КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
РационализмПоследователи рационализма как гипотетически-дедуктивного метода (от Г. Лейбница(1645—1717) до Г. Гегеля(1770-1831)) выступают в защиту традиционной концепции философии (начиная от Платона). Они разрабатывают логизированную (математизированную) систему правил разумного рассуждения, выраженную в максиме Лейбница' «Не будем спорить, а будем вычислять». При этом математизация научного познания рассматривается как его основополагающий фактор: природа имеет математическую структуру, поэтому математический аппарат сам по себе гарантирует получение точных знаний (истина на «кончике пера»). Отсюда вытекает, что важные для человека идеи происходят не из чувств, а из разума как частицы мировой души. Философский рационализм строит свои всеобъемдющис теоретические конструкции исходя из заранее принятых постулатов — аксиоматических посылок. Их основу составляют особые (врожденные) интеллигибельные идеи — последние основания, принимаемые за абсолютные истины, несомненные для рационалиста. Опора на них гарантирует получение самодовлеющих «истин разума», освещающих «скрытые причины» вещей. Достигаются они с помощью логики абстрактного рассуждения, что делает не нужными эмпирические подробности. Концепция рационализма реставрирует метафизику аристотелевско-томистскогоплана как учение об основах бытия. Она выступает против «новаторского» эмпиризма, демонстрируя, что возникновение опытно-экспериментального естествознания не может поколебать в объяснении мира абсолютные истины («истины разума»), опирающиеся на тысячелетия «вечной философии». Они являются наилучшими, если их истолковывать надлежащим образом. Логизированный рационализм обосновывал необходимость дедуктического движения мысли от идеи (мышления) к реальности (бытию), от следствия к «последнему описанию» при суверенности теоретическогомышления и абсолютизации абстракции. Такой подход к сути абстрактно-философского рассмотрения действительности обосновывал его способность заглянуть дальше внешних проявлений познаваемых объектов. В этом плане рационалистическая философия выступала как идеал абсолютной науки, то есть «лучшей», чем эмпирическое естествознание. Данная методология обретает рецептурно-репрессивпый характер по отношению к любой другой познавательной деятельности, выраженный в директивном требовании философского рационализма: «Делай так, и ты обретешь истину!» Претензия рационалистической философии на роль «науки наук» — лучшей, чем физика, вызывала недоверие к ней со стороны представителей эмпиризма, утверждавшегося реальными, фактическими успехами. При этом «истины разума» рассматриваются как гипотетически-фантастические построения метафизики. Следовательно, физика должна быть защищена от нее (физика берегись метафизики). Локковско-ньютоновские идеи, стимулирующие развитие углубляющегося части он аучного знания, приведут на рубеже XVIII—XIX веков к последствиям катастрофическим для авторитета рационалистической философии в научных кругах. Итак, в поздненовоевропейское время философия перестает быть нерасчлененной наукой: начинают формироваться и обретать самостоятельное значение естественные науки о природе и ее специфике. Начинается также движение к образованию социальных дисциплин, ориентирующихся на опытно-экспериментальную науку с учетом ее утилитарно-технического значения. Представители социальногопознания ориентируются теперь на то, что знать нужно не все (первоосновы, первопричины), а лишь необходимое для практического устройства новой социальной жизни. Выделение из философии частнонаучных дисциплин разделяет бывшую «науку наук» и сохраняет за пей только «метафизику». За последней признавались вселенские вопросы абсолютного бытия, которые превышают познавательные способности человеческого ума и лишены практической пользы. Кроме того, каждый человек погружается в свое чувственно-практическое существование, и, значит, каждый — непрофессиональный философ на житейском уровне. В этом плане философия аккумулирует определенные мировоззренческие гуманистические идеалы и ценности. Поэтому, хоть философия и является метафизикой — вненаучной сферой, она имеет право на существование и является частью духовной культуры. Но если философия претендует на уровень науки, то она должна преобразоваться по образу опытно-экспериментальной науки. На этом фоне разворачивается Просвещение XVIII века (Век гениев). 