С*КА!!!!! МА­МОЧ­КА , КАК ЖЕ БОЛЬ­НО!!!!!!! 48 страница

Сле­ду­ющую ми­нуту, что­бы прид­ти в се­бя Том прос­то глу­боко ды­шал. Чуть от­пусти­ло, и он по­пытал­ся пи­сать даль­ше:

«И нам те­перь не да­дут уви­деть­ся не­делю, ес­ли не боль­ше. Билл, ко­тенок, все хо­рошо бу­дет, слы­шишь? Все хо­рошо.»

– Хо­рошо, – про­шеп­тал Том и за­кусил гу­бу.

Вы­дох­нул и чуть прик­рыл гла­за. Дол­жно быть хо­рошо.

«Я хо­чу се­год­ня по­ехать к те­бе на квар­ти­ру и соб­рать ве­щи. Ты на­пиши, что имен­но заб­рать, хо­рошо? Я на­де­юсь очень, что у те­бя най­дут­ся си­лы от­ве­тить мне, я бу­ду ждать, ты не спе­ши, окей? Я бу­ду ждать, сколь­ко нуж­но. Схо­жу в ка­феш­ку, по­жую че­го-ни­будь. И дож­дусь тво­его от­ве­та обя­затель­но. Билл, зая, выз­до­рав­ли­вай толь­ко. Мне бе­зум­но не хва­та­ет те­бя. Ты же зна­ешь это, да?

Все, род­ной, бу­ду за­кан­чи­вать, ско­рее пе­реда­дут, ско­рее от­ве­тишь. Об­ни­маю те­бя. И люб­лю».

Том уже сво­рачи­вал лист, ког­да выш­ла Хель­га.

– Спра­вил­ся, до­рогой?

Том кив­нул.

– Да, я до­писал.

– Но я ду­маю, нуж­но око­ло ча­са при­дет­ся по­дож­дать. Бу­дешь? – Хель­га при­няла про­тяну­тый То­мом лис­ток.

– Да, я по­нимаю… Ко­неч­но, бу­ду! Я по­ка про­гуля­юсь.

– Я те­бе пе­рез­во­ню на мо­биль­ный, хо­рошо? Что бы ты зря не дер­гался.

– Спа­сибо, Хель­га, – Том чуть улыб­нулся и по­дошел бли­же. – Я так бла­года­рен за все. Столь­ко за­бот из-за нас.

– Ну что ты, – она пог­ла­дила Том­ки­но ши­рокое пле­чо. – Мне при­ят­ны эти за­боты. Ты сын мо­ей под­ру­ги, вы мне поч­ти род­ня. Я пом­ню те­бя еще сов­сем ма­лень­ким, – она улыб­ну­лась.

– Ну, все, сол­нце, я пой­ду, не бу­дем вре­мя те­рять.

– Да, ко­неч­но! Я бу­ду ждать звон­ка.

Том ки­нул взгляд на лис­ток в ру­ке Хель­ги и вспом­нил, что во внут­реннем кар­ма­не кур­тки у не­го кон­верт с фо­тог­ра­фи­ями.

– Черт! – вос­клик­нул он, и Хель­га удив­ленно вски­нула бро­ви.

– Прос­ти­те, я чуть не за­был пе­редать, тут фо­то, Билл про­сил. Мож­но? – он спра­вил­ся с мол­ни­ей на кур­точке и дос­тал кон­верт.

Хель­га взя­ла у не­го кон­верт и по­ложи­ла в ту­да же лис­ток с пись­мом.

– Ну, вот и хо­рошо, все, до­рогой, я пош­ла.

Они вмес­те выш­ли из ка­бине­та Хель­ги и ра­зош­лись в раз­ные сто­роны.

Билл толь­ко-толь­ко до­ел обед, ко­торый дав­но уже ос­тыл, но есть не хо­телось. Хо­тя ему бы­ло луч­ше, чем вче­ра ве­чером, но сла­бость еще да­вала о се­бе знать. Он до­гады­вал­ся, что те­перь не ви­дать ему То­ма не­делю, и то, ес­ли не бу­дет ни­каких сюр­при­зов со здо­ровь­ем. Он по­нимал сам, что все это бы­ло боль­ше от эмо­ци­ональ­но­го пе­ренап­ря­жения, чем от фи­зичес­ко­го, но от это­го не ста­нови­лось лег­че.

По­лучи­лось то, что по­лучи­лось и те­перь при­дет­ся за это пла­тить – не ви­деть То­ма.

Он под­нял гла­за на от­крыв­шу­юся дверь, вош­ла мед­сес­тра.

– Вам тут кон­верт пе­реда­ли. Поп­ро­сили ска­зать, что бу­дут ждать от­вет сколь­ко по­надо­бить­ся…

POV Bill

– Спа­сибо, – бе­ру кон­верт в ру­ки с бь­ющим­ся сер­дцем и сра­зу по­нимаю, что там не толь­ко пись­мо.

– Че­рез сколь­ко, при­мер­но, зай­ти за от­ве­том? – воп­рос и я смот­рю на сес­тру.

– Ну, ду­маю, что пол­ча­са мне хва­тит.

– Хо­рошо, че­рез пол­ча­са я вер­нусь, – сес­тра вы­ходит.

Нуж­но от­ве­тить обя­затель­но, на­де­юсь, что най­ду на это си­лы…

Моя ты ум­ни­ца, ты мне пе­редал фот­ки!

Вы­тас­ки­ваю их, две шту­ки, там, где мы с то­бой вмес­те, и не­воль­ная улыб­ка рас­полза­ет­ся по ли­цу. Пе­рех­ва­тыва­ет ды­хание.

