В РОССИЙСКОЙ ПРАКТИКЕ

Международные частноправовые отношения регулируются нормами коллизионного права и нормами материального права той правовой системы, на которую указывают коллизионные нормы. Кроме того, эти отношения подчиняются нормам прямого действия, под которыми понимаются императивные нормы внутреннего права соответствующего государства, а также положения международных договоров.

Центральное место в системе норм российского МЧП занимают коллизионные нормы. Процесс применения коллизионных норм принято обычно делить на две стадии. Первая стадия заключается в разрешении коллизионного вопроса и выборе применимого права. Вторая стадия - это собственно применение избранного права <1>.

--------------------------------

<1> В юридической литературе можно встретить более подробное описание процесса применения коллизионных норм (см.: Звеков В.П. Коллизии законов в международном частном праве. С. 172 - 174).

Раздел VI "Международное частное право" ГК РФ открывается гл. 66 "Общие положения". Она содержит основополагающие нормы, связанные с первой стадией применения коллизионных норм. Эти нормы регулируют, в частности, вопросы квалификации юридических понятий (ст. 1187); взаимности (ст. 1189); обратной отсылки (ст. 1190); установления содержания норм иностранного права (ст. 1191); применения императивных норм (ст. 1192); применения оговорки о публичном порядке (ст. 1193); реторсий (ст. 1194). Причем часть этих норм регулирует отношения, осложненные иностранным элементом, исключительно в тех случаях, когда применяется иностранное право или по крайней мере возможно его применение (ст. ст. 1188, 1189 - 1193).

Ниже анализируется содержание указанных норм, а также приводятся примеры из судебной практики, иллюстрирующие их толкование и применение.

Взаимность и реторсии

В контексте международных связей в самом общем виде институты взаимности и реторсий служат цели обеспечения во взаимоотношениях двух государств такой ситуации, при которой каждое из них предоставляет субъектам другого государства права, аналогичные тем, которые его субъекты получают на территории другого государства. Эти институты применяются тогда, когда иностранные судебные или иные органы игнорируют общественные и правовые устои соответствующего государства.

Таким образом, государство как суверен в отношениях с другим государством использует данные институты для того, чтобы достичь такого уровня защиты интересов своих субъектов, который не был бы ниже степени защищенности интересов субъектов другого суверена. В конечном счете институт взаимности и институт реторсий направлены на обеспечение равенства государств в своих взаимоотношениях.

В юридической литературе выделяется несколько аспектов взаимности. Во-первых, взаимность в аспекте применения норм иностранного права, к которому отсылают соответствующие коллизионные нормы. Во-вторых, взаимность в сфере материально-правового регулирования, определяющего гражданско-правовое положение иностранных лиц. В-третьих, взаимность в контексте международного гражданского процесса <1>.

--------------------------------

<1> См., например: Звеков В.П. Международное частное право: Учебник. С. 175.

Принимая во внимание то, что задачей данной главы предпринятого исследования является рассмотрение тенденций развития МЧП и практики его применения, представляется целесообразным проанализировать все три вышеупомянутых аспекта института взаимности.

Взаимность в аспекте применения норм иностранного права,

к которому отсылают соответствующие коллизионные нормы

Вопросу применения в России иностранного права в отношениях с иностранным элементом на основе соответствующих коллизионных норм посвящены положения ст. 1189, которые впервые включены в ГК РФ.

Анализ текста этой статьи показывает, что требование наличия взаимности не устанавливается в качестве необходимого условия для применения иностранного права. Применение иностранного права на началах взаимности требуется лишь в случаях, предусмотренных законом. При этом в тех случаях, когда в соответствии с законом применение иностранного права зависит от взаимности, предполагается, что она существует, поскольку не доказано иное. В данном случае ГК РФ устанавливает презумпцию взаимности, применения норм иностранного права на основе соответствующих коллизионных норм <1>. Иными словами, взаимность в этом смысле выступает лишь как исключение из указанного общего правила <2>.

--------------------------------

<1> См.: Богуславский М.М. Международное частное право. 6-е изд. С. 100, 101.

<2> См.: Сергеев А.П., Толстой Ю.К., Елисеев И.В. Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации (постатейный). Часть третья. М., 2002. С. 202.

Следует заметить, что весьма сложно найти в российском законодательстве примеры норм, в силу которых иностранное право подлежит применению в России лишь на началах взаимности. Так, в литературе <1> в качестве такого примера дается ссылка на одну из норм СК РФ, согласно которой браки между иностранными гражданами, заключенные на территории Российской Федерации в дипломатических представительствах и консульских учреждениях иностранных государств, признаются на условиях взаимности действительными в Российской Федерации, если эти лица в момент заключения брака являлись гражданами иностранного государства, назначившего посла или консула в Российской Федерации (п. 2 ст. 157). Очевидно, однако, что в данном виде указанная норма регулирует не собственно применение иностранного права, а устанавливает условия признания в России последствий применения иностранного права.

--------------------------------

<1> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации. Часть третья (постатейный) / Под ред. Л.П. Ануфриевой. М., 2004. С. 389, 390 (автор комментария - Л.П. Ануфриева).

Кроме того, нормы п. 2 ст. 157 СК РФ направлены на регулирование вопросов, касающихся порядка заключения брака, но не условий такового, устанавливаемых иностранным правом. Поэтому, как представляется, указанная норма может лишь с оговорками служить иллюстрацией использования законодателем права на установление в законе случаев, когда применение в России иностранного права осуществляется исключительно на началах взаимности. Иные законодательные акты, в том числе ГК РФ, не дают таких примеров.

Что касается международных договоров с участием Российской Федерации, то они также не предусматривают случаев применения норм иностранного права исключительно на основе начал взаимности. Неудивительно поэтому, что и судебная практика не дает в этом смысле каких-либо ориентиров в части ограничения применения иностранного права в России в силу соответствующих коллизионных норм.

Российская доктрина, как и доктрина большинства государств, в целом критично относится к использованию взаимности в сфере применения иностранного права. В свое время Л.А. Лунц соглашался с венгерским профессором Л. Рецеи, утверждавшим, что "в области международного частного права общим положением является то, что применение иностранного закона не зависит от взаимности" <1>.

--------------------------------

<1> Лунц Л.А. Курс международного частного права. Т. 1. С. 312.

Как отмечали советские исследователи, в доктрине МЧП преобладает взгляд, что взаимность не является предпосылкой применения коллизионных норм <1>.

--------------------------------

<1> См.: Садиков О.Н. Применение норм международного частного права // Международное частное право. Современные проблемы. С. 451.

