Основной источник______________________________________

1. Тихонравов Ю.В. Экзистенциальная психология. Учебно-справочное пособие. - М:
ЗАО «Бизнес-школа Интел-Синтез», 1998._________________

Конструктивистский подход в социальной психологии и его специфика Методологические основания социально-конструктивистского подхода

Понятие «конструктивизм», уходящий своими корнями в фундаментальные работы таких философов, как Вико и Кант, является термином, который сегодня применяется для обозначения многочисленных подходов в различных областях научного знания, включая экономику, биологию, математику, физику, социологию, социальную психологию.

В психологии конструктивизм, как отмечает Махони, относится к ряду теорий, раз­деляющих утверждение о том, что человеческие знания и жизнедеятельность предполага­ют (про)активное участие индивидов» (Mahoney, 1988, c. 2)]. Понимание последнего опо­средованно социальным контекстом, в котором это участие реализуется. Границы между личностью и контекстом весьма неопределенны, что создает сложности для определения их роли в характере и особенностях взаимодействия. С позиций конструктивизма, соци­альный мир - это социальная история, социальная практика, социальные структуры, соци­альные сферы, обусловливающие повседневные размышления и взаимодействия; и все это должно быть стержнем психологических исследований.

Двумя другими характерными чертами конструктивистских психологических тео­рий являются «морфогенические ядерные структуры» и «самоорганизуемое развитие». Первые структурированы таким образом, что ядерные процессы доминируют над перифе­рическими аспектами личностного функционирования. Второе по существу означает, что каждый из нас организует свое развитие таким образом, чтобы поддерживать в равновесии и сохранять собственную идентичность, т.е. акценты смещаются от чистого психологизма к социологизму и антропологизму.

Анализ социального конструирования мира связан с вопросом культурных основа­ний самопознания и самопонимания личности. Особое внимание здесь уделяется роли влияния на культуру языка и дискурса.

По мнению Стивенса и Везерелла, «социальный конструктивизм внес наибольший вклад в формирование сомнений о самой возможности достижения истинных знаний вне зависимости от личностных и культурных влияний. Если мышление формируется через интериоризацию социального, как утверждается в рамках данного подхода, то наши по­пытки осмысления социальной жизни, вне зависимости от того является ли она академи­ческой или правовой, будет отражать нашу социальную, культурную и историческую си­туацию» (1996, c. 359). В этой связи Герген (K.J. Gergen), один из апологетов социального конструктивизма, утверждает, что социальная психология с неизбежностью принимает форму истории, т.е. описаний, применимых к определенным обстоятельствам.

Один из теоретиков социального конструктивизма Харре (R. Harre), подчеркивает особую роль в осмыслении человеком своего бытия дискурса и языка, и «если вести речь о фундаментальных или наиболее основополагающих видах социально-психологической активности, то наиболее подходящими на эту роль являются рассказы и социальные взаи­модействия. Существенная часть нашего бытия как раз и заключается в диалогах, моноло­гах, обменах мнениями, аргументации, сплетнях.

Многообразие авторских позиций отражает таблица 11.

Таблица 11. Многообразие конструктивистских подходов

Приводится по: Porter J. Discourse Analysis and Constructionist Approaches: theoretical Background. In John T.E. Richardson (Ed). Handbook of qualitative research methods for psychology and the social sciences. Leicester; BPS Books, 1996.

Ориентация в существующем многообразии предполагает прослеживание особен­ностей наиболее известных теоретических моделей и идей, доминирующих в социальном конструктивизме теорий среднего уровня. Одной из наиболее разработанных является тео­рия личностных конструктов Дж. Келли.

В.А. Янчук

Основные теоретические подходы в социальном конструктивизме

Теория личностных конструктов Келли основывается на философском выводе о «конструктивном альтернативизме», утверждающем, что все наши настоящие интерпрета­ции универсума являются субъектом ревизии и изменения (1955, c. 15). Таким образом, мы не только конструируем мир, но и обладаем способностью реконструировать его. В пред­лагаемом Келли тезисе человека как наивного ученого, каждый из нас уподобляется ис­следователю, формулируя гипотезы, проверяя их и пересматривая. Эта, по сути антиципа-ционная, природа человеческого функционирования выражается в фундаментальном по­стулате: личностные процессы психологически канализированы путями антиципации со­бытий (там же, c. 4).

