О конце клятвы Фэанора и его сыновей

А Фионвэ прошел через западные земли, призывая остатки нолдор и Темных Эльфов, которые никогда не видели Валинора, присоединиться к освобожденным рабам и уйти из Средиземья. Но Майдрос и Маглор не прислушались к этому призыву и приготовились, хотя с усталостью и неохотой, к отчаянной попытке исполнить свою клятву. Ибо они готовы были сражаться за Сильмарили, если те не будут им отданы, против самого победоносного воинства Валинора и против мощи и славы сыновей Богов - даже если они будут стоять одни против всего мира. И они послали весть Фионвэ, предлагая ему вернуть ныне те самоцветы, что встарь сотворил Фэанор и украл Моргот.

Но Фионвэ ответил, что право на работу их рук, которое у Фэанора и его сыновей было изначально, ныне исчезло из-за многих безжалостных деяний, что сотворили они, ослепленные клятвой, а более всего – из-за убийства Диора и нападения на Эльвинг. Свет Сильмарилей должен ныне уйти к Богам, откуда он пришел вначале; а Майдрос и Маглор должны возвратиться в Валинор и там ожидать суда Валар, и лишь по их решению Фионвэ готов отдать Сильмарили.

Маглор воистину желал подчиниться, ибо на сердце его лежала печаль, и он молвил: «Клятва не говорит, что мы не можем ждать, и возможно, в Валиноре все будет прощено и забыто, и мы мирно вернем свое». Но Майдрос ответил, что если они вернутся, а Боги немилостиво обойдутся с ними, тогда клятва останется, но они лишатся всякой надежды на ее исполнение. «И кто может сказать, какой ужасный жребий грозит нам, если мы не подчинимся Силам в их собственных владениях или замыслим вновь принести войну в их благословенное королевство?» И Маглор сказал: «Но если Манвэ и Варда сами дозволят не исполнять клятву, в которой мы называли их в безрассудстве своем, разве тогда она не исчезнет?» Но Майдрос ответил: «Но как наши голоса достигнут Илуватара за кругами Мира? Его именем клялись мы в безумии и призывали на себя Вечнодлящуюся Тьму, если не сдержим слова. Кто освободит нас?» «Если некому освободить нас», - сказал Маглор, - «тогда воистину Вечнодлящаяся Тьма будет нашим уделом, сдержим мы клятву или нарушим ее; но меньшее зло свершим мы, если нарушим». Но все же он уступил желанию Майдроса, и они держали совет, как им добыть Сильмарили.

И случилось так, что они пришли в лагерь Фионвэ, изменив облик, и ночью прокрались туда, где хранились Сильмарили, и убив стражей, взяли самоцветы; а затем, поскольку весь лагерь поднялся против них, приготовились умереть, защищаясь до конца. Но Фионвэ сдержал своих воинов, и братья ушли без схватки, и далеко бежали они. Каждый взял по Сильмарилю, ибо они сказали: «Один потерян для нас, но два остались, и нас двое братьев, и ясно, что судьбе угодно, дабы мы разделили наследство нашего отца».

Но самоцвет жег длань Майдроса нестерпимою болью (а у него была лишь одна рука, как уже говорилось ранее); и понял он, что это и есть то, о чем говорил Фионвэ – право его обратилось в ничто, а клятва была напрасной. И в муке и отчаянии он бросился в огненную пропасть и так погиб; а Сильмариль, что он нес, ушел в недра Земли.

И говорят, что Маглор не смог вынести боли, что причинял ему Сильмариль; и в конце концов, он бросил его в море, и после этого вечно бродил по берегу, и в боли и раскаянии пел у морских волн. Ибо Маглор был самым искусным певцом древних дней, но он никогда не возвращался к эльфам. И так случилось, что Сильмарили обрели свои долго чаемые дома: один - в небесах, один – в огненном сердце земли, и один – в глубоких водах.