![]() КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
Основной источник
Гендерный подход к социальной психологии и его специфика Гендерный подход в социальной психологии сформировался на так называемом фоне феминизма в культуре и науке. Само понятие «гендер» было введено лингвистами применительно к правилам, ассоциируемым с грамматической категорией мужского и женского (C. Martin, 1999, c. 253). Сегодня это понятие используется и как предмет полемики применительно к понятия «пол», используемому в психологической литературе. Эта полемика концентрируется в основном вокруг вопросов причинности или каузальности, заключающихся в выяснении соотношения природного и приобретенного в различиях, присущих мужчинам и женщинам. Некоторые исследователи считают, что понятие пола должно использоваться при объяснении биологических различий, а понятие гендера - по отношению к социокультурным различиям. Другие исследователи считают, что причины различий коренятся в биологических и в социокультурных факторах и не сводимы к какому-либо отдельному причинному основанию. Относительно распространенной считается точка зрения о том, что понятие пола скорее применимо к различию между мужчинами и женщинами, а гендера более - к объяснению феноменов маскулинности и фемининности. Сегодня пол и гендер являются многомерными понятиями. В психологической литературе представлены различные аспекты данной проблемы, включая биологический гендер, гендерные социальные отношения, атрибуты гендера, стилевые и символические особенности и т.п. Для оценки содержательных аспектов гендера привлекаются различные методы исследования. Многомерность этого явления обусловила наличие широкого спектра позиций в отношении данных вопросов. Порой они носят характер радикальной конфронтации между представителями радикального феминизма с одной стороны и ортодоксального сциентизма - с другой. Тем не менее, сегодня можно говорить и о некотором отрезвлении с обеих сторон, проявляющемся в поиске возможных компромиссных решений. В наиболее общем плане эволюцию гендерного подхода можно свести к следующим этапам: 1. Критика маскулинности психологического знания. Эмпирическое доказа 2. Предложение фемининных теоретических альтернатив. Эмпирическое 3. Этап переосмысления накопленных знаний, приведший к осознанию не Эволюция представлений, привязанная к изменениям в культуре, привела к пониманию того, что невозможно сравнивать несравниваемое, так как мужчины и женщины различаются биологически и социально. Следовательно, необходимо смещать акценты не Содержательные рамки гендерного подхода в социальной психологии. 161 на нахождении различий, а на поиск сходств и наиболее продуктивных путей сосуществования. Определяя содержательные рамки гендерного подхода в социальной психологии, к ним, по мнению Шон Берн, можно отнести исследование «социальных норм, обусловливающих то, как реагируют на половые различия отдельный человек, группа или целое культурное сообщество» (2001, с. 22). В этой связи Лотт считает, что социальная психология не может оставаться вне гендерной проблематики, так как «изучать условия, которые формируют и поддерживают социальное поведение, означает - изучать то, как культура выстраивает гендер» (1991, с. 506). Следует отметить и то несомненно позитивное влияние, которое гендерный подход и проводимые под его эгидой исследования оказали на процесс переосмысления многих теоретических и методологических представлений в современной психологии. По степени влияния гендерные исследования вполне соизмеримы с кросс-культурными исследованиями, привнесшими в социальную психологию немало принципиально новых продуктивных идей и решений. Эпистемологические основания гендерного подхода Исходно гендерный подход в социальных науках формируется на критике объективистской или позитивистской эпистемологии, выступая в качестве альтернативной эпистемологии. Такой критицизм имеет под собой вполне естественные основания. Именно в рамках позитивистской эпистемологии, анализ которой был представлен в предыдущих разделах, наиболее рельефно просматривается тенденция к единообразию и универсальным решениям с акцентом на обеспечение объективности научного знания. Причем эта объективность приобретает весьма тенденциозную направленность, нивелируя или представляя в качестве артефактов, не вписывающиеся в ее рамки подходы и результаты исследований. Представителями феминистской волны в социальных исследования вполне обоснованно показана маскулинная природа такого рода объективизма как в теории познания, так и в методологии и исследования. Первый тезис этой критики сосредоточивается на традиционном для позитивистской методологии стремлении к дистанцированию от объекта исследования с целью снятия так называемого влияния личностного фактора, выражающегося в субъективизме, преодолению которого и должны способствовать соответствующие процедуры, например, операционализация и верификация. Подробный анализ возможных направлений и аргументов критики позитивистской методологии приводился нами выше; там же мы приводили и контуры альтернативной так называемой «гуманитарной парадигмы», во многом пересекающейся с гендерной. В гендерном подходе, наоборот, признается, что познающий субъект обладает конкретными желаниями и интересами, процесс познания локален, контекстуален и преодолеть субъективность исследователя невозможно в принципе. Призывы к беспристрастности и личностной невовлеченности являются самообманом, тщательно маскируемым соответствующими спекуляциями. Как отмечают Е. Здравомыслова и А. Темкина, исследователь, не осознавая своей имплицитной заинтересованности, тем более «будет способст- Многообразие парадигмальных координат современной социальной психологии 162 вовать сохранению и воспроизведению существующего социального порядка и властных отношений» (2001, с. 177). Второй тезис связан с критикой предмета исследования, который в классических подходах определяется как нахождение «соответствия с реальностью», а не с идеальными понятиями или социальными конструктами. В разделе, посвященном проблеме онтолого-эпистемологических оснований психологического знания, эта проблема обсуждалась достаточно подробно; здесь же отметим, что гендерный подход во многом пересекается с социально-конструктивистским в своем утверждении контекстуальности реальности. «Позитивистская методология маскирует интересы познающего, выдавая субъект за аксиологи-чески свободный и безэмоциональный. На самом деле внеположенной социальной реальности не существует. Она сконструирована взаимодействием познающего и познаваемого» ( там же, с. 178). В радикальном варианте эта критика утверждает, что исследователь не может «прорваться к объективной реальности: рамки личного и группового опыта пронизывают весь процесс познания и сказываются