![]() КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ ТРУДОВОГО ПРАВООТНОШЕНИЯ 6 страницаПоскольку содержание советских трудовых правоотношений в соответствии с плановым характером социалистического хозяйства регулируется в основном законами, указами и постановлениями правительства, количество нормативных условий в современных советских коллективных договорах не может" быть значительным. в) Третью группу элементов содержания коллективных договоров в GGGP составляют м о р а л ьно - п о л и т и че с к и е нормы, регулирующие поведение руководителей • профсоюзной работы и всего коллектива рабочих и служа- ^щих.. Так, например, заводской комитет обязуется «всемерно развивать социалистическое соревнование, помогать рабочим, в принятии имй ежемесячно конкретных социалистических обязательств по цехам, сменам, бригадам, а также индивидуальных обязательств и ежемесячно проверять выпол- . ненйе этих обязательств с доведением до сведения работающих результатов проверки»[106]. Эта статья коллективно^} до- оговора фиксирует, одну из советских морально-политических норм, определяющих поведение руководителей профсоюзной работы в-социалистическом предприятии. г) Четвертая, группа , элементов содержания коллективных договоров состоит из конкретных, м о р а л ь н о-п о л и- т й ч е с к и х обязательств фабричного, заводского комитета и всего коллектива рабочих и служащих. Так, заводской комитет, в частности, обязуется: «принять участие в укомплектовании курсов (повышения квалификации) препо>- давателями из рабочих-стахановцев и инженерно-технических работников...» [107]. Это — конкретное морально-политическое обязательство заводского комитета, за выполнение которого завком -несет общественную ответственность перед своими избирателями и вышестоящими профсоюзными органами. Следовательно, различие между нормативным действием и облигаторным действием коллективного договора сохраняет свою силу также применительно и к морально-политической части коллективного договора. Советский коллективный договор, таким образом, содержит не только юридические обязательства и нормы {которые, в силу «морально-политического единства советского общества, являются одновременно и морально-политическими), но также и такие нормы и конкретные обязательства, которые являются только морально-поли- .тическими, а не юридическими. д) Кроме рассмотренных выше четырех групп элементов содержания коллективного договора, в него также включаются системы оплаты труда, утвержденные правительством. Включение в коллективные договоры систем оплаты труда, утвержденных правительством, способствует лучшему ознакомлению рабочих и служащих с этими системами. В этих же целях в коллективный договор включаются утвержденные по предприятиям н.а основании государственного плана показате- л и по выпуску продукции, производительности труда, снижению себестоимости продукции, по подготовке кадров, по жилищно-бытовому строительству, по расширению (подсобных хозяйств ит. д.' Эту пятую группу элементов содержания советских коллективных договоров (можно назвать информационны- . м и элементами. Информационные пункты коллективных договоров играют большую роль в деле мобилизации производственной активности рабочих ,и служащих и улучшения Miac- сового контроля «снизу» за выполнением, утвержденных плановых показателей. Этим самым коллективные договоры способствуют более активному участию широких масс рабочих, инженерно-технических работников «и служащих в . производственной жизни предприятия, повышают их ответственность за выполнение и перевыполнение производственного плана, за лучшее использование внутренних резервов предприятия К Коллективные договоры являются важнейшими актами, ^направленными на обеспечение выполнения и перевыполнения ' производственных планов, на. дальнейший рост производительности труда и улучшение его организации, на повышение ответственности хозяйственных и профсоюзных организаций за улучшение материально-бытовых условий й культурного обслуживания рабочих, инженерно-технических работников и служащих. 6. Подводя итоги сказанному .выше, мы можем отметить следующие формы правового регулирования общественно- трудовых отношений при социализме: .а) законы, указы й постановления правительства; б) локальные нормативные акты, принимаемые либо общими собраниями трудящихся (в колхозах и промысловых артелях), либо по соглашению между профсоюзными органами . и .администрацией государственных предприятий и учреждений (коллективные договоры, местные дополнения к правилам .внутреннего трудового распорядка й т. д./. . Советское социалистическое трудовое право во всех его нормативных актах представляет собой опосредствованную Советским .