Келли расширил этот постулат, сделав 11 выводов, детализирующих процесс конст­руирования. Центральным в них является идея о развитии человеком системы биполярных конструктов. Так, человек, ядерным конструктом которого является неуверенность в соб­ственной эффективности, с большими опасениями относится к стратегии трансформации себя в плоскость обладания большей уверенностью. Выбирая, какой полюс конструкта применить к событию, он должен сделать такой выбор, который с большей вероятностью повысит его способности антиципировать мир, уменьшит параметры самодеструктивного поведения. Подтверждением этому являются данные исследования Баннистера и Фран-селлы, изложенные в книге «Новый метод исследования личности». Авторы показали, что логоневротики не увеличивают интенсивность заикания до того момента, пока читаемый ими текст носит для них множественные возможности антиципирования их мира как мира заик, т.е. люди существенно различаются друг от друга в индивидуальных системах лич­ностных конструктов. Конструирование особенностей процесса интерпретации других составляет сущность близких отношений и, требует ролевых взаимоотношений.

По мнению Келли, каждый из нас организует собственные конструкты по принципу иерархии, в которой одни элементы доминируют над другими. Отношения соподчинения детерминируют наши предсказания в отношении мира, т.е. человек с низкой эффективно­стью в установления межличностных взаимоотношений с незнакомыми людьми будет соответствующим образом антиципировать возможный исход своих будущих контактов с ними.

Наши предсказания будущих событий могут быть либо валидными, либо нет. Столкновение с невалидностью может привести к реконструированию в различной форме. Неоднократное подтверждение невалидности конструкта первоначально приводит к его ослаблению, а затем к изменению с возможным понижением уровня иерархии. Вполне очевидно, что человек, сталкивающийся с неподтверждением основанных на его пред­ставлениях ожиданий, начинает задумываться о переосмыслении случившегося. Особен­ности отношения к такого рода невалидности конструктов определяются, среди прочих факторов, типом конструкта. Например, в многочисленных исследованиях показана осо­бая устойчивость к изменениям конструктов на высших уровнях иерархии. В частности, М. Рокич [1979] установил особую трудноизменяемость типа А представлений, усваивае-

Основные теоретические подходы в социальном конструктивизме. 149

мых на ранних этапах социализации. Объяснение этому видится в том, что в подобных случаях изменения затрагивают слишком большое число нижерасположенных конструк­тов и представлений. В качестве примера, иллюстрирующего эту сложность, можно взять развод. Факт развода сопряжен с изменением статуса, нахождением как само-, так и внеш­них оправданий, решением проблемы детей, имущества, будущего и т.п.

Конструкты высокого уровня иерархии, центральные для идентичности личности, были обозначены Келли как ядерные конструкты. Они особенно устойчивы к изменениям, а их нестабильность обусловливает угрозу всеобъемлющих изменений в ядерных структу­рах человека [1955, c. 489]. Ряд конструктов, обозначаемых как ядерные ролевые, опреде­ляет индивидуальные характеристики способов взаимодействия с другими людьми. По Келли, чувство вины сопряжено с очевидным смешением ядерных ролевых структур. Важно отметить, тем не менее, что вина не обязательно связана с социально неодобряе-мым поведением. Используя пример человека с низкой эффективностью межличностных контактов, можно ожидать, что чувство вины могут вызывать у него любые попытки про­явить свою эффективность.

Беспокойство, в транскрипции Келли, увязывается с осведомленностью о том, что какие-то конструкты не дают необходимых прогнозов будущего развития событий. Для снятия беспокойства человек может использовать самые разнообразные стратегии: сужать рамки собственного мира событий, в котором необходимо предсказывать; расширять их за счет включения нового жизненного опыта в надежде, что он поможет разработать новую систему конструктов, позволяющих повысить предсказуемость и т.п.

Оптимальное функционирование такого рода конструктов включает циклическую взаимозаменяемость стратегий поведения, что характерно для нормальных людей и не ха­рактерно для лиц с психическими отклонениями.

Келли придерживался холистического взгляда на природу личности, не делая раз­личий между когнитивными, аффективными и волевыми составляющими деятельности. Не нуждался он и в категории мотивации, так как рассматривал личность как форму дви­жения; наконец, не использовал и понятие неосознаваемого, признавал наличие конструк­тов различных уровней когнитивной осведомленности - причина того, что люди не всегда осведомлены в основаниях своего выбора. Некоторые из конструктов низкого уровня ос­ведомленности, являются у него превербальными, отсутствие вербальных обозначений обусловлено тем, что они формируются у человека до момента его научения языку.

