Изменчивый "образ языка" в науке XX века

Под редакцией академика Ю.С. Степанова

и НАУКА

ВЕКА

МОСКВА 1995

МОСКВА 1995

Ю. С. Степанов

Изменчивый "образ языка" в науке XX века

Как показывает уже сам заголовок, речь пойдет об эволю­ции взглядов на язык на протяжении XX века и, самое главное, о тех новых чертах, которые "образ языка" приобрел к концу на­шего, столетия. Выражение "в науке" следует понимать, скорее, собирательно: речь идет о разных науках или, во всяком случае, о разных "дисциплинах". Мы хотим показать, что на протяжении XX века, первоначально главным образом в лоне лингвистики, сменяли друг друга разные определения языка и, соответственно, разные его "образы". Эту эволюцию можно поставить в связь — однако не слишком жесткую— со сменой "стилей научного мышления", или, как некоторые предпочитают выражаться, "па­радигм". Однако эволюция протекала так, что каждое последую­щее определение не вытесняло предыдущего целиком, а включа­ло в себя некоторые его черты. Определение (и образ), которым мы завершаем исторический обзор (это статья I)— "Язык как дом духа", хотя и окрашено несколько в тона экзистенциальной философии и герменевтики XX века (прототип этого выражения принадлежит М. Хайдеггеру), — все же, если разобраться в нем с точки зрения истории науки, включает в себя и "язык индивида", и "язык народа" как некую константу национальной культуры, и многое другое, вследствие чего только и может быть полностью понято "дом духа".

Но если язык — это "дом духа", то естественно, что в нем протекает и "жизнь духа". И если не отделять (а предпринима­лись и такие, неправомерные, попытки) мышление и логику от

других областей "духа", то надо признать, что язык — это и "дом логики", и "дом знания", и "дом философствования". В действи­тельности,— хотя и под другими выражениями,— мы именно этот подход и наблюдаем в конце XX века, — в когнитологии (или в "когнитивной науке", cognitive science), во многих течениях современной логики, и в некоторых течениях современной фило­софии, — например, русской ("Новый русский реализм") или французской. Естественно, что изложить связно все эти подходы в данной статье невозможно, да в этом и нет необходимости, — многим из этих вопросов посвящен ряд других статей нашей кни­ги. В нашем очерке ход изложения здесь резко меняется — это статья II — мы сделаем как бы "вертикальное сечение" по трем линиям, соответствующие разделы мы — несколько условно — обозначим так: 1. "Дискурс", 2. Категория "Факт", 3. Концепт "Причина" и принцип причинности. В первом из этих разделов идет речь о дискурсе как о "языке в языке" — как о средстве вы­ражения (и создания!) любого "возможного (альтернативного) мира". В третьем о новом аспекте в понимании каузальности именно в связи с языком. Поскольку к тому же при этом исследо­ванным дискурсом выступает "советский политический дискурс" 1960-70-х гг., а каузальность— общий научный принцип, то яс­но, что оба эти новые "образа языка" касаются (разумеется со скидкой на недочеты нашего освещения) и всего понимания язы­ка и всех наук в наше время — конец XX века.