социалистическим государством форму самоорганизации и самодисциплины трудящихся. ГЛАВА •ВТОРАЯ ОТЛИЧИТЕЛЬНЫЕ ПРИЗНАКИ ТРУДОВОГО ПРАВООТНОШЕНИЯ § 1. Трудовые отношения итрудовые правоотношения 1. Общественно-трудовые отношения, рассматриваемые нами в качестве одного т звеньев производственных отношений не должны быть смешиваемы с трудовыми п р авоот- ношениями. Для того, чтобы то или иное общественное отношение могло принять форму правового отношения, требуются прежде всего два условия: во-первых, необходимо, чтобы данное "общественное отношение выра«жалось или могло выражаться в актах волевого поведения людей; во-вторых, необходимо, чтобы оно регулировалось возведенной в закон волей господствующего класса, т. е. шумами права. Указание на нормативное регулирование как на одно из условий выражения общественных отношений в* качестве правоотношений, разумеется, не означает ни «догматизма», ни «нормативизма». Те, кто полагает, что «нормативизмом» являемся всякий взгляд на право как на "совокупность норм, уподобляются в лучшем случае фонвиэинскому Митрофанушке, который, как известно, считал,, что «дверь» есть имя прилагательное, раз она приложена к стене. Известно, что «больше всего огонь вредителей на фронте теории права был направлен на понимание права как нормы Щш как совокупности норм... Под дымовой завесой борьбы ^буржуазным правовым •фетишизмом и нормативизмом проводилась борьба с нормативной силой советского права, с общеобязательным значением советского закона»[108]. Для вредителей в теории права {а также для их бессознательных пособников) «громкие фразы против «нормативизма» служили средством культивирования нигилистического отношения к советскому закону и советским правовым нормам вообще. . Но право, как известно, есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права К Буржуазная сущность нормативизма заключается не в том, что он указывает на нормативную природу права, а в том, что самые нормы трактуются идеалистически, в отрыве от выражаемых и регулируемых ими общественных отношений, в отрыве от воли политически господствующего класса. В представлении юриста-догматика юридическая норма отождествляется со статьей или параграфом закона или иного писаного нормативного акта, изданного государственной властью. Его мало интересует тот факт, что истории права известны и иные формы выражения юридических норм: правовой обычай, единообразная. судебная или административная практика, выражающая правосознание политически господствующего класса, и т. д. Юрист-догматик не способен объяснить различие между нормой и тем, что было когда-то норхмой, или тем, что было лишь формально издано, но не воплощено в соответствующие реальные отношения. Юрист- догматик не способен объяснить это различие, поскольку для него всякая статья закона, раз она формально не отменена, «действует», хотя, возможно, уже исчезли те отношения, которые эта норма была призвана регулировать, или произошли изменения в политике государственной власти. Юрист-догматик не'задумывается я над тем, чем обусловлено содержание той шйи иной статьи закона, почему возведен «в закон данный вариант человеческого поведения, а не иной. Ему представляется, что «...правовые нормы обязаны своим -возникновением не экономическим отношениям, а ^формальным установлениям государства»[109]. * , ;; Нормативизм стремится скрыть социальные корни и классовую сущность юридических норм. Для нормативиста мир должного (или мир норм) есть' особое царство отношений, совершенно отличное от рёального. мира действительности '(от «мира сущего»). Бытие и долженствование являются как бы двумя особыми мирами, которые с логической точки зрения разделяет непроходимая пропасть[110]. «...Долженствование, оставаясь долженствованием и пребывая им, не может перейти в бытие или родиться из бытия. Конечно, долженст- < вование может сливаться с определенным бытием, но оно по своему существу не обусловливается ни им, «и какой-либо другой временно предшествующей этому . бытию вещью» Само должное, по. учению нормативистов, не может быть ни •к- чему сведено, не может быть ничем объяснено: оно есть некий первичный, девыводимый факт[111]. ■ Нормативизм, как разновидность буржуазного идеалисти- 'ческого мировоззрения, заключается, следовательно, вовсе не в том, что право определяется как норма или совокупность ,норм, а в том, что самые нормы трактуются как нечто самодовлеющее и независимое от порождающих их и регулируемых ими общественных отношений классового общества. Правовые отношения являются идеологическими отношениями в том смысле, что они, прежде чем им фактически сложиться, даны уже идеально, т. е. в сознании и воле политически господствующего класса, определяемых в конечном счете условиями материального существования этого класса. Правовые «нормы, несомненно, являются одной т форм того сознания людьми общественных отношений, которое отличает идеологические отношения вообще от отношений материальных[112]. От других идеологических же отношений правоотношения отличаются именно тем, что им предшествуют классовые сознание и воля, выраженные в правовой норме. . . Юридическая норма, регулируя общественные отношения, тем самым и придает им форму правовых -отношений. Общественные отношения, прежде чем им сложиться в качестве правовых (а не только фактических) отношений, должны пройти через сознание и волю -политически господствующего класса, выраженные в юридической норме. 