В современной отечественной литературе также можно встретить критичное отношение к использованию взаимности в МЧП. Использование взаимности означает дискриминацию граждан определенного иностранного государства, поскольку отечественная коллизионная норма будет действовать в отношении одних иностранцев и не будет действовать в отношении других. Отмечаются следующие недостатки концепции взаимности. Во-первых, неприменение отечественного права иностранным судом не является нарушением в смысле МПП, поскольку отсутствуют нормы МПП, предусматривающие обязательные стандарты коллизионного регулирования. Во-вторых, используя концепцию взаимности, суд не применяет отечественных коллизионных норм, привязывающих отношение к праву наиболее "близкого" иностранного государства. В-третьих, если отечественное право не применяется иностранным судом при рассмотрении определенных ситуаций (по причине иного содержания коллизионных норм), это может компенсироваться применением отечественного права при рассмотрении других ситуаций. В итоге в силу приведенных и ряда других соображений делается вывод о том, что использование института взаимности в коллизионном праве нецелесообразно и вообще "следует... отказаться от использования данного принципа в рамках отечественного правопорядка" <1>.

--------------------------------

<1> Толстых В.Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. СПб., 2004. С. 379 - 383.

Отсутствие в российском законодательстве и в международных договорах с участием России норм, предусматривающих исключение из общего правила ст. 1189 ГК РФ о безусловном применении иностранного права в силу соответствующих российских коллизионных норм, а равно отсутствие на этот счет каких бы то ни было ориентиров, исходящих от судебной практики, не дают серьезных оснований для оспаривания вышеприведенных доктринальных выводов.

Взаимность в сфере материально-правового регулирования,

определяющего гражданско-правовое положение иностранных лиц

Видные исследователи МЧП в советский период И.С. Перетерский и С.Б. Крылов отмечали, что "основная область применения принципа взаимности в международном частном праве - это распространение на иностранцев или на иностранные юридические лица "национального режима", или режима наибольшего благоприятствования" <1>. Именно так понимался этот принцип в советской науке МЧП.

--------------------------------

<1> Перетерский И.С., Крылов С.Б. Указ. соч. С. 62.

Как отмечает М.М. Богуславский, в широком смысле под взаимностью понимается взаимное признание государствами действия их законов и тех прав, которые возникают на основании их законов в иностранном государстве. В более узком смысле под взаимностью понимается предоставление определенного режима (национального или режима наибольшего благоприятствования) <1>.

--------------------------------

<1> См.: Богуславский М.М. Международное частное право. 6-е изд. С. 98.

В доктрине МЧП выделяют взаимность "материальную" и "формальную". Первая означает предоставление иностранным гражданам и юридическим лицам в стране пребывания правомочий, аналогичных тем, какие предоставляются местным гражданам и юридическим лицам в стране, к которой принадлежат эти иностранные лица. Уравнивание иностранцев в стране пребывания в правах и обязанностях с местными гражданами и юридическими лицами образует "формальную" взаимность.

В отечественной литературе в качестве примера материальной взаимности приводилась ссылка на абз. 2 ст. 47 Закона РФ от 23 сентября 1992 г. N 3520-1 "О товарных знаках, знаках обслуживания и наименованиях мест происхождения товаров" <1>, согласно которому право на регистрацию в Российской Федерации наименований мест происхождения товаров предоставляется юридическим и физическим лицам государств, предоставляющих аналогичное право юридическим и физическим лицам Российской Федерации <2>. Думается, однако, что приведенная норма российского права могла служить примером материальной взаимности лишь в отношении тех стран, в которых, благодаря регистрации наименований мест происхождения товаров, российские юридические и физические лица получают права, по содержанию, объему и пределам осуществления идентичные тем правам, которые в результате такой регистрации в этих странах получают их собственные юридические и физические лица.

--------------------------------

<1> Ведомости РФ. 1992. N 42. Ст. 2322. Утратил силу.

<1> См.: Сергеев А.П., Толстой Ю.К., Елисеев И.В. Указ. соч. С. 202.

В принципе в тех случаях, когда в соответствующей сфере права, которыми иностранные юридические и физические лица обладают в своих государствах, по своему содержанию, объему и пределам осуществления идентичны правам, которыми их на основе взаимности наделяют иностранные государства, можно сделать вывод о совпадении "материальной" и "формальной" взаимности.

Значительные различия правовых систем отдельных государств служат естественным препятствием на пути распространения "материальной" взаимности. Поэтому в МЧП определение правового режима иностранцев на основе "формальной" взаимности преобладает. Следствием применения этого принципа является то, что государства обоюдно признают гражданские права иностранных юридических и физических лиц на своей территории, уравнивая их либо с правами национальных лиц, т.е. предоставляют им "национальный режим", либо с правами других наиболее благоприятствуемых иностранных лиц, предоставляя им, иными словами, "режим наибольшего благоприятствования".

В соответствии с действующим российским законодательством иностранные юридические и физические лица наделены равными с российскими юридическими лицами и гражданами правами и обязанностями (п. 1 ст. 2 ГК РФ). Таким образом, иностранным юридическим и физическим лицам предоставлен национальный режим. При этом предоставление им национального режима носит безусловный характер, т.е. не зависит от взаимности. "Следовательно, - как отмечает В.П. Звеков, - и в этом случае российский суд не должен входить в обсуждение вопроса о наличии взаимности в соответствующем иностранном государстве, если иное не предусмотрено федеральным законом или международным договором" <1>.

--------------------------------

<1> Звеков В.П. Международное частное право: Учебник. С. 177.

Между тем действующее российское законодательство содержит немало исключений из общего правила о безусловности предоставления иностранным лицам национального режима. Во многих случаях предоставление такого режима допускается лишь на условиях взаимности. Можно привести примеры в области охраны объектов интеллектуальной собственности. Так, исключительное право изготовителя базы данных, который является иностранным гражданином или иностранным юридическим лицом, действует на территории Российской Федерации только при условии, что законодательством соответствующего иностранного государства предоставляется на его территории охрана исключительному праву изготовителя базы данных, которым является гражданин РФ или российское юридическое лицо (абз. 3 п. 1 ст. 1336 ГК РФ). Принцип взаимности в вопросе охраны прав иностранных лиц на объекты интеллектуальной собственности предусматривается также в ст. 1341 ГК РФ, согласно подп. 3 п. 1 которой исключительное право публикатора распространяется на произведение, обнародованное за пределами территории Российской Федерации иностранным гражданином или лицом без гражданства, при условии, что законодательством иностранного государства, в котором обнародовано произведение, предоставляется на его территории охрана исключительному праву публикатора, являющегося гражданином РФ.