Как же это бы­ло не­дав­но, и та­ким по­чему-то да­леким ка­жет­ся. Как буд­то веч­ность прош­ла.

На од­ной ты серь­ез­ный, на вто­рой улы­ба­ешь­ся и так при­зыв­но смот­ришь в объ­ек­тив. Ре­пер ты мой, лю­бимый!

Ка­кой же ты кра­сивый у ме­ня, То­моч­ка. Ды­шу глу­боко и улы­ба­юсь. Эти гла­за твои, Том.

Я по­вел­ся на них в пер­вую оче­редь, на дер­зкие, кра­сивые, тем­ные и та­кие глу­бокие, а уж по­том на все ос­таль­ное. Ты у ме­ня за­меча­тель­ный, да­же в этом иди­от­ском при­киде, да и я тут то­же не в луч­шем ви­де. Но я ви­жу твои гла­за, твою улыб­ку. Не мо­гу зас­та­вить се­бя отор­вать взгляд, хо­тя знаю, что есть еще и пись­мо от те­бя, и мне нуж­но на не­го от­ве­тить.

Про­бегаю пись­мо взгля­дом, сей­час нет вре­мени нас­лаждать­ся каж­дой бу­ков­кой, я знаю, что ты ждешь от­ве­та, и я по­нимаю по­чему. Ты соб­рался ко мне на квар­ти­ру и нуж­но на­писать, что заб­рать от­ту­да.

Окей. Так, встать нуж­но и взять с тум­бочки руч­ку и план­шет с лис­тка­ми. Что и де­лаю не очень уве­рен­но. Черт, как же я ус­тал от этой сла­бос­ти, она так вы­маты­ва­ет. Но сей­час хоть мо­гу без по­мощи мед­сестер дой­ти до ту­але­та, а то во­об­ще бы­ло ве­село…

Лад­но, уса­жива­юсь удоб­нее, опи­ра­ясь спи­ной на по­душ­ку, так что­бы мож­но бы­ло пи­сать. Блин, да­же эти прос­тые дей­ствия зас­тавля­ют дро­жать мыш­цы от нап­ря­жения, слов­но я что-то раз­гру­жаю, а не прос­то сде­лал па­ру ша­гов, и удоб­нее ус­тра­ивал­ся в пос­те­ли.

Ну, вро­де бы все на­писал, спра­вил­ся! Про­бегаю гла­зами текст и смот­рю на нас­тенные ча­сы. Ну, вот и за­меча­тель­но, уло­жил­ся в пол ча­са. Сей­час дол­жны прид­ти. Ско­рее бы, я хо­чу, чтоб ты по­лучил мое пись­мо, и бы­ла хо­тя бы не­боль­шая, но ил­лю­зия об­ще­ния. Ко­торо­го мне так не хва­та­ет.

От­ки­дыва­юсь на по­душ­ку, сти­раю паль­ца­ми вла­гу с вис­ков, вкла­дываю сло­жен­ное мною пись­мо в твой же кон­верт.

А твое – сно­ва раз­во­рачи­ваю и чи­таю, уже впи­тывая все то, что ты мне на­писал. Да, ты то­же расс­тро­ен, что вот так по­лучи­лось с по­сеще­ни­ем. Ну что по­дела­ешь, зай? Знал бы ты, как я расс­тро­ен…

Нуж­но по­дож­дать, прос­то по­дож­дать.

Вре­мя идет. Оно не сто­ит на мес­те. Мы с то­бой силь­ные, вы­дер­жим все. А по­том на­вер­ста­ем то, что бы­ло упу­щено за вре­мя про­веден­ное врозь.

Да, То­моч­ка?

Я не сом­не­ва­юсь да­же!

Знал бы ты, ка­кие мне на­чина­ют снить­ся сны.

И я так хо­чу все то, что мне снит­ся воп­ло­тить на­яву.

С то­бой.

Толь­ко с то­бой…

Том вер­нулся до­мой за клю­чом от квар­ти­ры Бил­ла и день­га­ми, взял сум­му на­угад, не зная, сколь­ко мо­жет пот­ре­бовать­ся. Вы­пил ко­фе с па­рой бу­тер­бро­дов, и, взяв пись­мо с со­бой, вы­шел из до­ма. Билл все на­писал: и как свя­зать­ся с хо­зяй­кой квар­ти­ры, и что где ис­кать. По­чему-то очень пон­ра­вилось то, что Билл не за­хотел за­бирать TV и му­зыкаль­ный центр, ко­торый ему по­дарил Сен­ди еще тог­да, ког­да Билл ушел на эту квар­ти­ру от не­го.

Том, са­дясь в джип, наб­рал но­мер хо­зяй­ки и до­гово­рил­ся с ней о встре­че, она обе­щала по­дой­ти че­рез пол­ча­са.

Вско­ре Том был уже воз­ле до­ма Бил­ла. По­чему-то за­билось сер­дце. Том да­же сна­чала и не по­нял по­чему, а по­том дош­ло: это мес­то, где мож­но по­нять очень мно­гое о том, что со­бой пред­став­ля­ет че­ловек. Его тай­ны уз­нать мож­но. Это же та­кое лич­ное, как днев­ник… Мес­то, где Билл жил. Где ос­тался его за­пах и все про­пита­но при­сутс­тви­ем.

По­это­му так То­ма про­шиб­ло все это. И да­же то, что он чи­тал днев­ник Бил­ла, не умень­ша­ло впе­чат­ле­ния от по­нима­ния, что это – ЕГО.