Подход Гуидано и Лиотти. Другие конструктивисты (V.F. Guidano), G.A. Liotti, 1983), разрабатывали теорию прикрепления центральной для развития познаний индивида о самом себе и о мире, для «организации значений личности». Гуидано [1987], в частности, рассматривает процесс развития с учетом взаимодействия когнитивного роста и «эмоцио­нальной дифференциации», с учетом развития «эмоциональных схем», используемых в ассимилировании жизненного опыта индивида. Кластеры схем формируют «картины», изображающие аспекты жизненного опыта, личности и сходное повторение жизненного опыта приводят к развитию прототипических «ядерных картин», каждая из которых вклю­чает циклическое взаимодействие между двумя кластерами эмоциональных схем. Правила для связей ядерных картин разрабатываются в форме «скриптов» (предоставляющих ста­бильное и связное чувство самости и мира), которые впоследствии могут быть организова­ны в «метаскрипты» (представляющие программы жизни индивида). Эмоциональные схе-

Многообразие парадигмальных координат современной социальной психологии 150

мы и скрипты представляют всего лишь невыражаемый словами уровень знаний, а не экс­плицитные модели самости и мира индивида.

Гуидано сравнивает нормальное функционирование с организацией значений лич­ности, обладающей гибкостью и устойчивостью к возрастающим уровням сложности по­средством диалектического процесса ассимиляции их противоречий. В такого рода систе­мах присутствует существенное напряжение между противодействующими процессами, включая противоречия между процессами сохранения и изменения. Динамический баланс требует абстрактной переработки, включающей «децентрацию» от мира непосредственно переживаемой жизни и «рецентрацию» самости. Индивид должен проявлять тенденцию избирательного отношения к данным, совместимым с его личностной идентичностью и, при необходимости, перерабатывать жизненный опыт, несовместимый с индивидуальны­ми представлениями о самости и мире, что достигается реконструированием личностной идентичности.

Проявление особого интереса к процессу социального конструирования мира обу­словливает особое внимание к постижению мира значений, посредством которых он ре­презентируется и осознается. Отсюда - интерес конструктивистов к дискурсу и его при­вязка к социальному контексту. Через постижение дискурсов, влияния на них социального контекста и языка как детерминированных культурой становится возможным постижение подлинных смыслов человеческой жизни.

В наиболее общем виде дискурс представляет собой систему утверждений, конст­руирующих объект без какого-либо строго системного аналитического метода в рамках дискурсного анализа.

Дискурсный подход.Дискурсный подход, опирающийся на идеи социальной кон-струируемости мира, дает возможность рассматривать природу межличностного взаимо­действия, коммуникации не как процесс, который подчиняется какой-то универсальной схеме, будь то линейная модель взаимодействия как обмена информацией или порождения неких смыслов.

В дискурсном подходе утверждается, что межличностное взаимодействие, в кото­ром участвуют субъекты, невозможно изучать объективными методами, так как внутрен­ний мир его участников - неприступная крепость для так называемых объективных мето­дов, поэтому, дескать, пусть сами субъекты взаимодействия участвуют в его изучении, ведь именно они являются истинными носителями того смыслового поля, которое нельзя нащупать, если выключить их из исследовательского контекста

В последние годы достаточно интенсивное развитие получил дискурсный анализ -как бы производная социальной психологии и теории коммуникации. Данная ветвь, явно направленная на антиреализм и конструктивизм, подчеркивает способ, с помощью которо­го создается описание мира, событий, внутренней психической жизни человека. Здесь с одной стороны позиция собеседников, с другой - позиция исследователя и его версий о событиях, т.е. имеет место своеобразное столкновение с реальностью и дискурс в резуль­тате предстает в роли объекта исследования.

Особая роль в дискурсном анализе принадлежит идее рефлексивности, предпола­гающей пристальное внимание к способу, с помощью которого текст создает версию, из­бирательную связность или бессвязность, историческую последовательность, представ­ляющую или на самом деле устанавливающую объективную реальность.

Основные теоретические подходы в социальном конструктивизме. 151

Этот вид анализа рассматривает дискурс как тексты, включенные в социальную практику. Это значит, что акцент делается не на язык как абстрактную сущность, с его лек­сиконом и грамматическими правилами, не на систему дифференциальных признаков (как в структурализме) или свод правил трансформаций, а наоборот - на дискурс как средство взаимодействия; анализ дискурса - это анализ того, что делают люди. Здесь подчеркивает­ся тема риторической и аргументативной организации беседы и текста

Отличительной особенностью дискурсного подхода является признание того факта, что психологические феномены обладают общественной и коллективной реальностью. Бурман (E. Burman), Паркер (I. Parker) [1993] подчеркивают, что язык организуясь в дис­курсы, начинает обладать собственным влиянием на способ переживания людьми, в том числе и психологами, окружающего мира и взаимодействия с им. Именно язык включает большинство базовых категорий, используемых для понимания людьми самих себя, эмо­ционально влияя на действия мужчин и женщин, репродуцируя пути определения собст­венной культурной идентичности. Когда мы говорим о любом феномене, мы оперируем отдельными их значениями и паттернами, которые представлены в сознании в форме сло­весных описаний, наделенные субъективно уникальным своеобразием, определяющим, в конечном итоге характер интерпретации объектов. Если в сознании объекты представлены в форме словесных описаний, постижение смыслов, которыми оперирует человек во взаи­модействии с миром, становится возможным только посредством выяснения особенностей их формирования. Отсюда ориентация представителей дискурсного подхода на анализ текстов.

