Глава четвертая.

Свет - это лишь попытка преодолеть тьму, ибо тьме не нужны источники.

Дженсен проснулся рано утром и испуганно огляделся вокруг - незнакомый дом, чужая постель. Но дыхание рядом - родного и любимого человека – успокоило, и он, улыбнувшись, повернулся к Мише и стал смотреть, как он спит. Слушать его спокойное дыхание, наблюдать, как едва заметно подрагивают ресницы, и как призывно приоткрыты губы.

Сил сдержать себя не хватило, и Дженсен потянулся к спящему Мише, провел языком по нижней губе и едва заметно прикусил её, наслаждаясь вкусом.

Внезапно Миша ухватил его за затылок и притянул к себе ближе, углубляя поцелуй и делая его не утренним, робким, а наполненным животной страстью и силой.

Дженсен застонал, перекинув через Мишу ногу, он оседлал его бедра, сжимая коленями. Не разрывая поцелуя, сжал пальцами возбужденный член Миши.

- Дженс, не сейчас, нам надо встав...ооох, - оборвавшись полуслове, Миша откинулся назад, толкаясь у руку Дженсена. Ощущение гладкой кожи под пальцами сводило с ума. Двигая рукой, Дженсен ловил каждую эмоцию на лице, понимая, насколько невероятно видеть его таким. Сонным, застигнутым врасплох и обездвиженным. Покорным. Стряхивая остатки дремы глухим стоном, Миша вздрогнул, кончая, и пару минут лежал, закрыв глаза, пока Дженсен не слез с него, сдергивая одеяло.

- Подъем, падре, у нас много дел!

Только с этого дня Дженсен начал жить и дышать по-настоящему. Казалось, что до этого все было пустое и ненужное. Хотелось проводить каждую минуту рядом с Мишей, касаться его, видеть, улыбаться и ловить каждое движение и взгляд.

Обманывать жену стоило больших усилий, но Дженсен уже не мог спать рядом с ней и целовать её как прежде. Это было как наваждение. Он готов был бросить все и уйти к Мише. Пару раз он даже начинал разговор об этом, но Миша умело уходил от ответа, затыкая его то поцелуем, то шикарным минетом.

Работы по реконструкции велись уже вовсю, приехали рабочие, и Дженсен с Мишей много времени проводили за чертежами, часами болтая о чем угодно, бродили по окрестностям. Миша почти не рассказывал о себе, иногда замыкался глубоко внутри, а иногда внезапно срывался по каким-то важным делам в город. Дженсен не знал, стоит ли спрашивать у него об этом, потому что видел, как напрягается каждый раз Миша. А навязываться он не хотел. Ему просто было хорошо, и этого было достаточно.

Жене он врал, говорил, что очень много работы и приходится оставаться на ночь, но в те редкие минуты, когда он заезжал домой - старался больше общаться с детьми, чем с Дани. Никогда Дженсен не думал, что придется сдерживать крик, когда она дотрагивалась до него. Одному богу известно, скольких усилий требовало это от него.

И, в конце концов, он не выдержал.

Обманывать ее не хотелось, все-таки она была близким ему человеком. Он объяснился, сказав, что не может с ней больше жить, но о главной причине умолчал. Он будто подсознательно чувствовал, что Дани не поймет, а Миша не одобрит.

Жена восприняла эту новость на удивление спокойно, сама сложила его вещи в чемодан и молча проводила до машины. Дженсен остановился у самой дороги:

- Дан, прости, я не хотел.

- Ничего, Дженсен, я знаю, что ты вернешься, - произнесла она холодным голосом и пошла в дом, оставив его со своими мыслями наедине.

Дженсен не знал, как воспримет Миша его ссору с женой, но дома никого не оказалось. Видимо, Миша снова уехал по своим сверхсекретным делам. Дженсен растянулся на диване в гостиной, заложив руки за спину и изучая потолок. Что он творил, зачем? Он пустил весь свой привычный уклад под откос ради…

Ради священника?

Ради человека, который по определению никогда не может принадлежать кому-то кроме церкви. Какой абсурд. Почему Миша позволял всему этому продолжаться, почему не останавливал…? Дженсен не знал.

Что будет завтра и как теперь дальше строить свою жизнь? Болван, какой же он болван. Но это тянущее ощущение в груди было сильнее. Мурашки по коже и учащающее дыхание, когда Миша оказывался рядом. Это было как наваждение, как наказание. Проклятый Коллинз.

