Политические партии России в начале ХХ века 7 страница

Октябристы участвовали в выборах во все четыре Государственные думы, но ни в одной из них не имели большинства. Только в III Думе самой сильной партией оказывается партия октябристов (немного больше трети мест), но это все-таки не большинство мест. Поэтому в Государственных ду­мах октябристы блокировались попеременно с кадетами и монархистами.

В III Думе А.И. Гучков был председателем комиссии государственной обороны, ак­тивно выступал за реорганизацию армии, за улучшение материального по­ложения офицеров. Главной задачей деятельности в Думе Гучков считал возрождение военной мощи России. Выступив в Думе против засилья и некомпетентного хо­зяйничанья великих князей в морском и в военном ведомстве, и невозможно­сти из-за этого проводить там новые идеи, Гучков вызвал негодование Нико­лая II. Однако тем самым способствовал реорганизации управления военного ведомства.

Еще в 1913 г. Гучков уловил первые признаки новой революции и пред­рек близкую гибель царского строя. Он призвал представителей умеренных политических кругов российского общества перейти в оппозицию правитель­ству и царской семье, чтобы к моменту неизбежного падения Николая II не выпустить из рук контроль формирования новой власти. «Историческая драма, которую мы переживаем, - говорил А.И. Гучков, - заключается в том, что мы вынуждены отстаивать монархию против монарха, церковь против церковной иерархии, армию против ее вождей, авторитет правительственной власти – против носителей этой власти». [64.c.76-77].

Как мы уже говорили, после Февральской революции октябристы (Гуч­ков) вошли во Временное правительство. Стремясь овладеть инициативой, А.И. Гучков подписал приказ, согласно которому отменялось понятие «нижний чин» с заменой на «солдат». При обращении к солдатам требовалось говорить «Вы», отменялось титулование офицеров, вводилась формула обращения «господин» (полковник, генерал и т.д.). Военным разрешалось участие в союзах и обществах, образованных с политической целью. В марте 1917 г. по инициативе Гучкова или с его согласия были отменены ограничения сословного и вероисповедального характера при приеме в военно-учебные заведения. В технических артиллерийских заведениях был введен 8-часовой рабочий день с учреждением заводских комитетов, избираемых из рабочих на основе всеобщего, равного, прямого и тайного голосования. Отменены звания генерал-адъютантов и флигель-адъютантов и др. Гучков проводил работу по омоложению высшего командного состава. Многие генералы обсуждали тогда вопрос о вступлении в партию социалистов-революционеров. «Такая готовность капитулировать перед Советом даже со стороны высших военных, делавших карьеру при царе, - писал позднее Гучков, - парализовала всякую возможность борьбы за укрепление власти Временного правительства». [64.c.80-82].

В конце апреля 1917 г. Гучков официально заявил о своем желании уйти в отставку. На резкие реплики своих коллег он ответил, что представители власти ведут корабль, будучи связанными по рукам и ногам. При таких условиях корабль неизбежно пойдет ко дну. «На началах непрекращающегося митинга управлять государством нельзя … А мы ведь не только свергли носителей власти, мы свергли и упразднили самую идею власти, разрушили те необходимые устои, на которых строится всякая власть». [63.c.83].

После Октябрьской революции октябристы активно участвовали в Гражданской войне, входили в белогвардейские правительства и вынуждены были эмигри­ровать.

Партия «Союз русского народа» (СРН)

Монархические партии правительственного лагеря возникли только в ходе революции 1905-1907 гг., после опубликования царского Манифеста 17 октября 1905 г. Создавались эти партии под непосредственным влиянием революцион­ного движения и в противовес ему.

До начала революции самодержавие не признавало никаких обществен­ных организаций, даже для собственной защиты. Деятельность помещичьих кружков носила не политический характер. Они больше были похожи на клубы, объединяющие идейных сторонников самодержавия.

Первая легальная монархическая организация появилась в октябре - но­ябре 1900 г. в Петербурге под названием «Русское собрание». Устав этого кружка был утвержден в январе 1901 г. заместителем министра внутренних дел П.Н. Дурново и предусматривал изучение явлений русской и славянской народной жизни, разработку вопросов русской и вообще славянской словесности, худо­жеств, народного хозяйства, охранение чистоты и правильности русской речи.