Традиционные психологические методы, по мнению представителей дискурсного подхода, не могут ухватить семантические процессы, реализуемые в языке реальной жиз­ни не как статичные фиксации неизменных смыслов, а как творение этих разделяемых смыслов в их постоянном взаимодействии и изменении. Именно схватывание языка как действия составляет отличительную особенность дискурсной психологии. Оно становится возможным лишь при условии целесообразности рассмотрения проявлений социальной жизни как текстов, к которым можно применить инструменты дискурсного анализа.

В дискурсном анализе аналитическая процедура, с помощью которой получается вывод, часто совершенно отлична от способа, которым этот вывод проверяется. Чаще все­го он основывается на выработке навыков и умений самого исследователя, что приводит к сомнению в адекватности дискурсно-аналитического метода, поскольку тут и случаи рас­хождения оценок, и суждения самих участников дискурса о направленности их идей, и разные способы об аналитической интерпретации. Однако все это только стимулирует дальнейшие поиски психологов.

Дискурсивный анализ в подавляющем большинстве случаев имеет качественный характер, что не означает принципиального отказа от квантификации. Возражения вызы­вает лишь применение подсчетов при работе с текстом (Potter, Wetherell, 1987). Если в тра­диционных исследованиях мир описывается как состоящий из дискретных переменных и дискретных реакций, то в дискурсном анализе существуют конструкции и версии, которые могут быть приняты, отвергнуты, на них может даваться ответ, но к ним не приложимы понятия факторов и результатов. При необходимости предлагается замена категоризации на партикуляризацию для поиска идиографического содержания дискурса (Billig, 1991). Такая замена приводит к оттеснению номотетического аспекта на вторые роли. Нормы

всегда имеют определенную ориентацию, но это не значит, что они задают шаблоны для действий. Они всего лишь дают направления для понимания и интерпретации отклонений.

Приоритетность дискурса обусловливает становление в качестве основного объекта исследования языка. Язык, по мнению представителей дискурсного подхода, организован в дискурсы (некоторые называют их репертуарами репрезентаций), направляющие пове­дение людей; содержит основные категории, используемые людьми для самопонимания.

Дискурсы не просто описывают окружающее социальное пространство - они соз­дают его карту, причем субъективную, которая акцентирует внимание на одних факторах и искусственно принижает значение других. Тем самым люди выстраивают свою собст­венную картину мира, конструируя представления и репрезентации по своему вкусу, часто неосознанному. Паркер утверждает в этой связи: «Дискурсы воспроизводят окружающую нас реальность в трансформированном виде» (1994).

По мнению Ваурмана, язык организован посредством дискурсов и может оказывать не только сильное влияние на поведение людей, но, даже, в некоторой степени, и прогно­зировать его. В нем содержатся определенные базовые категории, которые используются ими для осознания своих внутренних переживаний, своего культурного и социального ста­туса, отношения к другим и т.д. Данное свойство давно было выявлено психотерапевтами в работе с клиентами, замечено, что большинство ситуаций, происходящих с людьми, ставших клиентами психотерапевтов и психологов-консультантов довольно схематичны и подобны друг другу. Единственное, что их различает, так это тот способ, которым человек их интерпретирует, воспринимает, переживает. Именно здесь проявляется в полной мере индивидуальное своеобразие «дискурсного пространства» каждого из нас.

Основным объектом изучения в дискурсивном анализе является текст в любой его форме - рассказы, интервью, отчеты, дебаты, слухи и т.д., все, что может передать иссле­дователю картину «внутреннего мира» его автора. Конечно, с текстом работают - этно­графия, семиотика, социолингвистика и другие науки. Специфичным же для собственно дискурсного анализа является то, что в нем текст рассматривается не как непосредствен­ный объект, а как основа для развития теоретических и аналитических представлений о речевом взаимодействии.

Несмотря на отсутствие общепризнанной схемы дискурсного анализа, общим явля­ется внимание к смыслообразующим моментам. Ван Дийк (T. Van Dijk) описывает основ­ные элементы при проведении дискурсного анализа, особо отмечая, что дискурсный ана­лиз, во-первых, считается критическим подходом в современной социальной психологии, во-вторых, является результатом интеграции ряда смежных дисциплин - психологии, се­миотики, психолингвистики, лингвистики, антропологии и др.

Требованиях к дискурсному анализу следующие.