в его результатах. «Различия между «фактом» и «фикцией» исчезают полностью, «истина» и «объективность» становятся синонимами «лжи» и «субъективности» (Stanley S., Wise S., 1993, c. 171). Утверждая, что пережитый и переживаемый опыт неизбежно находит превращенное выражение в создании социальной реальности, в позиции познающего и в процессе социального познания, представители гендерного подхода ставят в качестве своей основной задачи деконструкцию этой позиции. Отказавшись от критериев научной объективности, предложенный позитивистской эпистемологией они утверждают, что предпонятия, эмоции, предрассудки задают рамки исследования, которые находят свое выражение в выборе предмета изучения, формулировке задач, языке обсуждения, методах сбора данных, анализе и в конечном счете интерпретации полученных результатов. Третий тезис связан с критикой позитивистских критериев обеспечения научной объективности знания - операционализации и верификации. Ранее уже была показана сложность обеспечения измеряемости и повторяемости выявленных закономерностей в социальном знании ввиду отсутствия непосредственного доступа к самой изучаемой реальности, что имеет место в естествознании. Представители гендерного подхода считают, что новое знание озвучивает «молчавшее бытие», которое контекстуально, индивидуально и зачастую уникально, т.е. не проверяемо и не повторяемо. По существу, тут продолжаются дебаты о соотношения идиографического и номотетического. При внешней привлекательности полюса идиографии в ней всегда присутствует опасность растворения предмета психологического исследования, так как теряется возможность соотнесения отдельных идиографий друг с другом. Развивая критику позитивистской методологии, представители гендерного подхода пытаются переосмыслить представления о субъекте и объекте познания, предлагая их новые определения. Обосновывая маскулинную природу понятия «субъект», в качестве альтернативы предлагается понятие познающего (познающий в английском языке представляет отглагольное существительное гендерно-нейтрального рода - В .Я.). В данном контексте подчеркивается социальная детерминированность позиции познающего. Вместо термина «объект познания», предполагающего внеположенность и объективность социальных фактов, предлагается использовать категорию «познаваемое». В целом гендерная де- Эпистемологические основания гендерного подхода. 163 конструкция приводит к заключению о властном характере субъект-объектных отношений. Критика эпистемологических оснований позитивистской методологии не является огульной. В гендерном подходе предлагается альтернативная эпистемология, претендующая на междисциплинарность. В качестве основания таковой предлагается обращение к женскому опыту, как отличному от традиционно господствующего в научном мышлении опыта мужского. Это прежде всего опыт инакомыслия, обладающий ресурсом преодоления стереотипов традиционного мышления с его тенденциозностью и предубежденностью, и имеющие три измерения: 1) специфический женский опыт, отличающий их от мужчин; 2) опыт женщин-участниц движения против дискриминации по признаку пола; 3) опыт женщин-исследовательниц, развивающих критическую перспективу в оценке накопленного психологического эмпирического материала и его теоретической интерпретации с позиции анд-роцентризма маскулинного типа Первым тезисом альтернативной эпистемологии является признание разных эпистемологий; определение в их координатах увязывается с целями исследования. Такая эпистемология называется номадической (кочующей), полагающей, что представления о познающем и познаваемом, об истинном и ложном могут быть разнообразными в зависимости от целей и задач исследования. Альтернативная эпистемология основывается, по мнению Е. Здравомысловой и А. Темкиной, на феминистском эмпиризме, позиционизме, социальном конструктивизме и постмодернизме (2001, с. 1850). Эмпиризм представляет собой исследовательскую стратегию включения женщин в позитивистский дискурс. Предполагается, что такого рода включение позволит сформировать «новый взгляд» на психологическую феноменологию, более свободный от сложившихся патриархатных стереотипов. Прелагается несколько способов включения: 1) физический, предполагающий включение женщин в сообщество исследователей социальной феноменологии; 2) формирование женской темы в ряде традиционных исследовательских областей, направленной на выявление женской идиографии или имики в изучаемой феноменологии; 3) изучение специфических женских опытов, например, насилия и т.п. с позиции переживания этих практик и их изменений. Общая идея развития феминистского эмпиризма в рамках позитивистской методологии заключается в обосновании необходимости свежего или нового взгляда на изучаемые явления, способствующего получению более объективных оснований для интерпретации. Позиционизм также исходит из тезиса о том, что объективное знание может быть получено на основе общего женского опыта угнетения. В духе марксизма утверждается, социальная позиция угнетенного создает возможности для истинного знания. «Осмысление женского опыта происходит по аналогии с осмыслением опыта пролетариата» (там же, с. 187). В соответствии с этой логикой женщина - исследователь обладает рядом преимуществ: аутентичность знания, полученного через опыт страданий и сопротивления; возможность проблематизации тех сфер жизни и практики, которые оказались упущенными патриархатной наукой; чувственность и конкретность женского мышления, позволяющая изучать особые опыты и практики, не попадающие в сферу интересов традиционной науки. В исследовательской работе женщин основными метафорами исследования становится «рука, интеллект и сердце (Rose H., 1983). Гендерные различия обнаруживаются в интерпретации познающего, познаваемого и процесса познания как единства «физического, умственного и эмоционального». Социальный конструктивизм избирается из-за его основного тезиса о конструируе-мости мира в процессе повседневного взаимодействия. Выше представлялась общая характеристика этого подхода в психологии. В соответствии с задачей исследования становится реконструкция гендерных отношений в разных контекстах, создаваемая из множества локализованных дискурсов, нарративов и систем репрезентаций. Контекст, в котором находится исследователь, также становится предметом обсуждения. Предполагается, что рефлексивность знания повышает его релевантность, включение же в процесс исследования интеллектуальных биографий исследователей помогает понять влияние позиции исследователя на результаты данных, их интерпретацию. Четвертый вариант альтернативной эпистемологии вписывается в рамки постмодернизма, она отрицает идею нейтральных «фактов», существующих независимо от теории. Полученное знание по своей природе порождаемо ценностями и интересами познающего, представляя собой культурное производство власти, поэтому любые претензии на объективную истину беспочвенны. Дискурс, который является структурой познания, определяет, какие идеи могут быть выражены, какие отвергнуты; устанавливает «режим истины», определяя область анализа, т.