Совесть у него странная – диктует ему свои условия, а так он человек совестливый

Набережная была пустынна, только возле киоска «Соки-воды» стоял милиционер в звании младшего сержанта. Он был недоволен жизнью, собой и начальством. Он посмотрел много фильмов, где главные герои были простые советские милиционеры. Особенно нравился ему многосерийный фильм «Рожденная революцией», и, поддавшись патриотическому порыву, отслужив срочную в Советской Армии, решил посвятить свою жизнь службе в советской милиции. Пока оформляли документы, он во сне ловил преступников, участвовал в погонях и перестрелках. Разочарование наступило сразу, как оформили документы. Наврали ему кадровики, что будет служить он в уголовном розыске. Оказывается, туда без образования брали после революции, когда советское государство и милиция только зарождались, а сейчас в сильном государстве без высшего образования со своим патриотизмом он годится только в постовые. Вот и стоял он возле ларька «Соки-воды» советской пропагандой обманутый, кадровиками обдуренный, начальством унижаемый, народом нелюбимый и собой недовольный. Даже то, что он охраняет от хулиганов площадь с кораблем-музеем, на котором пришел во Владивосток в 1954 году его отец, не прибавляло оптимизма взамен утраченного патриотизма. Теребил пустую кобуру, которую для солидности такие же постовые как и он набивали газетами. С тоской осматривал он площадь в надежде, что успеет спрятаться за ларек, если, не дай бог, появится кто-то из знакомых, а он тут рядом с Гвардейской подлодкой, рядом с Вечным огнем, освещающим ее героическое прошлое, в нелюбимой всем народом Советской страны милицейской форме. Парадокс, правда? Охранников народа, служителей закона не любит народ, который они призваны охранять и защищать. Наверное это очень трудный вопрос, уходящий своими корнями к истокам образования советской милиции. Может на этот вопрос поможет ответить старая милицейская история, рассказанная одним из ветеранов ОБХСС (отдел борьбы с хищениями социалистической собственности) - будучи молоденьким лейтенантом, он был свидетелем этой истории.

Один из его сослуживцев подал рапорт на увольнение из рядов министерства внутренних дел. Его вызвал к себе начальник ОБХСС.

- Лейтенант, потрудитесь объяснить мне причину, по которой вы хотите уволиться, хотя вас направил сюда служить горком комсомола?

- Товарищ майор, причина в том, что платят мало, всего сто двадцать рублей, а у меня двое детей. На днях встретил начальника цеха, откуда по комсомольской путевке я был направлен на службу, предлагает мне вернуться обратно, заработок гарантирует двести двадцать – двести пятьдесят.

- Хорошо, лейтенант, я подпишу вам рапорт, если в течение дня задержите и приведете ко мне трех спекулянтов. Вы свободны. Идите.

Лейтенант из кабинета чуть ли не бегом на местный рынок. Через десять минут был пойман первый спекулянт. Повел его лейтенант к своему начальнику, но…

За ворота рынка вышли, а спекулянт и говорит:

- Командир, вот тебе четвертак, и краями – ты меня не видел, я тебя не знаю.

Милиционер хотел возмутиться попыткой подкупа честного сотрудника ОБХСС, но передумал:

- За двадцать пять рублей мне надо служить неделю, а спекулянтов на базаре много.

Четвертной в карман. Спекулянта отпустил и обратно на рынок. Не прошло и пяти минут, как второй спекулянт попался. Довел его до половины пути к милиции.

- Начальник, а давай я тебе полтинник, а ты меня отпускаешь?

Лейтенант сам себе думает:

- Да бог с тобой, иди, спекулянтов на рынке много, - пятьдесят рублей в карман и быстрым шагом на рынок.

Только зашел, а вот и третий. Провел задержание и повел к своему начальнику.

- Тебя-то я доведу, и так неплохо заработал, - думает по пути лейтенант.

Спекулянт бодро идет и молчит. Подходят они к двери отделения милиции, тут и заговорил враг государственной экономики, работающий не на государство, как все порядочные люди, а исключительно на себя:

- Я случайно стольник нашел и пока шли надумал сдать его вам. Не хочу сдавать в «Бюро находок» - волокита.

Обиженный маленькими окладами лейтенант открыл дверь милиции, но зашел в здание один и пошел в кабинет начальника ОБХСС.

- Товарищ майор, отдайте мне мой рапорт на увольнение, я передумал.

Майор милиции внимательно оглядел своего подчиненного.

- Вот то-то, научился работать, - удовлетворенно произнес он.

Но вернемся от воспоминаний ветерана ОБХСС к интересующим нас событиям.

Убедившись, что Вечный огонь возле корабля-музея в наличии, Тимофеев огляделся по сторонам или, выражаясь военным языком, провел рекогносцировку местности. Метрах в пятидесяти на одной из улиц, выходящих на Корабельную набережную, женщина продавала цветы. Он подошел к ней, купил три красные гвоздики и вернулся обратно на набережную, направляясь прямиком к прятавшемуся за ларьком милиционеру.

Мичман с отроческих лет не уважал, мягко выражаясь, советскую милицию. Перед самым призывом на срочную службу он провожал с танцев свою девушку. Был двенадцатый час ночи, шли прямо по проезжей части улицы, и вдруг возле них остановился милицейский мотоцикл. Сидевший за рулем милиционер спросил:

- Молодые люди, а закурить у вас не найдется?

Тимофеев, тогда еще баловавшийся сигаретами, ответил:

- Найдется, - и, достав из кармана рубашки пачку сигарет, протянул ее милиционеру.

И тут произошло то, что на всю жизнь врезалось в память восемнадцатилетнему юноше. Сидевший в коляске сотрудник внутренних органов повел себя как настоящее содержимое внутренних органов. Он, опершись одной рукой о бензобак и обдав молодого Тимофеева свежим и густым перегаром самогона, приподнялся в коляске мотоцикла, выхватил пачку сигарет из его руки и гадливо сказал:

- Вали, ссыкун, не зли дядю, а то ты останешься здесь, а твоя чувиха поедет с нами и покажет, что там у нее между ног. Вали ссыкун, пока я добрый!

После этого случая у Тимофеева, когда он видел форму советской милиции, моментально появлялось чувство омерзения. Но сейчас воинский долг и ответственность за выполнение поставленного Лаптевым поручения, перебороло это чувство. Мичман, почти печатая строевой шаг, подошел к младшему сержанту милиции.

- Здравия желаю, товарищ сержант! Я к вам обращаюсь, как к главному начальнику на этой набережной. Я внучатый племянник вице-адмирала Щедрина. Прошу вашего разрешения возложить цветы к вечному огню и взять его частицу, дабы зажечь огонь в этой лампе выпуска тысяча девятьсот сорок пятого года. Года Победы над фашистской Германией, - и достал «летучую мышь», демонстрируя милиционеру дату изготовления. - Хочу поздравить деда с Днем Победы и подарить эту лампу с огоньком, зажженным от Вечного огня горящего у лодки, на которой он топил фашистов. За что был удостоен звания Героя Советского Союза.

Молодой сотрудник министерства внутренних дел, еще не потерявший на службе совесть, был ошарашен такой просьбой. Но его назвали главным здесь, и он сразу осознал свою значимость в глазах подошедшего гражданина - внучатый племянник знаменитости вежливо и даже заискивающе обращается к нему. Его спина сама по себе распрямилась, в глазах появился стальной блеск. Он стал похожим на себя в своих героических и патриотических снах: мужественный и решительный охранник правопорядка, готовый прийти на помощь любому гражданину Советского Союза. Многие советские милиционеры видели героические сны, но не каждый мог повторить свою помощь гражданам СССР наяву, а младшему сержанту выпала честь нереальное сделать реальным. Он еще очень мало прослужил постовым милиционером, поэтому не успел отупеть от погодных условий: зимой холод - мозги замерзают, летом жара - мозги расплавляются, вытекают вниз, и, в конце концов, советский милиционер теряет главное отличие человека от животного - умение думать. А этот младший сержант еще мог думать, и не только думать, он мог еще и соображать. И он без усилий начал думать, что будет, если он откажет просьбе внучатого племянника вице-адмирала в отставке Щедрина.

- Если я откажу, то он расскажет об этом деду. Дед - Герой Советского Союза - пожалуется нашему большому начальству, и пойдет раздача соленых помидоров сверху вниз. Помидоры переварятся, превратятся в то, во что превращается в организме любая еда, и все это сольется на меня, как на самого низшего в милицейской иерархии. Если узнает отец, что я отказал, то он (а он и так говорит, что второе место в городе по количеству мусора, после милиции, занимает городская свалка), да он просто набьет мне морду. Тем более на лодке «С-56», которой командовал Щедрин, он с Северного флота пришел во Владивосток и участвовал в оформлении ее в корабль-музей. Значит, пусть зажигает свою лампу от Вечного огня, а я постою рядом, как бы тоже причастный к героизму его деда и моего отца.

Кашлянул, убирая спазм в горле, появившийся от волнения вызванного раздумьем как поступить в данной ситуации, и твердым голосом произнес:

- Гражданин, ваша просьба – нарушение самого гуманного законодательства в мире, но учитывая заслуги перед Родиной вашего деда, я разрешаю вам зажечь огонек в лампе от Вечного огня. Идемте к музею.

И они пошли к подлодке. Подойдя к Вечному огню, мичман Тимофеев преклонил колено и возложил цветы. Затем достал из пакета лучину и «летучую мышь». Протянул лучину к Огню, но тут раздалось чихание мотора, страшный скрип тормозов и на площадь выехала милицейская машина, вспугнув стаю голубей, чинно ходивших по площади, и всех воробьев, сидевших на деревьях вокруг площади. Проехав через площадь, она остановилась возле мраморного основания Вечного огня. Дверца открылась, и из нее, как сказочный чертик из табакерки, только с капитанскими погонами, выскочил милиционер.

- Постовой, это что здесь творится? Какой-то хрен, выросший на огороде бабы Брони, засратым дрючком лезет в священный огонь, а ты стоишь рядом как снеговик, только вместо торчащей вверху морковки – висящая книзу колбаса. Что стоишь с трауром на щеках и скорбью на лбу?

- Товарищ капитан, это …

- Постовой, что это за доклад! Доклад должен быть резким, как холодный душ! А ты, постовой, как будто поссал на стенку. Если у тебя в голове ничего нет, то это настоящая милицейская голова.

Капитан первый день как приступил к выполнению служебных обязанностей после болезни. Две недели назад, после отмечания своего дня рождения, он проснулся со страшной головной болью и с ярко-красной полосой посереди лба. Выпил сто грамм водки, закусил. Боль прошла, а красная полоса осталась. Очень не понравилось это капитану. Пошел он в поликлинику. Никто из врачей диагноз поставить не может. Вышел он во двор, сел на лавочку, закурил. Настроения никакого, а тут старушка мимо проходит.

- Что сынок, пригорюнился?

Милиционер в гражданской одежде был, вот бабулька его сынком и назвала. Объяснил страдалец в чем дело.

Старушка и говорит ему:

- Да не поможет тебе никто из врачей. Съездий к сестре моей Мотре. Скажешь ей, что от меня. Она тебя и вылечит. Записывай адрес.

Поехал капитан к Мотре, а у самого кошки на душе скребут: узнает кто, доложат руководству и долго будут бить его мордой об стол. Как это он, капитан советской милиции, обратился не к самым лучшим в мире советским врачам с копеечной зарплатой, а к бабке-знахарке. Значит, не доверяет своё здоровье официальной советской медицине, которая, если надо, после вскрытия поставит любой диагноз. А он, сучий сын, доверяет пережиткам темного прошлого, то есть тому, с чем боролась и борется более шестидесяти лет Советская власть - со всем народным, самобытным.

И совесть мучает милиционера, и себя жалко. Поэтому едет Мотре как советский разведчик на вражеской территории: с оглядкой, с проверкой – нет ли за ним хвоста. Но хвоста нет, ни кому он не сказал - даже жене - куда он едет.

Наконец приехал к знахарке. Позвонил. Дверь открыла старушка. Зашел в квартиру.

- Здравствуйте, я …

- Садись, я всё вижу.

Хотел было милиционер накричать на старушку - какое она имеет право его сажать без санкции прокурора, но посмотрев ей в глаза, добрые, уставшие, всё понимающие глаза простого человека, и промолчал.

- Тебе надо собрать всех своих сослуживцев-милиционеров, накормить-напоить их и пусть они насрут в посуду, из которой их кормили - они это умеют. А ты все должен все это съесть, и пройдет красная полоса на твоём лбу.

И в пот и в жар бросило капитана от такого народного метода лечения. Поднялся он, гневный представитель власти, но ничего не сказал. Только дверью саданул так, что чуть не слетела она с петель: видать вложил в удар всю ненависть советской власти ко всему народному, самобытному. И бегом на автобус, и ложиться в больницу на обследование. Но обследование ничего не показало - врачи по-прежнему диагноз поставить не смогли. А красная полоса стала почти во весь лоб, и решился милиционер применить рецепт бабки Мотри. Все сделал, как она рекомендовала и, проснувшись на следующее утро, не нашел капитан красноты на лбу.

- Неужели так сильна народная мудрость? - Задал он сам себе вопрос, и ответить не смог. Но узнать, что это было - надо, и вновь поехал он к бабке Мотре. Позвонил, открыла старушка дверь.

- Извините меня! Скажите, что это было?

- Скажу. Здоровье нельзя купить, ни за какие деньги. За деньги можно купить только венерические заболевания. Запомни - только геморрой подкрадывается сзади, а все остальные болезни происходят от состояния твой души. У тебя упал уровень говна и красная полоса просигналила об этом. Пересмотри свои понятия о жизни.

Но у приступившего к выполнению служебных обязанностей милицейского капитана не было на это времени.

Постовой милиционер, набрав полные легкие воздуха, гаркнул:

- Товарищ капитан, этот гражданин - внучатый племянник Героя Советского Союза вице-адмирала в отставке Щедрина, первого командира подлодки, возле которой мы находимся.

После такого доклада, чертик в погонах моментально превратился в доброго гнома из сказки.

- Товарищ младший сержант, ну что вы сразу об этом не сказали?

Мичман тоже подал голос и объяснил милицейскому капитану суть своих действий возле Вечного огня. На что милицейский капитан вежливо ответил:

- Извините меня, служба, нервы. Товарищ младший сержант, вы должны обеспечить полную безопасность нашему товарищу. А вы, товарищ, когда будете вручать подарок своему уважаемому деду, поздравьте его с днем Победы от всей Владивостокской милиции и от меня лично, капитана Хамова, командира взвода патрульно-постовой службы. Честь имею! - И злой чертик, он же добрый гений в одном лице, в погонах милицейского капитана, хлопнул дверцей машины. Она заскрежетала всеми своими составными частями, выпустила сине-вонючее облако бензинового перегара и с грохотом выехала с площади, унося милицейского капитана в милицейские будни.

Мичман Тимофеев облегченно вздохнул, преклонил колено и зажег лучину от Вечного огня. Поднес ее к фитилю лампы. Фитиль вспыхнул и, немного коптя, в лампе затрепетала частичка Вечного огня - задание капитана III ранга Лаптева было выполнено. Тимофеев убавил длину фитиля - теперь огонек горел ровно, без копоти. Поднявшись с колена, он обратился к младшему сержанту милиции:

- Товарищ сержант, я благодарю вас за содействие. А как гражданин СССР, я благодарю вас от имени всего советского народа, так как сегодня вы, по всей вероятности единственный из всей советской милиции, не опозорили почетное звание советского милиционера и сделали доброе, хорошее дело. С наступающим вас днем Победы. И постарайтесь впредь, будучи милиционером, делать только хорошее для людей. Правда за это могут выгнать из рядов советской милиции, как белую ворону из стаи серых.

Пожав младшему сержанту руку, мичман Тимофеев пошел в гостиницу.