Охрана прав иностранных юридических и физических лиц на объекты интеллектуальной собственности не является той единственной областью российского законодательства, в которой применяется принцип взаимности. Этот принцип применим и в тех сферах, которые связаны со статусом ряда иностранных лиц, их въездом в Россию и выездом из нее, а равно их пребыванием на территории нашей страны. Например, согласно Федеральному закону от 15 августа 1996 г. N 114-ФЗ "О порядке выезда из Российской Федерации и въезда в Российскую Федерацию" <1> въезд в Российскую Федерацию иностранному гражданину или лицу без гражданства не разрешается, в частности, в случае, если иностранный гражданин или лицо без гражданства не представили полис медицинского страхования, действительный на территории Российской Федерации, до его представления, за исключением (на основе взаимности) сотрудников дипломатических представительств и консульских учреждений иностранных государств, сотрудников международных организаций, членов семей указанных лиц и других категорий иностранных граждан (подп. 5 ч. 1 ст. 27).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1996. N 34. Ст. 4029.

В ряде других законов права иностранных граждан - сотрудников дипломатических представительств и работников консульских учреждений в Российской Федерации также обусловлены соблюдением принципа взаимности в отношении российских граждан, обладающих аналогичным статусом в соответствующем иностранном государстве (например, Федеральный закон от 25 июля 2002 г. N 115-ФЗ "О правовом положении иностранных граждан в Российской Федерации" <1> (п. 3 ст. 11)).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2002. N 30. Ст. 3032.

Права иностранных граждан на территории России в сфере страхования также поставлены в зависимость от соблюдения принципа взаимности по отношению к российским гражданам. В соответствии с Федеральным законом от 25 апреля 2002 г. N 40-ФЗ "Об обязательном страховании гражданской ответственности владельцев транспортных средств" <1> временно проживающие в Российской Федерации граждане иностранного государства имеют право на получение компенсационной выплаты в счет возмещения вреда, причиненного жизни или здоровью потерпевшего, а также на компенсационную выплату в счет возмещения вреда, причиненного имуществу потерпевшего, в случае, если в соответствии с законодательством этого иностранного государства аналогичное право предоставлено российским гражданам (п. п. 1, 2 и 5 ст. 18).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2002. N 18. Ст. 1720.

Принцип взаимности используется даже применительно к деятельности по усыновлению детей. Согласно СК РФ не является посреднической деятельностью по усыновлению детей деятельность специально уполномоченных иностранными государствами органов или организаций по усыновлению детей, которая осуществляется на территории Российской Федерации в силу международного договора Российской Федерации или на основе принципа взаимности (п. 2 ст. 126.1).

В сфере регулирования транспорта также законодательно закреплен принцип взаимности. В соответствии с Федеральным законом от 24 июля 1998 г. N 127-ФЗ "О государственном контроле за осуществлением международных автомобильных перевозок и об ответственности за нарушение порядка их выполнения" <1> международные автомобильные перевозки иностранными перевозчиками по территории Российской Федерации осуществляются в соответствии с российскими и многосторонними разрешениями. Международными договорами Российской Федерации на условиях взаимности может предусматриваться осуществление международных автомобильных перевозок без разрешений (п. 1 ст. 2).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 31. Ст. 3805.

Международные соглашения также содержат примеры использования государствами принципа взаимности как основы их сотрудничества в той или иной сфере. Так, Соглашение о создании зоны свободной торговли от 15 апреля 1994 г., участниками которого являются страны СНГ, предусматривает, что договаривающиеся стороны на основе взаимности будут стремиться к постепенной отмене ограничений в целях создания условий для свободного оказания услуг в пределах территории Соглашения (п. 1 ст. 17) <1>.

--------------------------------

<1> БМД. 1994. N 9 (с изм. от 2 апреля 1999 г.).

Правительство Российской Федерации заключило с правительствами Республики Армения 25 июня 1993 г. <1>, Украины 30 июня 1993 г. <2>, Казахстана 28 марта 1994 г. <3>, Азербайджанской Республики 18 июля 1994 г. <4>, Республики Узбекистан 27 июля 1995 г. <5>, Киргизской Республики 13 октября 1995 г. <6> Соглашения о сотрудничестве в области охраны промышленной собственности. Указанные Соглашения предусматривают, в частности, что при подаче заявок на выдачу охранных документов, при получении охранных документов и поддержании их в силе патентные поверенные обоих государств на основе принципа взаимности могут вести дела непосредственно с патентными ведомствами этих государств, представляя при этом интересы только национальных заявителей. Национальным заявителям одного государства в порядке, определенном его правовыми актами, также предоставляется право на основе принципа взаимности вести дела по получению охранных документов и поддержанию их в силе непосредственно с патентным ведомством другого государства.

--------------------------------

<1> БМД. 1994. N 5.

<2> БМД. 1994. N 3.

<3> БМД. 1994. N 7.

<4> БМД. 1995. N 6.

<5> БМД. 1996. N 1.

<6> РГ. 1995. 23 июня.

Для сравнения приведем некоторые положения Соглашения между Правительством Российской Федерации и Правительством Республики Беларусь о сотрудничестве в области охраны промышленной собственности от 20 июля 1994 г. <1>. В соответствии с указанным Соглашением в области охраны промышленной собственности физические и юридические лица одного государства будут пользоваться на территории другого государства теми же правами, преимуществами и средствами правовой защиты, которые предоставлены в настоящее время или будут предоставлены правовыми актами этого другого государства собственным физическим и юридическим лицам (ст. 2). При подаче заявок на выдачу охранных документов, получении охранных документов и поддержании их в силе патентным поверенным одного государства предоставляется право вести дела непосредственно с патентным ведомством другого государства, представляя при этом интересы только национальных заявителей. Национальным заявителям одного государства также предоставляется право вести дела по получению охранных документов и поддержанию их в силе непосредственно с патентным ведомством другого государства (ст. 6).

--------------------------------

<1> БМД. 1995. N 3. С. 51 - 54.

Как видим, в данном случае государства решили не прибегать к "услугам" принципа взаимности, а предоставили на своей территории лицам другого договаривающегося государства национальный режим, что свидетельствует о более глубокой интеграции в сотрудничестве указанных государств.

В качестве еще одного примера сошлемся на Соглашение о торговых и коммерческих отношениях между Российской Федерацией и Канадой от 19 июня 1992 г. <1>, согласно которому каждая из сторон будет разрешать другой стороне на основе взаимности учреждение и деятельность контор, действующих в качестве судовых и портовых агентов для торговых судов другой стороны и торговых судов, зафрахтованных лицами другой стороны (§ 3 ст. IX).

--------------------------------

<1> БМД. 1994. N 3. С. 15 - 24.

Таким образом, взаимность в сфере материально-правового регулирования, определяющего гражданско-правовое положение иностранных лиц, находит самое широкое применение и является вполне рабочим юридическим "инструментом", позволяющим государству защищать свои собственные интересы, а равно интересы своих национальных субъектов.

Взаимность в международном гражданском процессе

В сфере международного гражданского процесса использование принципа взаимности может быть обусловлено такими правовыми институтами, как исполнение иностранных судебных поручений, признание и исполнение судебных и арбитражных иностранных решений <1>.