е. то, что подлежит осмыслению и чему позволено быть истинным. Как только знание признается истинным, оно становится императивом власти, главная здесь - деконструкция гендерного порядка. Предложенные альтернативные эпистемологии подвергались критике. Однако эм-пиристское направление фактически не преодолевает слабостей позитивистского подхода Аргументация же о большей объективности женщин по сравнению с мужчинами не выдерживает критики уже по самой постановке вопроса - на каком основании? Конструктивистская эпистемология подвергается критике как релятивистская. Во-первых, тезис о различии опыта женщин, принадлежащих к разным социально-культурным группам, подрывает исходное положение об универсальном мужском господстве и тем самым лишает теоретических оснований конфронтацию. Во-вторых, локализованное знание не может претендовать на статус научного в силу отсутствия надежных оснований доказательности. Эти же критические замечания можно адресовать и постмодернизму. Тем не менее, гендерная эпистемологическая альтернатива конституирует новые исследовательские темы, устанавливает новые междисциплинарные соотношения, ставит вопрос о необходимости гендерно-чувствительного подхода к процессу познания. Она может рассматриваться также и как своеобразная рефлексия современности, подвергающая сомнению основополагающие принципы рационализма в культуре и науке. Специфика методов исследования в гендерном подходе В гендерных исследованиях проблема обсуждения философско-методологических оснований, в частности, эпистемологии, напрямую связана и с методологией, которая в свою очередь не может быть независимой от теоретических оснований, на которых строятся исследования. Несмотря на то, что в гендерном подходе речь идет не об особенностях методов, а об особенностях их применения, все же можно говорить о некоторой расположенности к качественным, или более «мягким» методам. Их преимущество в том, что они в меньшей степени навязывают позицию исследователя и стремятся к более глубокому озвучиванию различных миров. Здесь наиболее популярны наблюдение, биографический метод, феноменологическое и нарративное интервью, фокус-группы и т.п. В последнее время широко используются методы, относящиеся к так называемой методологии второго лица, предполагающие тесное взаимодействие между исследователем и участниками исследования, в частности, многоголосом исследование. Как правило, все эти методы способствуют повышению валидности результатов исследования. Исследователи пытаются переосмыслить отношения между познающим и познаваемым на предмет выявления влияния властных отношений и нахождения путей их преодоления. Власть, пронизывающая дискурс, проникает и в исследовательскую ситуацию, проявляется в асимметрии положения исследователя и исследуемых, в возможностях манипулирования и управления последними, ведь исследователь всегда находится в преимущественном положении и, обладая монополией на знание, задает вопросы, анализирует ответы, обладает более высоким социальным статусом и «властью». В гендерных исследованиях имеет место постоянная рефлексия интерпретации полученных результатов. Но возможности ее лишь в небольшой мере изменяют отношения между исследователем и исследуемыми. В качестве дополнительных инструментов используются диалоговые или интерактивные интервью, направленные на преодоление отчуждения исследуемых в процессе исследовательских процедур, включение их в обсуждение результатов. Идеальной ситуацией считается совместная интерпретация полученных результатов всеми заинтересованными сторонами. Признается, что исследователь - это не невидимый, автономный, беспристрастный субъект, а исторически локализованная личность с конкретными желаниями и интересами, влияющими на постановку задач, на способы исследования, интерпретацию его результатов. В то же время речь не идет только об установлении аутентичности или обеспечении экологической валидности. Достаточно серьезное внимание уделяется усилиям по снижению влияния искажающих факторов, что в свою очередь способствует совершенствованию измерительных инструментов, более качественному анализу. Возможности контроля за измерительным процессом заключаются в поддержании интерсубъективности как балансе между перспективой исследуемых и условиями контекста, достигаемом посредством включения ряда интерпретаторов. Аналогичную роль в обеспечении валидности играет процедура методологической триангуляции (о ней чуть ниже), предполагающая оптимальную комбинацию количественных и качественных методов, позволяющая утроить контроль за счет не только расширения круга интерпретаторов, но и применяемых методов анализа, теоретических подходов, исследовательских данных. Гендерная проблематика в социальной психологии Исследования гендерной проблематики базируются на констатации того факта, что пол и гендер являются понятиями многомерными; это биологические основания гендера, активность и интересы, соотношение личностных и ситуативных факторов, гендерный аспект социальных отношений, стилистическое и символическое содержание. К изучению содержания гендера привлекаются различные подходы, включая оценку понятий и представлений, самопрезентацию, предпочтения аттитюды, ценности и т.п. Важность много- мерного подхода к изучению гендерной проблематики обусловлена тем, что с его помощью возможно установить отношения между различными аспектами этого сложного социально-психологического феномена. Бурное развитие гендерных исследований в 1970-е годы связано с понятием андрогинии, обозначающим людей, успешно сочетающих в себе как традиционно мужские, так и традиционно женские психологические качества Сандры Бем (Bem, 1974). Согласно Сандре Бем (Bem, 1974), андрогинные люди, в силу обладания маскулинными и фемининными чертами, обладают широким спектром доступных типов поведения, наиболее эффективных по отношению к определенному ситуативному контексту; очень гибки в межличностных отношениях. Люди однополовой идентичности, наоборот, крайне ограничены в возможностях поведения (либо маскулинного, либо фемининного) и в силу этого проявляют более низкий уровень гибкости. Андрогинные люди легче психологически регулируемы. Для определения уровня маскулинности и фемининности, понимаемых как независимые измерения личности, был разработан специальный опросник, в котором мужчины и женщины подразделяются на четыре группы (см. табл. 12). Таблица 12. Характеристики маскулинности и фемининности Приводится по: Клецина И.С. Гендерная социализация. - СПб: изд-во РГПУ им. А.И. Герцена, 1998.