Почему он не впускал Дженсена в свою жизнь, почему так и не приоткрыл дверь в свою душу? От всех этих вопросов только голова шла кругом, и неприятно покалывало сердце. К черту все это. Встав с дивана, Дженсен достал из сумки бумагу, карандаш и стал делать наброски, привычно погружаясь в штрихи на бумаге и рисуя в голове образы.

Так, за работой, его и застал Миша. Он тихонько открыл дверь и почти бесшумно зашел в гостиную. Оперевшись об косяк, он удивленно посмотрел на сумки.

- Дженсен, что это?

- Я ушел от жены.

Вот так просто. Всего четыре слова и так легко дышится после них. Дженсен и не предполагал, что все окажется так...

Миша тяжело вздохнул и присел на краешек дивана.

- Зачем? Что ты собираешься делать? Здесь жить ты не сможешь.

Дженсен вскинул голову и посмотрел ему прямо в глаза, обида медленно, но верно разливалась внутри едкой жижей.

- Почему? Я и так постоянно с тобой, какая разница. К тому же это ненадолго, пока я не подберу что-то другое. Да и вообще, к чему все это? Я хочу жить с тобой, я люблю тебя.

Дженсен умоляюще посмотрел на Коллинза и отшатнулся - в его глазах было лишь холодное равнодушие.

- Я сказал, нет.

- Нет? - Дженсен встал с кровати, выпуская из рук листы. Они с легким шуршанием рассыпались по полу. - Я люблю тебя, Миша.

Он молчал, опустив голову. Потом встал, привычно одергивая сутану и, наконец, взглянул в глаза, пристально как тогда, при первой встрече.

- Не надо, Дженсен.

- Что не надо?! Ты... - Дженсен чувствовал, как медленно в нем закипает ярость. - Неужели ты не понимаешь, как изменил меня? Неужели не видишь этого? Я разрушил семью ради чего? Чтобы услышать твое "нет"? Да пошел ты... - подняв с пола сумку, Дженсен закинул ее на плечо, отворачиваясь к двери. Прежде чем он успел ее открыть, Миша встал у него на пути.

- Выслушай меня, прошу...

- Отвали, Коллинз, - он попытался его оттолкнуть, но не получилась. Миша подошел ближе, касаясь рукой плеча. - Не трогай меня!

- Дженсен...ты не понимаешь..

- О, нет, я наконец-то все прекрасно понял. Ты решил поиграть со мной и моими чувствами, а сам…просто трус. Трус и обманщик.

- Я ни разу не солгал тебе... - Миша опустил руку, отступая на шаг и упираясь спиной в дверь.

Подойдя вплотную, Дженсен уперся рукой в стену над Мишиным плечом, выдыхая прямо в приоткрытые губы.

- Вы солгали себе, падре Коллинз. И продолжаете лгать своим чувствам, прикрываясь богом, церковью и чем там еще...Я открылся тебе, доверился, а ты не смог просто принять меня? Как хочешь, я не намер... - Миша вдруг подался вперед, затыкая Дженсена поцелуем, проталкивая язык сквозь сжатые зубы и обнимая за шею. Дженсен уперся руками ему в грудь, чувствуя под ладонью биение сердца. Нащупав дверную ручку, он распахнул дверь, отталкивая Мишу, и выбежал на улицу, чувствуя, как саднит губы. Миша застыл на пороге, встрепанный, покрасневший и совершенно потеряный.

- Я…я...просто хотел защитить тебя, Дженсен.

Дженсен замотал головой.

- Себя, Миша, ты хотел защитить себя. Не пустить никого в свою жизнь, в свое сердце, закрыться...Что ж, тебе это удалось.

Дженсен спустился с крыльца, доставая ключи от машины. Начинал накрапывать мелкий, холодный дождь.

- Дженс, прошу тебя...

- Будь ты проклят, Коллинз. Ты и твоя чертова церковь, - не оборачиваясь Дженсен сел в машину, хлопнув дверцей, и завел мотор. Руки тряслись и перед глазами все плыло. Дождь пошел сильнее, заливая лобовое стекло и снаружи поднялся сильный ветер.

Выехав на дорогу, Дженсен обернулся, и увидел, что Миша все так же стоит на пороге, неотрывно глядя ему вслед и обхватив себя руками, будто от холода.

"К черту", подумал Дженсен, вжимая педаль до упора.