'Конкретные правовые отношения возникают, разумеется, не из норм, а из (жизненных потребностей людей,, но правовой характер таких отношений обусловлен действующими нормами права. Если право—ничто без -аппарата принуждения, способного принуждать к соблюдению норм права, то соответственно и правоотношение — тоже ничто без аппарата, способного и охранять правомочиями принуждать к исполнению обязанностей. ^ Неразрывная связь правоотношения с государством приобретает реальное выражение в отношениях, складывающихся на почве юрисдикционной деятельности. государственного аппарата. Правоотношение перестанет быть правоотношением, если стороны будут лишены возможности в случае нарушения их правомочии прибегнуть к защите государства. .Но нельзя осуществлять акты юрисдикции, если не исходить из -каких-либо суждений о должном поведении. Поэтому актам юрисдикции всегда необходимо -предшествует определение государственной воли по поводу должного поведения участников рассматриваемого отношения, т. е. установление нормы, хотя бы впервые только в связи с данным казусом. Об идеологическом • характере отношений, регулируемых социальными нормами, можно, разумеется, говорить также и в другом аспекте: регулирующее воздействие правовых норм на общественные отношения возможно постольку, поскольку эти отношения выражаются или могут выражаться в актах волевого поведения. В частности, общественно-трудо- вые отношения закрепляются правовыми нормами постольку, поскольку они опосредствуются в отношениях волевых. Однако специфический «волевой характер правовых отношений состоит именио в том, что они являются продуктом нормативного, классов о-в олевого воздействия на общественные отношения. Между тем- волевая природа • правовых отношений у нас зачастую трактуется в индивидуально-психологическом смысле. Так, например, С.. А. Голунский и М. С. Строгович утверждают, что «...вступление в любое правоотношение всегда предполагает акт воли его участников...» и что, вступая в правовые отношения, люди выражают свою «волю К Нетрудно заметить, что это утверждение идет вразрез со •следующими общеизвестными фактами. Во-первых, юридические отношения могут .возникать не только из обоюдных волеизъявлений их участников, но и из односторонних волеизъявлений (односторонние сделки, односторонние •административные акты). Во-вторых, юридические отношения, согласно закону, могут возникать вообще не из волеизъявления, а из события. В-третьих, юридические отношения могут возникать из волеизъявления, вовсе не направленного на установление возникающего из него правоотношения, а, напротив, направленного на-иной результат. Например,; если неправомерный по- чггупок совершается по небрежности, то деятели не только не желают, но. даже не предвидят <»о*я могли и должны были предвидеть) возникающие из этого поступка, отношения. 'С другой стороны, и при совершении [113] многих'правомерных поступков воля деятелей часто бывает.не направлена на установление возникающего из та кото поступка правоотношения, и деятель может даже не предвидеть юридических последствий своих действий. {Например, кружок художественной самодеятельности исполняет на платном концерте какое- либо изданное произведение. Он исполняет его для того, чтобы осуществить свои культурно-воспитательные задачи и проявить свои творческие способности. Но из этого факта публичного исполнения возникает правоотношение по уплате авторского гонорара). • М. М. Агарков правильно обратил внимание на то, что реальность юридического отношения не есть реальность психического состояния его участников. «Юридическое отношение,—как 'Правильно указывает М. М. Агарков,— не прекращается от того, что участники его спят, о нем не думают или даже не знают о нем. Должник не перестает быть должником от того, что он забыл о своем долге или не -знал о нем (например, оказавшись должником в качестве наследника)» Конечно, реализация правоотношений, но общему правилу (но ■мыслимы отдельные исключения), заключает в себе волевые акты тех или иных лиц. Но именно волевые акты тех или иных лиц, а вовсе не обязательно самих' участников данного правоотношения. Реализация данного правоотношения может произойти не только помимо воли его участника, но даже против его воли «(списание с текущего счета соответствующих, сумм, опись имущества и т. д.). Мыслимы даже отдельные случ'аи, когда правоотношения возникают, реализуются и прекращаются вообще без участия воли [114]его участников |(например, к собственнику с чужого двора возвращается заблудившаяся корова). . Если для возникновения, реализации и прекращения юридического отношения вовсе не безусловно обязательны волевые акты его участников, то, с другой стороны, индивидуальные волевые акты участников общественного отношения сами по себе никогда не способны придать данному общественному отношению правовой характер. Правовые, отношения никогда нельзя отождествлять с волевым опосредствованием экономических отношений хотя бы уже по одному тому, что волевое опосредствование экономических отношений имеет место во всяком обществе, а не только в классовом, •государственно-орпанизованном обществе. «Волеизъявлениям отдельных субъектов, права принадлежит, разумеется, громадная роль, в установлении и реализа-^' ции подавляющего большинства правоотношений. В числе видов • юридических фактов волеизъявления (односторонние и особенно двусторонние) занимают преобладающее место. Реализация правоотношения, по общему правилу, совершается посредством волеизъявлений обязанного й управомоченного- субъектов. Но не эти психологические факты (без которых, как было указано выше, в ряде случаев возможно возникног вение, а иногда даже реализация правоотношения) составляют специфику правоотношений. Не они, а социально-клас- совая воля, выраженная -в правовых нормах, придает общественным отношениям форму правовых отношений. Распространенные в нашей литературе попытки усматривать специфику правоотношений в волевых актах их участников подкрепляются обычно ссылками на одно из мест во второй главе первого тома «Капитала» ♦ Что же пишет здесь Маркс по интересующему нас,вопро- су? Рассматривая не правоотношения вообще, а правоотношение между двумя товаровладельцами, обменивающимися своими товарами при посредстве обоюдного волевого акта, Маркс «говорит, что «Это[115] юридическое отношение, формой которого является договор, — все равно, закреплен ли он законом или нет,—есть волевое отношение, в котором отражается экономическое отношение. Содержание этого юридического, или волевого, отношения дано самим экономическим отношением». Приведенная цитата часто извращается в том смысле, что будто бы всякое правоотношение предполагает общий волевой акт его участников. На самом деле у Маркса в. приведенной цитате речь идет о договоре. Всякий договор, разумеется, .является двусторонним волеизъявлением. Но Маркс в приведенной цитате рассматривает даже не всякий договор, а только договор между двумя товаровладельцами и притом в период домонополистического капитализма. Буржуазные договоры в период домонополистического капитализма покоились на манчестерском принципе договорной свободы: содержание договора непосредственно подчинялось рыночной стихии. Однако и в этом случае договор служил \ •юридическим фактом только в силу признания за ним этого ; значения государством, а не в силу каких-либо особых - свойств волеизъявлений участников договора. Значит, и здесь дело не обходилось без участия правовых норм. Напротив, признание v охрана договорной «свободы» составляли важнейшую юридическую норму буржуазного права того периода. Эта норма нередко получала и письменное закрепление в тексте закона (см., например, ст. 1134 Французского Гражданского Кодекса). Слоза же Маркса о том, что безразлично, выражен ли договор законно или нет, отражают то положение, что буржуазные законодательства зачастую не" знают замкнутой классификации договоров и что в буржуазном гражданском законодательстве (особенно того времени) преобладают дис- позитивные нормы, установленные на случай молчания контрагентов тю поводу того или иного условия. Данная Марксом во второй главе первого тома «Капитала» характеристика договора между двумя товаровладельцами в значительной мере уже не подходит к периоду монополистического капитализма, когда широкое развитие -получают. так называемые «договоры /присоединения», в которых содержание договора не определяется уже общим волевым актом, а открыто диктуется сильной стороной, капиталистическими монополиями. И уже совершенно неверно применять приведенную ци- . тату «Капитала» для характеристики принципиально иного договора в плановом социалистическом хозяйстве. Между прочим, в нашей юридической литературе настолько укрепилась традиция принимать приведенную марксову характеристику договора между двумя товаровладельцами в период домонополистического капитализма за характеристику юридического отношения вообще, что даже _М. М. Агар- ков, «понимающий волевой характер правоотношения не в психологическом смысле, а в социально-нормативном, все же счел нужным опираться на ту же цитату. Для этого М. М. Агаркову потребовалось искусственно противопоставить' цитированные выше слова Маркса о «волевом отношении» воле как психологическому факту К Между тем Маркс имел в виду именно волевой психологический акт, общий