--------------------------------

<1> См.: Звеков В.П. Международное частное право: Учебник. С. 178.

Например, при присоединении к Нью-Йоркской конвенции 1958 г. некоторые государства (Белоруссия, Вьетнам, Куба, СССР и Российская Федерация, Румыния, Украина) сделали оговорку о том, что в отношении решений, вынесенных на территории недоговаривающихся государств, упомянутые государства применяют эту Конвенцию только в той мере, в какой недоговаривающиеся государства признают режим взаимности.

В соответствии с Федеральным законом от 26 октября 2002 г. N 127-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" <1> решения судов иностранных государств по делам о несостоятельности (банкротстве) признаются на территории Российской Федерации в соответствии с международными договорами России. При отсутствии международных договоров России решения судов иностранных государств по делам о несостоятельности (банкротстве) признаются на территории Российской Федерации на началах взаимности, если иное не предусмотрено федеральным законом (п. 6 ст. 1).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2002. N 43. Ст. 4190.

В свете рассматриваемой проблемы любопытным представляется правовое регулирование, существующее в российском уголовно-процессуальном законодательстве. Согласно Уголовно-процессуальному кодексу РФ <1> при необходимости производства на территории иностранного государства допроса, осмотра, выемки, обыска, судебной экспертизы или иных процессуальных действий, предусмотренных указанным Кодексом, суд, прокурор, следователь, дознаватель вносит запрос об их производстве компетентным органом или должностным лицом иностранного государства в соответствии с международным договором Российской Федерации, международным соглашением или на основе принципа взаимности. При этом принцип взаимности подтверждается письменным обязательством ВС РФ, МИД России, Минюста России, Министерства внутренних дел РФ, Федеральной службы безопасности РФ, Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ или Генеральной прокуратуры РФ оказать от имени Российской Федерации правовую помощь иностранному государству в производстве отдельных процессуальных действий (ч. ч. 1 и 2 ст. 453).

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2001. N 52 (ч. I). Ст. 4921.

Запросы о производстве процессуальных действий, поступившие от соответствующих компетентных органов и должностных лиц иностранных государств и переданные суду, прокурору, следователю, исполняются ими в соответствии с международными договорами Российской Федерации, международными соглашениями или на основе принципа взаимности. Принцип взаимности подтверждается письменным обязательством иностранного государства оказать Российской Федерации правовую помощь в производстве отдельных процессуальных действий, полученным ВС РФ, МИД России, Минюстом России, Министерством внутренних дел РФ, Федеральной службой безопасности РФ, Федеральной службой РФ по контролю за оборотом наркотических средств и психотропных веществ или Генеральной прокуратурой РФ (ч. 1 ст. 457).

В данном случае интерес представляет то, каким образом законодатель решает проблему подтверждения принципа взаимности в сфере уголовного процесса. Заметим, что законодатель в настоящее время не дает ответа на вопрос, каким образом подтверждать взаимность в сфере МЧП, в том числе в сфере международного гражданского процесса, что вызывает обоснованную критику и дискуссии на доктринальном уровне. Например, предлагается для установления взаимности в аспекте применения норм иностранного права по аналогии использовать ст. 1191 ГК РФ, посвященную установлению содержания иностранного права <1>. Поэтому думается, что подходы к решению этой проблемы, закрепленные в уголовно-процессуальном законодательстве, не следовало бы оставлять без внимания и при возникновении сходных задач в области международного гражданского процесса.

--------------------------------

<1> См.: Международное частное право: Учебник. С. 177 - 178 (автор главы - Г.К. Дмитриева).

Следует заметить, что законодательство ряда зарубежных стран также уделяет внимание вопросу о том, каким образом подтверждается соблюдение взаимности в иностранном государстве. Например, в соответствии с Указом Президиума Венгерской Народной Республики от 31 мая 1979 г. N 13 "О международном частном праве", если закон ставит применение иностранного права в зависимость от взаимности, взаимность следует считать существующей, пока не доказано иное. Если закон предусматривает доказывание взаимности, обязательный для суда или иного учреждения документ, подтверждающий наличие взаимности, выдает министр юстиции (п. 2 § 6) <1>. Согласно Закону Румынии 1992 г. N 105 применительно к регулированию отношений МЧП (ст. 6) <2> в случае, когда требуется условие фактической взаимности, его выполнение предполагается, пока не доказано противоположное. Доказательства запрашиваются у Министерства юстиции, которое посредством консультаций с Министерством иностранных дел устанавливает действительное положение дел.

--------------------------------

<1> См.: Международное частное право: иностранное законодательство. С. 230.

<2> См.: Международное частное право: иностранное законодательство. С. 493.

Необходимость в представлении доказательств наличия взаимности в сфере международного гражданского процесса реально возникает в российской судебной практике.

Так, предметом рассмотрения Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ явилась частная жалоба представителей конкурсного управляющего фирмы "Носта Металльхандельс ГмбХ" П. и С. на Определение Московского городского суда от 30 июля 2002 г., которым отказано в ходатайстве общества с ограниченной ответственностью "Нерр Штифенхофер Лутц" о признании решения Кельнского суда первой инстанции от 30 мая 2001 г. (г. Кельн, ФРГ).

Рассмотрев указанную частную жалобу, Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ в своем Определении от 13 сентября 2002 г. по делу N 5-Г02-119 указала следующее. В соответствии с ч. 2 п. 7 ст. 1 Федерального закона от 8 января 1998 г. N 6-ФЗ "О несостоятельности (банкротстве)" <1> при отсутствии международных договоров Российской Федерации решения судов иностранных государств по делам о несостоятельности (банкротстве) признаются на территории Российской Федерации на началах взаимности, если иное не предусмотрено федеральным законом.

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 1998. N 2. Ст. 222. Утратил силу.

Между тем доказательств в подтверждение того, что решения судов Российской Федерации признаются на территории ФРГ, в судебном заседании не представлено. Судом обоснованно отвергнута ссылка заявителя на ст. 102 Вводного закона к Германскому положению о несостоятельности, а также на судебные Постановления Сената по гражданским делам Верховного суда ФРГ от 14 ноября 1996 г. и от 21 ноября 1996 г. о признании решения суда Швеции по делу о несостоятельности в подтверждение действия принципа взаимности между ФРГ и Российской Федерацией.

В итоге Определение Московского городского суда от 30 июля 2002 г. было оставлено без изменения, а частная жалоба представителей конкурсного управляющего фирмы "Носта Металльхандельс ГмбХ" П. и С. - без удовлетворения.

Российская судебная практика в ряде случаев демонстрирует неоднозначный подход к допустимости использования начал взаимности в международном гражданском процессе.

В связи с этим интерес представляет Определение Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 7 июня 2002 г. по делу N 5-Г02-64. В данном случае Судебная коллегия рассмотрела по частной жалобе Московского Народного Банка Лимитэд (Лондон) на Определение Московского городского суда от 5 апреля 2002 г. дело по ходатайству Московского Народного Банка Лимитэд о признании и приведении в исполнение решения Верховного суда юстиции Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии от 16 октября 2000 г.