Че­рез па­ру ми­нут Том под­нялся к квар­ти­ре и не­весе­ло улыб­нулся, вспом­нив, как он си­дел под этой дверью, ожи­дая при­хода лю­бимо­го маль­чиш­ки. Да­же сей­час это не ка­залось не­лепостью или ре­бячес­твом. Том знал, пов­то­рись та­кое – и он сде­ла­ет то же са­мое. Он его под дверью ждать бу­дет. Как со­бака.

Том по­вер­нул ключ в зам­ке, он мяг­ко щел­кнул, и дверь под­да­лась. За­та­ив ды­хание, Том пе­рес­ту­пил по­рог, вдох­нул воз­дух – пах­ло Бил­лом. Том за­кусил ниж­нюю гу­бу на се­кун­ду. Ра­зул­ся, гля­дя на обувь Бил­ла в при­хожей. Про­шел на кух­ню.

Бы­ло очень чис­то. Ни­чего гряз­но­го в ра­кови­не не бы­ло. Взгляд за­цепил­ся за пач­ку си­гарет на по­докон­ни­ке. Том взял ее в ру­ки – од­на си­гаре­та. По­чему-то это зас­та­вило ув­лажнить­ся гла­за. Том ску­чал. Да­же не прос­то ску­чал, он тос­ко­вал по Бил­лу и чувс­тво­вал се­бя так, так и эта си­гаре­та, од­на ос­тавша­яся в пач­ке.

По­ложил пач­ку на мес­то и, рас­стег­нув кур­точку, дос­тал из кар­машка пись­мо, по­ложил его на стол, а по­том снял и са­му кур­тку, бро­сил на стул ря­дом.

Он знал, что с ми­нуту на ми­нуту дол­жна по­дой­ти хо­зяй­ка. А по­ка ее не бы­ло, Том взял пись­мо и раз­вернул его и про­бежал­ся гла­зами. В ос­новном бы­ло на­писа­но о том, что сле­ду­ет заб­рать, но, ко­неч­но же, бы­ли и очень лич­ные мо­мен­ты. Билл жа­лел, что ока­зал­ся та­ким сла­баком, и те­перь из-за это­го им не да­дут дол­го встре­тить­ся. Пос­ле этих слов То­му до бо­ли в сер­дце за­хоте­лось при­жать к се­бе лю­бимо­го и про­шеп­тать на уш­ко, что он глу­пый, что не име­ет пра­ва так се­бя на­зывать. Что все хо­рошо, прос­то слиш­ком ма­ло вре­мени прош­ло пос­ле опе­рации. Так мно­гое хо­телось То­му, не толь­ко шеп­тать…

»… люб­лю те­бя, То­моч­ка…» «… спа­сибо, что ты тог­да сде­лал, что я поп­ро­сил…, я так хо­тел хо­тя бы прос­то уви­деть твои гу­бы…»

И сно­ва му­раш­ки по те­лу от слов этих, как и при пер­вом проч­те­нии. Он вспом­нил, как Билл за раз­де­ля­ющим их боль­нич­ным стек­лом бок­са смот­рел на его гу­бы, а по­том про­вел паль­ца­ми по стек­лу, как буд­то ка­са­ясь их.

Из это­го вос­по­мина­ния То­ма выр­вал зво­нок в дверь. По­няв, что это хо­зяй­ка, он от­ло­жил пись­мо и по­шел от­кры­вать.

За дверью сто­яла жен­щи­на, мол­ча па­ру се­кунд с ин­те­ресом рас­смат­ри­ва­ющая То­ма.

– Здравс­твуй­те, Вы Том? – об­ра­тилась она.

– Да, это я зво­нил. Вы фрау Зель­ман, так? – Том от­сту­пил на­зад, впус­кая ее в квар­ти­ру.

При­ят­ная, по­жилая, ухо­жен­ная жен­щи­на, в брюч­ном кос­тю­ме, не­боль­шо­го рос­точка и хруп­ко­го те­лос­ло­жения прош­ла на кух­ню и при­села на стуль­чик.

– Прос­ти­те, боль­ные но­ги, не мо­гу дол­го сто­ять, – она улыб­ну­лась ви­нова­то.

– Ко­неч­но-ко­неч­но, по­нимаю, – Том за­шел за ней и, опер­шись о по­докон­ник, смот­рел на жен­щи­ну.

– Я так по­няла, что Билл хо­чет сов­сем съ­ехать? – она пог­ла­жива­ла паль­ца­ми ко­лено, и Том по­думал, что это из-за бо­ли, ви­димо.

– Да. Он поп­ро­сил ме­ня рас­счи­тать­ся за не­го.

– Очень жаль. Хо­роший маль­чиш­ка, проб­лем ни­каких с ним не бы­ло, всег­да пла­тил вов­ре­мя и чис­топлот­ный очень.

– Вы ска­жите, сколь­ко он дол­жен, и я нач­ну со­бирать его ве­щи.

– Ну, он мне за три пос­ледние не­дели дол­жен, и все, а так все уп­ла­чено у не­го.

Том по­лез за на­лич­ны­ми, по­ложил на стол че­тыре бу­маж­ки по сто ев­ро.

– Это­го хва­тит?

Жен­щи­на как-то спо­кой­но пос­мотре­ла на день­ги, и это То­му по­чему-то пон­ра­вилось.

– Да, тут да­же боль­ше, чем нуж­но, – ска­зала она.– Вы ска­зали, что Билл в боль­ни­це, что-то серь­ез­ное?

– Уже все хо­рошо, он поп­равля­ет­ся, – ук­лончи­во от­ве­тил Том,– ско­ро вы­пишут, и бу­дет жить у сво­их род­ных.

