Философия Античности: космоцентризм раннегреческой философии. Многообразие концепций строения Космоса. Человек как микрокосм.

Космоцентризм особенно характерен для раннегречесской философии (VI–V вв. до н. э.). Что греки понимали под «космосом»? Это бытие организованное, совершенное, упорядоченное, вне космоса – хаос, неупорядоченность. Такое представление шло от мифологии с ее идеей сотворения мира разумным верховным существом, поэтому и космос упорядочен, разумен, совершенен, эстетически прекрасен. Но – не только, налицо здесь и элементы наивного антропоморфизма, и попытка приложить к космосу человеческую «мерку», а к человеку – «мерку» космическую, и даже отдельные прозрения, через многие столетия получившие свое естественно-научное подтверждение. Как построен космос? Крайне ограниченные возможности науки того времени (опора лишь на наблюдение, почти полное отсутствие эксперимента) в сочетании с острой философской пытливостью порождали множество гипотез и, соответственно, типов объяснения мира. Одни философы полагали, что все вещи возникают, хотя и разными способами, из какого-либо одного и притом вещественного начала–из «воды» (Фалес), «воздуха» (Анаксимен), «огня» (Гераклит), «земли» (Ксенофан), другие считали, что таких начал несколько–так, Эмпедокл «корнями всех вещей» называет огонь, воздух, воду и землю, а их соединение и разъединение объясняет действием противоположных сил – «любви» и «вражды». Речь, конечно, идет не о реальных, природных веществах, а о символе, метафоре, образном сравнении – идея «первовещества» и «первоосновы» еще скована чувственной образностью. Выдвигаются тогда же, впрочем, и такие гипотезы, где оперируют понятиями – апейрон («бесконечное») у Анаксимандра, число у Пифагора, бытие как таковое у Парменида, Левкипп и Демокрит выдвинули атомистическую гипотезу, оказавшуюся особенно перспективной. Общее у этих гипотез–конкретные вещи возникают и гибнут, но то, что лежит в их основе, сохраняется, пребывает извечно, в изменчивом ищется сохраняющееся, в многообразном–единое. Так вырисовывается постановка таких фундаментальных философских проблем, как единое и многообразное, внутреннее (сущность) и внешнее, часть и целое, движение и покой и т. д., а сам космос предстает как «вечный поток», пребывающий в постоянном круговороте. Каково здесь место человека? Он понимался по аналогии с космосом и включался в космическую необходимость, воспринимавшуюся в тесной связи с идеей судьбы. Психическое и физическое, субъективное и объективное представлялись еще недостаточно расчленение, это видно, например, из того, как Гераклит понимал логос (слово, разум): это и специфическое определение человека, и закономерная природа вещей, их необходимость и судьба. Эта детерминированность человека судьбой, т. е. законами мира, сочеталась у древних греков, однако, с признанием активного характера человеческого поведения, о чем речь шла выше. Считалось, что человек заранее не знает того, что ему уготовано судьбой, а потому может поступать так, как ему хочется. Так греки подходили к проблеме свободы воли.

Философия Античности: стихийная диалектика древних греков. «Вечный поток» Гераклита, апории Зенона. Переход к античной классике: Сократ, его этический рационализм и майевтика как путь к объективному знанию.

Идея «вечного потока» заключается в следующем: конкретные вещи возникают и гибнут, но то, что лежит в их основе, сохраняется, пребывает извечно, в изменчивом ищется сохраняющееся, в многообразном–единое. Так вырисовывается постановка таких фундаментальных философских проблем, как единое и многообразное, внутреннее (сущность) и внешнее, часть и целое, движение и покой и т. д., а сам космос предстает как «вечный поток», пребывающий в постоянном круговороте.

Каково здесь место человека? Он понимался по аналогии с космосом и включался в космическую необходимость, воспринимавшуюся в тесной связи с идеей судьбы. Психическое и физическое, субъективное и объективное представлялись еще недостаточно расчленение, это видно, например, из того, как Гераклит понимал логос (слово, разум): это и специфическое определение человека, и закономерная природа вещей, их необходимость и судьба. Эта детерминированность человека судьбой, т. е. законами мира, сочеталась у древних греков, однако, с признанием активного характера человеческого поведения, о чем речь шла выше. Считалось, что человек заранее не знает того, что ему уготовано судьбой, а потому может поступать так, как ему хочется. Так греки подходили к проблеме свободы воли. В «вечном потоке» еще нет идеи развития, но уже есть ранняя, стихийная диалектика. Наглядное представление о ней находим, например, у Зенона из Элеи, которого Аристотель за обнаружение им в изменяющемся бытии противоречий назвал «родоначальником диалектики». Прославился Зенон особенно своими апориями (букв. «затруднениями»), доставившими много забот философам и математикам всех последующих эпох. Мы остановимся здесь на одной из апорий под названием «Ахилл не догонит черепаху». Быстроногий Ахилл никогда не догонит это животное, поскольку, начав движение одновремено с черепахой, Ахилл, добежав до места, с которого она начала свое движение, обнаружит, что она за это время продвинулась дальше; и так будет, считает Зенон, во всех последующих пунктах их движения до бесконечности. Суть проблемы, конечно, не в том, что Зенон отрицает реальное движение, он его признавал, а в невозможности мыслить о нем без противоречий и в трудностях выражения его (т. е. движения) в понятиях. Сильным моментом натурфилософии как основы космоцентризма является, как мы видели, стремление понять мир, природу как нечто целое, существующее в множественном и преходящем (мир как единство в многообразии). Сложнее достичь конкретизации этого целого; средствами натурфилософского «чистого умозрения» можно получить лишь отдельные догадки, тут необходимы конкретно-научные знания, что в последующем и выразилось в развитии цикла наук о природе («физика»). Осознание этого приводит к уточнению предмета философии и выводит античных философов на новый, более высокий уровень, представленный прежде всего Сократом (около 470–399 до н. э.). Недовольный чрезмерными притязаниями натурфилософии («я знаю, что ничего не знаю»), Сократ сосредоточивается исключительно на проблемах человека («познай себя»). Философия, считал он, это учение о том, как человеку следует жить. Главный тезис Сократа: корень всего дурного в поступках человека (т. е. зла) – в незнании им, что такое добро; знать добродетель – значит и поступать добродетельно. Сократ, стало быть, стоит у истоков рационалистической этики. Позже эта этика возродится и получит свое более широкое обоснование (эпоха Просвещения). Но что есть, по Сократу, знание как отличить его от мнения, которое всегда так или иначе произвольно, случайно, не обязательно? Отвечая на этот вопрос, он подвергает анализу содержание человеческого сознания и выделяет в нем два основных слоя – субъективный (зависит от данного человека, связан лишь с ним) и объективный – схватывает общее (или единое) в вещах и выражает это общее в понятиях. В силу этого данный слой сознания характеризуется объективностью, достоверностью, общеобязательностью и является собственно знанием. Позже, как мы увидим, этим же путем пойдет Кант, обосновывая всеобщий и необходимый характер естественно-научного знания. Сократ разработал и метод получения такого знания (он его назвал «майевтикой», или повивальным искусством): останавливая на улицах и площадях Афин любознательных прохожих, он вовлекал их в совместный поиск истины путем мастерской постановки серии вопросов и коррекции ответов на них. Философ часто пользовался и другим методом – «иронией»: к истине он подводил своих собеседников через незаметное порождение в их сознании сомнения в общепризнанном и необходимости его преодоления достоверным знанием. Предмет же этого знания – ценности нравственности (среди них Сократ особо выделял доблесть и благо), следование им, считал мыслитель, ведет человека к счастью.