В работах Бем показано, что не только мужчины, но и женщины могут быть маскулинными, и не только женщины, но и мужчины могут быть фемининными, сохраняя при этом психологическую комфортность и адаптированность к различным ситуациям. Плек (Pleck, 1987) тоже обосновывает идею о расщепленности, фрагментарности, гендерных ролей, которая находит свое выражение в ролевых конфликтах, ранее объяснявшихся наличием низкой самооценки. Примером такого рода является конфликт ролей деловой женщины (независимой, честолюбивой, сильной, активной и т.п.) и матери (эмпатичной, воспитывающей, хозяйственной и т.п.). Однако и в отношении к андрогинии был выявлен ряд противоречий (Deaux, 1984). В частности отмечалось несоответствие между путями ее измерения и концептуализации (Martin, 1999). Типичным методом оценки андрогинности является идентификация индивидов, демонстрирующих высокий уровень маскулинных и фемининных качеств личности, но маскулинность отражает только инструментальный аспект оценки личности, в то время как фемининность - экспрессивный, что не дает возможности выявления всего спектра аспектов маскулинности и фемининности. Следующим шагом в контексте сказанного, было представление о гендере как о схеме или концепте, который был введен культурой и выступал как когнитивно-аффективная структура для упорядочивания индивидуального опыта, организации человеком своего поведения (Е. Иванова, 2001). Теперь гендер начал понимать как социальную категорию процессуального свойства, как динамическую, ситуационно детерминированную характеристику, а не как некую статичную черту личности. «Гендерных исследований в психологии стало значительно больше, однако распределены они неравномерно: в одних областях их больше, в других - меньше» (там же, с. 313). В социальной психологии гендерные исследования в большей степени связаны с проблемами гендерной идентичности, социализации, межличностного взаимодействия, стереотипизации и социальных отношений. Понятие гендерной идентичности обычно используется для описания субъективных ощущений индивида в отношении себя как мужчины или как женщины. Причем рассматривается она как независимая от подчинения соответствующим ролевым представлениям или специфическим качествам личности. В рамках социальной психологии развития большое внимание уделяется процессу формирования ролевых представлений и самоощущений себя как мальчиков и девочек. Понятие гендерной роли используется также для представления гендерных стереотипов или гендерных отличий. В более узком смысле оно обозначает социально предписываемые роли, традиционно ассоциируемые с полом. В феминистской психологии в работах М. Мид убедительно показана несостоятельность убеждения предуготованности мужчин и женщин к соответствующим социальным ролям. Ее наблюдения за жизнью трех племен в Новой Гвинее показали, что мужчины и женщины исполняли совершенно различные роли, иногда прямо противоположные общепринятым стереотипам роли, считающиеся «естественными» для обоего пола Многообразие гендерных ролей в различных культурах свидетельствует о культурной детерминации их и связанных с ними стереотипов. Представители разных культур по-разному решают вопрос о распределении домашней работы, воспитании детей, отношении к карьере и т.п. В свою очередь И.С. Кон пишет: «Если рассматривать этот вопрос исторически, нельзя не заметить, что традиционная система дифференциации половых ролей и связанных с ними стереотипов маскулинности-фемининности отличалась следующими характерными чертами: 1) мужские и женские виды деятельности и личные качества отличались очень резко и казались полярными; 2) эти различия освящались религией или ссылками на природу и представлялись нерушимыми; 3) мужские и женские функции были не просто взаимодополнительными, но и иерархическими - женщине отводилась зависимая, подчиненная роль, так что даже идеальный образ женщины конструировался с точки зрения мужских интересов» (1981, с. 53). Сегодня изменения в социокультурной ситуации привели к изменению соответствующих гендерных стереотипов. Доказано, что не существует «чисто» мужской или женской личности, в обыденном и научном сознании осознается факт социокультурного происхождения гендерных стереотипов. На основании данных, полученных в исследованиях социальных стереотипов, Г. Тэджфел пришел к ряду обобщений, вполне применимых и к гендерной проблематике. Люди с легкостью проявляют готовность характеризовать обширные человеческие группы недифференцированными, грубыми и пристрастными признаками. Такие стереотипы проявляют тенденцию сохранять стабильность на протяжении длительного времени, конечно, они могут изменяться в зависимости от социальных, политических или экономических изменений, но этот процесс довольно долгий. Стереотипы усваиваются очень рано и ис Социокультурная детерминированность стереотипов создает предпосылки и для их изменения, и для изменения методики социально-психологических исследований - отказ от идеи внеполовой универсальности и поиск альтернативных решений. В целом значение гендерной традиции можно определить так: 1. Гендерные исследования стали неотъемлемой частью психологической 2. Гендерный подход продемонстрировал социокультурную детерминиро 3.
Андрогиния - от греческого andros (мужчина) и gyne (женщина) - условия при которых у представителя одного пола проявляются характеристики обоих полов. Термин используется как в отношении биологических / физических, так и психологических / поведенческих характеристик. Гендер - социально-биологическая характеристика, с помощью которой определяются понятия «мужчина» и «женщина». В силу многих сложностей возникающих в связи с дифференциацией с понятием «пол» часто используется для описания различий между мужчинами и женщинами, идентичности, социальных ролей и т.п. Гендерная идентичность - понятие, используемое для описания субъективных ощущений себя как женщины или мужчины. Гендерная роль - сформировавшаяся в культуре система нормативных представлений о поведении мужчин и женщин, выраженная в форме распространенных стереотипов. В более специальном значении гендерные роли включают культурно-специфические наборы качеств личности и поведения, ассоциируемые с тем или иным полом. Маскулинность - состояние организма, отражающее или проявляющее присутствие качеств и поведенческих паттернов мужских представителей вида. Мизогиния - женоненавистнический характер маскулинной науки позитивистского толка, проявляющийся в использовании неадекватных сравнительных исследовательских эталонов, исходно ставящих женщину в неравное положение с мужчинами. Фемининность - состояние организма, отражающее или проявляющее при-сутствие качеств и поведенческих паттернов женских представителей вида. Вопросы для обсуждения 1. В чем своеобразие гендерного подхода к анализу социально-психологической 2. Каковы основные тенденции развития гендерного подхода в социальной пси 3. Почему представители гендерного подхода концентрируются на критике по-
зитивистской методологии? 4. В чем специфика гендерного исследования особенностей взаимодействия че 5. Какие особенности присущи методам исследования в гендерной традиции? 6. Каковы основные достижения гендерного подхода в развитии психологиче
1. Вильямсон Ю. Создание гендера // Труды СП б ИС РАН СП б, 1997, с. 96- 2. Грошев ИВ Полоролевые стереотипы в рекламе // Психол. журн. 1998. Т 19, 3. Клецина И.С. Гендерная социализация - СП б: Изд-во РГПУ им. А.И. Герце 4. Кон И.С. Психология половых различий // Вопросы психологии. 1981. № 2, с.