1. В качестве его предмета должен использоваться естественный разговор
или текст. Полученные данные не должны подвергаться какой-либо
фильтрации или обработке, а анализироваться в том виде, в каком добы­
ты (видео- или аудиозаписи разговоров, интервью, анализ дневников, пи­
сем и т.п.).

2. Обязательный учет контекстных переменных (локального, глобального,
социального, культурного контекстов); своеобразных маркеров так назы-

Основные теоретические подходы в социальном конструктивизме. 153

ваемой контекстной релевантности, которые необходимо идентифициро­вать и подвергать тщательному анализу.

3. В исследовании предпочтение должно отдаваться изучению естественных
устных текстов (непосредственному общению).

Данный постулат связан с тем, что при анализе письменных текстов значи­тельно труднее восстановить детали контекстов, актуальных во время написания.

4. Рассмотрение дискурса как социальных практик.

Дискурсы есть своего рода способы конструирования реальности, причем не только индивидуальной, но также групповой, социальной и даже культурной.

5. Дискурс - сложная конструкция, имеющая в себе разные по уровню орга­
низации и сложности элементы, которые работают по определенным пра­
вилам и стратегиям.

6. Дискурсы имеют смысловое и функциональное измерения.

Данное положение говорит о том, что язык несет в себе не только информа­тивную, но и побуждающую функции, и что при анализе необходимо уделять вни­мание не только вопросам, что именно произнес участник общения, но и почему он произнес именно это в данной, конкретной ситуации.

7. Дискурсы подчиняются определенным правилам.

Необходимо учитывать тот факт, что дискурсы, также как и язык, с помощью которого они актуализируются, подчинены определенным правилам - грамматиче­ским, синтаксическим, коммуникативным или интерактивным (правилам построе­ния взаимодействия).

8. Дискурс связан с обществом через социальные когниции.

Дискурсы включают в себя личные воспоминания и опыт, используемые модели поведения и атрибуции, а также разные групповые социальные структуры (репрезентации, аттитюды, ценности, стереотипы).

Критика дискурсного анализа исходит как из чисто теоретических и философских взглядов, так и практических возможностей. Естественно, что в качестве критических вы­двигались традиционные вопросы, касающиеся валидности, надежности, субъективности исследователя и т.д. Ян Паркер (I. Parker), исследуя возможное влияние схемы и индиви­дуальных особенностей исследователя, приходит к выводу, что дискурсный анализ в ко­нечном итоге может оказаться «исследовательскими идеями с примерами" и ничем боль­шим» [1992]. В числе других критических замечаний, предъявляемых к дискурсному ана­лизу: обвинение в субъективизме, возможность построения «объективного видения» ис­следуемых феноменов.

В заключение отметим, что с точки зрения интегративно-эклектического подхода дискурсный анализ представляет собой продуктивное измерение изучения феноменологии социального бытия личности и ее окружения в ракурсе, отличном от других традиций.

Специфика конструктивистского подхода в социальной психологии

Анализируя социально-психологическую специфику социально-

конструктивитского подхода наиболее продуктивно обращение к работам одного из его

основоположников Кеннета Гергена, выделяющего следующие основоположения (Приво­дится по: Gergen, K.J. Realities and Relationships: Soundings in social construction. Cambridge, Mass.; Harvard University Press, 1994):

1. Понятия, посредством которых мы описываем мир и самих себя не явля­
ются предписываемыми обусловливающими их объектами (с. 49).

2.Понятия и формы, посредством которых мы достигаем понимания мира и
самих себя, являются социальными артефактами, продуктами исторически и
культурно определяемых взаимообменов между людьми.

3. Степень, в которой данное описание мира или самих себя поддерживается
во времени не зависимо от объективной валидности описаний, а от измене­
ний социальных процессов.

4.Язык порождает свои значения в человеческих отношениях способами, по­
средством которых он функционирует в паттернах отношений (там же, с. 52).

5. Оценка существующих форм дискурса заключается в оценке паттернов
культурной жизни; такие оценки предоставляют голос другим культурным
анклавам (с. 53).

Акцентируя внимание именно на культуральном аспекте социальной конструируе-мости мира, Герген обращается к работам Брунера и Выготского. Брунер отмечает, что «научная психология .…. может достичь более эффективных позиций в отношении культу­ры если придет к признанию того, народная психология обычных людей не является про­сто рядом самоуспокаивающих иллюзий, а культурными представлениями и рабочими гипотезами о том, что делает их возможными и способствующими совместной жизни лю­дей .…. Именно с них начинается психология неотделимая от антропологии» (с. 32).

Л.С. Выготский полагал, что любой процесс в развитии высших мыслительных функций реализуется дважды - сперва на социальном уровне, а позже на индивидуальном; сперва между людьми (интерпсихологический), затем внутри ребенка (интрапсихологиче-ский). Исследования культурной контекстуализации психологических процессов сегодня существенно обогатились.