Как следует из упомянутого Определения от 7 июня 2002 г., решением Верховного суда юстиции Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии от 16 октября 2000 г. по делу N 1241 был удовлетворен иск Московского Народного Банка Лимитэд (г. Лондон) о взыскании с Государственного учреждения "Межотраслевой научно-технический комплекс "Микрохирургия глаза" имени академика С.Н. Федорова Минздрава РФ" денежных средств.

Московский Народный Банк Лимитэд обратился в Московский городской суд с ходатайством о признании и приведении в исполнение указанного решения Верховного суда юстиции Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии. Московский городской суд своим Определением от 5 апреля 2002 г. прекратил производство по делу по указанному ходатайству по п. 1 ст. 219 ГПК РСФСР, указав на то, что при отсутствии международного договора между Российской Федерацией и Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии о взаимном признании и исполнении решений по гражданским делам дело по ходатайству Московского Народного Банка Лимитэд суду неподведомственно.

Проверив материалы дела, проанализировав п. п. 1 и 2 Указа Президиума Верховного Совета СССР от 21 июня 1988 г. N 9131-XI "О признании и исполнении в СССР решений иностранных судов и арбитражей", регулировавшего в тот период признание и приведение в исполнение на территории Российской Федерации решений иностранных государственных судов <1>, а равно нормы ч. 3 ст. 25 ГПК РСФСР, Судебная коллегия по гражданским делам ВС РФ нашла Определение суда подлежащим отмене.

--------------------------------

<1> Согласно п. 1 данного Указа решения иностранных судов признаются и исполняются, если это предусмотрено международным договором.

Судебная коллегия сочла, что ходатайство о признании и исполнении иностранного судебного решения может быть удовлетворено компетентным российским судом и при отсутствии соответствующего международного договора, если на основе взаимности судами иностранного государства признаются решения российских судов. В связи с этим при разрешении настоящего дела суду было, в частности, предписано проверить, имели ли место случаи признания решений российских судов судами Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии или по законодательству этого государства такие случаи исключаются.

По итогам рассмотрения данного дела Определение Московского городского суда от 5 апреля 2002 г. было отменено и дело было передано на новое рассмотрение в Московский городской суд.

Ныне действующее российское гражданское процессуальное законодательство также исходит из того, что для признания и исполнения в России решений иностранных судов необходимо наличие международного договора Российской Федерации. Так, АПК РФ предусматривает следующее правило: "Решения судов иностранных государств, принятые ими по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности (иностранные суды), решения третейских судов и международных коммерческих арбитражей, принятые ими на территориях иностранных государств по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности (иностранные арбитражные решения), признаются и приводятся в исполнение в Российской Федерации арбитражными судами, если признание и приведение в исполнение таких решений предусмотрено международным договором Российской Федерации и федеральным законом" (ч. 1 ст. 241). ГПК РФ содержит на этот счет аналогичную норму (ч. 1 ст. 409).

Несмотря на это, как свидетельствует существующая практика арбитражных судов, при решении вопросов признания и приведения в исполнение на территории России решений иностранных судов российские суды нередко исходят из того, что даже в отсутствие международного договора решение иностранного суда может быть признано и исполнено в России. При этом предпосылкой такого признания и исполнения является соблюдение принципа взаимности в данном вопросе во взаимоотношениях Российской Федерации и соответствующего иностранного государства. Приведем несколько примеров.

ФАС МО в Постановлении от 2 декабря 2002 г. по делу N КГ-А40/7813-02 указал следующее: "Согласно ст. 241 АПК РФ решения, в частности, судов иностранных государств, принятые им по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской деятельности, признаются и приводятся в исполнение в Российской Федерации арбитражными судами, если признание и приведение в исполнение таких решений предусмотрено международным договором Российской Федерации и федеральным законом. Вопросы признания и приведения в исполнение решения иностранного суда разрешаются по заявлению стороны в споре, рассмотренном иностранным судом.

Международный договор Российской Федерации с Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии о признании и приведении в исполнение решений судов этого государства не заключен, федеральный закон в Российской Федерации по этому вопросу не принят.

Вместе с тем суд исходил из того, что отсутствие международного договора не может служить основанием для отказа в рассмотрении арбитражным судом Российской Федерации самого ходатайства заинтересованного лица о признании и исполнении решения иностранного суда.

В этой связи при разрешении дела следует руководствоваться принципом взаимности (международной вежливости), поэтому суду следовало проверить, имели ли место случаи признания решений российских судов судами Соединенного Королевства Великобритании и Северной Ирландии или по законодательству этой страны такие случаи исключаются... При новом судебном разбирательстве суду следует установить, имело ли место следование английским судом принципу взаимности при рассмотрении вопроса о признании и приведении в исполнение решения российского суда".

В другом случае ФАС ДО в своем Постановлении от 25 февраля 2003 г. по делу N Ф03-А73/03-1/140 указал следующее: "Отсутствие международного договора само по себе не является препятствием для признания и приведения в исполнение на территории РФ решения государственного суда Республики Корея. В этом случае признание и приведение в исполнение таких решений производится на основе принципов взаимности и международной вежливости".

Еще один пример гибкого подхода к рассматриваемой проблеме можно найти в Постановлении ФАС МО от 19 октября 2005 г. по делу N КГ-А40/8581-05-П. В этом Постановлении суд, среди прочего, пришел к следующим выводам: "Вместе с тем, отказывая в признании и приведении в исполнение решения иностранного суда, арбитражный суд исходил также из положений ч. 1 ст. 241 АПК РФ, согласно которой решения судов иностранных государств, принятые ими по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, признаются и приводятся в исполнение в Российской Федерации, если признание и приведение в исполнение таких решений предусмотрено международным договором Российской Федерации и федеральным законом.

В данном случае арбитражным судом установлено, что между Россией и ФРГ, или Германией, международный договор о правовой помощи, федеральный закон отсутствуют.

Следуя принципам международной вежливости и международной взаимности при рассмотрении заявления в отсутствие международного договора России и федерального закона, арбитражный суд проверил, исполнялись ли подобные решения российских судов на территории указанных государств. Таких сведений арбитражным судом получено не было.

С учетом изложенных обстоятельств определение арбитражного суда отмене не подлежит, кассационная жалоба отклоняется".

Однако желаемого единообразия в судебной практике по данной проблеме, к сожалению, не прослеживается. Суды нередко демонстрируют и прямо противоположные подходы к решению вопросов, связанных с признанием и исполнением решений иностранных судов при отсутствии международного договора или федерального закона.