1. 2. Введение в гендерные исследования. Ч. 1. Учебное пособие / Под ред. И.А. Интегративно-эклектический подход к анализу социально-психологической феноменологии и его специфика Ориентация в многообразных системах парадигмальных координат современного социально-психологического знания создает трудности для отечественного читателя, привыкшего к одномерной логике существования истины и, соответственно, ищущего единственно верных решений. Принципиальная невозможность нахождения такого рода «правильных» решений в сфере социально-психологического знания послужила основанием для поиска решений, построенных на иной, многомерной, логике, предполагающей возможность использования богатых достижений психологического знания для более глубокого постижения социально-психологической феноменологии. Сегодня в науке формируется своего рода вариативное мышление, которое оперирует множеством решений проблемных ситуаций, а задачу выбора «абсолютных истин» заменяет поиском комплимен-тарности, т.е. дополнительности гносеологических результатов. Необходимость такого диатропичного мышления становится очевидной прежде всего с осознанием иллюзорной, утвердившейся в традиционной научной ментальности, уверенности в успехе познания, как бы «обязанном» завершиться объективной истиной. Отрыв от реалий жизни, уклон в области абстракции, находится в полном противоречии с тем, что в действительности познание обрекает исследователя не в меньшей степени на неудачи, нежели на успехи. Эта ситуация особенно характерна для академической психологии, в которой результаты экспериментального исследования, да еще обработанные математически, приобретают самодовлеющее значение даже при очевидном расхождении с практикой жизни. При этом последняя объявляется «наивно психологической», не имеющей научной ценности. Забывается тот факт, что социальная психология призвана описывать не жизнь человека в ее реальном переживании; что исходные данные для последующего научного анализа опять-таки поставляются этим же «наивным» человеком, и что в действительности он полагается не на научную картину происходящего, а на свои собственные интерпретации. Особенность современного научного познания такова, что в нем преодолевается асимметричность противоположения единственной истины множеству заблуждений за счет допущения многоликости истинного результата, его конструирования посредством множества мнений путей и средств. Для современного анализа проблемных ситуаций это оказывается не менее плодотворным, если не единственной альтернативой, так как факт существования множества подходов к решению общей задачи раскрывает ее конструктивный потенциал. Наглядный пример тому - современные неклассические логики, показывающие, что, подобно тому, как теория познания строились согласно двузначной логике Аристотеля, современной гносеологии отвечают многомодальные логики. В.С. Библер определяет современную европейскую культуру как «многоместное множество», как «контрапункт самостоятельных Разумов, различных ответов на различным образом поставленный вопрос: «Что означает понимать» - себя, других людей, вещи, мир?» [1991, c. 4]. Плюрализм мнений, оценок, свободных в своем выборе и имеющих серьезные основания для него людей - это идеал гуманистического общества. Методолого-психологические основания подхода. 171 Хорошей иллюстрацией подобного рода является мысль А. Эйнштейна о том, что «в глазах последовательно мыслящего философа он предстает как оппортунист, бросающийся из одной крайности в другую. Как человек, пытающийся понять мир, не зависящий от актов восприятия, он кажется реалистом. Как человек, считающий понятия и теории свободными (не выводимыми логическим путем из эмпирических данных) творениями человеческого разума, он кажется идеалистом. Как человек, считающий свои понятия и теории обоснованными лишь в той степени, в которой они позволяют логически интерпретировать соотношения между чувственными восприятиями, он является позитивистом. Он может показаться точно также и платонистом, и пифагорейцем, ибо считает логическую простоту непреложным и эффективным средством своих исследований» [1967, c. 311]. Понятия поливариантности истины, онтологического плюрализма, диалогики и диа-тропики составляют методологический фундамент интегративно-эклектиктического подхода в качестве возможного компромисса в социально-психологическом сообществе, направленном на углубление взаимопонимания и нахождение новых решений. В этих понятиях, как и соответствующих им теоретических подходах, красной нитью прослеживается характеристика нынешней ситуации в научном познании—отказ от одномерности. Во многом переход к многомерности обусловлен переходом от модернизма к постмодернизму, для которого как раз характерна множественность истин, типов реальностей, логик, наконец, диатропичности в целом. Шоттер, один из крупнейших социальных психологов современности, пишет в этой связи: «Постмодернистский подход к пониманию требует от нас, в первую и главную очередь, отказа от "великой повести" о теоретическом единстве знания, проявляющемся в более локальных и практических целях. Это означает отказ от глубочайших выводов (и надежд), от мышления эпохи просвещения: заключающемся в утверждении о том, что то что реально доступно восприятию и представляет собой упорядоченный и систематический мир, (потенциально) одинаковый для всех нас - таким образом, что если мы упорствуем в своих исследованиях и аргументах, тем самым мы защищаем универсальное согласие о его природе»; «наша неудача в доказательстве существования универсальности является важной неудачей; мы продолжаем обращаться с тем что, по-видимому, является единством гетерогенности (означающей систему отличий), как с единством гомогенностей (означающем систему сходств)» (1997, с. 69-70). Осознавая тот факт, что в реальном взаимодействии с миром человек стремится аккумулировать наиболее интересные и продуктивные знания вне зависимости от их пара-дигмальной принадлежности и находит самые неожиданные пути сочетания противоречивых аспектов в качестве базовой категории, была предложена интегративная эклектика, на протяжении ряда лет успешно используемая в рамках психотерапевтической практики для налаживания продуктивной научной коммуникации. Интегративно-эклектический подход к анализу социально-психологической феноменологии предполагает постижение природы феномена через сопровождаемое критической рефлексией интегрирование различных традиций, логик и инструментов, при сохранении их автономии в последующем развитии. Суть его заключается в многоплоскостном, полилинейном, разновекторном анализе, создающем возможность качественно иного ин-сайтирования, предполагающего включение в плоскость анализа аспектов множественности, диалогичности, диатропичности феномена. Включение в конкуренцию идей, критической рефлексии, позиционирования предоставляет возможность остраненного анализа как «вечного движителя» прогресса знания. Речь идет не об интеграции, неизбежно порождающей тенденцию к монополии истины со всеми вытекающими отсюда последствиями, а о свободном оперировании разноплоскостным, разновекторным знанием, связанным с наиболее продуктивным инструментарием. Методологический фундамент интегративной эклектики составляют такие понятия, как поливариантности истины, онтологический плюрализм, диалогика и диатропика. Ин-тегративная эклектика предполагает привлечение к анализу находок и достижений тех подходов, которые с большей отдачей работают в конкретной феноменальной области с последующей возможностью диффузии инсайтов и идей, их критической рефлексии через альтернативное