Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ ТРУДОВОГО ПРАВООТНОШЕНИЯ 2 страница




Отпущенный на оброк раб обычно уже сам был вынуж­ден «помещать» себя в пользование другому лицу, чтобы по­лучить средства для существования и уплаты обр$>ка.

3. Наряду с трудом рабов рабовладельческому строю был известен и наемный труд свободных от рабства лиц, но лишь в качестве спорадического явления[23]. Трудовое отношение между формально свободным беднякам, лишенным средств производства, и собственником этих средств находило юри-. дическое выражение тоже в договоре locatio-conductio opera- rum.

Римский юрист Павел говорил по этому поводу: «...Каж­дый свободный человек волен распоряжаться своей судьбой.. Он может и улучшить свое положение, а может и ухудшить его и даже дойти до отдачи в наем своего труда на дневное я ночное время» К

В исследованиях, посвященных рабовладельческому строю, мы не встречаем данных о том, что положение сво­бодных «самолокаторов»2 в хозяйстве нанимателя отлича­лось в лучшую сторону по сравнению с положением раба, нанятого у другого рабовладельца. Напротив, основательно предположить; что положение «самолокатора» было даже бо­лее тяжелым, поскольку от злоупотреблений его рабочей си­лой нанимателя не удерживала ответственность за гибель или повреждение чужого имущества. Так, например, у римского бытописателя Варрона можно найти, по выражению Л. С. Таля, «жестокий совет» пользоваться в опасных для здоровья местах преимущественно трудом свободных лиц[24].

Исследователи .римского права единодушно констатируют «неразработанность» норм относительно сдачи в наем личной рабочей силы4. Но «разработка» таких норм и не вызыва­лась общественными потребностями: при господстве рабо­владельческой формы эксплоатации труда отдача в наем свободным лицом своей рабочей силы не могла не представ-, лять собой принятия, хотя формально и добровольного, функ­ций раба. 'Во всяком рабовладельческом обществе лицо, от- : давшее в наем свою рабочую. силу, тем самым низводило , себя до положения раба [25].

Не случайно поэтому способность к квалифицированному умственному труду не могла быть предметом договора най­ма. Это объяснялось отнюдь не тем, что услуги адвоката, . учителя, врача и т. п. -не* поддавались денежной оценке. На- 'против, денежный эквивалент за труд представителей «либе­ральных профессий» получил особое наименование—«honora­rium» — и мог даже взыскиваться в экстраординарном поряд­ке. Действительная причина, по которой услуги лиц «либе­ральных профессий» не могли быть предметом договора най­ма, заключалась в том, что «самолокатор» оказывался в по­ложении лица, выполняющего функцию раба, что' не совме­щалось с представлением о социальной роли врачей, адвока­тов и др.

4. Схема правовых форм трудовых отношений рабовла­дельческого строя была бы неполной, если бы мы не упомя­нули об отношениях между рабовладельцами и либертина- • 'МИ, т. е. отпущенными «на волю» рабами.

С отпускаемого «на волю» раба рабовладельцы обычно брали присягу о службе. Манумиссия, т. е. отпущение госпо­дином раба на волю, при таком условии сводилась лишь к ограничению собственности на раба: полная собственность «а работника переходила в неполную, отчего рабовладелец только выигрывал, сохраняя права на operas servi и одновре­менно освобождаясь от необходимости гарантировать рабу средства существования.

.. После смерти своего патрона вольноотпущенник был обя­зан ремесленные и иные услуги, имеющие денежную оценку, оказывать наследникам патрона.

Патрон и его наследники, вместо получения от вольноот­пущенника услуг в натуре, могли сдавать эти услуги в наем : и получать наемную плату[26].

Если вольноотпущенник после своего освобождения изу­чил какое-либо мастерство, то он становился «обязанным ока­зывать патрону услуги, относящиеся к этому мастерству[27].

Услуги, оказываемые вольноотпущенником патрону (или его наследникам), были, разумеется, безвозмездны. Патрон должен был лишь либо оставлять вольноотпущеннику время для заработка, на который последний мог бы питаться, либо предоставлять вольноотпущеннику алименты[28].