Несмотря на то, что переход от кросс-культурной к культуральной психологии яв­ляется интеллектуально стимулирующим деколонизацию психологических установок, остается еще немало проблем. Первое: культуральная психология обходит вопросы уни­версальной метатеории, допуская независимое существование ряда явлений (культуры, мышления, социализации), адекватность эмпирической или интерпретативной методоло­гии в оценке и отражении характера этих явлений, возможность кумулятивного (или фаль­сифицируемого) знания о процессах социализации, требующих доказательств.

Используемая в движении культуральной психологии методология происходит из эмпирицистской метатеории. Методы ее проникают между исследователем и изучаемой культурой, ограничивая, транслируя и трансформируя культуральную реальность в собст­венных понятиях (категориях, переменных, стандартизированном языке, цифрах и т.п.). Культуральные исследователи, кажется, предоставляют голос респондентам, но затем за­меняют его методами, детерминирующими реальность. Профессиональный исследователь (часто из другой культуры) таким образом, утверждает в исследовании авторитарное зна­ние, т.е. методологические универсалии стирают значения аборигенной культуры. Заклю­чительной проблемой современной культуральной психологии являются вопросы мораль-

ной, политической, идеологической значимости, отсутствующие в культуральной психо­логии на сегодняшний день. Мало внимания уделяется способам, посредством которых понятия и методы репрезентации внедряются в культуру. Как символический ресурс они влияют на формирование будущей культурной жизни - хорошего или плохого. Это сопро­тивление рефлексивности в большой степени определяется эмпирицистской метатеорией, предустановленности на свободное от ценностей исследование. Тем не менее, результатом является отстранение от вопросов социетальной значимости.

Эти проблемные вопросы послужили основанием для возникновения культураль­ной конструктивистской психологии. Контуры ее были обозначены в ряде каталитических диалогов на протяжении последних 20 лет в социально-гуманитарном знании, направлен­ных на понимание значимости культурального конструктивизма.

На сегодняшний день нет какой-либо одной «теории социального конструирова­ния», нет и сформировавшегося ряда предписывающих «конструктивистских практик». Тем не менее, можно говорить о ряде обобщений, включающих следующие основные мо­менты.

Не существует трансцендентально привилегированных описаний того, что мы принимаем как существующее. Не существует конфигурации слов или фраз, которые по­зволяют определить мир на «не здесь» и «здесь». Мы можем надеяться на согласие в том, что «что-то существует», но что «есть» не может быть описано посредством конфигурации фонем или фраз, используемых людьми в коммуникации об этом.

Описание, даваемое нами миру или самости, находит свое происхождение во взаи­моотношениях. Язык обретает способность к значению из тех способов, которые люди используют для координации самих себя и мира для них. Любой дискурс произрастает из сообщества пользователей языка, и каждый конструкт, который мы принимаем, является сингулярным объектом в разных аспектах. Сообщество физиков может определять объект как «конфигурацию атомов», рекламщики описывают его как «легкий и прочный», исто­рики искусства как «модернистский». Именно благодаря такого рода взаимоотношениям наши миры создаются: через то, что мы воспринимаем как полезное, ценное, заслужи­вающее внимания, конституируются наши обязательства. Благодаря взаимоотношениям мы можем в любое время начинать процесс реконструирования мира.

Язык в первую очередь функционирует как социальное действие, конституирующее одну или несколько традиций. Так как то, «что есть» не предъявляет внутренне присущих требований к нашему языку, слова обретают свои значения через их использование в чело­веческих взаимоотношениях. В этом смысле фрагменты речи связываются с улыбкой, ру­копожатием, объятиями; являются формой действий, обретающих значение через коорди­нацию людей. Участие в языке является, таким образом, участием в жизни, традиции.

Дискурсивно конституируемые традиции являются и существенными, и опасными. Как только мы включаемся в координацию, мир становится «значимым» для нас. Мы об­ретаем идентичность как конкретные люди со своими интересами, целями, идеалами и пристрастиями. Оценка ценностей появляется именно в процессе наших взаимоотноше­ний, мы генерируем их, определяем свой выбор, обособляем себя от других.

Через коммуникативные взаимоотношения мы можем генерировать новую упоря­доченность значений, из которых появляются новые формы действий. Так как значение является продуктом мыслительной деятельности человека, в случае возникновения сомнений в отношении их пригодности к существующим условиям координации действий они всегда открыты для трансформации, нового мира, по мере которой мы приглашаемся к новой сфере действий.

Конструктивизм является антифундаментализмом. Не существует фундаменталь­ной реальности или очевидных оснований, направляющих любую форму интеллектуаль­ной активности в области исследований социальных наук. Возможны различные теории, методы и практики, каждая из которых отражает те или иные традиции, те или иные фор­мы жизни.