Членами «Русского собрания» были знатные дворяне, крупные чиновники и военные, некоторые деятели искусства. По мере нарастания революции оно все больше превращалось в центр притяжения всех правительственных сил. Именно здесь обкатывались политические лозунги крайне правых, отбирались будущие вожди черной сотни. [49.c.535-536].

В ноябре 1905 г., после Манифеста 17 октября «Русское собрание» опуб­ликовало свою избирательную программу, которая стала общей для всех органи­заций правого толка. В ней утверждалось, что самодержавие не отменяется Ма­нифестом; Государственная дума не должна ничего менять в основных законах, а может только осуществлять деловую разработку и обсуждение законодательных предложений, и надзор за действиями государственных властей. Отдельными пунктами утверждалась необходимость сохранения господствующего положения православной церкви, отмечалось, что царь не должен отождествляться с прави­тельством; правительство несет всю ответственность за проводимую в стране политику. Русский язык признавался государственным; евреи обвинялись во враждебности к христианству и стремлении к всемирному господству. [49.c.535].

Но «Русское собрание, скорее, представляло собой политический салон. Начиная с января 1905 г. активизировались дворянско-сословные кружки и организации, начался процесс их обновления. Возникает множество монархиче­ских организаций в различных районах страны. Все они отстаивали незыблемость самодержавия, помещичьего землевладения, стремились сохранить политическую систему.

В апреле 1905 г. были образованы «Союз русских людей» и «Русская мо­нархическая партия», а осенью того же года, когда политическая деятельность перестала считаться государственным преступлением, - возникли многочислен­ные черносотенные организации: «Союз русского народа» «Народная партия порядка» «Союз законности и порядка», «Общество активной борьбы с револю­цией», «Белое знамя», «Двуглавый орел» и т.п.

Черносотенство в России имеет свою историю. Само определение «черная сотня» первоначально имело самый невинный смысл. На Руси «черной сотней» называли податное посадское население, простых русских людей. Эта историче­ская параллель часто использовалась в пропагандистских целях. В «Руководстве монархиста – черносотенца» на риторический вопрос: «Почетное ли звание «чер­ная сотня»? – дается утвердительный ответ: «Да, очень почетное. Нижегородская черная сотня, собранная вокруг Минина, спасла Москву и всю Россию от поляков и русских изменников».

Разумеется, в начале ХХ века черных сотен в прежнем понимании больше не было. Это название возродилось в 1905 г. на газетных страницах как презри­тельная кличка. Она прочно приклеилась к участникам погромов в 1905-1906 гг., а позднее и ко всем крайне правым.

Черносотенцы поддерживали правительство, стояли за самодержавную монархию, за полицейскую власть, за сохранение всей помещичьей земли. Круп­ный деятель монархической партии Илиодорв «Правде о Союзе русского на­рода», выпущенной в Одессе в 1907 г.,писал, что они желают возродить древнее братство, чтобы русские люди не обижали друг друга, чтобы помещики и вообще богатые люди не обижали крестьян и своих подчиненных, а крестьяне не шли бы войной против помещиков. Чтобы все дружно встали друг за друга против ино­странцев, особенно жидов и поляков, которые завладели богатствами нашей род­ной земли и высасывающие последние соки из русских людей.

В целом, черносотенцы были убеждены в изначальной порочности демократиче­ских принципов, считали, что слабый или порочный монарх может принести большой вред, но это предпочтительнее борьбы за власть между политиками. Демократия – это обман. Как бы ни устраивалась система выборов, народная масса всегда участвует лишь в слабой доле голосования. Но и по этому вопросу у них не было единства взглядов. Одни из них уже не отрицали необходимости законодательных учреждений, другие высказывались за их замену законосовещательным народным представительством (Земский собор). Третьи продолжали настаивать на реставрации неограниченного самодержавного режима. Однако эти различия во взглядах не мешали черносотенцам единодушно выступать с довольно резкой критикой правительственной бюрократии, включая высших чиновников.