– По­нят­но. Ну, на­вер­ное, это пра­виль­но, – фрау Зель­ман с тру­дом под­ня­лась. – Я пой­ду тог­да, не бу­ду ме­шать. В кла­довой, что воз­ле спаль­ни есть ко­роб­ки, мо­жете ту­да сло­жить ве­щи, так вам бу­дет удоб­нее. Бу­дете ухо­дить – прос­то ос­тавь­те ключ на сто­ле, и зах­лопни­те дверь.

– Хо­рошо. – Том кив­нул.

– А там, ес­ли вдруг, что за­буде­те, поз­во­ните мне, и я в лю­бой мо­мент смо­гу вас пус­тить в квар­ти­ру… Я по­ка ее ни­кому сда­вать не со­бира­юсь.

– Спа­сибо, я пос­та­ра­юсь взять все, что­бы по­том вас не бес­по­ко­ить.

Хо­зяй­ка поп­ро­щалась, Том ос­тался один и по­шел в спаль­ню, дер­жа пись­мо в ру­ке.

За­шел и ос­та­новил­ся, гля­дя на пос­тель.

Эта ком­на­та бы­ла сви­дете­лем их пер­вой но­чи, про­веден­ной вмес­те.

Са­мой не­вин­ной но­чи, но пол­ной неж­ности и та­ких не­под­дель­ных чувств…

Эта пос­тель зна­ла, как выг­ля­дит их лю­бовь.

Зна­ла при­кос­но­вения го­рячих и влаж­ных об­на­жен­ных тел…

И эти сте­ны слы­шали эту лю­бовь… Слы­шали сто­ны и вскри­ки, приг­лу­шен­ные неж­ны­ми гу­бами…

Они слы­шали приз­на­ние в люб­ви.

Пер­вое в сво­ей жиз­ни приз­на­ние в люб­ви, ко­торое Том по­дарил Бил­лу…

Том не­воль­но об­ли­зал гу­бы и про­шел к пись­мен­но­му сто­лу, где был но­ут­бук, учеб­ни­ки, тет­ра­ди, руч­ки… И все это нуж­но бы­ло заб­рать. Еще бы­ли ве­щи в шка­фу и дис­ки раз­ные: ви­део, обу­ча­ющие прог­раммы, му­зыка.

Обувь… Ле­карс­тва на по­лоч­ке в ван­ной ком­на­те, кос­ме­тика и раз­ные поб­ря­куш­ки воз­ле зер­ка­ла, пе­ред ко­торы­ми Том опус­тился на ко­лени и ос­то­рож­но пе­реби­рал, иног­да прос­то пог­ла­живая. Не­кото­рые он ви­дел на Бил­ле, не­кото­рые нет. Бы­ли коль­ца, ко­торые он на нем ви­дел мно­го раз, и те­перь прос­то при­мерял на се­бя. Но бы­ло яв­но, что у Бил­ла паль­чи­ки тонь­ше. То­му они в ос­новном толь­ко на ми­зинец на­дева­лись. То­му то всег­да ка­залось, что у не­го паль­цы изящ­ные…

Том вы­тащил па­ру ко­робок из кла­довой и бе­реж­но скла­дывал в них все эти ме­лочи, ло­вя се­бя на том, что улы­ба­ет­ся. Все­го это­го мно­го раз ка­сал­ся Билл. И сей­час, при­каса­ясь к его ве­щам, То­му бы­ло лег­ко и спо­кой­но. Как буд­то Бил­ли был ря­дом.

Он пе­ри­оди­чес­ки заг­ля­дывал в пись­мо, что­бы не за­быть ни­чего, и так по­тихонь­ку соб­рал все, что на­писал Билл.

«Том, в са­мом ни­зу в шка­фу, ле­жит иг­рушка – мед­ве­жонок-рюк­зак. За­бери его обя­затель­но. Эту вещь мне еще ма­ма по­дари­ла, и он у ме­ня так и ос­тался, я его тас­кал за со­бой вез­де, да­же ког­да взрос­лым стал. Он мне до­рог очень, То­моч­ка… Его, как и свой днев­ник, те­бе по­казы­ваю и до­веряю пер­во­му. Там ВСЕ, что ос­та­лось от ро­дите­лей у ме­ня. Их пись­ма, ко­торые я по­лучал, ког­да был в ла­гере, нес­коль­ко фо­тог­ра­фий, где мы вмес­те еще… За­бери, То­моч­ка. Не ос­тавляй…»

Том дос­тал этот рюк­за­чок и, дер­жа его в ру­ках, сел на пос­тель. Ста­рень­кая, по­тер­тая иг­рушка, с мол­ни­ей, и лям­ка­ми. Том кру­тил ее в ру­ках, по­нимая, ЧТО она зна­чит для его пар­ня…

По­нимал, нас­коль­ко был оди­нок его Ан­гел до их встре­чи.

Не от­кры­вал мол­нии. Не бы­ло сей­час сил на это – сил не бы­ло, а сле­зы бы­ли.

Они ти­хонь­ко ска­тыва­лись по Том­ки­ным ще­кам и ка­пали на па­лас, меж­ду рас­став­ленных ко­лен, и рас­тво­рялись в нем…

Че­рез пол­ча­са Том ехал до­мой. Ко­роб­ки с ве­щами бы­ли сло­жены в ба­гаж­ник, а ря­дом, на во­дитель­ском си­дении ле­жал пот­ре­пан­ный дет­ский рюк­зак. Не смог Том его по­ложить со все­ми ос­таль­ны­ми ве­щами. Он был для То­ма ку­соч­ком ду­ши Бил­ла, его тай­ной, его жизнью. И уже до­ма, ког­да он из га­ража пе­ренес все ко­роб­ки за нес­коль­ко за­ходов, этот рюк­за­чок стал той единс­твен­ной вещью, ко­торую он при­нес до­мой от­дель­но и по­ложил на кро­вать. Все ос­таль­ные ве­щи он по­ка ос­та­вил в ко­роб­ках, но за­нес их в спаль­ню, ко­торую они с Си­моной ре­шили от­дать Бил­лу, ког­да тот вер­нется из кли­ники.