для обоих товаровладельцев[116], т. е. договор как двустороннее согласованное волеизъявление, как согласованную психологическую волю двух субъектов, признаваемую юридическим фактом. Необходимо иметь в виду, что если одна часть представителей буржуазной юриспруденции, а именно нормативи- сты, отрывает норму от правоотношений, приписывая нормам самостоятельное бытие и тем самым «маскируя их классовую сущность, то другая часть буржуазных теоретиков, напротив, отрывает правоотношения от норм, приписывая правоотношениям независимое от государства и его норм существование. Так поступают не только представители психологической школы, так поступают и некоторые позитивисты. Например, для Бирлинга, од'ного из основателей психологической школы, правовые-нормы «представляют собой лишь отвлечение от юридических отношений, которые одни реально и существуют в виде психических переживаний обязанности и ■притязания» [117]. Целый ряд буржуазных теоретиков (Коркунов и др.) признают -примат, за правоотношениями на том основании, что исторически развитие права начинается с судебных решений и что древний суд для каждого частного случая творил право, а не руководствовался уже готовыми нормами. Но такая аргументация допускает явное смешение нормы со способом ее выражения. Несомненно, что первоначально юридические нормы выражались не в абстрактных, /а - в казуистических формулировках. Но и эти казуистические формулировки выражали представление о правилах должного поведения, соответствующих интересам господствующего класса. Отрыв правоотношений от норм права затушевывает роль государства (и, следовательно, воли господствующего клас- - са) как фактора общественного развития и наиболее соответствует буржуазным либеральным теориям, • доказывающим полезность невмешательства государства в хозяйственную жизнь. Напротив, юридический нормативизм с его идеей неограни- - ченного господства нормативного правопорядка над личностью может служи-йь обоснованием непосредственного использования в эпоху империализма капиталистическими монополиями государственной машины для усиления эксплоатации трудящихся масс. Итак, теории, отрывающие норму от правоотношений или, напротив, правоотношения от нормы, не новы, и нет особой необходимости останавливаться на их. современных. эпигонских вариантах. Оба указанных теоретических направления, хотя и с разных концов, маскируют классовую сущность права, проявляемую как в нормах, так и в соответствующих этим нормам правовых отношениях. Небезинтересно отметить, что для новейшей . буржуазной. так называемой социологической школы право вообще не является совокупностью норм, а представляет «собой лишь «сложившийся социальный порядок», «привычки, воплощенные во взаимодействии» и т. п.[118]. «Реакционная сущность определений права, предлагаемых современной. буржуазной социологической школой, состоит в том, что они предназначены «обосновать» стремление буржуазии избавиться в период империализма от ею же созданной законности[119] и поощрять произвол административных властей, внесудебные террористические расправы с трудящимися. Не случайно, что в США ныне модными являются как раз такие правовые теории, которые представляют собой разновидности буржуазной социологической школы под трескучими названиями «прагматизма», «бихевиоризма», «инструментализма» и т. д.[120]. Небесполезно напомнить, что вредители на фронте совет-' ской теории права, отрицая под флагом «борьбы с нормативизмом» нормативный характер права, рассматривали правоотношения в качестве первичного юридического явления, независимого от юридических норм. К таким взглядам примыкал также и покойный проф. Стучка, который отождествлял правовые отношения с производственными и в правовой идеологии' усматривал по сути дела пассивное отражение этих отношений. Только после появления правовых отношений, по мнению Стучки, могла появиться (но необязательно появля^ лась) соответствующая юридическая норма, излагающая то, что уже есть в (жизни[121]. Антимарксистская сущность подобных взглядов стала особенно очевидной после того, как товарищ Сталин с предельной ясностью указал на недопустимость смешения двух вопросов: вопроса о происхождении идеологических надстроек и вопроса об их-роли в истории общества[122]. Юридические нормы — это не «простое изложение» существующих отношений, а средство обратного воздействия на* эти отношения со стороны господствующего класса с целью закрепления и развития одних отношений и упразднения" других. 2. Трудовые отношения (речь' идет, разумеется, об об- щ е с т в е н н о-трудовых отношениях), поскольку они выражаются (или могут выражаться) в отношениях волевых |И .поскольку они служат в государственно-организованном .