«...Чаще всего освобождение рабов -объяснялось экономи­ческими причинами: сплошь и рядом рабовладельцу было выгоднее иметь дело с вольноотпущенником...»[29]. ; Манумиссия приводила к двоякому роду правоотношений, выражавших труд вольноотпущенников. \ Если патрон не пользовался услугами вольноотпущенника £ натуре, а отдавал их в наем, то правовой формой был ^жё. указанный нами ранее договор locatio-conductio operarum.

Если же патрон пользовался услугами вольноотпущенни­ка в натуре (что было преобладающим), то в-озникало осо­бое отношение личной зависимости, при котором одно лицо, не будучи уже приравнено к вещам, все же было обязано к: безвозмездному труду в пользу другого. Это отношение-— между патроном-собственником и вольноотпущенником — объектом неполной собственности — в известном смысле можно рассматривать в качестве первообраза феодальных трудовых отношений, к рассмотрению которых мы и перехо­дим ' ,

5. При феодальном строе, как известно, основой производственных отношений является собственность феода­ла на средства производства и его неполная, собствен­ность на работника производства — крепостного, которого феодал уже не может убить, но может заставить работать,, может, продать или отдать в наем.

Своеобразие правового положения крепостного заключа­лось в том, что он был одновременно как объектом права (не­полной собственности), так и — в некоторой, хотя и незна- чичельно^, степени — субъектом права (формальное запре­щение убийств крепостных, цризнание за ними некоторой имущественной правоспособности).

Что касается общественно-трудового отношения между феодалом и крепостным, то оно-, так (же как и отношение между рабовладельцем и рабом^ покоилось на внеэконо­мическом принуждении.

Различие между трудом раба и трудом крепостного за­ключается,* как это разъяснено Марксом в III томе «Капи­тала», в следующем. Раб «^..работает при помощи чужих ус­ловий производства и несамостоятельно». Напротив, крепост­ной «:..часть недели обрабатывает фактически принадлежа­щую ему землю при помощи орудий труда {плуг, скот и т. д.), фактически или юридически принадлежащих ему же, - а ос­тальные дни недели работает в имении землевладельца, на землевладельца даром...»

Фактическое обладание некоторыми средствами производ­ства отличало крепостного, с другой стороны, от рабочего при капитализме. 'Поскольку при феодализме непосредствен­ный производитель владел средствами производства, необхо-: димыми для поддержания своего существования, прибавоч-- ный труд из него можно было извлечь только внеэкономиче-' ским принуждением. При этих условиях отношение собствен-~ ности (феодальной) должно было выступать «...как непосред­ственное отношение господства и подчинения, следовательно^ непосредственный производитель — как несвободный: несво-' бода, которая от крепостничества с барщинным трудом мо~ :жет. смягчаться до простого оброчного обязательства» Не­обходимы были «...отношения личной зависимости, личная несвобода в какой бы то ни было степени и прикрепление к земле в качестве придатка последней, принадлежность в на- •стоящем смысле этого слова» [30].

Работник производства при феодальном строе, таким об­разом, рассматривался в качестве придатка к земле. Поэтому отюшения земельной собственности выражали также и тру- I довые отношения между феодалами и крепостными. Право I -феодальной собственности непосредственно заключало в се­бе, и право на рабочую силу крепостного, неотделимую от его личности. Несмотря на неполноту феодальной собствен­ности на работника производства, последняя безусловно- ' включала собственность на его рабочую силу.

Типичные для феодального строя общественно-трудовые отношения (между феодалами и крепостными), таким обра-. зом, юридическое выражение получали в праве феодальной .«собственности, которое закрепляло собственность феодала на землю вместе с ее придатком — работником, производства."