позиционирование, способствующее преодолению парадигмальной и авторской предубежденности и на этой основе - продвижения к более глубокому постижению исследуемого феномена, более высокому уровню обобщения, более активному рассмотрению теоретических построений разных порядков сложности. В дескриптивной концепции процесс установления истинности рассматривается как особый тип философской рефлексии результатов разных видов знания и практики, традиций и типов рациональности, мнений и проблем в том «свободном пространстве» поиска интегрального гносеологического процесса, в котором плюрализм истинных результатов сочетается с осознанием их ограниченности и условий дополняемости. Применительно к развитию психологического знания подобная рефлексия, осуществляемая через равноправный диалог альтернативных традиций, свободных от предубеждений приводит, во-первых, к преодолению доминанты абсолютной истины собственных предпочтений; во-вторых, рефлексивной идентификации с правомерностью рассуждений партнера; в-третьих, к нахождению точек соприкосновения и пересечения подходов и позиций, создающих возможность совместной проработки идей на более высоком диалогическом основании. Онтологический плюрализм предполагает существование разных типов реальности, что уже само по себе освобождает воображение исследователя от сковывающих рамок одномерности. Наличие таких реальностей (биологической, символической и рефлексивной как базовых), отличающихся качественно и требующих разных исследовательских методологий, создает основания для обсуждения вопросов, их соотнесения и сопряжения друг с другом; разграничения круга и компетенции исследуемых аспектов, при обсуждении их соотношения с целым - социальным бытием личности и ее окружения; рассмотрения вопросов концептуально-критериальных оснований научности, их возможных вариаций применительно к исследуемым типам реальности в связи с их спецификой. Методологический плюрализм утверждает, что наука должна рассматриваться как развивающийся процесс, имеющий место в структуре исторических обстоятельств, используя многообразие методов, а не какой-нибудь один инвариантный, универсальный метод [Sankey, 1997, c. 3]. H. Sankey предлагает пять тезисов, представляющих основные темы исторического подхода: Множественность правил: ученый применяет многообразие методологических правил в оценке теории и осуществлении рационального выбора между альтернативными теориями. Методологическое варьирование: используемые ученым правила подвергаются изменению и ревизии в процессе развития науки. Конфликт методологических правил, возможный в применении к конкретной теории. Отменяемость: методологические правила, применяемые скорее индивидуально нежели совместно, отменяемы. Не алгоритмизированная рациональность: рациональный выбор между теориями не управляется алгоритмизированной процедурой принятия решений, направленных на выбор единственной теории среди множества конкурирующих. Диалогика обосновывает необходимость привлечения разных логик к процессу глубинного постижения социальной феноменологии. Диалог разных традиций, разных взглядов и подходов, их инструментальных ресурсов способствует расширению горизонтов видения и изучения проблемных областей, преодолению парадигмальной и личностной предубежденности, нахождению новых решений и перспектив развития. С. Библер, при сопоставления различных логик познания, доминирующих в истории науки, отмечает, что спор о том, какая лучше, на деле оказывается спором о том, чье представление о мироустройстве вернее. Однако обозримая историческая ретро - и перспектива не дает оснований для скорого решения мировоззренческих проблем. Поэтому выбор «парадигма исследования состоит в том, чтобы сознательно выводить ее из текущих мировоззренческих позиций, соглашаясь с тем, что другие ученые вольны выстраивать иную исследовательскую платформу» [Доценко, 1997, c. 22-23]. Ключевая идея В.С. Библера заключается в том, что мы живем в период смены логики, которой руководствуется человечество в своем стремлении понять мироустройство, - от доминирующей сегодня рациональной логики к диалогике - диалогу разных логик -«диалогической полифонии (и взаимопереходе) многих логик, многих всеобщих форм мышления» [Библер, 1991]. Наука XXI века -способна совместить в себе как существовавшие в предшествующие эпохи, так зарождающиеся сегодня логики. «Нет необходимости доказывать, что один способ объяснения лучше, чем другой. Каждый подход имеет своих защитников, и у каждого есть свои и преимущества и слабые стороны по сравнению с другими», - подчеркивают Пуул (M.S. Poole) и Макфи (R.D. McPhee). С этой же идеей солидаризируется и Е.Л. Доценко, отмечая, что «во-первых, начинать необходимо со знакомства с феноменологией, на первом шаге пытаясь проникнуться богатством ее связей, а во-вторых, это должен быть диалог несовпадающих логик. Не борьба, не высокомерное (или тревожное) игнорирование, а всестороннее обсуждение всех проблем на разных языках» (1997, c. 24). Диатропика парадигмальных координат, культурных, субкультурных, индивидуальных миров личности и ее окружения позволяет создать необходимые предпосылки определения оптимального соотношения идиографии и номотетики в психологическом исследовании, признания уникальности индивидуальности, как и человеческой природы вообще. Ю.В. Чайковский понимал под разнообразием совокупность отношений различия и сходства между элементами этого множества (1993, c. 6); в его версии, разнообразие имеет свои собственные законы, достаточно общие и существенные, но не формальные и строго однозначные. Разнообразие - не хаос, но и не космос ... Оно - как бы цемент, скрепляю- щий здание материальных объектов и представлений о них (там же, с. 7-8). Общее, характерное для систем (изоморфизм) неизбежно сочетается с особенным, уникальным (полиморфизм), наконец, есть свойства разнообразий, не зависящие от природы элементов, образующих множества (параллелизм). Разрабатывая идею упорядоченности наблюдаемого, автор выделяет три ее типа -линейный, параллельный и иерархический, обосновывая тезис их достаточности для формулировки разнообразия. Каждая психологическая традиция обладает своими уникальными особенностями, но объект их един - человеческое поведение. И узнавание его новых граней, обусловленное иным подходом, дает возможность углубления в понимание природы изучаемых феноменов, сохраняя свободу поиска в рамках каждой традиции и подстегивая творчество в ней конкуренцией. Любую фундаментальную категорию социальной психологии и персонологии можно рассмотреть с разных сторон и прийти к диаметрально противоположным, но, главное, научно обоснованным, результатам. Так, поведение личности в социальном мире при анализе с позиций биологической перспективы, основывающейся на физиологии и этологии, рассматривается по аналогии с поведением представителей животного мира в их естественной среде обитания. В рамках когнитивного подхода, ориентирующегося на эксперимент и выявление номотетики, в качестве исходной предпосылки выступает признание объективной реальности. Как следствие, особое внимание уделяется операционализации предмета исследования. Другой основополагающей метафорой выступает компьютер и лежащие в основе его функционирования процессы переработки информационных баз данных. Но и в рамках этого рационалистического подхода присутствуют элементы эклектики. С одной стороны, отмечается потенциальная регулярность взаимодействия людей и их интерпретации окружающего мира, являющейся результатом фиксированных характеристик перерабатывающих информацию систем (таких, как