2.3, Просвещение Человек— творец! Воздаю тебе хвалу и дань уважения! Ты измерил пространство небес, вычислил массу звезд, обуздал бороздящую тучу молнию, укротил моря и грозы, подчинил себе стихии. Вольней XVIII век вошел в историю научно-философской мысли как эпоха «Просвещения» (Век разума), являющегося всеохватывающим европейско-американским идейно-социальным движением, абсолютизирующим ценность разума (ratio) и рациональной организации жизнеустройства. Оно вобрало в себя веру в творческие потенции народов и неограниченное нравственное совершенствование личности. В условиях поголовной грамотности и широкого распространения книжной культуры уже нельзя было просвещать людей «пламенем костров». Истина должна была светить собственным светом; плоды Разума и Просвещения должны родиться не из традиций, а в результате полного от них отречения. Данная ментальность антитрадиционализмасоздавала важнейшие предпосылки для «просветительской» революции XVIII века, для которой спасение народа стало высшим законом. Революционная эпоха живет лозунгом: «Начать все сначала!» Это был лозунг полного разрыва с прошлым и построения нового общества на принципах «свободы, равенства, братства». Разум (знание и метод) обеспечивал, с одной стороны, рационалистическую (непредвзятую) способность познания открывать истину в силу «разумного» устройства мира. С другой — способность создания регулируе- мых механизмов (колес, пружин, тросов, балансиров и т. п.), в том числе и общественных, сообразно требованиям «естественных законов». Для этого необходимо согласование принципов организации общества с принципами Природы и Разума. В таком обществе более умные должны управлять другими, они должны устанавливать добрые законы и издавать распоряжения, направленные всегда к преуспеванию и соблюдению общего блага. Просветители утверждали убеждение, что проявления человеческой деятельности, являясь составной частью естественного порядка вещей, подлежат действию универсального закона природы в социальной сфере. Его действия могут быть открыты разумным путем, посредством приложения позитивных методов познания. Просвещение выступало провозвестником грядущих трансформации европейско-американского мира — полосы революционных изменений и войн. При этом революция рассматривалась как бедствие для общества. Отсюда, прибегать к ним можно только для того, чтобы достичь значительного, прочного и продолжительного благополучия, возмещающего временное нарушение спокойствия. Великие революционные декларации как раз и выражали неотъемленное право людей на более достойную жизнь и стремление к счастью. Подъем национального самосознания (государство, язык, культура) обусловливал локальное своеобразие ментальностей, предопределяющих формирование национальных школ в научно-философском развитии. Постепенное обретение ими теоретического самоопределения наполняет мировое развитие научно-социального познания новыми гранями и стимулирует рост проблематики, связанной со становлением капиталистического (рыночного) хозяйствования, гражданского состояния, правового государства и представительного правления (демократии). Наступление технической цивилизации выходит за рамки собственно материального производства и трактуется расширительно, как двигатель всех изменений в обществе и человеке. Французское Просвещение.Просвещение как широкое идейно-социальное движение оформляется во Франции в обстановке кризиса феодально-абсолютистского строя. Поэтому французское Просвещение утверждало примат решительных социально-политических действий и завершилось Великой революцией (1789—1794), которая поставила Францию на путь капиталистического (промышленного) развития. Его представители (Ж. Мелье(1664-1729), Ш. Монтескье (1689-1775), Ф. Вольтер (1694-1778), Ж.-Ж. Руссо (1712-1778), Ж, Ламетри (1709-1751), Д. Дидро(1713-1784), Э, Кондильк(1714-1789), К. Гельвиций(1715-1771), П. Гольбах (1723-1789 и др.) в радикальной антифеодальной борьбе выступают также и против католической церкви, поддерживающей абсолютную монархию. Данный аптиклири-кализм шел двумя путями. 1. Проповедь гражданской религии — новой религии, использующей преимущества религии церковной для скрепления гражданского общества. Данный подход основывается на признании того, что религия придаст гуманистический характер человеческим отношением. Поэтому она должна быть обязательным элементом морали. В последующем он стал теоретической основой богоискательства (богостроительства). 2. Проповедь воинствующего атеизма — подлинный философ есть атеист. Данный подход опирался на историю христианских пародов, полную мерзостей, преступлений и войн. Поэтому некоторые просветители считали, что религиозность не обязательно связана с моралью. Отсюда вытекала их радикальная позиция: «Раздавите гадину!» (Вольтер). В силу того, что просветительские идеи распространялись не только посредством собственно философских произведений, но также и через художественную литературу, театр, они становились широким общественным достоянием и формировали революционное свободомыслие народа. Новационным моментом в теории «общественного договора» стало придание ей Ж.