Крепостной в отношениях по применению его труда высту­пал .в качестве говорящего объекта права феодальной собст­венности, а не в качестве субъекта права. Правосубъект­ность, в соответствии с учением марксизма-ленинизма о не­разрывной связи права с государством, не может быть не чем 4 иньш, как особым отношением между субъектом и государ­ством, отношением, благодаря которому субъект, при нали­чии известных фактических обстоятельств {юридических фак­тов), обладает возможностью требовать от других лиц изве­стного поведения, опираясь на защиту государства. Крепо­стной же, как сторона в феодальном трудовом отношении .'(речь идет только об основном и типичном для феодального -строя трудовом отношении), такой возможностью не обладал. Положение не изменялось тем, что заинтересованность фео­далов в упрочении феодального способа производства по­буждала их придерживаться сложившихся обычаев и тради­ций в использовании рабочей силы крепостных, обеспечивая ;тем самым необходимые для всякого способа производства порядок и регулярность. Даже в тех случаях, когда такие ^обычаи и традиции санкционировались законом, крепостной : "правомочий на защиту от произвольной эксплуатации' не при- •обретал. Закрепленный обычным или писаным правом объем пользования рабочей силой крепостных отражал потребность 4>амих феодалов в устойчивости экономических отношений.

Так, например, в англо-саксонском наставлении «о правах 11 обязанностях отдельных лиц» «(X—XI ©в.) было записано, что котсетл (крепостной крестьянин, участок которого рав­нялся 5 акрам) обязан, согласно обычаям, «на протяжении? (всего) года каждый понедельник работать «а своего глафор- да и во время (жатвы работать по три дня в неделю, в неко­торых (поместьях) он должен в течение августа (сбор уро­жая) работать (на тлафорда) ежедневно, причем за день ра­боты он должен накосить один акр овса или V2 акра других хлебов». Об обязанностях гебуров (крепостных, участок ко­торых равнялся 10 акрам) в том же «наставлении» указыва­лось,, что их обязанности различны — «в одном месте они (обязанности гебура) тяжелы, в других умеренны. В некото­рых поместьях установлено, что он (гебур) 2 дня работает еженедельно на протяжении всего года, а во ..время сбора урожая 3 дня еженедельно и со Сретенья господня до -Пасхи 3 (дня в неделю)»

В большинстве же случаев размеры трудовых повинно­стей крестьян не регламентировались заранее, а зависели' от потребйостей господского двора.[31].

Типичные для феодального строя трудовые отношения- между крепостными и феодалами, таким образом, непосред­ственное юридическое выражение получали в праве собст­венности (хотя и неполной) феодала на крепостного.

•Как известно, феодал вместо использования в натуре ра­бочей силы крестьянина мог взимать с него оброк. В этих случаях между феодалом и крепостным (вилланом) уже не было непосредственно трудовых отношений и положение вил­лана, уплачивающего оброк, несколько сближалось с поло­жением фригольдера — «свободного держателя», платящего * ренту[32]. ~

6. Как известно, при феодальном строе, наряду с феодаль- г ной собственностью, существовала также., единоличная- собственность-крестьян и ремесленников на орудия* производства и на свое частное хозяйство, основанная, на личном труде[33].

Личный труд, базирующийся на единоличной. собственно­сти работника на средства производства, так. же как и вся­кий труд, немыслим вне общественных отношений.

Но при единоличном труде работника в своем частном- хозяйстве общественно-трудовое отношение такого работай- ка уже непосредственно дано в самом его отношении к дру­гим людям, выраженном в единоличной собственности на средства производства. Для приложения своей рабочей силы к своим единоличным средствам производства работник не вступает в какое-либо новое общественное отношение.

Если при рабстве и крепостничестве недиференцирован- ность трудовых отношений от отношений собственности обус­ловливалась принадлежностью самого работника к составу средств производства, то -при единоличном труде в своем ча- ' стном хозяйстве имеет место недиференцированность, обус­ловленная иными факторами: непосредственным соединением работника со средствами и предметом • его труда в форме мелкой единоличной собственности на последние.

Для нас важно отметить, что ни в том, ни в другом слу- > чае общественно-трудовые отношения не могли составить предмета особой юридической нормировки, отличной от. нор­мировки отношений собственности.

