Вопрос 53. Если в прошлых столетиях проблемы науки интересовали лишь узкий слой причастных к ней интеллектуалов

Если в прошлых столетиях проблемы науки интересовали лишь узкий слой причастных к ней интеллектуалов, а отношение к технике было сугубо прикладным, то наше время выдвинуло оба эти явления в центр общественного внимания, привлекло к ним взоры миллионов людей. Сейчас «философия техники», «философия науки» сформировались как относительно самостоятельные области теоретического поиска, не менее значимые, чем традиционные онтология и гносеология.

Отметим то обстоятельство, что, если наука – древний объект философской рефлексии, то техника стала предметом профессионального философского анализа сравнительно недавно. Первые зачатки философии техники возникли в 19 в. в Германии, Франции, в начале 20 в. в России.

Германские авторы Ленк и Рополь выделили из литературы по философии техники (ФРГ – 60 – 70-е гг.) ряд «существенных элементов» техники: прикладное естествознание; комплекс элементов и средств; воля к власти и подчинению природы; «открытие» и «упорядочение» природы; реализация идей; создание искусственной среды и т. д.

При более конкретном видении техника представляется орудийно, предметно или же алгоритмично - технологично. Чем человек воздействует на объекты, изменяя их – это техника. И как именно он воздействует – это тоже техника, но уже обнаруживающая себя как технология.

История техники – это объективная предпосылка человеческой деятельности. Конечно, каменная индустрия первобытности, ремесленное мастерство многих тысячелетий и современное высокотехнологичное производство, – разные полосы в бытии техники и её роли в человеческой жизни.

Современный мир – это «технизированное» пространство и «технологизированное» время. Исчезни сегодня техника, исчезнет и человек.

Привлекательны и актуальны идеи о периодизации развития техники, высказанные американским философом и социологом Льюисом Мамфордом. Он полагал, что точкой отсчёта современной (а не древней) техники можно считать начало второго тысячелетия нашей эры. Опираясь на опыт европейской истории, Л. Мамфорд выделяет три технические эпохи.

Первая «эотехническая» (1000-1750 гг.) имеет в основе технологию «воды и дерева». Вторая «палеотехническая» (от второй половины 18 века до середины 20 в.) опирается на комплекс «угля и железа». И, наконец, третья, «неотехническая» (ныне длящаяся) использует комплекс «электричества и сплавов». Как видим, в основу периодизации положен используемый в технике основной вид энергии и то «вещество», которое занимает центральное место в создании технических устройств.

Впечатляющую схему этапов технического развития предложил отечественный исследователь Г. Ф. Сунягин. По предложенной им исторической типологии этапы изменения техники заданы определённым типом труда. Древнейшая техника с её «разрушительным» характером (в рамках охоты и собирательства) отражает «присваивающий» способ отношения к природе. Земледельческая практика, утвердившаяся в ходе неолитической революции, выявила моменты конструктивности, особенно технические черты. Однако наиболее полно качественные грани в истории техники обнаружились с появлением машинного производства. По его мнению, выразительную роль в воссоздании «технизированного» воззрения на мир сыграли такие технические новшества позднего европейского средневековья, как часы, стекло и книгопечатание.

Приведённая типология интересна в том отношении, что она показывает технические новшества как факты, способствующие масштабным изменениям в человеческой ментальности и всей системе общественных отношений от экономики до высших идеологий. Любая периодизация технической истории, конечно, не исчерпывается приведёнными примерами. «История техники» как жанр насчитывает немало названий и содержит в себе множество оригинальных авторских суждений.

Многие авторы фиксируют «самодвижение» техники с её устремлённостью от ручных орудий к полностью автоматизированным, компьютеризированным системам. Важно подчеркнуть одно: нет человека и общества вне «техносферы», техника исторична, не стоит на месте, обновляется. Технические инновации выступают как катализатор, бродило, импульс коренных изменений во всей системе человеческой жизни.

Отношение человека к миру техники неоднозначно. Так, до наших дней дошли идеи недоверия, враждебности к технике технофобии.

Мыслители разных направлений не раз высказывали и продолжают высказывать опасение о возможном выходе техники из-под контроля людей. Ещё в 30-е годы нашего века Освальд Шпенглер в книге «Человек и техника» утверждал, что человек, властелин мира, сам стал рабом машин. Техника вовлекает всех нас, помимо нашего желания, в свой бег, подчиняет собственному ритму.

Широко пропагандируется идея о том, что человек и человечество так же, как и механизмы обладают системным свойством, могут быть промерены техническими параметрами и представлены в технологических показателях.

Многие технические новшества (изобретения, конструкторские разработки) подчас опережают своё время, оказываются экономически невыгодны. Массовое количество технических приспособлений, их внедрение в производство и быт опережают интеллектуальный (и особенно нравственный) уровень массового сознания. Забитость техникой всего потока жизни умножает катастрофы, аварии, трагические происшествия.

И всё же технический прогресс при всей его жёсткости неостановим. И если где-либо можно говорить о видимом действительном прогрессе (восхождение от простого к сложному, от низшего к высшему), то это в области роста и развития техники.