-Ж. Руссо дсмократическо-революциоииого характера. Исходя из преимуществ положения человека в «общественном состоянии» перед «естественным состоянием», в книге «Об общественном договоре» он сформулировал три взаимосвязанных положения народовластия: а) суверен — это народ; б) суверенитет народа неотчуждаем и неделим; в) законодательная власть принадлежит народу (55, 48). Законы, определяющие правила и права жизни, должны быть выражением «всеобщей воли» народа. В этом плане, гго мнению Руссо, предшествующие новоевропейские мыслители, решая проблему перехода к общественно-государственному состоянию, стали на фатально гибельный (принудительный) для человеческой свободы путь повиновения, «основанного на соглашении». Но сила не создает права, а лишь превращает свободу в порабощение человека: «Человек рожден свободным, а между тем, везде он в оковах». Отчуждение своей свободы индивидом, целым пародом может привести к рабству или положению подданных какого-нибудь короля. Необходима новая форма гражданского общества, которая бы защищала общей силой личность и имущество каждого гражданина и в которой он, соединяясь со всеми, повиновался бы только самому себе. Тогда гражданин будет оставаться таким же свободным, каким он был раньше (в естественном состоянии). Находясь в общественном союзе, каждый член общества увеличивает свои силы для сохранения того, что он имеет. Равенство на основе соглашения (законное и моральное) не только не разрушает естественного равенства, но и заменяет создаваемое самой природой физическое неравенство между людьми. «Общественный договор», разъясняет Руссо, узаконивает частную собственность, дает ей правовое основание и предписывает государственной власти обеспечивать «уважение» прав собственника. Его социальный оптимизм был связан с ориентацией на относительно равное распределение частной собственности (средний класс) с тем, чтобы не допускать существование в обществе «ни богатых, ни нищих». Формой, соответствующей «общественному договору», Руссо считал государство, управляемое законом, — республику. Правительство в ней обладает лишь исполнительной властью, которую суверен (народ) имеет право «ограничить, изменить, отнять, когда ему угодно». При этом для осуществления своего суверенитета, то есть подчинения исполнительной власти воле народа, последний должен использовать любые средства. Данная ус- тановка на проведение во Франции революционно-демократических преобразований увязывалась им с необходимостью «просвещать» (воспитывать) «общую волю», так как только просвещенное общественное сознание в состоянии реализовать программу действий, направленную на образование нового общества. Руссо, как и все представители французского Просвещения, был далек считать царившую действительность разумной (неизменной и вечной). Люди не рождаются, а становятся теми, кто они есть. Дурное воспитание, дурные примеры, дурное законодательство — вот что развратило народ и привело к безотрадной картине жизни. Опыт доказывает, что характер и ум народов изменяется вместе с формой их правительств. Обосновывая необходимость перехода к новому обществу, Руссо указывал на необходимость учитывать особенности тех или иных народов: географическое положение, общественное устройство и др. «Первый принцип, из которого нам следует исходить, — это национальный характер: каждый народ имеет или должен иметь национальный характер; если бы не было его у народа, то пришлось бы начинать с того, чтобы ему такой характер дать» (55, 263). Американское Просвещение. Американское Просвещение выступает как «Великое пробуждение», выражающее жажду гуманных реформ и социальных преобразований. Его представители (Д. Уайз(1652—1725), С. Джонсон(1696-1722), Д. Эдварде (1703-1759), Д. Мэйхью(1720-1766) и др.) обосновывают приоритет «здравого смысла» — трезвого и практического взгляда на действительность, ориентирующего на воплощение истин «науки наук» в конкретную жизнь (27, 62). Такой подход к реальности характеризуется отсутствием интереса к спекулятивной философии и оформлением американского прагматизма Американское Просвещение находится в тесной связи с религиозным сознанием пурита но-кальвинисте кой ориентации, которая разрушает конгрсгациопалистские церковные институты (официальная церковь). В результате, на почве фундаментального (радикального) обращения к первоистокам реформированного христианства (протестантизма), возникают неофициальные религиозные течения — методизм и баптизм. При этом американские просветители формируют мес-сианистическую идею, согласно которой Америке географически и исторически суждено стать Землей обетованной нового мира, то есть центром царства божия на Земле. Завершением американского Просвещения явилась война за независимость в Северной Америке (1775—1783) и последовавшее за ней образование США. Английское Просвещение.