Среда обитания и особенности шумерской культуры

Всякая культура существует в пространстве и во времени. Первоначальным пространством куль­туры является место ее возникновения. Здесь находятся все отправные точки развития культуры, к которым относятся географическое положение, осо­бенности рельефа и климата, наличие водных ис­точников, состояние почв, полезные ископаемые, состав флоры и фауны. Из этих основ на протяже­нии веков и тысячелетий складывается форма дан­ной культуры, то есть специфическое расположение и соотношение ее компонентов. Можно сказать, что каждый народ принимает форму той местности, в которой он длительное время живет.

Человеческое общество архаической древности может воспользоваться в своей деятельности толь­ко теми объектами, которые находятся в пределах видимости и легко доступны. Постоянное соприкос­новение с одними и теми же предметами впослед­ствии определяет навыки обращения с ними, а че­рез эти навыки - и эмоциональное отношение к этим предметам, и их ценностные свойства. Следо­вательно, через материально-предметные операции с первоэлементами ландшафта происходит оформ­ление основных черт социальной психологии. В свою очередь, сформированная на основе операций с первоэлементами социальная психология становится основой этнокультурной картины мира. Ландшафт­ное пространство культуры является источником представлений о сакральном пространстве с его вер­тикальной и горизонтальной ориентацией. В этом сакральном пространстве размещается пантеон и устанавливаются законы мироздания. Значит, фор­ма культуры неизбежно будет состоять как из па­раметров объективного географического простран­ства, так и из тех представлений о пространстве, которые появляются в процессе развития социаль­ной психологии. Основные представления о форме культуры можно получить при изучении формаль­ных особенностей памятников архитектуры, скульп­туры и литературы.

Что касается существования культуры во вре­мени, то здесь также можно выделить два вида от­ношений. Прежде всего, это время историческое (или внешнее). Любая культура возникает на определен­ном этапе социально-экономического, политическо­го и интеллектуального развития человечества. Она вписывается во все основные параметры этого эта­па и, кроме того, несет в себе информацию о вре­мени, предшествующем ее образованию. Стадиаль­но-типологические черты, связанные с характером протекания основных культурных процессов, при совмещении с хронологической схемой могут дать довольно точную картину культурной эволюции. Однако наряду с историческим временем необходи­мо всякий раз учитывать время сакральное (или внутреннее), явленное в календаре и различных ри­туалах. Это внутреннее время очень тесно связано с повторяющимися природно-космическими явления­ми, как-то: смена дня и ночи, смена сезонов, сроки сева и созревания злаковых культур, время брач­ных отношений у животных, различные феномены звездного неба. Все эти явления не просто прово­цируют человека на отношение к ним, но, являясь первичными в сравнении с его жизнью, требуют под­ражания и уподобления себе. Развиваясь в истори­ческом времени, человек старается максимально за­крепить свое существование в череде природных цик­лов, встроиться в их ритмы. Отсюда возникает со­держание культуры, выводимое из основных особен­ностей религиозно-идеологического мироощущения.

Месопотамская культура зародилась среди пу­стыни и заболоченных озер, на бескрайней плоской равнине, однообразной и на вид совершенно серой. На юге равнина обрывается соленым Персидским за­ливом, на севере переходит в пустыню. Этот уны­лый рельеф побуждает человека или к бегству, или к активной деятельности в борьбе с природой. На равнине все крупные предметы выглядят одинаково, они тянутся ровной линией по направлению к гори­зонту, напоминая массу людей, организованно дви­жущихся к единой цели. Однообразие равнинного рельефа весьма способствует возникновению напря­женных эмоциональных состояний, противостоящих образу окружающего пространства. По мнению эт­нопсихологов, народ, живущий на равнине, отлича­ется большой сплоченностью и стремлением к един­ству, стойкостью, трудолюбием и терпением, но вме­сте с тем склонен к немотивированным депрессив­ным состояниям и выплескам агрессии.

