И ХХ век

Жан-Поль

САРТР

СВОБОДНОЕСОЗНАНИЕ

и ХХ век

Московский рабочий

Вопрос:«Действительно ли нет ничего полезного в огромной массе работ, которые вам уже посвящены?»

Ответ:«Ну, это слишком. Но я могу сказать, что в целом из того, что я о себе прочитал — я не все прочел, конечно, едва ли десятую часть — я ничего не извлек. В лучшем случае я нахожу точное изложение моих идей...»

Из интервью с Жан-Полем Сартром, лето 1975 г.

«После Сартра- Сартр».Таким категорическим заявлением парижский литературный еженедельник определял значение Сартра через три года после смерти знаменитого писателя и философа, Скончался он 15 апреля 1980 года, а затем словно бы вновь родился во вспышке всеобщего интереса к нему, в издании всего, что им было написано, что не было издано при жизни: «Мы прекрасно знаем, что 20 неизданных страниц Сартра важнее для нашего существования, нежели все нагроможденье трактатов наших признанных философов»¹. Жизнь после смерти — в этой судьбе Сартра раскрывается не просто судьба исключительно одаренной личности, ставшей при жизни властителем дум, но особенное ее качество, которое можно назвать адекватностью XX веку. Вот почему с завершением нашего столетия, в момент подведения итогов Сартр не становится мельче, но вырастает в своей характерности, в поучительности своей судьбы. Сартр и универсален как будто не случайно, не только по дару таланта — универсальность представляется первым условием адекватности нашему времени. Кто Сартр? Философ? Писатель? Романист? Драматург? Теоретик литературы и литературный критик? Журналист? Публицист? Эссеист? Политический деятель? Все это одновременно — а значит, нечто иное, некое особенное качество поистине феноменальной личности, которую не сведешь ни к одному из возможных определений.

И при всем этом несущей конструкцией всего этого огромного сооружения, творчества Сартра, является искусство. Сартр, несомненно, подлинный и прирожденный философ, но он побуждает вспоминать афоризм Альбера Камю: «Хотите философствовать — пишите романы». Не только романы, новеллы, драмы писал Сартр, он писал и собственно философские труды, однако в конечном счете его философствование стягивалось к эстетике, к размышлению об особенном, по сути своей художественном осмыслении бытия. Сартр шел к выработке современной философии, точнее говоря, к современному Знанию, к универсальной познавательной модели — и отнюдь не случайно ключевое место в этой модели занял художник, Гюстав Флобер, герой последней книги Сартра.

Сартр на самом деле «важен для нашего существования», И не потому, что он являет собой собрание полезных советов и бесспорных истин. Нет, Сартр и спорен, и легко уязвим — как, впрочем, и наш век. Он порой привораживает — временами отталкивает. Как и наша эпоха. Что, собственно, принесла она к своему исходу, который слишком похож на разбитое корыто?! Столько дерзаний, такой порыв надежд — а в итоге: «не убий», «не укради»... Сартр -- это трагическая одиссея человека XX века, честно прожитая и пережитая, пройденная до конца, в котором больше вопросов, чем ответов.

¹ Les Nouvelles lilteraires, 21—27 septembre 1983.—Перевод Французских текстов здесь и далее выполнен Л. Андреевым. В работах Сартра сохранены присущие ему особенности графического оформления текста.— Примеч. ред.

Еще бы: Сартр — герой нашего времени, герой «абсурдного мира», со смертью Бога утратившего смысл и закон существования. Невиданная ответственность легла на человека. Справился ли он? Ангажированный Сартр нас ангажирует, им пережитое — наше переживание, наша участь, наш выбор. Все, что Сартр делал, все его размышления,— мучительные поиски смысла бытия, сути человека, который остался наедине с собой, без опоры, без объяснения. И для которого в равной степени важно осознание своей свободы, осознание свободы как своей человеческой сути — и осмысление границ свободы, неотвратимости детерминизма. Через тернии, от одной крайности к другой, от абсолютизации Слова — к культу Дела двигался Сартр, оставляя в осадке, в итоге своих безмерных, изощренных интеллектуальных построений простые и вечные истины. Сартр должен быть прочитан в свете самой из них великой: «Мне недоставало чувства реальности. Но я изменился. В течение долгого времени я приобщался к реальности. Я видел умирающих от голода детей. Перед лицом гибнущего ребенка «Тошнота» не имеет веса». Жизнь ребенка как мера всех вещей — во мраке «абсурдного мира» сверкнул луч истины, свет добра...

И все же — Сартр поучителен не столько тем, что им найдено, но и объясняющими всех нас заблуждениями, и самой готовностью к поиску, способностью к движению непрестанному, через самоотречение. Каждый шаг Сартра, даже неверный, оставил свой след — пройти по этим следам, значит, пройти путем двадцатого столетия и, может быть, хоть сколько-нибудь приблизиться к истине, во всяком случае, к надежде на нее, которая возникает, когда знакомишься с человеком, одержимым сомнением и верой,— знакомишься с Сартром.

Открыв мир через Слово, я долго принимал Слово за мир. Существовать значило быть поименованным на неких бесконечных скрижалях Слов, писать значило высекать на них новые существа или ловить живые вещи в капканы фраз.

Сартр

СЛОВА

В