категоризация). С другой - влияние культуры на когнитивный стиль показывает наличие огромной подвижности. В рамках экзистенциально-феноменологического подхода, служащего методологическим основанием гуманистической традиции, акценты смещаются в сторону субъективных жизненных переживаний и рефлексивной осведомленности. Отсюда акценцация на феноменологическом анализе жизненных переживаний и концептуализация путей переживания мира. И в этом случае имеет место эклектизация рационального анализа и схватывания жизненных переживаний, ведь субъективные переживания обладают способностью не только репрезентировать, но и генерировать. Посредством рефлексии и мышления возможен подход к изменениям и новизне. Другое основоположение заключается в признании человеческой способности к рефлексированию собственных переживаний, которое может играть существенную роль в генерировании того, о чем мы думаем, что ощущаем, делаем, чем становимся; мы обладаем способностью создавать самих себя, и в то же время отмечается присутствие некоторых характеристик человеческого существования (например, ограниченность, способность выбора), которые являются фундаментальными и присущи всем людям (обладание правом игнорирования возможности выбора). Социальные конструктивисты исходят из утверждения ведущей роли языка и дискурса в конструировании человеком социального мира. Утверждается, что язык и дискурс конструируют социальную и индивидуальную реальность. Как и экзистенциальные фено- Методолого-психологические основания подхода. 175 менологи, социальные конструктивисты подвергают сомнению полезность экспериментального подтверждения абстрактных обобщений о поведении человека. Одновременно сомневаются и в самосодержательности и личностности субъективных переживаний, утверждаемых экзистенциальными феноменологами. Их скорее интересует история рассуждений об экзистенциальных потребностях, нежели рассмотрение их в качестве фундаментальных аспектов человеческой сущности. В то время как представители биологического подхода больше акцентируют внимание на универсальной природе основополагающих процессов, например, эмоциональной экспрессии, социальные конструктивисты больше интересуются тем, как осуществляется взаимодействие между социальным и биологическим. Психологи, работающие в рамках психодинамического подхода, при всех их специфических отличиях от оригинальной версии З. Фрейда, едины в одном, а именно в том, что «структура, содержание и динамика психики не обязательно доступны сознанию» [Thomas, 1996, c. 286]. Если социальный конструктивизм приглашает к радикальному переосмыслению природы человеческих переживаний и социальной жизни, то же самое делают и представители психодинамического подхода. Но в отличие от первых, психодинамики выдвигают биологическую природу и бессознательное. В отличие от рационализма когнитивистов и, с определенными оговорками, экзистенциальных феноменологов, делают акценты на иррациональность. Обзор рассмотрения проблемы социального поведения с разных позиций ставит вопрос о стратегиях взаимодействия. При неизбрании такой стратегии минимизируется потенциал взаимообогащения идеями и решениями. Одной из самых сложных проблем межпарадигмального диалога является нахождение точек сопряжения несопрягаемого. Стивенс и Везерелл ставят в этой связи ряд вопросов: Что должно быть сделано? Какой позиции должен придерживаться исследователь, сталкиваясь с различиями такого рода? Каковы знания, его истинность, природа реальности. Этими же авторами предлагаются две возможные стратегии: 1. Дискуссии между перспективами и существованием конкурирующих 2. Признание конструируемости реальности. В соответствии с данной пози Многообразие парадигмальных координат современной социальной психологии 176 научных дискуссий, нежели при помощи эмпирических решений (там же, с. 366). В случае избрания первой стратегии возникает проблема критериев и оценок, которые могут быть применены к столь несовместимым подходам. В то время как биолог апеллирует к осязаемым измерениям физиологических процессов, социальный конструктивист может делать заключения, исходя только из идеологии и ее влияния; представитель экспериментального направления полагается на результаты эксперимента; экзистенциальный феноменолог обращается к жизненным переживаниям. Герген, например, пропагандирует вторую стратегию, отрицая идею о том, что любое знание может репрезентировать некоторые фундаментальные основания или универсальность в понимании реальности. По его мнению, направления в психологии должны рассматриваться как проникновение в дискурсивную практику мира (1980, c. 103). Оптимальные формы одного дискурса нуждаются в оценке со стороны других дискурсов - литературы, политики, мнений людей. Разговоры и диалоги между ними являются необходимыми и континуальными; в этом контексте социальный психолог имеет этические и политические обязательства внести собственный вклад в аргументацию, реализующуюся в демократическом обществе. Эта идея продуктивности междисциплинарного подхода к пониманию социально-психологической феноменологии делает само собой разумеющимся признание того же и в отношении социально-психологической науки во всем многообразии присутствующих в ней традиций и подходов. Налаживание продуктивной межпарадигмальной коммуникации предполагает определение соответствующих механизмов интегративной эклектики. Механизмы интегративной эклектики Нахождение ресурсов продуктивного межпарадигмального или позиционирования решения уже само по себе является достаточно сложной проблемой в виду противоположности исходных онтолого-эпистемологических оснований и становится абсолютно невозможным в рамках логики, строящейся по принципу верно - неверно, либо - либо. В то же время диалоги такого рода нужны хотя бы для проверки границ той или иной теоретической модели с точки зрения оценки ее возможностей и генерализироваться на другие аспекты и контексты. Решение этой проблемы допустимы и на гипотетическом уровне, но реализация его предполагает разработку специальных механизмов, позволяющих определить своеобразные «правила игры», и согласование принятых решений в виде соответствующих конвенций. Думается, такого рода механизмы должны строиться на обеспечении коммуникации представителей различных традиций и подходов, соответствующих условий и принципов организации научного диалога. Так как в научную коммуникацию вовлечены люди, придерживающиеся разных взглядов, (в том числе и альтернативных), возможно использование наработок социальных психологов для разрешения конфликтов, принципов ведения дискуссий, принятия управленческих решений. Интегративная эклектика предлагает ряд механизмов развития социально-психологического знания: парадигмальное позиционирование; интегративно-эклектический диалог альтернативных традиций; критическое рефлексивное позиционирование (альтернативный круг). Глоссарий. 