7. Помимо отмеченных выше основных форм трудовых от­ношений при- феодальном строе, этому строю были известны также и иные формы, не определявшие, однако, экономиче­ской структуры общества.

Так, наемный труд, по определению Энгельса, в тот пе­риод был временным занятием. «Цеховые уставы заботились о том, чтобы сегодняшний подмастерье завтра становился мастером» [34].

Цеховые уставы, с целью ограничения конкуренции меж­ду мастерами и упрочения их привилегий на самостоятельный ремесленный промысел, устанавливали лишь обязательный (гораздо более длительный, чем это необходимо для овла­дения ремеслом) срок пребывания в учениках и затем в под­мастерьях и ограничивали число учеников и подмастерьев, которых дозволялось держать мастеру[35]. Для временного на­емного работника' (ученика, подмастерья) наемный труд • не превращался еще в пожизненное занятие, а был переходной ступенью к единоличному труду. Эту переходную ступень нельзя было миновать, поскольку доступ в цеховую корпора- . цию был обусловлен именно пребыванием в учениках (под­мастерьях) у мастера, а без зачисления в такую корпорацию государство воспрещало самостоятельное занятие ремеслен­ным промыслом.

Привилегии цеховых корпораций обусловливали, таким образом, своеобразные трудовые отношения между подма­стерьем и мастером. Право мастера на эксплоатацию рабочей силы ученика (подмастерья) возникало на специфической ос­нове — цеховых привилегиях. Оно не сливалось непосредст­венно с правом собственности на средства производства. Трудовые отношения между мастерами и подмастерьями (ft учениками) не сливались с отношениями собственности, а по: лучали уже особое правовое выражение, отличное от непо­средственного выражения отношений собственности.

Отношения зависимости учеников и подмастерьев от ма­стеров сходны с отношениями крепостной зависимости в том, что и тут и там имеет место внеэкономическое принуждение к труду. Однако внеэкономическое принуждение, вытекающее из цеховых привилегий,—иного свойства, нежели внеэконо­мическое принуждение, обусловленное крепостным правом. Ученик или подмастерье не рассматривается в качестве объ­екта собственности (хотя бы и неполной) мастера. Он выст.у- . пает в трудовых отношениях уже в качестве субъектд. права. Но его правоспособность урезана в самом жизненно сущест­венном пункте: он лишен юридической возможности само­стоятельного занятия ремесленным промыслом даже в слу­чае экономической возможности к этому. Более того, нера­венство в правоспособности как раз и являлось той почвой, на которой возникали и сохранялись отношения эксплоатации мастерами своих подмастерьев. Приобретение правоспособно­сти, составлявшей цеховую привилегию, являлось целью го­рожанина, вступавшего в отношения ученичества с масте­ром. Цеховые привилегии служили, таким образом, особым источником внеэкономического принуждения к труду .в поль­зу другого лица [36].

При длительном (семилетнем и т. п.) сроке обучения и не­сложности средневековой техники «ученик» в последние годы «обучения» являлся вполне полноценным (работником. Таким работником безусловно являлся подмастерье (лицо,4 находив­шееся на средней ступени между учеником и мастером). Между тем, оплата подмастерьев устанавливалась открыто односторонним актом. цеха, т. е. мастерами[37]. В отли­чие от современных буржуа, прикрывающих свою тарифную диктатуру в определении размеров заработной платы ссылка­ми на «свободный договор», средневековые мастера открыто диктовали свои условия подмастерьям.

В XIV—XV веках, по мере того, как для значительного числа подмастерьев перспектива стать мастером становится весьма проблематичной, обостряются социальные противоре­чия -между мастерами и подмастерьями. -Возникают, террито­риальные организации подмастерьев, явившиеся в известном смысле историческими предшественниками профсоюзов. Кон­фликты между мастерами и подмастерьями нередко прини­мают острую форму стачек.' Наряду с репрессиями против стачечников, цехи вынуждены итти на известные уступки подмастерьям, ограничивая произвол отдельных .мастеров при определении размеров заработной .платы, способов ее уплаты, количества рабочих дней, размеров штрафов и т. д. Позднее (XV—XVII вв.) иногда и законодательная власть принимает некоторые постановления против «злоупотреблений» цехов (регулирование пробной работы и т. д.), одновременно запре­щая союзы подмастерьев, стачки и т. д.

