В. Промежуточные формы

Если допустить наличие макроэволюции, то должно было происходить постепенное накопление изменений не только внутри основных типов, но и при переходе от одного основного типа к другому. Поэтому предполагается, что среди ископаемых остатков должны найтись животные, занимающие промежуточное положение между двумя современными основными типами. Будучи переходными формами, эти животные не должны принадлежать ни к одному из существующих ныне видов.

Во времена Дарвина таких промежуточных форм не было обнаружено. Сам Дарвин довольно оптимистично заявлял, что «недостающие звенья» наверняка отыщутся, когда будет найдено больше ископаемых и наши знания о них расширятся. «Ибо, — думал Дарвин, — если эволюция имела место, то должно существовать бесконечное число переходных форм, и их остатки хранятся где-то в земной коре». Например, если пресмыкающиеся эволюционируют в птицу, то обязательно должны существовать тысячи промежуточных форм, демонстрирующих преобразование передних лап в крылья. Кстати сказать, в большом пере содержится миллион маленьких крючочков, соединяющих крохотные перышки в сплошное непроницаемое крыло. Как же так получилось, что каждое из них с математической точностью находится в нужном месте? Неужели в результате случайных мутаций? Постепенное преобразование простого сердца пресмыкающегося в весьма специализированное сердце пернатых также должно было сопровождаться множеством промежуточных форм. То же самое можно сказать и о пищеварительном тракте, и о легких и т. д. При этом необходимо принять во внимание, что непрерывное поддержание, например, дыхательной функции является жизненно важным для организма. Малейший дефект приводит к смерти в течение нескольких минут! Каждая отдельная промежуточная форма, конечно, должна была иметь тысячи потомков с теми же свойствами. Эти мириады форм должны были бы сохраниться где-то в земных слоях, не так ли?

Переход от беспозвоночных к позвоночным должен был также составить миллионы различных промежуточных форм. Беспозвоночные имеют мягкие внутренние части и жесткие внешние (наружный скелет у насекомых). Позвоночные, наоборот, имеют твердые внутренние части (внутренний скелет у млекопитающих) и мягкий наружный покров. Так что не только скелет, но и мышцы, прикрепленные к скелету, должны были претерпеть полное изменение. А что уж тут говорить о нервной системе, которая у беспозвоночных свободно располагается по всему телу, а у позвоночных обязательно проходит через позвоночник? Если эволюция действительно имела место, т. е. одни группы животных произошли от других, то весь мир ископаемых остатков состоял бы из промежуточных форм. А живая природа, как мы это сейчас понимаем, также кишела бы миллионами «полуиспеченных» животных и промежуточных организмов.

Промежуточные формы не найдены Ожидания Дарвина не оправдались. Несмотря на миллиарды ископаемых остатков, найденных во всем мире, промежуточные формы не были обнаружены. Все многочисленные группы растений и животных с самого начала имели законченный вид. Даже знаменитые эволюционисты пишут в своих дневниках: «Нельзя больше искать оправдания в малом количестве найденных ископаемых остатков. К настоящему времени их количество столь велико, что уже не поддается обработке. И тем не менее история ископаемых остатков продолжает состоять, главным образом, из пробелов». И еще: «Эти пробелы представляют собой объективную реальность; они никогда не смогут быть заполнены».

Происхождение насекомых никак не может быть объяснено с точки зрения теории эволюции. Насекомые составляют столь обособленную группу в животном мире, что даже теоретически для них не может быть найдена удовлетворительная связь с какой-либо другой группой животных. Дать объяснение происхождению растений еще труднее, — если это вообще возможно, — чем животного мира. Дарвин назвал происхождение цветковых растений «ужасной тайной». Профессор Корнер (эволюционист) сказал: «Для непредубежденного человека палеонтологическая летопись ископаемых остатков растений свидетельствует в пользу специального творения».

Как было замечено в главе 1, мы можем поверить в теорию эволюции вообще, но стоит коснуться деталей, как наше воображение отказывается нам служить. Может быть, в конце концов единственно возможная альтернатива — это сотворение мира?

Согласно теории эволюции, вся флора и вся фауна произошли из одноклеточных микроорганизмов (простейших) . Путем деления клеток возникли формы, состоящие из 2, 4, 8, 16, 32, 64, 128, 256, и т. д. клеток. Примечательно, что в мире ископаемых остатков не имеется видов, состоящих из такого количества клеток. Между одноклеточными и организмами с (приблизительно) 500 клетками зияет большой пробел. Не существует никаких промежуточных форм между одноклеточными и организмами, состоящими из 500 клеток. Случается, что одноклеточные, группируясь, образуют колонии в форме шара, но при этом они остаются совершенно не зависимыми друг от друга одноклеточными!

Другая проблема теории эволюции состоит в следующем. Мало того, что почти все группы животных появились уже полностью сформировавшимися — их появление ко всему прочему было внезапным и одновременным. Согласно теории, это произошло около 500 миллионов лет назад. Однако в большинстве учебников нас стараются убедить, что различные группы появились последовательно и постепенно. На самом деле, это было совсем не так. Как учат эволюционисты, в течение 4,5 миллиардов лет от начала нашего мира на Земле не было жизни, за исключением небольшого числа одноклеточных. Но вдруг в земных пластах, возраст которых оценивается в 500 миллионов лет, мы находим представителей всех более или менее больших группировок в животном мире, за исключением насекомых и позвоночных. Объяснение этому явлению будет дано ниже.

Два знаменитых недостающих звена Целакант (вид рыбы, называемой также «латимерия») в течение долгого времени пользовался репутацией образцового примера промежуточной формы между рыбами и земноводными. Согласно эволюционистам, эта рыба жила приблизительно 70-220 миллионов лет тому назад и впоследствии вымерла, но... в 1938 и 1952 гг. была поймана живой и здоровой в океане вблизи Мадагаскара! После ее извлечения из морских глубин стало очевидно, что это обычная рыба, а никакая не переходная форма. Этот пример показывает, что ископаемые остатки могут быть неверно оценены, особенно если исследователь имеет заранее определенное мнение о происхождении жизни! Целакант — это только один из многих примеров, благодаря которым мы видим воочию порочный круг в рассуждениях, типичный для эволюционного учения. Для тех, кто верит в эволюцию, любые находки являются ее доказательством.

Рис. 9 По ископаемым остаткам (нижнее фото) целакант был причислен к промежуточным формам. Когда был выловлен живой целакант (верхнее фото), стало ясно, что это обычная рыба.