ПРЕДЧУВСТВИЕ МАТЕРИ

Все!!! Под ногами в проеме нижнего носового блистера пронеслась граница. Десяток верто­летов на бреющем, взвихрив за собой стаи ша­ров перекати-поля, разом, не сговариваясь, от­крыли победную пальбу изо всех видов оружия. Крики «Ура!», веера пыли, свист пуль, ракет­ные взрывы так перепугали ошалевших сусли­ков, змей и прочую местную фауну, что жив­ность на всякий случай притворилась мертвой. Для этих мест за последние десятки лет самым громким звуком был громовой раскат перед ред­кой грозой.

Розовый рассветный край земли и неба стре­мительно золотел, утро переваливало в жаркий среднеазиатский день. Через несколько минут дружный строй вертолетов оказался на фоне поднявшегося над горизонтом диска жизни. Импровизированный хор орал:

«...Этот день Победы!..»

Провонявшие потом, с проступившими раз­водами соли на затасканных «камуфляжках», с прокопченными лицами мужики, как дети, обнимались от безотчетной радости и бережно пе­редавали по кругу фляжку со спиртом.

— Прощай, Афган! Прощай, этот призрач­ный мир. Нам вернуться сюда больше не суж­дено. Мы уходим с Востока. Уходим.

Через несколько часов по всей России раз­летелись телеграммы, заставившие людей, сме­ясь и плача, перечитывать их десятки раз и твер­дить, как молитву, про себя: «Он в Союзе...»

Раннее-раннее летнее утро. Над речкой сте­лется сизый прохладный туман. Тихо. Так тихо, что даже слышен тяжкий и протяжный вздох коровы в хлеву. И в этой тишине и в этом покое матери снится странный сон. Будто её скромный деревенский дом начала заливать вода. Поднимаясь всё выше и выше, она отре­зает все выходы из дома... И мать, заметавшись на кровати, вдруг увидела вынырнувшую из всё увеличивающейся воды голову ребёнка. Бросилась к дитю, схватила, прижала. Это ока­зался её маленький сынок... И вода начала спа­дать, а стены оказались сухие, и в материнс­кую душу и в её растревоженное сердце на­хлынуло что-то долгожданно хорошее. Просы­паясь, она услышала голос: «Ну, вот и всё, Люба, стихия для тебя закончилась!» А утром сельский почтальон, взволнованный фронтовик Егорыч, не постучавшись, ввалился в дом с телеграммой:

«Я в Союзе. Поздравляю. Целую. Сын Виктор».

Витька был плотью от плоти военной кос­точки — пращурские гены. Со стороны отца прадед Виктора, Василий Кряжин, был танки­стом. Во время Курской битвы он командовал ротой «тридцатьчетвёрок». В момент атаки про­тивника его экипаж расстрелял восемь танков тогдашних «духов», но его тоже подбили. «Тиг­ры» шли так густо, что праддедовский танк с пустым стволом и без правой гусеницы таран­ными ударами раздолбал еще трех «тигров», но «тридцатьчетверка» загорелась... В общей слож­ности своей ротой они сорвали атаку тридцати танков противника, пока не возобновилось на­ступление свежих наших сил. В живых остал­ся тяжело раненный Кряжин и его наводчик. За этот подвиг прадеду присвоили звание Ге­роя Советского Союза.

Дед матери — Григорий Астафьев был связи­стом, званием сержант. В конце апреля сорок пятого их группе, состоявшей из трех человек, было приказано восстановить прервавшуюся те­лефонную связь между Ставкой Жукова и бункером Гитлера, по которой маршал вел переговоры о немедленной капитуляции. Разрыв на­шли, но в перестрелке двое связистов были уби­ты, а Григория Астафьева смертельно ранили — трижды в грудь и в голову. Единственно, на что ему хватило сил, это соединить разрыв провода зубами. Связь была восстановлена. Ток пошел через тело умирающего сержанта. Маршал Жу­ков спрашивал потом, почему прерывалась связь. Когда ему доложили обстоятельства её восста­новления, он тут же, оперевшись ногой о под­ножку машины, на своем планшете написал представление о представлении Григория Аста­фьева к званию Героя Советского Союза, а его товарищей — о награждении орденами Ленина. Посмертно.

Виктор учился в школе имени Героя Союза Астафьева и рос на улице его имени. В Восточ­ном Казахстане это имя осеняло школы, мно­гие улицы в городах и поселках. Имя Астафь­ева носил и крупный медный рудник в Усть-Таловке, в которой снимался знаменитый те­лесериал «Тени исчезают в полдень». Всё это, конечно, вселяло в его душу не только гор­дость за своего героического предка, но и раннюю мальчишескую ответственность пе­ред миром, перед Родиной за их покой и бла­годенствие.

Любимым местом времяпрепровождения Виктора в старших классах был школьный во­енный кабинет. Военрук Александр Иванович, старший лейтенант запаса, только ему доверял чистку учебных ППШ, АКМ, карабина, наве­дение порядка с другими учебными пособия­ми, а порой и деликатно-доверительные «ди­версионные» операции по добыче дефицитной «Московской», к которой старлей относился с известным мужским уважением.

Когда Витька после года армии поступил в Сибирское высшее военное авиационное учи­лище, то на каникулах Александр Иванович был непременным его гостем, считая себя пригла­шенным без лишних церемоний. И в его взгля­де, увлажненном «наркомовскими» ста грамма­ми, читалась законная гордость за воспитанни­ка. Он непременно уточнял: «Знал, кому дове­рить автомат для чистки!» Мать улыбалась, провожая гостя, а сердце ее сжималось в без­отчетном страхе за сына...