Си­моны не бы­ло до­ма, и Том впер­вые за пос­ледние дни по­думал, что это к луч­ше­му. Сей­час он хо­тел бы ос­тать­ся один на ка­кое-то вре­мя. По­курил, си­дя на по­докон­ни­ке в кух­не, раз­мышляя о том, что им с Бил­лом не да­дут встре­чать­ся не­делю, ес­ли не боль­ше… Бы­ло стран­но осоз­на­вать, что, на­вер­ное, это то, что не­об­хо­димо То­му сей­час.

Пе­редыш­ка. Пе­рерыв. В ко­торый он дол­жен прид­ти в се­бя от всех пот­ря­сений, сва­лив­шихся на не­го за пос­леднее вре­мя. И не смог бы сей­час Том спо­кой­но смот­реть в гла­за лю­бимо­го пар­ня.

Гла­за мог­ли То­ма вы­дать сей­час. И он на­де­ял­ся, что эта не­деля даст воз­можность улечь­ся в ду­ше все­му, что про­изош­ло, тог­да и Билл ни­чего та­кого не уви­дит. Том знал, что скры­вать прав­ду не бу­дет. При­дет вре­мя, и Билл все уз­на­ет, но не сей­час, сей­час нель­зя, еще слиш­ком ра­но.

Том все-та­ки взял рюк­зак в ру­ки и ос­то­рож­но рас­стег­нул мол­нию-зас­тежку. По­том пе­ревер­нул его и на пос­тель ак­ку­рат­но вы­сыпал все со­дер­жи­мое. И знал, что де­ла­ет это толь­ко по­тому, что Билл на­писал в пись­ме:

«Его, как и свой днев­ник, те­бе по­казы­ваю и до­веряю пер­во­му».

А это зна­чит, что он раз­ре­шил уви­деть то, что бы­ло внут­ри. Том с ми­нуту смот­рел на ве­щи, ко­торые ле­жали пе­ред ним. И мож­но бы­ло по­думать, что это все при­над­ле­жит маль­чиш­ке лет де­сяти или две­над­ца­ти, но ни­как не пар­ню, ко­торо­му уже пе­рева­лило за во­сем­надцать.

Фан­ти­ки. Нес­коль­ко дет­ских ру­чек с иг­рушка­ми на кон­це. Ка­ран­да­ши раз­ные, и один кос­ме­тичес­кий чер­ный; Том по­нял, что этот ка­ран­даш был ви­димо пер­вым, ко­торым юный Билл под­во­дил гла­за. Этот ка­ран­даш был ог­рызком, с поч­ти стер­шей­ся над­писью на нем. Но, ско­рее все­го, это был ка­ран­даш ма­мы Бил­ла, и Том по­нимал, по­чему он тут хра­нит­ся. Еще бы­ло сло­ман­ное склад­ное зер­ка­ло-рас­ческа.

Ма­лень­кие, но та­кие за­меча­тель­ные ма­шин­ки, ко­торые бы­ли точ­ны­ми ко­пи­ями нас­то­ящих. Плас­тмас­со­вый са­моле­тик с од­ним кры­лом, нес­коль­ко не­под­пи­сан­ных ва­лен­ти­нок. И пись­ма: ис­пи­сан­ные лис­ты, це­лые, рва­ные, пус­тые, раз­ри­сован­ные, раз­ные…

А еще бы­ли фо­тог­ра­фии в проз­рачном плас­ти­ковом кон­верте. Их бы­ло там нес­коль­ко – Том дос­тал их и, еще не ус­пев рас­смот­реть, по­нял, что есть ста­рые сним­ки, су­дя по по­жел­тевшей фо­тобу­маге, а есть и по­новее. Пер­вая фот­ка, и Том ре­шил, что это, ско­рее все­го, ба­буш­ка и де­душ­ка Бил­ла, сто­яв­шие на крыль­це сим­па­тич­но­го до­ма. Де­душ­ка, по­жилой им­по­зан­тный муж­чи­на, лет шес­ти­деся­ти или чуть боль­ше, и по­жилая да­ма, без улыб­ки, с ка­ким-то нас­то­рожен­ным вы­раже­ни­ем ли­ца. Том пе­ревер­нул сни­мок и, как и ожи­дал, на нем бы­ло на­писа­но выц­ветши­ми чер­ни­лами:

» Маг­де­бург. 1994 год».

«Пять лет…», – от­ме­тил Том. Бил­лу, впро­чем, как и ему, бы­ло тог­да пять лет. Сле­ду­ющий сни­мок, и на нем маль­чиш­ка, имен­но пя­ти-шес­ти лет. Том от­крыл рот от удив­ле­ния. Ес­ли бы ему эта фот­ка по­палась в сво­их до­маш­них фо­тог­ра­фи­ях, он бы да­же и сом­не­вать­ся не стал, что это он сам и есть… Си­дящий на ве­лоси­педе маль­чиш­ка, с за­дор­ной улыб­кой, без од­но­го пе­ред­не­го зу­ба, был точ­ной ко­пи­ей ма­лень­ко­го То­ма, ка­ким он се­бя ви­дел на дет­ских фо­тог­ра­фи­ях. Та­кой же бе­лоб­ры­сый, хо­тя по­том во­лосы нем­но­го по­тем­не­ли. Те же гла­за, тот же овал ли­ца.