Конструктивизм провозглашает следующие линии исследований.

Рефлексивное освобождение. Вкачестве отправной точки конструктивистский диалог ускоряет витальную рефлексивную позицию. Во-первых, он привлекает внимание к способам, посредством которых аналитики конструируют предмет исследования. Во-вторых, конструктивистский диалог повышает нашу чувствительность к способам, по­средством которых понятность включается в культурную жизнь и используется людьми для поддержки, изучения или избегания некоторых паттернов культурной жизни.

По мере приближения к критическому пониманию научных изысканий обнаружи­вается круг вопросов, которые фактически не исследуются. Прежде всего, мало сделано в области так называемого восприимчивого отражения, или рефлексии. Большинство реф­лексологов адаптируется к критической позиции, исследуя подавленность, утраты, страда­ния, являющиеся результатом конкретных построений психологического мира, наиболее пригодных для начала рефлексивного процесса.

Омногокультуривание методологии. Хотя конструктивисты не призывают к отка­зу от эмпирицистских методов исследования, анализ рефлексивного освобождения со всей очевидностью должен быть экстраполирован на область методологии. Вопросы, связанные со способами, посредством которых методы предписывают возможные конструкции предмета исследования, отношения власти, внутренне присущие позиционированию предмета, распределение преимуществ исследовательских результатов должны быть в фо­кусе внимания. Для культурных конструктивистов конкретным следствием традиционных методов исследования является тенденция способствования идеологии индивидуализма, утверждающая универсальную валидность и истинность метода. Они проявляют тенден­цию к установлению исследователя как авторитета в области определения предмета иссле­дования, формулирования гипотез; сбора данных анализа и интерпретации результатов исследования и их распространения. Избранные респонденты (традиционно обозначаемые как субъекты) внимательно отбираются для получения соответствующей информации, но крайне редко предпринимаются попытки структурирования исследовательских вопросов, защиты значений их поведения, речи или контроля над способами репрезентации, пони­мания их действий. Западные методологии остаются изолированными от культур, которые они исследуют. Культурные конструктивисты проповедуют открытость взаимообмену и более равновесному участию в получении исследовательского результата.

Конструктивистские диалоги стимулировали появление исследовательских иннова­ций в широком контексте постмодернистского освобождения (см.: Denzin and Lincoln, 1994). Большинство из них заметно в области качественных методов.

Нарративная методология - это возможность исследуемых говорить о себе - рас­сказывать свою собственную историю. Существуют самые разнообразные нарративные

методы: автобиографии, голоса участников, отдельные фрагменты дискурсов для построе­ния более вариативных теоретических построений. В своей работе по гендеру и популяр­ной биографии Мери Герген (M. Gergen, 1992) уделяет не только экстенсивное внимание биографиям мужчин и женщин, но и анализирует их описания с позиции соответствую­щих ученых. При таком подходе снижается влияние авторитета исследователя на анализ конкретного случая, предоставляется возможность более тонкого, многослойного, чувст­вительного изображения сделанного. В отличие от кросс-культурных исследований инди­видуализма-коллективизма нарративные методы заменяют статистическое сравнение цен­тральной тенденции с описаниями, содержащими многочисленные нюансы того, что озна­чают различные взаимоотношения в культуре и как по-разному они могут пониматься в различное время и месте. Вероятно, такие исследования могут также обнаруживать слож­ные вариации этого в рамках, казалось бы, гомогенной культуры.

Многоголосое (multivoiced) исследование в психологии стремится к единственной истине. Исследователь предполагает, что его вклад способствует прогрессивному движе­нию от ложного к истинному в конечном итоге приводящему к максимально полному по­ниманию случая. С конструктивистской точки зрения, тем не менее, все исследовательские вопросы с позиции отдельной культурной традиции и единственность истины равнознач­ны тоталитаризму. Таким образом, культуральный конструктивизм вносит конкретный вклад в разработку методов генерирующих множественность в противовес единственно­сти. Одним из наиболее инновационных и обогащающих примеров таких методологий является многоголосая методология, разработанная Патти Лейза (Lather) и Крис Смайси (Smithie) и описанная в книге «Troubling with Angels» (1997). В данном случае исследова­тели работали с группой женщин, инфицированных СПИДом. Исследовательский отчет включал первичные описания женщин их жизни и мироощущения в их условиях. Не же­лая нивелировать собственную позицию, исследователи посвятили специальную главу книги описанию своих собственных переживаний и пониманию себя как членов группы. Для компенсации путей избегания дискурсов медицины, экономики и средств массовой коммуникации авторы снабдили текст более научными материалами и собственными комментариями участников.