Идеализируя традиционные и патриархальные устои, черносотенцы сознавали неизбежность развития капитализма. Антибуржуазный заряд своей критики они направляли лишь на некоторые неприемлемые для них его стороны (монополии, чрезмерное увлечение иностранными инвестициями и т.п.). Мо­нархическая пресса требовала даже объявления всех существующих синдикатов и трестов вне закона. По мнению черносотенцев, государство должно активно вмешиваться в экономику, регулировать национальный состав предпринимателей и одновременно, в целях сохранения и упрочения особого пути развития России, содействовать развитию национальной промышленности, ориентируясь на среднюю и мелкую промышленность, различные кустарные промыслы.

В основе идеологического «костяка» черносотенцев лежал старый «тре­угольник» графа Уварова: самодержавие – православие – народность, который был модернизирован злобными призывами объединяться всем русским патриотам и защищать веру, царя и отечество от внутреннего врага.

А врагов у России, по мнению черносотенцев, было три: инородец, интел­лигент и инакомыслящий, причем воспринимались они неразрывно. В многона­циональной империи невозможно бороться с революцией, не борясь с нацио­нально – освободительным движением. Невозможно подавлять другие народы, не подавляя свою собственную интеллигенцию с ее демократическими и интерна­циональными традициями. Невозможно ненавидеть интеллигенцию и при этом любить передовые идеи. Все взаимосвязано.

Образ злодея-инородца традиционно использовался в контрреволюцион­ной пропаганде. Однако сам образ менялся. В течение почти всего XIX века зло­деем-инородцем был поляк. Но на рубеже веков злодей изменил национальность и превратился в еврея. Правда, и позже поляки считались «неблагонадежной» нацией, но доминирующим направлением правой идеологией стал антисемитизм.

Отчего произошла такая метаморфоза? В XIX веке самым мощным на­ционально – освободительным движением было польское. Его кульминацией стало восстание 1863 года, которое произвело громадное впечатление на всю Россию. Поэтому не случайно именно с польским народом начали связывать революционную борьбу. Кроме того, поляки были католиками, т.е. иноверцами. Так сложился стереотип, который активно использовался в консервативной идео­логии XIX века.

На рубеже веков массовое национально – освободительное движение ох­ватывает уже многие народы, и поляки теряют ореол исключительности. Развива­ется капитализм, в интересах которого – ликвидация национальной обособленно­сти народов и национального неравенства. Между тем в России наиболее бес­правной оказалась нация, которая в числе первых вступила в стадию капитализма.

Даже В. Розанов, которого никак нельзя обвинить в нежной любви к ев­реям, считал их положение в России совершенно невыносимым для любого дру­гого народа. Русские евреи были ограничены в праве выбора места жительства, им запрещалось проживать во внутренних губерниях России и Сибири. Ограни­чения черты оседлости не распространялись на купцов первой гильдии, лиц, имевших высшее образование, фельдшеров, дантистов, акушерок, ремесленников. С 1891 г. запрещено проживание евреев – ремесленников в Москве и Московской губернии и произведены их массовые выселения. В 1893 г. из черты оседлости были исключены Ростов-на-Дону и Таганрог.

Приезд и временное пребывание евреев во внутренних губерниях обстав­лялись многочисленными стеснениями, нарушение их влекло за собой различные меры административной ответственности. Им не разрешалось приобретать в соб­ственность или аренду недвижимое имущество вне городов и местечек губернии черты оседлости, независимо от их места проживания (с 1903 г.). Вместе с этим ограничивалось право промышленности и торговли, право образования.

От участия в городских и земских выборах евреи были устранены, в офи­церские чины не производились, на государственную службу практически не принимались. По законам Российской империи еврей никаким образом не мог стать ни земледельцем, ни скотоводом.

Поэтому не удивительно, что борьба за эмансипацию, задержавшаяся в сравнении с Европой на 100 лет, все больше вовлекала еврейскую молодежь как в национально – освободительное, так и в революционное движение. Соответст­венно, то и другое было взаимосвязано, ибо только после свержения самодержа­вия и завоевания демократических свобод евреи могли рассчитывать на равно­правие с другими народами.