И сей­час он по­нял, что воп­рос об их родс­тве встал бы, в кон­це кон­цов, да­же без этой опе­рации и ана­лиза кро­ви. Билл по­казал бы эти сним­ки ра­но или поз­дно, или Том ему свои. И это ста­ло бы толь­ко на­чалом. По­тому что сходс­тво бы­ло пот­ря­са­ющим.

И вот те­перь Том знал, как на­чать раз­го­вор о том, что они братья. Он прос­то по­кажет Бил­лу свою фот­ку и его. И тог­да, на­вер­ное, Билл все пой­мет сам.

Бы­ли еще нес­коль­ко фо­тог­ра­фий Бил­ла, уже чуть стар­ше, лет де­сяти или один­надца­ти. И там сходс­тво бы­ло еще бо­лее яв­ным.

И ма­ма с па­пой…

И счас­тли­вый Билл улы­ба­ет­ся ря­дом, еще не зная, что мо­жет это их пос­ледний сов­мес­тный сни­мок.

Ма­ма Бил­ла… Том смот­рел на свою род­ную тет­ку, та­кую по­хожую и в то­же вре­мя не по­хожую на его ма­му. По­хожую гла­зами. Все ос­таль­ное дей­стви­тель­но бы­ло дру­гое. Кра­сивое, но дру­гое. Гу­бы дру­гой фор­мы, чуть кур­но­сый нос, ко­рот­кая стриж­ка и тем­ные во­лосы с выс­ветлен­ны­ми пряд­ка­ми. Джин­со­вый кос­тюм на од­ной фо­тог­ра­фии, брю­ки на дру­гой, шор­ты и ке­ды на треть­ей – спор­тивный стиль. За­меча­тель­ная улыб­ка. Но Си­мона ка­залась То­му нем­но­го женс­твен­нее, и бы­ло по­нят­но, по­чему Бил­лу ли­цо Си­моны не по­каза­лись очень зна­комым.

Отец Бил­ла. Вы­сокий и силь­ный, с бо­лее де­ловым сти­лем в одеж­де. С кра­сивым му­жес­твен­ным ли­цом, но Билл пе­ренял у не­го лишь рост, все ос­таль­ное бы­ло в ма­му, в ту, ко­торой она дол­жна бы­ла быть от при­роды. От гу­ман­ной при­роды, а не от той, что ее изу­родо­вала.

Том дол­го рас­смат­ри­вал эти фо­тог­ра­фии и сде­лал вы­вод, что по­жилая па­ра на фо­тог­ра­фии – ро­дите­ли от­ца Бил­ла, а не при­ем­ные ро­дите­ли его ма­мы. Он ви­дел, что отец по­хож на то­го по­жило­го муж­чи­ну, при­чем сходс­тво бы­ло очень за­мет­ным.

Пе­реб­рал пись­ма и на од­ном был об­ратный ад­рес и имя: фрау Ани­та Кер­нер. Том, по­чему-то ре­шил, что имен­но так зо­вут ба­буш­ку Бил­ла. На дру­гом кон­верте зна­чилось имя от­пра­вите­ля: фрау Гре­та Кер­нер; кра­сивый по­черк, по­хожий на ма­мин, имен­но по­это­му Том по­нял, что Гре­та – ма­ма Бил­ла. Чи­тать пись­ма Том не ре­шил­ся, прос­то по­вер­тел их в ру­ках и вер­нулся к фо­тог­ра­фи­ям.

А вот те­перь Том, с все рас­ту­щим не­тер­пе­ни­ем, ждал Си­мону. Он ус­пел сва­рить ко­фе, ра­зог­реть ужин и да­же по­есть, ког­да приш­ла ма­ма.

Поз­до­рова­лись, об­ня­лись, она спро­сила про ве­щи, и Том от­ве­тил, что он их уже пе­ревез.

– Ну, вот и хо­рошо, – улыб­ну­лась Си­мона. – По­том возь­мем­ся за гос­те­вую спаль­ню.

-Да, – рас­се­яно от­ве­тил Том и вер­нулся на кух­ню, ког­да ма­ма уш­ла пе­ре­оде­вать­ся.

Еще ни­ког­да Том так не ма­ял­ся без нее, уже схо­дил за фо­тог­ра­фи­ями, по­пил ко­фе, по­курил и прос­то ус­пел по­сидеть, бес­смыс­ленно та­ращась в бор­мо­чущий но­вос­тной ка­нал те­леви­зора, по­ка ма­ма не вер­ну­лась на кух­ню.

-Ты дол­го, – вы­дох­нул Том, и Си­мона с удив­ле­ни­ем на не­го пос­мотре­ла.

– Род­ной, ты че­го? Я же уже до­ма… Что-то слу­чилось? – она се­ла на стуль­чик, да­же за­быв, что хо­тела пос­та­вить бу­тер­бро­ды в мик­ро­вол­новку.

Том кив­нул, и ма­ма уви­дела не­обыч­ный блеск в гла­зах сы­на. Том сос­коль­знул с по­докон­ни­ка и на стол пе­ред Си­моной лег­ли фо­тог­ра­фии.

– Смот­ри, – поч­ти про­шеп­тал Том, при­тянул стул, сел ря­дом с ма­мой, и, по­ложив под­бо­родок на сло­жен­ные на сто­ле ру­ки, стал смот­реть на нее сни­зу вверх.