Нарративный и многоголосый подход могут быть также интегрированы. В своем исследовании плохого обращения с детьми, например, Карен Фокс (Fox, 1996), комбини­ровала собственные взгляды с рассказами детей, переживших сексуальное насилие и са­мих насильников. Голос последних практически полностью отсутствует в описаниях дет­ского сексуального насилия. Исследовательница использовала широкие свободные интер­вью и включенные наблюдения посещения терапевтических сессий с насильниками. Опубликованный текст сопровождается тремя колонками, репрезентирующими три точки зрения. Поток текста позволяет читателю рассмотреть три различные перспективы - от­дельно и во взаимосвязи. Все слова представлены от имени говорящих. Не смотря на то, что целостное описание было сделано Фокс, каждый из участников имел возможность прочитать и прокомментировать материалы. В конечном счете такого рода построение способствовало не только обмену воспоминаний, интерпретаций и инсайтов, но и выраже­нию противоречивости, сожаления, гнева и любви.

Совместные исследования. Чувствительность к влиянию различных культурных традиций включает открытость альтернативным интерпретациям изучаемых партнеров.

Для оказания помощи в создании этой новой методологии появились попытки демонтажа исследовательской иерархии и замещения традиционной автономии исследователя фор­мами, направленными на сотрудничество, более очевидной формой на исследование со­вместных действий (Brydon-Miller, 1997; Reason, 1994), использование различных средств для достижения поставленных целей.

Теория и исследование как культурная основа. Если рассматривать результаты теории и исследования не как установление истины, а как дискурсивные проявления куль­турной жизни, встанет вопрос о потенциале исследования, т.е. кем они могут быть исполь­зованы, по отношению к кому, для каких целей.

Возможности конструктивистских диалогов довольно обширны.

Придание доступности, т.е. целью здесь будет не помещение «другого» в комфор­табельных концептуальный ящик, а трансформация концептуальной структуры, посредст­вом которой осуществляется понимание; не подавление культурных традиций, а развитие в них, участие, интерпретация.

Конструирование концептов: отношенческая самость. Традиционная ориентация к культуре и психологии - направляемая эмпирицистскими основоположениями - имеет своей целью постижение мира таким, каким он есть. С конструктивистской точки зрения, такое «постижение» с неизбежностью традиционность интерпретации и действий; далее, они сами внедряются в культурную жизнь. В этом случае значимым изменением для куль­турных конструктивистов является генерирование нового постижения могущего обогатить потенциал культурной жизни.

Глоссарий

Личностный конструкт - обобщенное представление человека о каком-либо аспекте окружающего мира, которого он придерживается в своем взаимодейст­вии с ним и, отражающее биполярное соотношение составляющих элементов.

Дискурс - смыслово завершенный фрагмент текстового отражения реально­сти, могущий выступать в качестве самостоятельной единицы анализа. Часто используется в качестве определения процесса рассказа субъектом для самого себя, того что он намеревается коммуницировать другим людям. По мнению Т. Ван Дейка, в широком смысле дискурс есть коммуникативное событие, происхо­дящее между говорящим, слушателем (наблюдателем и др.) в процессе коммуни­кативного действия в определенном временном, пространственном и прочем контекстах. Это коммуникативное действие может быть речевым, письмен­ным, иметь вербальные и невербальные составляющие. В узком смысле под дис­курсом понимается только вербальная составляющая, подразумевающая только «текст» или «разговор». В этом смысле термин дискурс обозначает завершен­ный или продолжающийся продукт коммуникативного действия, его письменный или речевой результат, который интерпретируется реципиентом (получателем).

Дискурсный анализ - анализ отраженных в текстовых формах процессах смыслообразования, привязанный к их ситуативным контекстам. Предполагает реконструкцию поля значений, которыми оперирует субъект в своем взаимодей­ствии с миром, и влияние на них ситуативных контекстов.

Методология второго лица (диалогическая методология) - исследовательская

Глоссарий 159

методология, направленная на углубление понимания жизненных переживаний человека посредством обращения к его оценочным суждениям в отношении пред­полагаемых выводов и объяснительных моделей. Вступая в диалог с исследуемым, психолог получает возможность прояснения и уточнения тех аспектов, которые не были выяснены посредством традиционных процедур.

Вопросы для обсуждения

1. В чем своеобразие дискурсного подхода к анализу социально-
психологической феноменологии?

2. В чем отличие широкого и узкого понимания дискурса?

3. Каковы теоретико-методологические основоположения дискурсного подхода
и в чем их особенности?

4. Что означает дискурсное действие?

5. В чем специфика дискурсно-аналитического исследования особенностей
взаимодействия человека с окружающим миром?

6. Какие особенности присущи методу дискурсного анализа в чем отличитель-
ные особенности данного метода по сравнению с традиционными?