В начале XX века ультраправый лагерь считал евреев главными виновни­ками революционной смуты. Официальная цель черносотенцев заключалась в том, чтобы «возбудить энергию евреев в деле скорейшего переселения в собст­венное государство и обзаведения собственным хозяйством».

Ненависть к евреям (они же революционеры) была неразрывно связана с ненавистью к собственной русской интеллигенции.

Безусловно, и русская интеллигенция не была однородной массой. Но к черносотенцам не примкнул ни один из выдающихся деятелей русской культуры. Зато и озлобление против них было сильное. «Христопродавцы», «подлые най­миты», «изменники родины», «интеллигентская шушера», «жидолюбы», «жидо­хвосты» - такими «комплиментами» награждались в правой печати Лев Толстой, Чехов, Горький, Леонид Андреев, Мережковский, Милюков, Набоков, Маклаков, Зарудный.

Для черносотенной печати характерны также элементы возрастного кон­серватизма: недоверие к молодежи, неприязнь к ее вкусам и симпатиям.

Простота, с которой все беды отечества списывались на внутреннего врага, делало черносотенную идеологию удобной для обывательского сознания. Но полное отсутствие созидательных требований свидетельствовало об ее слабо­сти. Черносотенцы ничего не обещали и ничего не предлагали, кроме как бить евреев, революционеров, либералов, интеллигентов. Даже в западных губерниях, где была более благодатная почва для национальной розни, черносотенное дви­жение пошло на убыль уже к концу революции 1905-1907 гг. Сказалось неумение черносотенцев предложить позитивную программу.

По мнению самих черносотенцев, их объединял национальный характер движения «истинно русских людей». В своей печати листовках они обращались исключительно к «триединому русскому народу», куда относили так же украин­цев и белорусов, не признавая их самостоятельными нациями. К их самобытной культуре относились свысока, а их языки считали простонародными диалектами.

К «истинно русским» они относили не всех русских, лишь сторонников монархических убеждений, причем наиболее крайних. Следовательно, черносо­тенное движение было все-таки не национальным, а одним из политических. Список «истинно русских вождей» пестрил молдавскими, греческими, грузин­скими и немецкими фамилиями: Грингмут, Думбадзе, Пуришкевич. Привечал «Союз русского народа» и мусульман. Была попытка создать «Мусульманский Союз русского народа из казанских татар». В то же время к категории «евреев и еврействующих» относили князей Павла и Петра Долгоруковых, П.Н. Милюкова.

Постоянно подчеркивая революционность евреев, их стремление к рес­публике, парламентской демократии, к свободе, черносотенцы приписывали соб­ственному народу (кроме крамольной интеллигенции) политический консерва­тизм, покорность властям, ненависть к инакомыслию, неприятие правового госу­дарства.

Крестным отцом российского черносотенства можно с уверенностью счи­тать шефа службы политического сыска, директора Департамента полиции, ми­нистра внутренних дел России В.К. Плеве. Именно он в начале ХХ века присту­пил к созданию организационных структур черной сотни, подбирая для них кадры. Материальным источником существования крайне правых было прави­тельство, причем это не скрывалось. Субсидии выдавались также из секретных фондов Министерства внутренних дел. Деньги шли также от купцов, помещиков, предпринимателей. Ежегодно субсидии, поступавшие в кассу черной сотни из всех источников, составляли 250-300 тыс. руб. [69.c.101]. Но помощь не покрывала расходов. Один из видных черносо­тенцев Н.Е. Марков, получая из рук министра внутренних дел толстый пакет с деньгами, каждый раз роптал: «Что даете пустяки?»

Крайне правые пользовались симпатиями высших властей. Губернаторы оказывали содействие черносотенной пропаганде. Но монархисты ориентирова­лись на самых консервативных советников. В то же время Председателя Совета министров графа С.Ю. Витте считали, чуть ли не вождем революции и даже под­кладывали бомбы в его дом. Известный черносотенный деятель иеромонах Илио­дор призывал еженедельно драть министров розгами, как жидомассонов, а Сто­лыпина пороть по средам и пятницам, дабы помнил постные дни.

В свою очередь, правительство штрафовало и закрывало наиболее оголте­лые черносотенные газеты, за демагогические нападки черносотенцев на царское правительство их даже называли «революционерами справа».