Си­мона па­ру се­кунд, не от­ры­ва­ясь, смот­ре­ла на фо­тог­ра­фии, Том ви­дел по гла­зам, что она поч­ти сра­зу по­няла, ЧТО это за сним­ки. Она смот­ре­ла на них, а Том не сво­дил глаз с нее. Но сей­час Си­мона не за­меча­ла это­го прис­таль­но­го взгля­да. Она поч­ти не ды­шала – впер­вые в жиз­ни она смот­ре­ла на свою сес­тру.

Имен­но ее фо­тог­ра­фию она взя­ла сра­зу и уже поч­ти ми­нуту смот­ре­ла на нее. Гла­за ув­лажни­лись, чуть дрог­ну­ли гу­бы…

– Сес­трич­ка, – ше­пот, и по ще­кам про­лег­ли две мок­рые до­рож­ки.

Том кив­нул. У не­го са­мого сей­час сто­ял ко­мок в гор­ле.

– Ее Гре­той зва­ли, да, мам? – ти­хонь­ко спро­сил Том, и Си­мона кив­ну­ла.

– Гре­та…

– Зна­чит Ани­та – его ба­буш­ка по от­цу…

Си­мона шмыг­ну­ла но­сом, нис­коль­ко не сты­дясь, слез, пе­ред сы­ном.

– От­ку­да ты это взял?

– Есть кон­верты с об­ратны­ми ад­ре­сами и име­нами. На од­ном есть имя, Гре­та, а на вто­ром – Ани­та. Мне по­каза­лось, что…

– Я на­де­юсь, все это ты не без раз­ре­шения смот­ришь? – Си­мона взя­ла фо­тог­ра­фию Бил­ла.

– Он мне сам раз­ре­шил, мам, все нор­маль­но.

– Гос­по­ди! Вы с ним прос­то од­но ли­цо, – она ка­чала го­ловой, гля­дя на сво­его пле­мян­ни­ка в детс­тве.

– Да. Это очень за­мет­но, – Том кос­нулся фо­тог­ра­фии.

А Си­мону на­чали по­сещать мыс­ли нем­но­го дру­гого пла­на …

– Ты го­воришь кон­верты с об­ратны­ми ад­ре­сами? – она за­куси­ла гу­бу.

– Да, все из Маг­де­бур­га, – Том с удив­ле­ни­ем смот­рел на мать.

– По­нят­но …

– Что, мам?

– Да так, сол­нышко, прос­то мыс­ли, – она улыб­ну­лась. Но это не бы­ли ПРОС­ТО мыс­ли. Она уже зна­ла, ЧТО сде­ла­ет. Зна­ла, что ра­зыщет фрау Ани­ту Кер­нер и пос­мотрит ей в гла­за.

До и пос­ле то­го, как рас­ска­жет, ЧТО приш­лось пе­режить ее вну­ку из-за то­го, что род­ная ба­буш­ка от­ка­залась от не­го.

Они еще дол­го си­дели над фо­тог­ра­фи­ями. Го­вори­ли, мол­ча­ли, опять го­вори­ли – так мно­го все­го в ду­ше на­копи­лось за это вре­мя.

А ве­чером, око­ло де­сяти ча­сов, Си­мона наб­ра­ла но­мер Раль­фа и без дол­гих объ­яс­не­ний спро­сила:

– Мне не­об­хо­димо най­ти од­но­го че­лове­ка, Ральф. Смо­жешь мне по­мочь?

– Ду­маю, что смо­гу, пос­та­ра­юсь… Что ты о нем зна­ешь? – Ральф не выг­ля­дел удив­ленным, как буд­то ждал ее звон­ка.

– Имя и го­род, где он жил рань­ше, а мо­жет и сей­час…

– Тог­да го­вори, я за­пишу.

– Фрау Ани­та Кер­нер. Воз­можно, про­жива­ет в Маг­де­бур­ге…

– Я все по­нял, до­рогая. Че­рез па­ру дней ты бу­дешь знать ее точ­ный ад­рес.

– Ми­лый, спа­сибо! Я бу­ду очень бла­годар­на те­бе.

– Для те­бя – все что угод­но, – зас­ме­ял­ся Ральф, в его го­лосе чувс­тво­валась неж­ность. – И, меж­ду про­чим, до­рогая, я очень ску­чаю.

– Ну да! Два дня – это срок, – улыб­ну­лась Си­мона – Я при­еду к те­бе зав­тра са­ма… Том си­дел в спаль­не, раз­гля­дывая свой ста­рый фо­то­аль­бом, где ему бы­ло лет пять-шесть. Он хо­тел най­ти фо­тог­ра­фию, ту, где был по­хож на Бил­ла боль­ше все­го. И он знал. Он ее пом­нил – это бы­ло сня­то в пар­ке ат­трак­ци­онов. Он там си­дит на рас­ка­чива­ющей­ся ло­шад­ке, при­мер­но как и Билл на сво­ем ве­лоси­педе.

На сним­ке он так­же раз­вернут чуть впра­во, так же улы­бал­ся во весь рот, гля­дя в ка­меру, толь­ко зу­бы у не­го еще все на мес­те еще. Фо­тог­ра­фии Бил­ла ле­жали ря­дом на пос­те­ли, и Том пе­ри­оди­чес­ки на них смот­рел. Да, бы­ло пот­ря­са­ющее сходс­тво меж­ду ни­ми. И это и гре­ло, и в то­же вре­мя зас­тавля­ло боль­но сжи­мать­ся сер­дце То­ма.