До окраин он добрался быстро, снял номер в мотеле и рухнул на кровать, кинув сумки у порога. Хотелось только забыться и выть от тоски. Дженсен перевернулся на спину и посмотрел в потолок. Воспоминания сплошным потоком проносились в голове. Две недели счастья, за которые он бы отдал всю жизнь. И такой обман в итоге. Наверное, он это заслужил. Заслужил тем, что разрушил свою семью, бросил жену и детей. Заслужил, как кару за прошлые грехи. Но почему сейчас, когда казалось, что он нашел настоящую любовь, когда вся жизнь сосредоточилась до масштабов черной сутаны и хриплого голоса. Когда во сне не видишь ничего кроме синих глаз, они сводят с ума, выворачивая душу наизнанку. Искушение, перед которым не устоял бы и сам Господь, слишком соблазнительно, слишком прекрасно, совершенно...

И он поддался ему, зная, что нельзя. Зная, что неправильно.

Но, как говорится, лучший способ избежать искушения - поддаться ему. Поэтому Дженсен не жалел ни о чем.

Его неудержимо тянуло обратно, он понимал, что сорвался зря, и Миша не виноват ни в чем, кроме того, что ничего ему не обещал. Но обида, какая-то совершенно детская, разъедала его изнутри.

Необъяснимое чувство, в котором он невольно признался сегодня Мише, никуда не уходило, а только росло, причиняя боль. Хотелось выплеснуть куда-то накопившуюся энергию.

Он вскочил, подошел к бару и дрожащими руками налил себе виски.

Злость. Он точно знал, что сейчас очень злится на Мишу. Потому что он отдал все, бросил все к его ногам. Без оглядки и мыслей о будущем. Наверное, он слишком…любил.

Он понимал, что завтра пожалеет о своем поступке, но сейчас хотелось поддаться и побыть проигравшей стороной. Ведь это он все потерял, тогда как у Миши все осталось на своих местах, он даже не запятнал свою безупречную репутацию.

Дженсен с силой сдавил бокал и тот предательский треснул в его ладони, оставляя после себя глубокий порез. Выпитый виски притупил боль. Дженсен вытащил из аптечки бинт, на скорую руку перевязал ладонь и приложился к полупустой бутылке, пытаясь алкоголем залить боль в груди.

Когда Дженсен откинул пустую бутылку на кровать, в голове уже созрел план.

Сейчас он сядет в машину и поедет к Коллинзу. Просто потому, что не может быть один. Каждое мгновение в его жизни должно быть рядом с падре. Пусть даже тому это совсем не нужно.

Он схватил ключи от машины со столика и захлопнул за собой дверь.

Тут же споткнувшись на пороге, он осел на пол, пытаясь собраться с мыслями. Волна отвращения и ненависти к себе поднялась в нем. Он был просто жалок. И ненавидел себя. А еще он ненавидел Мишу. За то, что тот так быстро, резко и, кажется, навсегда, ворвался в его жизнь. Он понял, что лучше ни к кому и никогда не привязываться.

Привязанность – боль, а когда пытаешься избавиться - только испытываешь потери. Но с другой стороны… Миша подарил ему те чувства, о которых он доселе не знал. Слышал, но не испытывал. Только теперь он понял, что не сможет без его рук, глаз, мягких и податливых губ, без долгих бесед с ним и уютного молчания. Просто все станет неважным и несущественным.

Поэтому смысла сидеть и ждать у моря погоды не было. Дженсен встал и направился в машину.

Наверное, сам Господь Бог управлял им сегодня, как иначе объяснить то, что он в таком состоянии добрался до Миши.

Он с силой вжал звонок и начал колотить по двери.

- Иду, иду, - послышалось из глубины дома,- кто там такой нетерпеливый?

- Миша, открывай, - прохрипел Дженсен и надавил на ручку, когда раздался щелчок замка. Дверь распахнулась, и Миша отлетел к стенке, больно ударившись затылком. Но Дженсену сейчас было наплевать, он с силой захлопнул дверь и в мгновение ока оказался рядом с Коллинзом, прижимая его к стенке и жадно кусая его губы.

Протестующе замычав, Миша уперся руками Дженсену в грудь:

- Что…ты что?

- Заткнись, - придавливая его сильнее к стене, Дженсен снова протолкнул язык ему в рот, кусая нижнюю губу. Слишком сильно, слишком...

Миша сдавленно охнул, чувствуя, как бежит по подбородку капля крови. Дженсен слизнул ее, кажется, даже довольно заурчав при этом.

Миша никогда не видел его таким.

Несдержанным, грубым. Он пах алкоголем и еще чем-то горьким.