В Месопотамии протекают две полноводные ре­ки - Тигр и Евфрат. Они разливаются весной, в марте-апреле, когда в горах Армении начинается таяние снегов. При половодье реки несут много ила, служащего отличным удобрением для почвы. Но по­ловодье губительно для человеческого коллектива: оно сносит жилища и истребляет людей. Кроме ве­сеннего половодья людям часто приносит вред се­зон дождей (ноябрь-февраль), во время которого дуют ветры с залива и разливаются каналы. В це­лях выживания нужно строить дома на высоких платформах. Летом в Месопотамии царит страшная жара и засуха: с конца июня по сентябрь не проли­вается ни одной капли дождя, а температура возду­ха не падает ниже 30 градусов, причем тени нет ни­где. Человек, постоянно живущий в ожидании угро­зы со стороны таинственных внешних сил, стремится понять законы их действия, чтобы спасти от смерти себя и свою семью. Поэтому больше всего он сосредоточен не на вопросах самопознания, а на поиске постоянных основ внешнего бытия. Такие основы он видит в строгих движениях объектов звездного неба и именно туда, наверх, обращает все вопросы к миру.

В Нижней Месопотамии много глины и почти нет камня. Люди научились использовать глину не только для изготовления керамики, но и для пись­менности и для скульптуры. В культуре Месопота­мии лепка превалирует над резьбой по твердому материалу, и этот факт немало говорит об особен­ностях мировосприятия ее обитателей. Для масте­ра-гончара и скульптора формы мира существуют как бы уже готовыми, их нужно только уметь из­влечь из бесформенной массы. В процессе работы происходит проецирование идеальной модели (или трафарета), сложившейся в голове мастера, на ис­ходный материал. В результате возникает иллюзия присутствия некоего зародыша (или сущности) дан­ной формы в объективном мире. Такого рода ощу­щения вырабатывают пассивное отношение к дей­ствительности, стремление не навязывать ей собственные конструкции, а соответствовать мнимым идеальным прообразам сущего.

Нижняя Месопотамия небогата растительно­стью. Здесь практически нет хорошего строительно­го леса (за ним нужно идти на восток, в горы Загроса), зато много тростника, тамариска и финико­вых пальм. Тростник растет по берегам заболочен­ных озер. Связки тростника нередко использовали в жилищах в качестве сиденья, из тростника строи­ли и сами жилища, и загоны для скота. Тамариск хорошо переносит жару и засуху, поэтому он растет в этих местах в большом количестве. Из тама­риска производили рукоятки для различных орудий труда, чаще всего для мотыг. Финиковая пальма была настоящим источником изобилия для владель­цев пальмовых плантаций. Из ее плодов готовили несколько десятков блюд, включая лепешки, и ка­шу, и вкусное пиво. Из стволов и листьев пальмы изготовлялась различная домашняя утварь. И тро­стники, и тамариск, и финиковая пальма были в Месопотамии священными деревьями, их воспевали в заклинаниях, гимнах богам и литературных диа­логах. Такой скудный набор растительности стиму­лировал изобретательность человеческого коллек­тива, искусство добиваться больших целей малыми средствами.

В Нижней Месопотамии почти нет полезных ископаемых. Серебро нужно было доставлять из Ма­лой Азии, золото и сердолик - с полуострова Ин­достан, лазурит — из районов нынешнего Афгани­стана. Парадоксальным образом этот печальный факт сыграл весьма положительную роль в истории куль­туры: жители Месопотамии постоянно находились в контакте с соседними народами, не зная периодов культурной изоляции и не допуская развития ксе­нофобии. Культура Месопотамии во все века своего существования была восприимчива к чужим дости­жениям, и это давало ей постоянный стимул к со­вершенствованию.