Английское Просвещение следовало за «славной революцией» (1688—1689), покончившей с абсолютизмом, религиозной и классовой нетерпимостью. Его представители (Д. Толанд (1670—1722), А. Коллинз(1676-1729), Д. Хатчесонс (1694-1746), Д. Гастли(1705-1757), Д. Юм (1711-1776), Т. Рид (1711-1796), Д. Пристли(1733-1804) и др.) развивают локковско-ныотоновские научно-философские и социальные идеи и модернизируют философское обоснование промышленного переворота: перехода от мануфактурного производства к фабричному (.машинной механизации). Немецкое Просвещение, Немецкое Просвещение формируется в условиях феодально-клерикальной монархии и не выходит за рамки «просве-щенного абсолютизма». Его представители (И. Кант (1724—1804), И. Фихте (1762-1814), Ф. Шеллинг (1775-1854), Г. Гегель (1770-1831) и др) продолжают линию априорно-рационалистической (спекулятивной) философии, осуществляя содержательную реставрацию лейбниие-вольфианской натурфилософии и метафизики. Основные идеи немецкой классической философии можно определить следующим образом. 1) Кантианская трансцендептально-априористская трактовка знания, 2) Фихтенианское «наукоучение», опирающееся на положения об ин 3) Шеллтгианская «философия тождества», рассматривающая абсолют- 4) Гегельянская концепция мирового духа — абсолюта — как процесса Для работ немецких просветителей характерна эзотерическая элитарность, отражающая их малую доступность для широкой публики и расчет, в основном, на профессионально занимающихся философией компетентных специалистов. Изобилующие абстрактно-спекулятивными дедукциями, массой новых и сложных терминов, понятий, их сочинения были глубоки, но часто неясны (темны) и трудны для восприятия. В немецкой классической философии, кульминацией которой стала гегелевская философская система, изложенная в работе «Феноменология духа» (17), имелся ряд особенностей, отличающих ее от других направлений Просвещения. Во-первых, стремление снять формирующееся отношение к философии как только «любви к знанию» и придать ей «форму научности» не менее строгой, чем математика. Признавая достижения естествознания как действительные научные, немецкие просветители отмечают их эмпиризм (истины факта), разрозненность и отстраненность от «истин разума». Поэтому данные знания рассматриваются ими как второстепенные, не соответствующие в полной мере понятию науки в абсолютном смысле. Они выступили с претензией на установление, исправление и дополнение выводов естествознания с позиции априорно-рационалистической философии. Но уже в самой претензии выразилось «высокомерие» в рассмотрении философии как единственной (лучшей) науки. Она претендует на постижение в природе того, что недоступно естествознанию — скрытой внутри души, находящейся по ту сторону действительности. Философия погружается в мир сущностей, идей, первооснов, и опыт здесь помочь не может. В силу этого натурфилософ своими априорно-дедуктивными методами реконструирует природу как процесс се творения абсолютом — мировым, объективным духом. ПО При таком подходе новационным моментом явилась идея реконструкции исторического процесса, выводящая на проблему развития' наряду с природой «сотворенной» — статистической, рассматривается также природа «изменяющаяся» — динамическая, проходящая через определенные ступени саморазвития духа. Обращенность в будущее на основе поиска смысла жизни, который одушевлял социокультурный процесс, привлекала внимание к немецкому Просвещению. Однако монистически ориентированная идея развития основывалась на предпосылке финализма — схеме объяснения, предполагающей осуществление конечной цели, как реализации провиденческого плана. Мировой дух рассматривается как беспредпосылочная сущность, которая «начинается с самой себя», то есть из мысли без реальности. Разум, присущий абсолютному духу, осуществляет свои «цели» через самоотчуждение логической идеи (панлогизм) в природу и тем направляет ход истории. Тогда мировой процесс предстает как мыслительный процесс саморазвития и само постижения мирового духа — движения познающей мысли от абстрактного к конкретному. Таким образом, натурфилософия трактует природу в виде саморазвивающейся