Однако в широком историческом аспекте для феодально­го строя характерным являлось все же то, что труд подма­стерьев и учеников, как правило, играл «...лишь побочную роль...» и мастер-собственник средств производства «...при­сваивал продукт, .потому что это был, как правило, его собственный продукт, а чужой вспомогательный труд . был исключением...»[38].

Складывавшееся на почве цеховых привилегий правоот­ношение между -мастером и подмастерьем (или учеником) было исторически первой правовой формой общественно-тру- доеых отношений, не «сливавшейся с вещно-правовыми отно­шениями, поскольку подмастерье (и ученик) уже не" были < объектом -полной или. неполной собственности мастера. Оно было отношением власти—подчинения[39], возникавшим фор­мально из договора о поступлении в ученики или подма­стерья. Содержание этого правоотношения обычно определя­лось условиями, которые устанавливались цехами.

Трудовое отношение между мастером и подмастерьем бы­ло уже трудовым правоотношением в смысле отношения <ме­жду субъектами права по поводу применения рабочей силы- одного из них

Но в силу того, что труд подмастерьев при феодальном* строе играл все же подсобную роль, как было отмечено вы­ше, средневековые трудовые правоотношения не получили», существенного развития в системе феодального права. На характер этих отношений несомненно влиял оснрвной ©ид фе­одальных отношений между феодалом и зависимыми кресть­янами. Подмастерье и ученик рассматривались в качестве временных полукрепостных мастера[40]. Мундиальная власть мастера фактически немногим отличалась от власти крепост- ника.

8. Еще меньшее значение в феодальной организации об­щественного труда имел труд слуг, не находившихся в вещ- но-правовой зависимости у господина и используемых обыч­но для оказания личных услуг господину.

На положении «свободных слуг» не могла не отражаться обшая атмосфера крепостного труда, подобно тому как на положении «самолокатора» в рабовладельческом обществе сказывалась атмосфера рабского труда. Поэтому не случайно, например, согласно средневековому немецкому праву, служба и гражданская самостоятельность считались несовместимы­ми; находящиеся на службе лица, хотя и сохраняли свое свободное состояние, но полноправными членами политиче­ского союза не считались. Подчинение слуги, господской вла­сти нанимателя открыто признавалось существенным эффек­том договора со «свободным» слугой[41]. Таи раз. комменда­ция— торжественный обряд, служивший, в частности, одной чз форм поступления в услужение свободных лиц,—сим воли- чески выражала отказ поступающего в услужение от, само­стоятельности и признание над собой власти нанимате­ля (лицо, поступавшееся своей независимостью, вкла­дывало свои руки, служившие символом власти, в руки господина)[42].

. § 3. Капиталистический тип правового регулирования общественно-трудовых отношений

1. Как было отмечено выше, докапиталистические типьг трудовых отношений классового общества характеризуются f недиференцированностью юридических форм этих отношений от вещно-правовых отношений.

Так было, во-первых, тогда, когда работник производства приравнивался к средствам производства в качестве объекта собственности (полной или неполной). Так было, во-вторых,, тогда, когда работник прилагал свою рабочую силу к своим[43]единоличным мелким средствам производства. В обоих слу­чаях необходимое для всякого процесса труда соединение ра­ботника со средствами производства было дано, хотя и по- разному, в самих отношениях собственности.

Исторические предпосылки диференциации правовых форм- трудовых отношений от правовых форм отношений по поводу объектов собственности заключаются, с одной стороны, в- ликвидации приравнения работника производства к средст­вам производства, к объектам собственности и, с другой сто­роны, в разорении .мелких хозяйств (ремесленных, кустар­ных и т. д.).

Пролог капиталистического способа производства, являю­щейся одновременно разложением феодального способа про­изводства, в частности, и состоит в образовании указанных: предпосылок.