классовом обществе непосредственным предметом правового регулирования, принимают форму правоотношений. Трудовые п р а в о отношения представляют собой результат такого регулирования. Трудовые правоотношения нельзя, далее, отож^ •;дёствлять со всяким выражением общественно-трудовых отношений в отношениях волевых. Щ^; Так, например, трудовые отношения, .обусловленные общественной собственностью на средства производства, разумеется, сохраняются (и еще более окрепнут) и будут опосредствоваться волевыми отношениями и в будущем безгосударственном обществе \ как равно они существовали и опосредствовались волевыми отношениями -при первобытнообщинном строе. Самый труд всегда есть проявление воли. Напротив, существование правоотношений (в том числе и трудовых 'правоотношений) немыслимо в безгосударственном обществе, поскольку «...право есть ничто без аппарата, способного принуждать к соблюдению норм права»[123], и фактическое общественное отношение становится правовым %тогда, когда стороны могут требовать друг от друга известного поведения, опираясь на возможную поддержку государ- ' ственкого аппарата, принуждающего соблюдать правовые нормы. Но и в государственно-организованном обществе правовые отношения не являются единственной формой выражения трудовых отношений в отношениях идеологических, волевых. Так, например, социалистические трудовые отношения находят свое яркое выражение в отношениях по 'социалистическому соревнованию, участие в котором базируется на нормах социалистической морали, на отношении к труду как к делу чести, славы, доблести и геройства[124]. Уже знаменитые «коммунистические субботники» первых лет советской власти представляли собой «...не нормированный никакой властью, никаким государством труд отдельных лиц на общественную пользу в .широком масштабе»[125], являясь примером чисто нравственных отношений по труду. При капиталистических трудовых .отношениях моральные воззрения трудящихся действенно проявляются в стачках солидарности, в бойкотировании штрейкбрехеров и т. п. Несомненно, далее, что волевые отношения по труду всегда регулируются в той или иной мере неправовыми обычаям*^ Трудовые правоотношения является одной из форм выражения трудовых отношений классового, государственно- организованного общества в отношениях волевых' . ' Специфика правоотношения как \ особого исторического вида волевых идеологических отношений заключается в следующем. В отличие от других видов волевых идеологических отношений, правоотношение всегда представляет собой не только двустороннюю связь, но всегда трехстороннюю связь. Оно всегда есть не только отношение между «А» й «Б», но также и отношение «А» к государству и отношение «Б» к гсс>ч дарству В правовом отношении стороны благодаря указанному отношению каждой из «них к государству могут тре* бовать.друг от друга известного поведения, опираясь на за« щиту государства в лице его органов, осуществляющих -юрисдикцию. Даже в таком авторитарном правоотношении, где на одном из субъектов лежат только обязанности, а другой субъект своей властью может применять санкции, подвластный и обязанный субъект наделен защищаемой государством возможностью требовать, чтобы, во-первых, с него нг требовали больше того, чем полагается, и, во-вторых, чтобы не налагали взысканий больших, нежели .полагается. /Этим, собственно, и отличается положение подвластного ^субъекта юридической обязанности от положения- ли: :,ца, рассматриваемого в качестве объекта права. Эксплоататорскому праву присущи две основные форумы правового регулирования общественных отношений. Перовая из форм, явно выражающая отношения господства-под- ,чинения, состоит в том, что только одна из сторон наделяется4 защищаемой государством возможностью требовать известного поведения от другой стороны. В таком случае общественное отношение принимает форму отношения между субъектом и говорящим объектом права. Для второй формы, затушевывающей реальные отношения господства экеплоата- торовч наХ эксплоатируемыми, характерно то, что каждая из сторон признается правосубъектной (хотя для эксплоа- . тируемых правосубъектность фактически в основном остается ;: лишь - абстрактной,. чисто формальной, нереализуемой возможностью). В этом случае общественное отношение -прюни- 'Ч;-йаё'т?^ф6рму отношения между правоспособными субъектами, т. е. чформу правоотношения. •Как было 'отмечено выше[126], для докапиталистических форм/ . поавовсхго регулирования общественно-трудовых " отношений . было характерно преимущественно такое косвенное регулиро- вание, при' котором трудящийся. рассматривался в качестве объекта собственности (полной или неполной) эксплоататора. Поэтому при докапиталистических формах правового регулирования общественно-трудовых отношений последние н е принимали форму трудовых право отношений в смысле отношений между правоспособными субъектами. Они оставались фактическими отношениями, закрепленными косвенно - пра- - вом собственности (полной или неполной) эксплоататора на работника производства.
|