Как известно, все партии и движения славились какой-нибудь особо по­любившейся тактикой. Черносотенцам принадлежит монополия погромной так­тики. Еще в 1902 г. в Саратове, в 1903 г. в Кишиневе и Гомеле так называемые «русские патриоты» избивали демонстрантов и устраивали погромы. Объектом избиений были инородцы, демократическая интеллигенция. Практиковался и индивидуальный террор. С 17 октября по 1 ноября 1906 г. погромы имели место в 358 населенных пунктах, в результате их погибло 1622 и ранено 3544 человека. [69.c.54, 56]. Интересны факты черносотенных дружин. Их основная функция состояла в том, чтобы оказывать непосредственное содействие полиции в борьбе с революционным движением. В 1906-1907 гг. они существовали в 11 городах. [69.c.143]. Власти на всех уровнях не только попустительствовали черносотенцам, но и оказывали им прямое содействие, включая и снабжение оружием.

Массовой политической черносотенной организацией стал созданный 8 ноября 1905 г. в Петербурге «Союз русского народа». Высшим органом «Союза» было совместное собрание членов – Учредителей и Главного совета. Печатным органом была газета «Русское знамя».

Главный Совет ведал всеми текущими делами и состоял из 12 действи­тельных членов и 18 кандидатов. Каждые 3 года должно было проходить обнов­ление Совета, но только на четверть. Главный Совет избирал Председателя, двух его заместителей и казначея.

Председатель наделялся исключительными полномочиями, избирался по­жизненно, мог оставить должность только по собственному желанию, при этом оставаясь Почетным председателем. [49.c.576].

Председателем Главного Совета «Союза русского народа» был Александр Иванович Дубровин, доктор медицины, статский советник. Он окончил медико-хирургическую академию, работал в детском приюте. Потом занялся частной практикой. Он редактировал черносотенную антисемитскую газету «Русское знамя». Являлся организатором ряда политических убийств, в т.ч. по его указа­нию готовилось покушение на лидера кадетов П.Н. Милюкова. Осенью 1920 г. был арестован ВЧК, в декабре 1920 г. приговорен к расстрелу за организацию целого ряда убийств, погромов, поджогов. [49.c.196].

Его заместителем были Владимир Митрофанович Пуришкевич и Алек­сандр Иосифович Тришатный. Пуришкевич – крупный землевладелец Бессараб­ской губернии. С отличием окончил Новороссийский университет, писал сатиры в стихах и прозе, проявил себя прекрасным оратором. Умный и беспощадный политик, он с 1900 г. служил в Министерстве внутренних дел Плеве. Был депута­том II, III, IV государственной думы. Приобрел широкую известность своими погромными, антисемитскими выступлениями в Думе. Тришатный – инженер, автор Устава «Союза русского народа», организатор районных отделов партии. [49.c.491].

Среди руководителей «Союза» были известный филолог, академик А.И. Соболевский, сын знаменитого поэта А.А. Майков, литературовед и пушкинист Б.В. Никольский. Черносотенцев поддерживал религиозный философ архиепи­скоп Антоний Волынский, хорошо знавший Ф.М. Достоевского и послуживший в молодости прототипом для Алеши Карамазова. Как мы видим, люди разные. Но всем им было присуще имперское мышление. Они видели, что империя зашаталась, и реагировали соответствующим образом.

Социальной базой СРН были: крупное и среднее поместное дворянство, незначительная часть буржуазии, гражданская и военная бюрократия, чьи эконо­мические и социальные интересы были тесно связаны с самодержавием и им охранялись, - это губернаторы и градоначальники, помещичьи чины и другие чиновники, вплоть до министров. Были представители духовенства и интелли­генции, крестьянства и рабочих. Черносотенные организации создавались и в студенческой среде, но количество их членов не превышало 5-10% всего студенчества. [69.c.199].

В конфликте между трудом и капиталом черносотенцы взяли на себя ми­ротворческую миссию. Их программа гласила, что СРН призывает как хозяев, фабрикантов и их уполномоченных, так и рабочих стараться разрешить возни­кающие между ними недомолвки, споры, раздоры полюбовно, по Божию, следуя заповедям Господним.

Они обещали содействие в возможности сокращения рабочего дня, госу­дарственном страховании на случаи смерти, увечья, болезни и старости, упорядо­чение условий труда. К тому же черносотенцев в первую очередь принимали на работу, поскольку их благонадежность не вызывала сомнения.

Черносотенное «Общество активной борьбы с революцией и анархией» открыло в Петербурге несколько столовых для нуждающихся рабочих, а москов­ский отдел устроил бесплатную библиотеку и вечерние курсы грамоты. При «Экономическом союзе» в Петербурге существовало бюро труда для изыскания мест безработным. На Путиловском заводе большевики и черносотенцы поделили сферы влияния. Большевики закрепились в «холодных» мастерских, черносо­тенцы – в «горячих» (прокатном, мартеновском) цехах. Объяснялось это тем, что в «горячих» цехах квалифицированные рабочие зарабатывали очень прилично – 80-100 руб. в месяц, и участвовать в забастовках не имели ни малейшего желания.

Аграрная часть программы СРН предусматривала неприкосновенность частной собственности, продажу крестьянам на выгодных для них условиях ка­зенных земель, увеличение помощи переселенцам. Одновременно подчеркивалась необходимость упрощения порядка продажи крестьянами своих земель и выхода из общины. [54.c.451-452].

Как мы видим, у черносотенцев не было действенной аграрной про­граммы. И все же значительное число членов «Союза» составляли крестьяне. Дело в том, что крестьяне выступали орудием иных сил. Нередко инициатива открытий отделов СРН исходила от местных помещиков. Огромное значение имел пример духовенства, в большинстве своем поддерживавшего черносотен­цев.

Можно привести выдержку из полицейского донесения, которая также разъясняет секрет крестьянских «симпатий» к СРН: «В некоторых деревнях число примкнувших к «Союзу русского народа» достигает 600-700 чел. Идут сборы на приобретение Союзнического флага и Союзнических значков. Агитатор «Союза» рекомендует спешить запасаться значками, обладатели которых будут-де освобо­ждены от земских сборов и примут участие в предстоящем в самом близком бу­дущем разделе панских земель … В особенности усердно раскупаются эти ново­явленные индульгенции крестьянами, имеющими большое количество сыновей, чем больше значков – тем больше наделов».

Точных данных о численности СРН нет. Надо иметь в виду, что большин­ство членов СРН состояло в нем номинально: при их вербовке черносотенцы нередко записывали в отделы целые селения, улицы, предприятия, внося в списки и детей. Руководители СРН уверяли, что в их рядах состоит до 3 млн. чел. Их противники считали, что «Союз» «даже в периоды наивысшего расцвета распола­гал несколькими тысячами, максимум 1-2 десятками тысяч на всю Россию посто­янных членов». На основе архивных изысканий С.А. Степанов установил, что в конце 1907 – начале 1908 гг. в 2208 населенных пунктах действовало 2229 отделов монархических организаций разного типа. Их общая численность составляла примерно 410 тыс. человек.

Конечная цель деятельности СРН определялась введением в стране стро­гого, прочного правового порядка на основе единства и неразделимости царской власти, основанной на единении царя с народом. Признавалось совещательное народное представительство в лице Государственной думы.

Выработка верной тактики по отношению к Думе была важной политиче­ской задачей для всех партий России. Монархисты принципиально отрицали думу, обладавшую законодательными правами, но приняли самое активное уча­стие в выборах, заявив, что тем самым выполняют волю монарха.

Дума первого созыва должна была собраться после поражения Декабрь­ского вооруженного восстания, что вселяло надежду. К тому же выборы прохо­дили по закону от 11 декабря 1905 г., по которому значительное преимущество отдавалось крестьянам. Это тоже устраивало монархистов. Однако правые потер­пели сокрушительное поражение. Только один депутат от блока правых с октяб­ристами оказался в Думе. Причем такое объединение было, скорее, исключением, т.к. монархисты отказывались от соглашения с октябристами из-за конституци­онных воззрений. Проводить свои идеи через Думу монархистам было невоз­можно, и они стали своими средствами бороться против нее.

При выборах II Думы монархисты заручились поддержкой правительства, в качестве избирателей регистрировались даже полицейские. Вошло 10 правых и монархистов. Вместе с октябристами – 54 депутат. В Думе, будучи в меньшин­стве, они прибегали к форме скандалов, ругани в адрес противников. Неодно­кратно наказывались изгнанием из зала заседаний Думы. Именно с помощью этих партий удалось распустить II Государственную думу.

После роспуска Думы вводится новое положение о выборах. Один голос помещика приравнивался к 4 голосам буржуазии, 65 голосам мелкой городской буржуазии, 260 голосам крестьян и 550 голосам рабочих. Третья избирательная компания была более удачной. В Думу прошли 168 членов СРН и беспартийных правых.

Как известно, все партии и движения славились какой-нибудь особо по­любившейся тактикой. Черносотенцам принадлежит монополия погромной так­тики. Еще в 1902 г. в Саратове, в 1903 г. в Кишиневе и Гомеле так называемые «русские патриоты» избивали демонстрантов и устраивали погромы. Объектом избиений были инородцы, демократическая интеллигенция. Практиковался и индивидуальный террор.

Что такое погром – все приблизительно знают. Экзальтированная толпа идет по улицам, громит магазины, лавки, квартиры, избивает и убивает людей, не делая различий между мужчинами, женщинами, детьми.

Погромы происходили в России и раньше. Но только в ХХ веке они при­обрели политическую окраску и только в ХХ веке превратились в тактику целого политического движения.

Наиболее распространенными были еврейские погромы. Но на Кавказе обязанности евреев исполняли армяне, а в России – русские интеллигенты и уча­щиеся. Психологически это вполне объяснимо. Рушился государственный уклад, привычный образ жизни. Народ в своем большинстве не был подготовлен к демо­кратическим преобразованиям. В Екатеринбурге, например, одному журналисту проломили голову за попытку зачитать вслух царский манифест о свободах.

Демократы же не учитывали консервативности мышления, мало счита­лись с чувствами людей, сохранявших веру в прежние идеалы. Сбрасывались с фасадов императорские вензеля, крушили портреты венценосца и бюсты его пред­ков. Кое-где собирали деньги на «гроб Николаю II». Естественно, это вызывало возмущение.

Вот как отзывался о погромах епископ Антоний, не страдавший юдофиль­ством: « …В это самое время за стенами храмов пьяная, озверевшая толпа врыва­лась в еврейские дома, грабила имущество жильцов, терзала людей, не щадя старца и младенца. Бесчестили женщин, разрывали грудных младенцев на глазах матерей, и трупы их выбрасывали из окон на улицу вместе с товарами еврейских магазинов. А там жадная толпа, не замечая окровавленных тел, бросалась через них к одеждам и украшениям и хватала себе все, что попадалось под руку; граби­тели обогащались вещами, облитыми кровью несчастных жертв».

В погромах участвовали не помещики и капиталисты, а социальные низы общества: мелкие торговцы, ремесленники, рабочие, дворники, просто городской плебс. Мало кто из них был доволен своей жизнью до 1905 года, но все они ви­дели, что от митингов, демонстраций и беспрерывных стачек жизнь не улучша­ется, но все более усложняется. В том, что революционные брожения не были причиной, а следствием общегосударственного кризиса, мог разобраться далеко не каждый.

Естественно, погромная деятельность лидерами СРН отрицалась. По­громы представлялись как святая месть русского народа за происки инородцев, а ответственность за убийства возлагалась на сионистские или крайне левые груп­пировки. Надо сказать, что хорошую «услугу» черносотенной пропаганде оказы­вали террористические акты и «экспроприации», организуемые эсерами и боль­шевиками.

В прокламациях СРН, наряду с лозунгами «Россия, прежде всего, для рус­ских!», «Соединимся же люди русские, все без различия сословий в прочный неразрывный союз за Веру, за Царя и Отечество! Но будем твердо помнить, что наш Союз есть Союз мира и любви!», были призывы «соединяться в кружки, составлять списки всем крамольникам и бунтовщикам в городах и селах, бить их кому, как и чем удобнее, ночью, из-за угла, через окна».