Компания "Пан Ам Фармсьютикалс Инк", США, обратилась в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании и приведении в исполнение на территории Российской Федерации решения от 29 января 2003 г. Окружного суда г. Централ-Айслип, штат Нью-Йорк, США, в соответствии с которым в пользу заявителя с Государственного учреждения Российский кардиологический научно-производственный комплекс Минздрава России взыскано 119331 долл. США, в том числе 65508 долл. США основного долга и 53823 долл. США процентов.

Определением от 7 сентября 2004 г. Арбитражного суда г. Москвы по делу N А40-26485/04-69-321 в удовлетворении заявления отказано ввиду отсутствия между Российской Федерацией и США международного договора по вопросам исполнения судебных решений, отсутствия соответствующего федерального закона, а также из-за непредставления заявителем доказательств следования судами США принципу взаимности в вопросе исполнения иностранных судебных решений.

Рассмотрев кассационную жалобу вышеуказанной компании на Определение Арбитражного суда г. Москвы от 7 сентября 2004 г., все тот же ФАС МО в Постановлении от 17 ноября 2004 г. по делу N КГ-А40/10556-04 пришел к следующим выводам. В соответствии с ч. 1 ст. 241 указанной главы АПК РФ решения судов иностранных государств, принятые ими по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, решения третейских судов и международных коммерческих арбитражей, принятые ими на территориях иностранных государств по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, признаются и приводятся в исполнение в Российской Федерации арбитражными судами, если признание и приведение в исполнение таких решений предусмотрено международным договором Российской Федерации и федеральным законом.

Таким образом, наличие соответствующего международного договора является обязательным условием для признания и приведения в исполнение иностранного судебного решения на территории Российской Федерации. Отказывая в удовлетворении заявления, арбитражный суд обоснованно указал на отсутствие между Российской Федерацией и США договора о порядке взаимного исполнения решений государственных судов.

В итоге Определение Арбитражного суда г. Москвы от 7 сентября 2004 г. было оставлено без изменения, а кассационная жалоба - без удовлетворения.

Приведем еще один пример, когда ФАС МО принял постановление исходя из того, что одной из обязательных предпосылок исполнения на территории России решения иностранного суда должно являться наличие международного договора Российской Федерации. При этом указанный суд осуществил детальный анализ ряда международных договоров с участием Российской Федерации. Более того, кассационная инстанция предпочла вообще не ссылаться на принцип взаимности как основание для исполнения решения иностранного суда.

При рассмотрении дела N КГ-А40/698-06-П указанная судебная инстанция установила следующее. Несколько иностранных банков и финансовых институтов (далее - взыскатели) обратились в Арбитражный суд г. Москвы с заявлением о признании и приведении в исполнение решения Высокого суда правосудия Англии и Уэльса о взыскании в их пользу с ОАО "НК "ЮКОС" 475284466,67 долл. США. Заявление мотивировано тем, что решением Высокого суда правосудия Англии и Уэльса с ОАО "НК "ЮКОС" в пользу взыскателей взысканы причитающиеся им суммы по кредитному договору от 23 сентября 2003 г.; отсутствие международного договора не является основанием для отказа в признании и приведении в исполнение в Российской Федерации решения иностранного суда, такое решение признается и приводится в исполнение на основании принципа взаимности.

Определением от 21 декабря 2005 г. Арбитражный суд г. Москвы удовлетворил заявление о признании и приведении в исполнение указанного решения иностранного суда. Определение мотивировано, среди прочего, ссылками на ряд международных договоров, участником которых является Российская Федерация. Одновременно суд пришел к выводу, что признание и приведение в исполнение иностранного судебного решения может осуществляться на основе принципов взаимности и международной вежливости как общепризнанных принципов международного права, являющихся составной частью правовой системы Российской Федерации в силу ст. 15 Конституции РФ.

Рассмотрев указанное дело по кассационной жалобе ОАО "НК "ЮКОС", ФАС МО в своем Постановлении от 2 марта 2006 г. указал следующее. В соответствии с ч. 1 ст. 241 АПК РФ решения судов иностранных государств, принятые ими по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, решения третейских судов и международных коммерческих арбитражей, принятые ими на территории иностранных государств по спорам и иным делам, возникающим при осуществлении предпринимательской и иной экономической деятельности, признаются и приводятся в исполнение в Российской Федерации арбитражными судами, если признание и приведение в исполнение таких решений предусмотрено международным договором Российской Федерации и федеральным законом.

Российская Федерация 24 июня 1994 г. заключила с рядом европейских стран, в том числе и с Соединенным Королевством Великобритании и Северной Ирландии, Соглашение о партнерстве и сотрудничестве, учреждающее партнерство между Российской Федерацией, с одной стороны, и ЕС и их государствами-членами, с другой стороны. В рамках этого Соглашения каждая сторона приняла на себя обязательство обеспечить свободный от дискриминации по сравнению с собственными лицами доступ физических и юридических лиц другой стороны в компетентные суды и административные органы сторон для защиты их индивидуальных прав и прав собственности, включая те из них, которые касаются интеллектуальной собственности (п. 1 ст. 98).

Эта норма международного договора корреспондирует конституционному принципу правового государства, который возлагает на Российскую Федерацию обязанность признавать, соблюдать и защищать права и свободы человека и гражданина как высшую ценность, а также п. 1 ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод и толкованию этого пункта, данному Европейским судом по правам человека в своих решениях. В частности, в Постановлении от 19 марта 1997 г. по делу "Хорснби против Греции" Европейский суд по правам человека указал, что исполнение решения, вынесенного любым судом, должно рассматриваться как неотъемлемая часть "суда".

Поскольку Российская Федерация взяла на себя обязательство обеспечить свободный от дискриминации доступ физических и юридических лиц государств - участников Соглашения в компетентные суды, а в соответствии с прецедентами Европейского суда по правам человека исполнение решения рассматривается как неотъемлемая часть "суда", кассационная инстанция полагает, что п. 1 ст. 98 Соглашения от 24 июня 1994 г. должен пониматься и толковаться как предусматривающий компетенцию судов сторон этого Соглашения не только по рассмотрению споров, возникающих из предпринимательской и иной экономической деятельности, но и по признанию и приведению в исполнение решений иностранных судов сторон.

Кроме того, толкование указанной нормы осуществляется и с учетом Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г., участником которой является Российская Федерация. Согласно ст. 31 данной Конвенции договор должен толковаться добросовестно в соответствии с обычным значением, которое следует придать терминам договора в их контексте, а также в свете объекта и целей договора. Для целей толкования договора контекст охватывает кроме текста, включая преамбулу и приложения, в том числе и любые соответствующие нормы международного права, применимые в отношениях между участниками.

Стороны в Соглашении от 24 июня 1994 г. в ст. 2, посвященной общим принципам, в качестве одного из принципов провозгласили уважение демократических принципов и прав человека, названных, в частности, в Хельсинкском Заключительном акте и в Парижской хартии для новой Европы, и определили этот принцип в качестве существенного элемента партнерства и заключенного Соглашения.