Еще одна особенность здешнего ландшафта — обилие смертоносной фауны. В Месопотамии около 50 видов ядовитых змей, множество скорпионов и москитов. Неудивительно, что одной из характер­ных особенностей данной культуры является разви­тие травной и заговорной медицины. До нас дошло большое число заклинаний против змей и скорпионов, иногда сопровождаемых рецептами магических действий или траволечения. А в храмовом декоре змея — самый сильный оберег, которого должны были бояться все демоны и злые духи.

Основатели месопотамской культуры принад­лежали к разным этносам и говорили на неродст­венных между собой языках, но имели единый хо­зяйственный уклад. Они занимались преимуществен­но оседлым скотоводством и ирригационным земле­делием, а также рыболовством и охотой. Скотовод­ство сыграло в культуре Месопотамии выдающуюся роль, повлияв на образы государственной идеоло­гии. Наибольшим почитанием отмечены здесь овца и корова. Из овечьей шерсти делали превосходную теплую одежду, которая считалась символом состо­ятельности. Неимущего называли «не имеющий шерс­ти» (ну-сики). По печени жертвенного ягненка пы­тались узнать судьбу государства. Более того, по­стоянным эпитетом царя был эпитет «праведный овечий пастух» (сипа-зид). Он возник из наблюде­ния за овечьим стадом, которое может организовы­ваться лишь при умелом направлении со стороны пастуха. Не менее ценилась и корова, дававшая мо­локо и молочные продукты. На волах в Месопотамии пахали, производительной мощью быка восхи­щались. Не случайно божества этих мест носили на голове рогатую тиару — символ могущества, плодородия и постоянства жизни.

Земледелие в Нижней Месопотамии могло су­ществовать только благодаря искусственному оро­шению. Воду с илом отводили в специально постро­енные каналы, чтобы в случае необходимости пода­вать на поля. Работа на строительстве каналов тре­бовала большого количества людей и их эмоцио­нального сплочения. Поэтому люди здесь научились жить организованно и при необходимости безропотно жертвовать собой. Каждый город возникал и развивался вблизи своего канала, что создало пред­посылку для независимого политического развития. До конца III тысячелетия не удавалось сформиро­вать общегосударственную идеологию, поскольку каждый город был отдельным государством со сво­ей космогонией, календарем и особенностями пан­теона. Объединение происходило только во время тяжелых бедствий или для решения важных поли­тических задач, когда требовалось избрать военного вождя и представители различных городов собира­лись в культовом центре Двуречья — городе Ниппуре.

Сознание человека, живущего земледелием и скотоводством, было ориентировано прагматически и магически. Все интеллектуальные усилия направлялись на учет имущества, на изыскание возмож­ности приращения этого имущества, на совершен­ствование орудий труда и навыков работы с ними. Мир человеческих чувств того времени был куда богаче: человек ощущал свою связь с окружающей природой, с миром небесных явлений, с умершими предками и родственниками. Однако все эти чувст­ва были подчинены его повседневной жизни и ра­боте. И природа, и небо, и предки должны были помогать человеку получать высокий урожай, про­изводить на свет как можно больше детей, пасти скот и стимулировать его плодовитость, продвигать­ся вверх по общественной лестнице. Для этого нужно было делиться с ними зерном и скотом, вос­хвалять их в гимнах и влиять на них с помощью различных магических действий.

Все предметы и явления окружающего мира бы­ли или понятны, или непонятны человеку. Понятного можно не бояться, его необходимо учитывать, а его свойства изучать. Непонятное не вмещается в сознание целиком, поскольку мозг не может пра­вильно отреагировать на него. Согласно одному из принципов физиологии — принципу «шеррингтоновой воронки» — количество поступающих в мозг сигналов всегда превышает количество рефлектор­ных ответов на эти сигналы. Все непонятное по­средством метафорических переносов превращается в образы мифологии. Этими образами и ассоциа­циями древний человек мыслил мир, не отдавая се­бе отчета в степени важности логических связей, не отличая причинную связь от ассоциативно-ана­логовой. Поэтому на этапе ранних цивилизаций нельзя отделить логические мотивировки мышления от магико-прагматических.