Тяжело дыша, Дженсен отстранился, вжимаясь в Мишу всем телом. Он был возбужден. Очень возбужден. И разозлен. Гремучая смесь, Миша понимал это.

- Дженс, пусти меня, ты пьян.

- Заткнись, - повторил Дженсен и потащил его к кровати, схватив так сильно, что не было не единого шанса вырваться и убежать. Миша понимал, что в данной ситуации лучше расслабиться и переждать бурю, поэтому притих.

А Дженсен разошелся не на шутку, он швырнул его на кровать и начал судорожно сдирать одежду с них обоих, будто это последняя ночь на земле и нужно как можно больше всего успеть. Когда одежда изорванными тряпками легла к ногам Дженсена, он с животным рыком накинулся на Мишу, сминая его в своих объятиях, стремясь обхватить его всего и со всех сторон.

Обнаженный, совершенно потерявший контроль, доведенный до предела Дженсен пугал и возбуждал одновременно. Миша нежно коснулся его щеки, но Дженсен мотнул головой, сбрасывая руку и хватая за запястье. Пару секунд они неотрывно смотрели друг на друга, а потом Дженсен оседлал его, склоняясь, прикусывая шею, оставляя отпечаток. Как будто клеймя, он грубо целовал то шею, то плечи, то вылизывал соски, то дразняще касался пальцами напряженного живота, заставляя Мишу метаться по кровати, вскидываясь навстречу.

- Хватит, Дженсен, прошу тебя, хватит...Не надо...

Но Дженсен будто оглох к его просьбам, дикий зверь проснулся у него внутри и готов был снести все на своем пути. Он резко развел ноги Миши в стороны, достал из под матраца забытую со вчерашнего дня смазку, щелкнул крышкой и толкнулся сразу двумя вымазанными пальцами внутрь.

Никаких ласк и прелюдий. Только дикое желание овладеть этим телом. Миша выгибался на кровати, сжимая пальцами простыни, и молил о пощаде, одновременно насаживаясь сам. Эта жестокость дико возбуждала и в то же время смущала его, он уже и сам не знал, чего хотел, подчиниться этой силе или грубо оттолкнуть и выгнать. Но когда Дженсен навис над ним, хищно облизываясь, вариант остался только один. Он не мог не сдаться. Он хотел сдаться.

- Боже, Дженсен... - прохрипел Миша, обхватывая его ногами и подаваясь навстречу. Режущая боль сводила с ума, хотелось отстраниться и приблизиться одновременно. Дженсен замер, дразняще приставив головку к самому краю сжимающихся мышц, не давая даже шевельнуться.

- Вы уж определитесь, падре... - резко толкнувшись вперед, Дженсен перехватил Мишу под колено, заставляя бесстыдно раскрыться, видя, как он краснеет, откидывая голову назад, как комкает простыни, упрямо сдерживая стон.

- Я заставлю тебя кричать, - прошептал Дженсен и толкнулся ещё раз, до предела растягивая податливые мышцы. Миша сдавленно застонал и откинулся назад. Пот тонкой струйкой стекал по виску, Дженсен наклонился слизать её языком и входя до упора. А потом ещё раз, и ещё, все быстрее и быстрее, наращивая темп, и не давая ни на секунду расслабиться. Он приподнялся и ещё шире развел ноги Миши, так чтобы было видно, как член входит и выходит из покрасневшего и воспаленного отверстия, а яйца шлепаются о ягодицы при каждом толчке.

- Дженс...я…не могу больше... - оставляя на плечах красные следы, Миша подался вперед, ощущая, как его будто разрывает изнутри, а собственное возбуждение уже пульсирует где-то в мозгу. Дженсен глухо зарычал, накрывая пальцами его член и кусая за плечо. Миша вскрикнул, по-кошачьи выгибаясь на кровати, и кончил, сжимая Дженсена со всех сторон.

Дженсен практически сразу же последовал за ним, с громким стоном вколачиваясь в податливое тело и изливаясь глубоко внутри.

Миша притянул его к себе и крепко сжал в своих объятиях, давая понять, что никуда не отпустит.

- Тихо, тихо, - прошептал он в ответ на всхлипы Дженсена и попытку подняться, - я с тобой, и все будет хорошо.

Дженсен выдохнул, скатился с него и лег рядом, обхватывая руками и ногами и пытаясь выровнять дыхание.

- Ты можешь завтра привезти свои вещи, я не против, - Миша поцеловал его в висок и закрыл глаза.