Из ст. ст. 17, 18, 46 и 118 Конституции РФ, а также из ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах от 16 декабря 1966 г. <1> следует, что правосудие должно отвечать требованиям справедливости и обеспечивать эффективное восстановление в правах, а судебная защита должна быть полной, что предполагает не только возможность каждого обратиться в суд, но и обязанность суда вынести справедливое и обоснованное решение, и эти положения о праве на универсальную судебную защиту подтверждены Европейским судом по правам человека в его решениях.

--------------------------------

<1> БВС РФ. 1994. N 12.

В итоге ФАС МО пришел к выводу о том, что при таких обстоятельствах доводы заявителя об отсутствии оснований для признания и приведения в исполнение решения Высокого суда правосудия Англии и Уэльса правомерно отклонены судом как необоснованные.

Как видим, несмотря на, казалось бы, недвусмысленные формулировки действующего законодательства по вопросу об условиях признания и приведения в исполнение на территории России иностранных судебных решений, судебная практика, зачастую опираясь на принцип взаимности, демонстрирует неоднозначность подходов к решению этого вопроса.

В научной литературе анализируется проблема соотношения правила о необходимости наличия международного договора для приведения на территории России в исполнение иностранного решения с правилом о допустимости приведения такого решения в исполнение на условиях взаимности при отсутствии международного договора России или же упоминания в российском законе о возможности такого приведения в исполнение.

Например, А.И. Муранов в результате предпринятого интересного анализа, к тому же с привлечением исторических документов, пришел к таким выводам. В Определении Судебной коллегии по гражданским делам ВС РФ от 7 июня 2002 г. по делу N 5-Г02-64 об отсутствии необходимости в наличии международного договора и о достаточности взаимности приведения в исполнение иностранного судебного решения оказывается настоящим прорывом, причем не случайным <1>. А.И. Муранов полагает, что для приведения иностранного решения в исполнение принципиально важным условием является только одно: согласие государства с исполнением такого решения на его территории. Не должно вызывать сомнений то, что государство может выражать такое согласие различными способами, а заключение международного договора является только одним из способов выражения данного согласия. Право выражать согласие государства на приведение в исполнение иностранных решений имеют также суды общей юрисдикции и государственные арбитражные суды. При этом речь идет не о ВС РФ и ВАС РФ, а о тех судах, к чьей подведомственности и подсудности по первой инстанции отнесено рассмотрение ходатайства о приведении в исполнение соответствующих иностранных решений <2>. Более того, по мнению того же автора, с точки зрения развития международного гражданского и торгового оборота, а также с точки зрения защиты прав его субъектов Российскому государству от требования взаимности вообще следовало бы отказаться <3>.

--------------------------------

<1> См.: Муранов А.И. Международный договор и взаимность как основание приведения в исполнение в России иностранных судебных решений. М., 2003. С. 29.

<2> Муранов А.И. Указ. соч. С. 46 - 50.

<3> Там же. С. 64.

Кстати, иностранные ученые также выступают за отказ в рамках международного гражданского процессуального права от требования обеспечения взаимности. Так, немецкий исследователь Х. Шак считает, что несправедливо ставить иностранных граждан в процессуально невыгодное положение, поскольку они вряд ли могут оказать влияние на поведение иностранного государства. Кроме того, настаивать на обеспечении взаимности неблагоразумно и с точки зрения защиты своих граждан, в том числе применительно к признанию судебных решений <1>.

--------------------------------

<1> См.: Шак Х. Указ. соч. С. 16 - 17.

Приведенный выше анализ российского законодательства по рассматриваемой проблеме и изобретательная аргументация в пользу достаточности взаимности для исполнения в России решений иностранных судов представляют определенный интерес и во многом могут быть со временем поддержаны. Вместе с тем нельзя не учитывать буквального содержания действующего законодательства, предусматривающего закон или международный договор России в качестве предпосылок для исполнения на ее территории решений иностранных судов. Нельзя не учитывать также очевидную неготовность российских судов к столь радикальному и отдаленному от буквального текста толкованию соответствующих норм российского законодательства.

Кроме того, следует принять во внимание то, что в настоящее время Российское государство нацелено на усиление своих позиций на мировой арене как в политическом, так и в экономическом плане. Попытки усиления этих позиций могут встретить противодействие со стороны других государств. В этом противодействии вольно или невольно судебные решения, если они исполняются на территории другого государства, могут оказаться тем инструментарием, который позволяет достигать искомых целей в этом противодействии. К тому же, как показано выше, многие российские исследователи признают неурегулированность в российском законодательстве процедуры по установлению факта соблюдения или несоблюдения иностранными государствами принципа взаимности при решении вопроса о признании и приведении в исполнение на своей территории решений российских судов.

При таких обстоятельствах допуск исполнения на территории России решений иностранных судов в отсутствие специальных законов или международного договора Российской Федерации исключительно на началах взаимности и тем более отказ даже от применения взаимности в этом вопросе представляются явно преждевременными, что и подтверждается противоречиями в правоприменительной практике, примеры которых приведены выше.

Реторсии

С вопросом взаимности многие исследователи связывают введение ответных ограничений (реторсий), целью которых является, в частности, восстановление принципа взаимности. Например, несмотря на то что предоставление национального режима не обусловлено требованием взаимности, путем применения реторсии может быть достигнут тот же результат, а именно обеспечено недопущение дискриминации <1>.

--------------------------------

<1> См.: Звеков В.П. Международное частное право: Учебник. С. 178; Богуславский М.М. Международное частное право. 6-е изд. С. 101; Лунц Л.А. Курс международного частного права. Т. 1. С. 310 - 313.

В соответствии с ГК РФ Правительством РФ могут быть установлены ответные ограничения (реторсии) в отношении имущественных и личных неимущественных прав граждан и юридических лиц тех государств, в которых имеются специальные ограничения имущественных и личных неимущественных прав российских граждан и юридических лиц (ст. 1194).

Формулировки действующих законодательных актов позволяют определить реторсии как правомерные действия одного государства, принимаемые им в ответ на дискриминационные ограничения, установленные другим государством в отношении физических или юридических лиц первого государства <1>.

--------------------------------

<1> См.: Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части третьей / Под ред. Т.Е. Абовой, М.М. Богуславского, А.Г. Светланова. С. 320 (автор комментария - М.М. Богуславский).

Ранее ОГЗ 1991 г. предусматривали применение реторсий в случаях ограничения правоспособности граждан и юридических лиц (ст. 162). В настоящее время в соответствии с приведенной нормой ГК РФ возможно введение ответных мер во всех случаях установления в каком-либо государстве специальных ограничений имущественных и личных неимущественных прав российских граждан и юридических лиц. Следует подчеркнуть, что реторсии могут применяться лишь в отношении того государства, которое специально ограничило имущественные и личные неимущественные права именно российских лиц, а не вообще иностранных лиц.