177 Теория и практика налаживания продуктивного диалога предполагает в первую очередь четкое определение предмета разногласий, уточнение обсуждаемых понятий и аргументов, выработку установки на принятие суждений оппонента как имеющих под собой определенные, пусть и не согласующиеся с собственными, основания. Такую возможность предлагает парадигмальное позиционирование - четкое определение исходных позиций, которых придерживается исследователь, включая и онтолого-эпистемологические основания, способ теоретизирования и метод исследования, фиксацию их возможностей, ограничений и сферы экстраполяции результатов. Парадигмальное позиционирование позволяет налаживать продуктивный диалог, освобождая оппонентов от необходимости доказательства универсальности предлагаемой модели. Позиционируя подход, констатируя его потенциал и ограничения, исследователь получает возможность свободного соотнесения собственной позиции с позицией оппонента, при принятии правомерности таковой как обусловленной исходно выбранной системой исследовательских координат. Уже сам факт принятия позиции оппонента, его логики и оснований несет в себе потенциал позитивности. Он также формирует понимание того, что логика контраргументации должна предполагать, во-первых, признание того, что альтернативная логика имеет право на существование, во-вторых, строиться с учетом вероятности собственных ограничений, в-третьих, быть направленной скорее на нахождение точек соприкосновения, нежели на усугубление антагонизма позиций. Разговор «глухих» не приводит ни к какому другому результату кроме поляризации мнений. Вторым условием продуктивной коммуникации является принятие и понимание позиции оппонента, ее промеривание в контексте собственных взглядов и аргументов, уяснение их неопровержимости и обоснованности. Такая возможность предоставляется инте-гративно-эклектическим диалогом альтернативных традиций, предполагающим максимальное использование возможностей диалога традиций, направленного на расширение представлений о подходах и исследовательских методологиях, применяемых к изучению избранного проблемного поля. Этот диалог предполагает включение механизмов идентификации, эмпатии и рефлексии как условия понимания оппонента и налаживания продуктивного взаимодействия с ним, подчиненного общей цели - углублению представлений о сути изучаемого феномена, поиску путей и способов сотрудничества. Выслушивая другого, пытаясь понять его, я включаю предлагаемую систему суждений в свой внутренний мир, формирую собственное отношение. Вполне возможно, как это показано Фестингером в его теории когнитивного диссонанса, использование трех стратегий: 1) исходного отвер-гания, непринятия; 2) расширения системы собственных представлений посредством добавления нового знания, нахождения условий его вписывания; 3) радикального изменения собственной позиции в пользу альтернативной. Каждая из представленных стратегий возможна, но к сожалению, на современном этапе скорее доминирует первая, нежели вторая или третья, хотя наибольшим потенциалом продуктивности, по нашему мнению обладает вторая стратегия. Л. Лаудан предлагает разногласия о фактическом разрешать на методологическом уровне; а методологические расхождения улаживать на аксиологическом уровне [1996, с. 313]. Л. Первин, один из ведущих персонологов современности, говорит: «Вместо того чтобы рассматривать клинический, корреляционный и экспериментальный подходы как конкурирующие, мы можем рассматривать их как взаимодополняющие пути получения новых инсайтов о поведении человека, каждый из которых потенциально информативен для другого» (1996, с. 310). Наконец, третьим условием продуктивной коммуникации является рефлексия принятых решений в аспекте принципиальных возможностей опровержения или, точнее, фальсификации в логике Поппера сформулированных выводов. Так как зачастую принятие решения не является свободным от влияния эмоционального контекста, усилия снижения его негативного или позитивно искажающего воздействия является более чем необходимым. Такая возможность предоставляется критическим рефлексивным позиционированием, реализующимся через рефлексивную идентификацию с альтернативными позициями, создающими основание для расширения горизонтов видения проблемной области, снижения парадигмальной и личностной предубежденности, фиксации исходных координат и связанных с ними ограничений. Рефлексивное позиционирование создает предпосылки для остраненного взгляда на выстроенную объяснительную версию, преодоления эмоциональных блокировок, связанных с влиянием собственных исследовательских приоритетов, наконец, эмоций и чувств в отношении окружающих людей как носителей соответствующего знания и занимающих определенную исследовательскую позицию. Эти механизмы актуализируются в ряде условий, обеспечивающих повышение потенциала продуктивности научного исследования: • Четкое определение парадигмальных координат, в рамках которых про • Создание максимальной информационной базы теоретической и эмпири • Прохождение критического рефлексивного круга альтернативного пози Перечисленные условия, конечно же, не исчерпывают всего спектра нюансов, обеспечивающих продуктивность коммуникации, но вместе с механизмами интегративной эклектики образуют фундамент культуры психологического мышления и научного доказательства в рамках диалога ученых, стремящихся углубить свои представления об изучаемой феноменологии и максимально освободиться от влияния собственных предубеждений. Они должны формировать и культуру научного мышления студентов, стремящихся к становлению в высшей степени гуманистического стиля мышления, к пониманию партнера, признанию его уникальности, формированию единого поля значений.
Дескриптивная концепция истины — подход к процессу установления истинности знания как особого типа философской рефлексии результатов сравнения разных видов знания и практики, традиций и типов рациональности, разных мнений и проблем в том «свободном пространстве» поиска интегрального гносеологического процесса, когда плюрализм истинных результатов сочетается с осознанием их ограниченности и усло-
вий дополняемости. Диалогика - философская доктрина обосновывающая необходимость привлечения разных логик к процессу глубинного постижения социальной феноменологии. С ее позиций диалог разных традиций, разных взглядов и подходов, их инструментальных ресурсов способствует расширению горизонтов видения и изучения проблемных областей, преодолению парадигмальной и личностной предубежденности, нахождению новых решений и перспектив развития. Интегративно-эклектический диалог альтернативных традиций - механизм интегративной эклектики, предполагающий максимальное использование возможностей диалога с представителями альтернативных традиций, позволяющий расширить представление о подходах и исследовательских методологиях, применяемых к изучению избранного проблемного поля Интегративная эклектика - постижение природы феномена через сопровождаемое критической рефлексией интегрирование, эклектику различных традиций, подходов, логик и инструментов, при сохранении их автономии в последующем развитии. Критическое рефлексивное позиционирование - механизм интегративной эклектики, предполагающий создание оснований длярасширения горизонтов видения проблемной области, снижения парадигмальной и личностной предубежденности, фиксации исходных парадигмальных координат и связанных с ними ограничений, реализующийся через рефлексивную идентификацию с альтернативными позициями,. Онтологический плюрализм - философская доктрина, предполагающая возможность существования разных типов реальности, освобождающую воображение исследователя от сковывающих рамок одномерности. Парадигмальное позиционирование - механизм интегративной эклектики, предполагающий четкое определение исходных позиций, которых придерживается исследователь, включающее определение в онтолого-эпистемологических основаниях, способе теоретизирования и методе исследования с фиксацией их возможностей, ограничений и сферы экстраполяции результатов.
1. В чем своеобразие интегративно-эклектического подхода к анализу социаль 2. Какие механизмы углубления постижения социально-психологической фе 3. В чем причины невозможности нахождения единых универсальных решений 4. Приведите примеры использования интегративно-эклектических решений в
|