. Капиталистическая собственность, как известно-, есть соб­ственность капиталистов на средства производства при от­сутствии собственности на работников производства, кото­рые, однако, лишены собственных средств производства и потому вынуждены-продавать свою рабочую силу капитали­сту и нести на шее ярмо эксплоатации К

. Утверждение капиталистического способа производства- предполагает, с одной стороны, прекращение внеэкономиче­ской (крепостной, цеховой и т. п.) зависимости работника производства от другого лица вне процесса непосредствен­ного производства и, с другой стороны, лишение работника личных средств производства, необходимых для приложения личного труда [44]. Крестьянин освобождается от феодальной зависимости и одновременно «освобождается» от земли.

С другой стороны, преобразуется и средневековое цехо­вое трудовое отношение: наниматель перестает быть учителем своего ремесла и становится лишь собственником средств производства, а нанявшийся перестает быть учеником или подмастерьем, проходящим обучение или цеховой стаж, и

аиз временного наемного работника превращается в лицо, по- .жизненно занимающееся трудом по найму.

Наемный труд, бывший прежде исключением, становится правилом, основной формой трудовых отношений К

При капиталистической собственности на средства про-» изводства трудовые отношения приобретают форму наемного труда, под которым Маркс понимал «...труд рабочего, кото­рый продает свою собственную способность к труду» [45].

Отношения наемного труда предопределяются капитали­стической собственностью, но непосредственно не заключены в ней, поскольку она является собственностью на средства Производства, но не на самого работника производства.

Принявшие форму наемного труда общественно :тр у д о вы е отношения выступают в качестве особого звена производст­венных отношений, диференцированного от отношений собст­венности, хотя, разумеется, и обусловленного ими.

2. Буржуазное право признает за трудящимися юридиче­скую возможность распоряжаться. собственной личностью ^(следовательно, в частности, собственной рабочей силой).

«Как личность, он (наемный рабочий.—Н. А.) постоянно должен сохранять отношение «к своей рабочей силе как к своей собственности (иначе он превратился бы и формаль­но в .раба. — Н. Л.)» -.'а это возможно лишь постольку, по­скольку он всегда предоставляет покупателю пользоваться своей рабочей силой... лишь на определенный срок...»[46]. То, что продает рабочий капиталисту, «...не есть непосредствен­но его труд, а есть его рабочая сила, которую он передает во временное распоряжение {в смысле пользова­ния.—Н. А.) капиталиста»[47].

_ «Продажа» чего-либо во временное пользование не есть, разумеется, продаж'а в узком юридическом смысле этого тер­мина. «Продажа» во временное пользование юридически представляет собой именно отдачу в наем. Говоря о купле-про­даже рабочей силы, Маркс и Энгельс всегда имели в виду куплю-продажу в широком, экономическом смысле, в смысле меновой сделки вообще. Рабочий «...отдает в наем, или про­дает, свою рабочую силу»[48]. Поистине удивительную тупость и невежество проявляют буржуазные экономисты,*пы­тающиеся доказать, что взгляд на рабочую ойлу как на то­вар «йе выдерживает критики» с точки зрения права К

«Свобода труда» в буржуазном лжедемократичеоком смы­сле, означая лишь свободу от крепостной и средневековой цеховой зависимости, одновременно предполагает свободу для капиталистов в эксплоатации труда. Точно так же «ра­венство» в буржуазном лжедемократическом смысле озна­чает лишь равенство в чисто абстрактно-формальных, юриди­ческих, но не в фактических возможностях.

. Лжедемократизм буржуазного права с особой силой ска­зывается именно в сделках найма рабочей силы.

«Собственник рабочей силы и собственник денег встре­чаются на рынке и вступают между собой в отношения как равноправные товаровладельцы, различающиеся лишь тем!, что один — покупатель,- а другой — продавец, (Следовательно, оба — юридически равные лица» 2.