Указание в тексте ст. 1194 ГК РФ на "ответный" характер ограничений следует понимать в том смысле, что, во-первых, Правительство РФ не может выступать инициатором установления ограничений в отношении имущественных и личных неимущественных прав граждан и юридических лиц какого-либо иностранного государства, а может вводить такие ограничения лишь в ответ на недружественные по отношению к России действия иностранного государства; во-вторых, "ответный" характер вводимых Правительством РФ ограничений подразумевает их соразмерность тем ограничениям, которые иностранное государство установило на своей территории по отношению к российским лицам.

Реторсии отнесены к компетенции Правительства РФ, что обусловлено необходимостью оперативного установления реторсий и их конкретным адресным характером.

Возможность установления реторсий предусмотрена в ряде законодательных актов Российской Федерации. Например, Федеральный закон от 8 декабря 2003 г. N 164-ФЗ "Об основах государственного регулирования внешнеторговой деятельности" <1> предусматривает следующие положения:

--------------------------------

<1> СЗ РФ. 2003. N 50. Ст. 4850.

"1. Правительство Российской Федерации может вводить меры ограничения внешней торговли товарами, услугами и интеллектуальной собственностью (ответные меры) в случае, если иностранное государство:

- не выполняет принятые им по международным договорам обязательства в отношении Российской Федерации;

- предпринимает меры, которые нарушают экономические интересы Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований или российских лиц либо политические интересы Российской Федерации, в том числе меры, которые необоснованно закрывают российским лицам доступ на рынок иностранного государства или иным образом необоснованно дискриминируют российских лиц;

- не предоставляет российским лицам адекватную и эффективную защиту их законных интересов в этом государстве, например защиту от антиконкурентной деятельности других лиц;

- не предпринимает разумных действий для борьбы с противоправной деятельностью физических лиц или юридических лиц этого государства на территории Российской Федерации...

4. Решение о введении ответных мер принимается Правительством Российской Федерации. До введения ответных мер Правительство Российской Федерации может принять решение о проведении переговоров с соответствующим иностранным государством" (ч. ч. 1 и 4 ст. 40).

Как отмечается в юридической литературе, возможность применения ответных ограничений приобретает особое значение в связи с тем, в каком сложном положении оказались после распада СССР в некоторых странах наши соотечественники <1>. В соответствии с Федеральным законом от 24 мая 1999 г. N 99-ФЗ "О государственной политике Российской Федерации в отношении соотечественников за рубежом" <2> несоблюдение иностранным государством общепризнанных принципов и норм международного права в области основных прав и свобод человека и гражданина в отношении соотечественников является достаточным основанием для принятия органами государственной власти Российской Федерации предусмотренных нормами международного права мер по защите интересов соотечественников (п. 5 ст. 14). Такой подход нашел дальнейшее развитие, в частности, в Концепции внешней политики Российской Федерации (28 июня 2000 г.) <3>.

--------------------------------

<1> См.: Богуславский М.М. Международное частное право. 6-е изд. С. 102 - 103.

<2> СЗ РФ. 1999. N 22. Ст. 2670.

<3> РГ. 2000. 11 июля.

В целом, несмотря на развитие в отдельных законах положений ст. 1194 ГК РФ, следует признать, что действующее законодательство не содержит удовлетворительного механизма принятия решений, касающихся ответных ограничений (реторсий). Учитывая, что ответные ограничения (реторсии) направлены на защиту имущественных и личных неимущественных прав российских граждан и юридических лиц, такой механизм должен был бы обеспечивать для указанных лиц определенный уровень предсказуемости в вопросе об условиях, моменте и порядке введения реторсий.

В новейших исследованиях некоторые ученые подвергают критике подход к институту реторсий как к части проблемы взаимности, приводя следующие аргументы. Так, по мнению В.Л. Толстых, взаимность имеет своим основанием несовпадение коллизионных привязок или отказ от применения отечественного права, не основанный на дискриминационных мотивах. Принцип взаимности в установленных законом случаях применяется судом. Что касается реторсий, то они являются следствием дискриминационных действий иностранного государства и применяются Правительством РФ. Поэтому, по мнению указанного автора, не следует проблему реторсий рассматривать как часть проблемы взаимности <1>.

--------------------------------

<1> См.: Толстых В.Л. Международное частное право: коллизионное регулирование. С. 384 - 385.

Несмотря на справедливость приведенных рассуждений о различии оснований применения взаимности и реторсий и справедливость выводов об отнесении этих вопросов к компетенции различных государственных органов, следует заметить, что в отечественной литературе реторсии вряд ли рассматривались как "часть" проблемы взаимности. Введение ответных ограничений (реторсий) в отечественной литературе традиционно связывалось (но не отождествлялось) с проблемой обеспечения взаимности. Как пишет В.П. Звеков, "с вопросом взаимности связано введение так называемых ответных ограничений (реторсий), целью которых является, в частности, восстановление принципа взаимности" <1>. Таким образом, институт реторсий все же представляет собой самостоятельный правовой институт, отличный от взаимности.

--------------------------------

<1> Звеков В.П. Международное частное право: Учебник. С. 178.

В литературе можно встретить утверждение о том, что "реторсия является результатом нарушения не права, а именно нанесения ущерба интересам государств или их граждан и организаций. В случае же нарушения права следует говорить о репрессалиях" <1>. Следует заметить, что использование подобной терминологии не соответствует ни ранее действовавшим ОГЗ 1991 г. (ст. 162), ни ныне действующей норме, содержащейся в ст. 1194 ГК РФ. Поэтому подобное утверждение подвергается обоснованной критике другими авторами <2>.

--------------------------------

<1> Ануфриева Л.П. Международное частное право: Общая часть. М., 2000. Т. 1.

<2> См.: Сергеев А.П., Толстой Ю.К., Елисеев И.В. Указ. соч. С. 215 - 216.

Нормы, аналогичные правилам ст. 1194 ГК РФ, содержатся в ГПК РФ (ч. 4 ст. 398) и АПК РФ (ч. 4 ст. 254), но их формулировки носят более общий характер, и они касаются процессуальных прав иностранных лиц. Комментируя соответствующие положения ст. 398 ГПК РФ, В.К. Пучинский приходит к выводу о необходимости наличия в процессуальном законодательстве норм, допускающих введение адекватных процессуальных реторсий (ответных мер) по отношению к субъектам соответствующего государства или государств. Данный вывод исследователь обосновывает тем, что в современном мире, насыщенном разного рода конфликтами, одни государства используют по отношению к другим (и их населению) разнообразные приемы давления. Поэтому нельзя исходить из невероятности установления одним или группой государств каких-либо специа