Мно­го фо­тог­ра­фий бы­ло. И с от­чи­мом, ко­торый так же лю­бил То­ма, как и ма­ма, и с ни­ми обо­ими – сде­лан­ные в раз­ных мес­тах и в раз­ное вре­мя го­да. Том рас­смат­ри­вал их с грус­тной улыб­кой, иног­да не­весе­ло ус­ме­хал­ся сво­им мыс­лям и чувс­твам.

А ког­да все-та­ки на­шел тот сни­мок, ко­торый ис­кал, да­же за­мер на нес­коль­ко се­кунд. Это бы­ло дей­стви­тель­но не­веро­ят­но…

Том взял свою фот­ку и фот­ку Бил­ла на ве­лоси­педе и пе­рево­дил взгляд с од­ной на дру­гую. Они яв­но обе бы­ли сде­ланы в то же ле­то. Да­же одеж­да бы­ла по­хожей, ру­баш­ки и шор­ты. Эта по­за, этот по­ворот го­ловы, улыб­ка, гла­за, во­лосы…

Том встал, взял эти фо­тог­ра­фии и вы­шел из спаль­ни.

– Ма, мож­но? – Том при­от­крыл дверь в спаль­ню Си­моны.

– За­ходи, сол­нце, я сей­час, – она рас­че­сыва­ла во­лосы, си­дя пе­ред зер­ка­лом.

Том за­шел и плюх­нулся на крес­ло, дер­жа пе­ред со­бой фо­тог­ра­фии.

Си­мона ви­дела это в зер­ка­ло. Вста­ла, за­пах­ну­ла на се­бе пень­ю­ар и по­дош­ла к сы­ну, сев на кра­ешек сво­ей пос­те­ли.

– Смот­ри, – Том про­тянул фот­ки.

Нес­коль­ко се­кунд ти­шины, в ко­торые Том наб­лю­дал за ре­ак­ци­ей ма­мы, а Си­мона смот­ре­ла на эти фо­тог­ра­фии рас­пахну­тыми от удив­ле­ния гла­зами.

– Вы как близ­не­цы, Том, это не­веро­ят­но, не­воз­можно по­верить…

Том кив­нул.

– Сам офи­гел.

– Вот так бы ког­да-ни­будь все это и ста­ло бы яв­ным, – вы­дох­ну­ла она. – Да­же ни­какие тес­ты ме­дицин­ские не нуж­ны.

– Я то­же об этом по­думал. Это все рав­но ста­ло бы из­вес­тно ра­но или поз­дно.

– С ума сой­ти, – она ка­чала го­ловой, не в си­лах отор­вать­ся от фо­тог­ра­фий.

– Я очень час­то ду­маю о том, как пре­под­нести Бил­лу все это, на­ше родс­тво я имею в ви­ду, ты зна­ешь, мне ка­жет­ся, ему нуж­но по­казать эти две фо­тог­ра­фии, и он все сам пой­мет.

Си­мона улыб­ну­лась.

– Он по­дума­ет, что это его за­терян­ная фо­тог­ра­фия.

Том взял свою фот­ку и пе­ревер­нул. На ней бы­ла над­пись:

«Гам­бург. 15 и­юня 1994 год»

– Мо­жет быть сра­зу и по­дума­ет, а по­том уви­дит это.

Си­мона по­тер­ла ви­сок паль­ца­ми.

– Том, я по­нимаю, что это, на­вер­ное, глу­пый воп­рос, но ты его луч­ше зна­ешь, чем я. Имею в ви­ду, что вы боль­ше об­ща­етесь… Как, на твой взгляд, он от­ре­аги­ру­ет? – Си­мона смот­ре­ла в гла­за сы­на и по­нима­ла, что по боль­шо­му сче­ту это глу­пый воп­рос.

От­ку­да Том мог знать? Да­же сам Билл не смог бы сей­час от­ве­тить на этот воп­рос: «Как бы ты от­ре­аги­ровал на то, что Том – твой брат?»

Том от­вел гла­за.

– На­вер­ное, двой­ствен­но, как и я.

У Си­моны за­ныло сер­дце, она все прек­расно по­нима­ла. Бы­ло бы все го­раз­до про­ще, не будь меж­ду ни­ми свя­зи. Но эта связь есть, и что те­перь с ней де­лать не знал ник­то.

Кто зна­ет, как на са­мом де­ле все обер­нется?

POV Tom

Пер­вая мысль, с ко­торой я прос­нулся, бы­ла о те­бе. Да, я по­нимал, что эта не­деля без встреч нуж­на мне, что бы ус­ми­рить все те чувс­тва и эмо­ции, что у ме­ня внут­ри, и в то же вре­мя мне бе­зум­но бу­дет не хва­тать те­бя в эти дни. Так же как и всег­да.

А вто­рая мысль бы­ла о Ку­ле. Бу­дет он се­год­ня в кол­ледже?

Мне нуж­но бы­ло знать, что с ним все в по­ряд­ке. Нуж­но бы­ло ус­по­ко­ить свою ду­шу, что все ос­та­лось по-преж­не­му.

Мо­жет это и на­ив­ное же­лание… Да, ско­рее все­го, все ос­та­лось бы по-преж­не­му, ес­ли бы не бы­ло то­го, что сто­яло меж­ду на­ми с са­мого на­чала, с на­шей пер­вой встре­чи.

Я со­бирал­ся в кол­ледж, умы­вал­ся, брил­ся, ва­рил ко­фе, де­лал бу­тер­бро­ды, ку­рил, а в го­лове все вре­мя кру­тились мыс­ли та­кие. О двух пар­нях. Один – род­ной, до­роже жиз­ни. Лю­бимый нас­толь­ко, нас­коль­ко, на­вер­ное, это во­об­ще воз­можно. Брат. Не всег­да лишь брат…