Но такое юридическое равенство скрывает за собой во­пиющее фактическое неравенство: продает свою рабочую си­лу тот, кто из-за отсутствия средств производства лишен фактической возможности работы для себя и вынужден под­вергаться эксплоатации, а покупает . чужую рабочую силу тот, кто, владея средствами производства, может ее приме­нить в целях эксплоатации, в целях извлечения прибавочной - стоимости.

Важно, далее, различать два процесс а во взаимо­отношениях между капиталистом и наемным рабочим.

Первый процесс—это^иокуцка и продажа способности к- труду. Второй процесс — потребление капиталистом куплен­ной способности к труду3.

В приведенной выше цитате слова Маркса о юридическом равенстве капиталиста и рабочего относятся, как это ясно видно, только к первому процессу, где совершается сделка продажи -на время рабочим своей рабочей силы капиталисту.

Но этот первый процесс, происходящий в сфере обраще­ния товаров {на «рынке труда», как особом лодразделении- . товарного рынка), нельзя изолировать от второго процесса (потребления купленной рабочей силы), происходящего в сфе- ;ре непосредственного производства.

В противном случае и экономическая, и юридическая при- ■ рода отношений между капиталистом и наемным рабочим представится в извращенном виде.

Разоблачая уловки апологетов капиталистического спосо­ба производств?!, Марке писал: «...Для доказательства' того, что отношение между капиталистом и рабочим есть не что иное, как отношение между товаровладельцами, которые 'Обмениваются друг «с другом деньгами и товаром, к обоюд­ной выгоде по -свободному договору, "достаточно изоли­ровать первый процесс и остановиться на его формальном характере. Этот простой фокус — отнюдь не колдовство, и именно он образует весь запас мудрости вульгарной эконо­мии»

Этот же простой фокус, — добавим мы, — составляет и весь запас мудрости, выраженный в традиционных определе­ниях договора найма буржуазными цивилистами XIX века, •смотревшими" этот договор только как на разновидность нлйма (или временного возмездного пользования) чужими объектами (вещами или трудом)5.

Действительно, если первый процесс изолировать от вто­рого, то договор найма труда и будет представляться не чем -иным, как лишь имущественной меновой сделкой, согласно которой одна имущественная ценность (труд или, точнее, ра­бочая сила) одного лица предоставляется во временное поль­зование; другому лицу за вознаграждение.

На самом деле гражданско-правовая сделка между капи­талистом и рабочим- служит лишь введением ко второму про­цессу— к отношениям в процессе непосредственного произ­водства. «Рабочая сила существует только как способность живого индивидуума»[49]. Ее нельзя передать в пользование другому лицу без того, чтобы ее живой носитель не оказался -в процессе труда под командой, руководством и контролем «со стороны лица, приобревшего право пользования нанятой рабочей силой[50]. ' Отношение между капиталистом и рабочим во втором •процессе (в процессе ншосредственного производства) и эко­номически, и юридически отлично от отношения в первом -процессе. Экономически — тем, что в процессе производства, где извлекается прибавочная стоимость, где непосредственно •происходит експлоатация труда, категория обмена эквивален­тами уже совершенно исключена. Юридически — тем," что •вместо равных субъектов меновой гражданско-правовой сдел- жя,- Какими «выглядели капиталист и рабочий на рынке труда, тг производстве для рабочего исчезает уже не только фак­тическая, но и юрДДйческая свобода:

«Цепи рабства, которыми буржуазия сковала пролетари­ату .писал Энгельс, — нигде не выступают так ясно, как в

^фгбрйшюй системе. Здесь исчезает и юридически и «фактически всякая свобода» В сфере непосредственного производства «...фабрикант.—неограниченный владыка! Он из­дает фабричные правйла, какие ему заблагорассудится, из­меняет и дополняет их, как ему вздумается, и как бы ни бы- jm нелепы эти правила, суд всегда говорит рабочему: «Вы са- лш себе господин, вы могли соглашаться на этот контракт . шли не соглашаться, но раз вы добровольно на него согласи­вшись, вы нарушить его не можете»[51].


Поделиться:

Дата добавления: 2015-09-15; просмотров: 70; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.006 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты