Студопедия

КАТЕГОРИИ:

АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника


ВЗБРАННОЙ ВОЕВОДЕ




ЖИВЫЙ В ПОМОЩИ

 

Светлой памяти моего боевого товарища

Героя Советского Союза

полковника Николая МАЙДАНОВА

это издание посвящается

 


Погибшим — вечная память. Живым честь. Русскому оружию слава! Виктору - солдатское спасибо.

Игорь Чмуров,

Герой Советского Союза, ветеран Афганской войны

 

 

ЗДРАВИЯ ЖЕЛАЮ, ЧИТАТЕЛЬ!

Благодарю Тебя за найденную в нашей непро­стой жизни минутку для знакомства с частицей чужой Тебе судьбы ветерана-афганца Виктора Николаева. Его путь к Тебе лежал через годы, через горы, через войну, и даже не одну. Война меняет душу человека. Каким-бы он ни был, войдя в череду страданий и смертей, побед и поражений, выходит всегда другим. Изжить из себя войну, забыть её невозможно. Помните лю­дей, которые, радуясь первые дни после воз­вращения, потом готовы были вернуться обрат­но? Почему? Там настоящим было всё. Муже­ство было мужеством. Предательство — пре­дательством. В мирной жизни распознать их труднее.

Неизбежность любой войны — убивать. И, убивая врагов в ходе боя, люди думают только о спасении своего тела и получают колоссаль­ное облегчение оттого, что — жив!!! А враг — мертв... Никогда в мгновение убийства не видно за спиной противника его семью: жену, де­тей, его отца и мать.

Самое потрясающее, что всё это действие совершенно оправдано. Победитель счастлив, что погубил не им сотворенную жизнь. Так было и с Виктором. Прости ему, Господи!

Не судите строго за страшные подробности войны, где больше скорби, чем улыбки.

Сознательно сохранен слог, изречения, опи­сана подлинность взаимоотношений, порядок происходящих событий, чтобы всё соответство­вало ежедневной действительности войны. О ней надо писать всё или ничего. О войне мо­жет писать только тот, кто прожил её всю, во всей черноте и святости. Лёгкие набеги на фронт не делают никого фронтовиком. Все раз­мышления, которые предлагаются Тебе, доб­рый читатель, личностны и потому спорны.

Главное желание — вымолить прощение у Бога. И ещё Виктор просит прощения у той зем­ли и у того народа, которым он нёс разрушения и беду.

Москва, август 1998 года по Р. X,


ВЗБРАННОЙ ВОЕВОДЕ

 

Из церкви вышел человек в офицерской форме...

Михаил Булгаков

 

В церковь входил человек. Немногим стоящим на паперти почудилось — он шёл в парадной офицерской форме: тусклое золото звезды в просвете погона и на груди рубиновый отблеск ордена... Но Виктор был одет по гражданке, и свой орден он оставил дома в верхнем ящике письменного стола. Виктор шёл, преодолевая тягостное головокружение и пульсирующую боль. Недомогание нарастало с каждой ступе­нью крутой каменной лестницы. Окружающие видели только выправку, лёгкий, размеренный, чуть замедленный шаг, аккуратную короткую стрижку, спокойный, уверенный взгляд, устрем­лённый к образу в киоте над входом в храм. Широкое и чёткое крестное знамение: словно честь отдал перед строем. Окружающим виде­лось именно так, что он вошел в храм в офи­церской парадной форме.

Был будний для Города вечер. До начала праздничной службы оставалось немного вре­мени. Дон-нн!.. Объемный голос благовеста— главного храмового колокола — понесся над Коломенским, разрастаясь в невидимый, но жи­вой звучащий шар. Через томительное мгнове­ние звук докатился до новостроек, серпом ок­руживших древнее царское село. До берега реки Москвы звук дошел ещё быстрей, омыл осле­пительно стройный шатёр на крутояре и вмес­те с ним вознесся в небо. Откликнулось от мно­гоэтажек тихое эхо, и тут же раздался следую­щий удар звонкой могучей меди. Дон-н-н!..

По окрестным тропинкам и дорожкам со всех сторон к воротам «заповедника» стекались окре­стные богомольцы. Многие шли с цветами, что­бы украсить ими праздничную икону. Виктор от­дышался на высоком крыльце — многоступен­чатом подъеме, пропитанном многовековыми со­грешениями, премудростями, горем, радостями и веселиями, и только потом прошел в притвор, приветственно кивнул в сторону свечного ящи­ка, потом приложился к большой иконе. На ней был изображен древнеримский конный воин, ко­торый своим копьем колол жирного чешуйчато­го змея, извивающегося в агонии. Губами коснув­шись копья, Виктор испытал мгновенное облег­чение от назойливой боли, терзающей висок.

 

* * *

 

...Под развороченным дымящимся вертоле­том лежал молоденький солдат с наполовину срезанной осколком, как лезвием, головой. Ря­дом, держа в руках грязные, как машинная ве­тошь, кишки, бил ногами об землю выгнувший­ся в дугу старший лейтенант — недавно при­бывший на базу «Скоба» вертолетный техник.

— Засунь ему кишки обратно! — орал Анд­рей. —Засунь, а то наступим и оторвём. Бери за ноги, я — за руки!

До блиндажа старлея не донесли. Глаза бед­няги закатились, и вслед за пурпурной пеной изо рта вывалился язык. Поэтому, чтобы зря не рисковать, залегли так, чтобы видеть ближай­шие подступы: со стороны горящих вертоле­тов к ним подобраться не могли.

— Всё... Оставляем здесь, потом заберем, —приняли решение друзья-офицеры. Позади гу­дели в пламени и разлетались от рвавшегося топлива и снарядов останки боевых винтокрылых машин. Жаром и гарью наполнился воз­дух, смрадное дыхание смерти заполнило всё вокруг. Виктор чувствовал его кожей, пересох­шим ртом. Неожиданно «духи» прекратили об­стрел, но не верилось, что это — всё...

Так бывало всегда: сразу после отступив­шей дурноты в мозгу Виктора на несколько мгновений вспыхивали самые мучительные эпизоды прошлого. И всякий раз разные. В прошлом было много, очень много мучитель­ного и ужасного.

Старушки, из постоянных прихожанок, при­мащивались со своими сумочками и рыбацкими складными скамеечками вдоль стен. Неко­торые из них уже узнавали Виктора и потому приветливо кивали:

— Спаси тебя Господи, сынок...

Пересекая пространство храма, Виктор про­шел к левым диаконским вратам, со священным трепетом приложился к ним и осторожно открыл дверь. Он с благоговением вошел в алтарь. С ве­рой во Единую, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь решительно опустился на колени и прижал горячий лоб к прохладному каменно­му полу, медленно поднялся и ещё дважды до земли поклонился сияющему дарохранительни­цей Престолу. В своем недавнем прошлом он сошел с ума, чтобы прийти к уму через скорби и наказания — к началу постижения Истины по милости Божией. Подошел под благословение к отцу Александру. Теплая и по-особому чистая рука священника умиротворяюще легла в скре­щенные ладони Виктора, и он благоговейно при­коснулся лицом к деснице пастыря.

— Облачайся, — коротко приказал батюш­ка и продолжил свои неспешные приготовле-ния к службе. Виктор снял пиджак, повесил его на один из крючков для мирской одежды и достал из шкафа стихарь. Повернулся с оде­янием в руках к священнику. Тот издали быс­тро, но вместе с тем и чинно благословил алтарника, после чего Виктор, как в гимнас­тёрку, но гораздо осторожнее просунул голо­ву в ворот парчовой священной одежды и столь же благоговейно вдел по очереди руки в широкие рукава. Это одеяние напоминало ему сказочную рыцарскую мантию, воинское облачение... Может быть, такими были поход­ные плащи легионеров, которыми предводи­тельствовал блистательный воевода Георгий? — К прохождению службы готов, — само­му себе сказал Виктор, расправляя складки сти­харя, и почувствовал, будто исчезли за плеча­ми целые десятилетия его жизни. Он увидел себя изнутри подростком. Да, нет, совсем ре­бенком, который испытывает невыразимую ра­дость и счастье от одной только мысли о Бо­женьке!.. Так в детстве он и говорил: «Божень­ка, пусть всем будет хорошо...» А ведь даже не был крещен тогда. Откуда это было?! Да вот отсюда — от Престола, от сияющего не­бесным золотом Креста, от верующих русских людей, которые несуетливо заполняли храм. Виктор налаживал кадило. Последний звук при­зывного колокола чисто растаял в небе Коло­менского...

«Благословен Бог...»

Первоначальная молитва священника поло­жила предел всему мирскому и суетному.

«Приидите, поклонимся Цареви нашему Богу...»

Чинно, своим порядком потекла служба Христу.

«Приидите, поклонимся и припадем Христу, Цареви нашему Богу...»

Виктор осторожно подул на плоский уголек в кадиле.

«Приидите, поклонимся и припадем Самому Христу, Цареви и Богу нашему...»

Уголь ровно отозвался на дуновение таин­ственными всполохами алого и желтого кале­ния по всей поверхности. Осталось положить на уголек несколько зернышек ароматного афонского ладана, и кадило готово. Мистичес­кий дым этой малой жертвы Господу устремил­ся через крестообразные отверстия кадильно­го куполка вверх, к сводам Казанского собора. Батюшка, не глядя на Виктора, благословил кадило, уверенный, что бравый «афганец» в нужном месте, и принял его в свою руку, ловко вдев указательный палец в кадильные кольца. Как и положено по чину, алтарник приложился к руке священника, которая уже раскачивала ка­дило, источавшее обильные клубы христианс­кого фимиама и издававшее глуховатые метал­лические звуки медными цепочками.

И дым духовного сражения наполнил весь алтарь, когда отец Александр обошел Престол, с четырех сторон кадя первейшей храмовой свя­тыне. Духи зла в виде остатков суетных мыс­лей и малодушных вздрагиваний чувств о мирском, житейском стремительно бежали прочь — в окна, двери, в подпол храма. И духи злобы поднебесной бежали дальше — в несча­стные души десятков тысяч людей, которые жили в этой округе. И там, в их сердцах, не ог­ражденных крестом и верою, они присоединя­лись к уже угнездившемуся там прежде злу. И души томились недоумением: отчего же жизнь такая унылая, беспросветная, тягостная — дом и работа, дом и работа, дом и работа, и пьянка: одна радость, от которой тошно? «Миром Господу помолимся!..» Матери, и бабушки, и дети окрестных жи­телей уже облачались в латы православной мольбы. Христово воинство выравнивало свои грозные ряды, собиралось духом и, возглавляемое пастырем, присоединялось к могучим от­рядам Небесных Сил. И шла, и шла молитва друг о друге, о близких и сродниках, о храме, о веси и граде, о Державе Российской, обо всем мире. И зло не выдерживало натиска, и выпрыги­вало на миг из уюта черствых сердец близживущих маловеров. И что-то простое — хоро­шее и доброе — приходило на ум и сердце тех людей, им совершенно непонятное. Приходи­ло то, что христиане зовут Надеждой. И пусть на мгновение их жизнь обретала смысл и яс­ность, чтобы пережить еще одну ночь (малую смерть) и воскреснуть для нового дня...

Виктор внимательно следил за ходом служ­бы, чтобы, не дай Бог, не оказаться нерастороп­ным и не нарушить благоговейный чин Успен­ской Всенощной. Всё время он чувствовал на себе взгляд Божией Матери. Именно взгляд \ «Державной» поднимал дух Виктора горе, и внутренним взором он как бы обозревал Моск­ву и всю Россию...

«...великого Господина нашего Патриарха Московского и всея Руси...»

И как бы видел он тысячи и тысячи русских храмов, где в то же время единым духом и еди­ными устами могучей рекой благодати лилась православная служба, шла битва с мировым злом, битва с сатаной, битва с антихристом. И особенно ярко представлялся образ из читан­ной недавно «Летописи Серафимо-Дивеевского монастыря», где преподобный Серафим Са­ровский свидетельствовал о молитвенных ды­мах по всему нашему Отечеству, восходящих к Небу, к Богу.

После елеопомазания многие ушли. Виктор с сожалением думал об этом, глядя на опустев­ший на треть храм. Но самые мужественные, самые стойкие слушали в полутьме слова Царя-Воина, Царя-Пророка Давыда: «Трепещите, языцы, яко с нами Бог!»

Служба подходила к концу. Хор победно гря­нул:

«Взбра-а-а-а-анной Во-о-о-еводе по-о-о-беди-и-и-ительная...»

Мы победили. Отвоеван еще день мира и ти­шины, день любви и надежды. Молитва своим бравурным строем более всего напоминала Виктору какую-то древнюю солдатскую песнь из той, еще Царской, России. И сейчас молитва звучала как марш на параде будущей победы Православной Отчизны при освобождении от чужебесия, от иноверного пленения.

Раньше Виктор мало думал о том, как жи­вёт Родина. Главное — чтобы жила. Последние

годы стал понимать: выжить можно, только ду­ховно победив тот страшный морок, который душит родную землю вот уже восемьдесят лет. И понял наконец: выжила Россия только пото­му, что каждый день остаток верных из года в год вставали на духовную брань:

Взбранной Воеводе победительная, яко избавльшеся от злых, благодарственная воспи-суем Тираби Твои, Богородице; но яко имущая державу непобедимую, от всяких нас бед сво­боды, да зовем Ти: радуйся, Невесто Неневестная.



Поделиться:

Дата добавления: 2015-04-15; просмотров: 75; Мы поможем в написании вашей работы!; Нарушение авторских прав





lektsii.com - Лекции.Ком - 2014-2024 год. (0.007 сек.) Все материалы представленные на сайте исключительно с целью ознакомления читателями и не преследуют коммерческих целей или нарушение авторских прав
Главная страница Случайная страница Контакты