идеи' иерархически организованное целое, управляемое абсолютом как носителем и источником универсального единства. Развитие мирового духа завершается на земле установлением царства Разума. По замыслу Гегеля,его «органическая система» была призвана осмыслить мир в пору завершения развития, полностью и адекватно разрешить научно-мировоззренческие проблемы на все времена. Она, тем самым, увенчала развитие мирового духа и человечества в духовно-культурной и научно-философской областях. Итог данной «философской революции» подвел принцип:«все разумное действительно, а действительное разумно». Он обусловливает завершение развития и объясняет ненужность социальных преобразований. Применительно к монархическо-клерикаль-ному устройству немецких государств данный принцип заключал примиренческую позицию по отношению к отсталому абсолютистско-феодалъ-ному обществу. Спекулятивная философия, растворяющая бога в разуме, интерпретирует идею развития в контексте метафизически-теологического (теософского) объяснения Вселенной как самопоспшжение «чистой идеи», то есть себя в себе самом. Отсюда проистекает мистифицирование природного и социального мира, противоречащее научным принципам и результатам современной науки. Отталкиваясь от принципа «всеобщности»,гегелевская концепция развития не предполагает конкретной, координации с реальностью. Жизнь шла своим путем и не укладывалась в «прокрустово ложе» философских предписаний. Когда великому Гегелю указывали на несовпадение его философской системы с реальными процессами природы, то он афористично отвечал: «Тем хуже для природы». Подобное самомнение в интеллектуальном конфликте априорно-рационалистической и эмпирико-сенсуалистической линий привело к потере веры в универсальную философию и окончательному переводу ее в «метафизику», то есть не науку. Ill Во-вторых, разработка диалектики как учения (18, 1, 127) и универг сального (всеобщего) метода (18, 1, 402), которая представила философскую систему в виде до конца развернутого мирового духа. В философии Гегеля он достиг вершины в процессе «угадывания» механизма саморазвития «чистого бытия» на пути восхождения от абстрактного (идея) к конкретному (бытие). Абсолютный идеализм (абсолютное как идея) исходит из тезиса, что идея есть истинное как таковое: все существует через идею и сю определяется. Она есть абсолютное единство «чистого бытия» (абстрактного) и его реальности — «наличного бытия» (конкретного). Идея есть первоначальное и непосредственное, а природа опосредована ею. Отсюда вытекает, что идея (сущая для себя) есть созерцание, а созерцающая идея «есть природа». Способом данного созерцания является диалектика. Последняя имманентно заключена в «чистом бытии» — всеобщем, выступающем первым понятием «системы» логического. В данном процессе, отмечает Гегель, «сама идея представляет собой диалектику, которая вечно отделяет и отличает тождественное с собой от различенного, конечное от бесконечного, душу от тела, и лишь постольку идея есть вечное творчество, вечная жизненность и вечный дух» (17, 402). Гегель разворачивает сложную систему всеобщих законов единства и борьбы противоположностей, взаимоперехода количества и качества, отрицания отрицания, а также парных категорий, которые составляют механизм саморазвития идеи. Соединив диалектический (спекулятивный) метод с абсолютным идеализмом, Гегель с небывалым размахом осуществил мистификацию всеобщего (логического), представшего в форме интеллектуальной фантазии. В-третьих, социальная философия немецких просветителей отражала противоречия нарождающегося гражданского общества и авторитарных тенденций феодально-манархической государственности, которые они пытались осмыслить в рамках интересов последней. В частности, Гегель рассматривал социокультурное развитие с теистических позиций и считал его направляемым «целью Разума», посредством напряженной работы устраняющего «естественную простоту» (эгоистические волнения, примитивность знания и т. п.) и включающего разумность в человеческое бытие. Оправдывая действительность германского феодально-монархического общества, наиболее отсталого в Западной Европе, данную методологическую посылку использовали для обоснования как высшей «разумности» патриархальной семьи, имущественного и сословного неравенства, феодально-абсолютистского (монархического) государства, официальной церкви. При этом Гегель считал Англию в социально-политическом, гражданско-правовом отношении как наиболее отсталое государство Европы. Гегель своеобразно трактовал понятие «среднего класса», подразумевая под ним совокупность вышедших из народа образованных людей, актуально находящихся на государственной службе или являющихся кандидатами на замещение соответствующих должностей, В таком понимании «средний класс» отожествляется с чиновничеством (сосредоточением государственного сознания) как главной опорой государства в отношении законности и разумности. Создание такого «образованного среднего слоя» лежит в сфере важнейших интересов государства. Он должен превратиться в «правительственную власть» — бюрократию (администрацию, чиновничество), способную адекватно осуществлять «всеобщее» и обладающую действительной властью. Вместе с апологетическими суждениями о чиновничестве, Гегель обращал внимание и на возможные опасности бюрократизма. Так, общий интерес чиновников как сословия может побудить их объединиться и «против подчиненных», и «против высшего начальства», то есть действовать лишь во имя своего группового интереса. Средством ограничения подобных злоупотреблений со стороны чиновников (их ведомств) он считал организацию контроля«сверху» со стороны монарха и «снизу» — со стороны общин и корпораций, имеющих определенные интересы и обладающих некоторой властью. При этом необходима публичность государственной власти и исполнения обязанностей должностными лицами. Такая форма участия народных масс в политической жизни реализуется через прессу:развитие общественного мнения (обнаружения того, чего народ хочет и что он думает) и возможности его публичного выражения. Однако необходимо следить, чтобы свобода слова и печати не перерастали во вседозволенность — оскорбление чести, хуление правительства, издевательство над законом, призывы к восстанию и т. п. преступления. В межгосударственных отношениях самостоятельность каждого государства Гегель рассматривает как субстанциональную независимость и суверенность. Она должна поддерживаться па основе договорного взаимоотношения государств на базе принципов международного права. Но принцип договорных взаимоотношений является лишь «долженствованием»: согласно абсолютной суверенности государств они могут не прийти к соглашению в возникшем между ними споре, и тогда он может быть решен только войной. Тем самым, за государством сохранилось право вести войны, не взирая ни на какие заключенные им договоры. Причем правомерность войн распространялась не только на обеспечение национальной независимости и отпор агрессии, но и на достижение «естественных границ», то есть на благо себе и установление своей гегемонии. Кроме того, по мнению Гегеля, удачные войны укрепляют государственную власть и на дают развиваться внутренним смутам, революционным ниспровержениям — укрепляют внутреннее спокойствие народа и нации. Такое понимание сути войны обусловливает «героизацию» воителей-политиков европейских народов, к которым перешла ведущая роль в мировом развитии. Именно они — «Александры» (а не «Архимеды») преобразуют человеческий мир в соответствии с велениями «мирового духа», воспринимаемыми как важнейшие цели их жизни. При этом «массы» («негероические люди») являются лишь послушным средством в руках «героев», человеческим материалом для их всемирно-исторических деяний — людским ресурсом для войн. Данные взгляды заключали в себе оправдание военной (колониальной) экспансии не только абстрактно, но и применительно к политическому курсу военно-бюрократической Пруссии, становящейся одним из самых милитаризованных государств в Европе. В целом, социальные воззрения Гегеля были направлены против просветительских идеалов социальной революции, общественной гармонии, разделения властей, суверенитета народа, приоритета «негероических людей», человеческого счастья, вечного мира и др. На фоне социальных преобразований на рубеже XVIII—XIX веков его социально-философские устремления, опиравшиеся на идеализм и диалектику, носили консервативный, подчас реакционный, характер. По замыслу Гегеля, его «органическая система» была призвана увенчать развитие научно-философской мысли человечества. Но в действительности своим метафизическо-теологическим, идеалистическо-диалектичес-ким содержанием она окончательно дискредитировала априорно-рационалистическую философию и девальвировала сами понятия «идеализм» (спиритуализм) и «диалектика». В научных кругах стремление освободиться от опеки подобных «энциклопедических умов» сопровождается третированном и жестким отбрасыванием традиционной философии (от Платона до Гегеля) от научного знания. Сами философы стали рассматриваться как люди, привыкшие заинтересованно, спекулятивно рассуждать, но не привыкшие отвечать за результаты своих философских хитросплетений1. Потребность вывести науку из-под контроля философии актуализировала проблему ее «дефилософиза-ции».
|