Кому-то может показаться, что я ничего не делаю. Но на клеточном уровне я очень занят

Тем временемначальник штаба бригады полностью вошел в боевой ритм части. Через пару часов после утреннего развода личного состава он уходил домой, предупреждая начальника строевой части:

- Я ушел на ужин, как позавтракаю – приду. Если что - звони, я дома. Хороший командир должен уметь командовать по телефону: во время войны из блиндажа, расположенного за двадцать километров от последней тыловой части, а в мирное время – из своей квартиры.

Служба у начальника штаба строилась так: два часа служебного времени перед уходом на свой запасной командный пункт он посвящал обходу и осмотру территории части и расположению личного состава. Видя одиноко бредущего матроса, расстояние до которого не играло никакой роли, он орал:

- Товарищ матрос! Бегом, ко мне! - Отстаивая этим принцип кавалерии - командира должно быть слышно по всему полю боя.

Матрос подбегал, вскидывая руку к бескозырке, докладывал:

- Товарищ капитан третьего ранга. Матрос Пупкин по вашему приказанию явился.

- Товарищ матрос! Во-первых, являются черти, а советские матросы прибывают. Второе: доложите, куда вы соизволите тащить свою задницу? Отвечая мне, приложите вашу лапу к уху и не опускайте ее, пока я с вами вынужден общаться.

В начале матросы терялись, но потом стали понимать, что на диалекте начальника штаба «лапа к уху» - это отдание воинской чести. А если ему нравится, что стоящий перед ним держит руку возле головного убора во время всего разговора, то пусть так и будет. Чем бы большое дитя ни тешилось, лишь бы не просило отнести его в гальюн на руках и там подержать над очком с просьбой «а-а».

Когда у капитана ΙΙΙ ранга было хорошее настроение, он, после доклада матроса, рассказывал ему свой любимый анекдот: «Летит по небу птичка, а на встречу ей половинка крокодила.

- Здравствуй, половинка крокодила, - здоровается птичка.

- Здравствуй птичка, - отвечает половинка крокодила.

Летит птичка дальше, а на встречу ей вторая половинка крокодила.

- Здравствуй, вторая половинка крокодила.

- А вторая половинка крокодила отвечает…, - и начальник штаба издавал звук, имитируя вторую половину крокодила, которая разговаривать не могла, а выполняла функцию выхлопной трубы работающего дизеля – сначала звук, потом вонь. Матрос занимайтесь поставленной вам задачей…

Сдыхающая в страшных агониях от густого перегара мошкара указывала маршрут его передвижения к казарме личного состава бригады.

Казарма была построена перед Крымской войной 1854 года: здание с полутораметровой толщиной стен, а потому мрачное и, вдобавок, холодное даже в июльскую жару. Тумбочка дневального находилась в коридоре, поэтому дневальным разрешалось нести службу в шинели. Обращаясь к дневальным, капитан ΙΙΙ ранга Писякамушкин не кричал. Наверное, стены царской постройки внушали ему почтение перед русской стариной. Тихим голосом он спрашивал дневального:

- Дневальный, доложите мне, кто из личного состава находится в казарме?

- Товарищ капитан третьего ранга, в казарме находится матрос Николаев из стройбригады. Отскочившим осколком гранита ему поранило ногу. Мичман Тимофеев освободил его на трое суток от работ.

- А что, мичман Тимофеев умнее чем санчасть?

- Не знаю, товарищ капитан третьего ранга.

- Дневальный, вы дурак.

- Вы меня спрашиваете?

- Я вас, дневальный, не спрашиваю. Я это утверждаю.

Почитав инструкции дежурному и дневальному по роте, он обращался к дневальному:

- Дневальный, доложите мне, зачем на шинели с тыла внизу разрез?

Матросы предпочитали промолчать и послушать очередной перл Писякамушкина.

- Что молчите, дневальный? Не знаете? Я вам объясню. Когда вам припечет, вы снимаете штаны. А для того, что бы вам не снимать шинель и не обгадить ее, вы задираете полы шинели аккурат по этому разрезу. Блеск пуговиц отмечает вас на местности. Разрез на шинели позволяет всем военнослужащим идти в ногу со временем, то есть гадить там, где захочется.