, что, несмотря на глубокую любовь к ней, в этой ситуации я мог быть только наблюдателем. Дело в том, что в жизни случаются события, с которыми вам придется иметь дело в одиночку. Там нет зрителей, туда не пускают людей. Даже мужья не смогут вам помочь. Именно в такие моменты вам необходимы взаимоотношения с Господом.

Я лежал в постели рядом со своей женой, крепко держа ее в объятиях, ласково целовал в плечо и старался дать ей почувствовать себя в безопасности, надеясь, что она заснет. Но я понял, что мои руки недостаточно длинны и сильны для того, чтобы дотянуться до той части ее естества, которую нужно было обнять. Я покупал ей розы и наигрывал нежные мелодии. Я водил ее в рестораны, пробовал смешить и быть ближе к ней. Но у меня ничего не получалось. Сейчас я понимаю, что это была такая печаль, от которой она не хотела спасаться. Она хотела вспоминать, смеяться и плакать. Это было ее почтение наследию, оставленному ее матерью. Это подчеркивало абсолютную важность матери в ее жизни и было отчаянной попыткой удержать ее.

Мне потребовалось несколько недель для осознания, что никакие мои слова, стихи, песни или поступки не в силах были заглушить боль, которую она испытывала; что ни я, ни дети, ни все наши многочисленные друзья не могли заменить то, что она потеряла. Именно тогда я научился по-настоящему уважать скорбь. Собственно, тогда я осознал, что скорбь - это процесс, который невозможно прервать. В последующие недели и месяцы я начал понимать, почему Бог сотворил время. Время - великий целитель. Оно действует медленно, но эффективно, и никто из нас не может поторопить его. Мы должны позволить ему идти со своей скоростью. И хотя мы живем на этой планете все вместе, когда случается настоящий кризис, каждый, к сожалению, остается с ним наедине, и только Бог и время способны исцелить нас.