ВИКТОР ПЕЛЕВИН. Когда дорога пошла в гору, старенький паровоз сбавил ход

I

Когда дорога пошла в гору, старенький паровоз сбавил ход. Это было весьма кстати — за окном откры­лась панорама удивительной красоты, и оба пассажира в купе, только что закончившие пить чай, надолго по­грузились в созерцание.

На вершине высокого холма белела дворянская усадьба, возведенная, несомненно, каким-то расточи­тельным сумасбродом.

Здание было красивым и странным: оно напоми­нало не то жилище эльфов, не то замок рыцарей-монахов. Белые шпили, стрельчатые окна, легкие мраморные беседки, поднимавшиеся из причудливо остриженных кустов парка — все это казалось нере­альным на сквозном российском просторе, среди се­рых изб, косых заборов и торчащих по огородам пугал, похожих на кресты с останками еще при Риме распя­тых рабов.

Но даже необычнее белого замка выглядел пахарь, идущий за плугом по склону холма. Это был высокий

ВИКТОР ПЕЛЕВИН

чернобородый мужчина мошного сложения, одетый в длинную рубаху. Его ноги были босы, а ладони лежали на ручках деревянного плуга, который тянул за собой конь-битюг.

— Вы не находите, ваше священство, что в этой
картине есть нечто библейское?

Вопрос задал пассажир с густыми рыжеватыми усами, одетый в коричневую клетчатую пару и такое же кепи. А обращен он был к молодому священнику в черном клобуке и темно-фиолетовой рясе, сидевшему напротив.

Священник, очень похожий на оставшегося за ок­ном пахаря сложением и бородой, отвернулся от стек­ла и с любезной улыбкой спросил:

— Что же вы в этом находите именно библейского,
сударь?

Господин в клетчатом кепи чуть смутился.

— Нечто первозданно-величественное, вернее бу­
дет сказать, — ответил он. — Библия, как мы знаем,
тоже относится к первозданному и величественному.
В таком вот сопоставительном ключе-с. Извините, ес­
ли неподобающе высказался.

— Ну что вы, — ответил священник. — Не следует
быть настолько апологетичным.

— Простите, как?

— Апологетичным, склонным приносить излиш­
ние извинения. Миряне при разговоре со священст­
вом всегда стараются упомянуть о духовном. Дурного
здесь нет, наоборот — отрадно, что мы одним видом
своим поворачиваем помыслы к высоким предме­
там...

— Кнопф, — представился клетчатый господин. —
Ардальон Кнопф, торговля скобяными товарами.
Я. кажется, так и не назвался. А вы — отец Паисий, я
помню.

Священник наклонил черный клобук. Кнопф опять повернулся к окну. Усадьба и пахарь были все еще видны.

— А знаете ли, что за таинственный замок на
холме, отец Паисий? Это Ясная Поляна, усадьба
графа Т.

Он выговорил так — «графа Тэ».

— Неужели? — вежливо, но без интереса переспро­
сил священник. — Какое странное имя.

— Графа стали так называть из-за газетчиков, —
пояснил Кнопф. — Рассказывая о его похождениях,
газеты никогда не упоминают его настоящей фами­
лии, чтобы не попасть под статью о диффамациях. Эта
кличка теперь у пего вместо имени.

— Романтично, — улыбнулся священник.

— Да. А по склону, надо думать, идет сам граф Т.
У него это завместо утреннего моциона-с. Великий че­
ловек.

Отец Паисий сделал вежливое движение плечами, как бы одновременно и пожимая ими в недоумении, и соглашаясь с собеседником.

— А что же, — ответил он, — несколько часов кре­
стьянского труда не повредят и графу.

— Осмелюсь задать вопрос, — быстро проговорил
Кнопф, словно только и дожидавшийся этой секун­
ды, — а как вы, ваше священство, относитесь к отлуче­
нию графа Т. от церкви?

Священник посерьезнел.

— Это крайне трагический факт, — сказал он ти­
хо, — ибо что может быть скорбнее изгнания чада
церкви из ее лона? Но причиной, видимо, являются
греховные и непотребные деяния графа. Которые мне,
впрочем, не вполне известны.

— Непотребные деяния? Тут я осмелюсь возразить
вашему священству. Граф Т. — один из высоких нрав­
ственных авторитетов нашего времени. И его величие
от отлучения ничуть не умалилось. А вот авторитет
церкви-с...

— Какие же у вас имеются основания считать гра­
фа Т. нравственным авторитетом? — полюбопытство­
вал священник.