Скво: «Встреча с Рамакришной».

Мы сидим с Бодхи перед компом, на котором открыта фотка Рамакришны. Фотка достаточно четкая, но глаза видно не очень хорошо. Ничего особенного эта фотка во мне не вызывает. Я просто сижу и почти не двигаюсь. Часто когда я почти не двигаюсь, в этом месте почти пропадают ощущения физического тела и возникают другие ощущения, которые захватывают большую область, чем ощущения физического тела – «это место» становится больше раза в полтора. Попробую описать ощущения – упругая, подвижная пустота, которая сопровождается легким, приятным головокружением – похоже на описания переживания сферы пустоты. Восприятие физического тела могут проявляться фрагментами, и в этих фрагментах могут возникать (а могут и не возникать) ощущения жжения, острой ментоловой прохлады, электричества, легкой и приятной анестезии, течения воды вниз (как будто вода быстро течет по чему-то рифленому), приятного испарения (как испаряются, слегка шипя, капли воды).

Я перестала двигаться и описала свои ощущения Бодхи. Он положил мне руку на центр грудной клетки, и в области груди возникло легкое, но достаточно ощутимое горение. Проступили некоторые фрагменты тела, особенно – руки ниже локтя и ступни, в них тоже ощущалось горение, но менее сильное, чем в груди. Ощущение упругой пустоты стало более интенсивным. ВД – «сейчас должно что-то произойти, ведь Бодхи не просто так мне руку на грудь положил, а если не произойдет, значит я тупая, значит он во мне ошибся...». Я прекратила поддерживать эти мысли и стала возвращать внимание со всех хаотических отвлечений. Возникали проблески разных переживаний, физические переживания продолжались на одном уровне.

Я посмотрела на фотографию Рамакришны, и его глаза перестали быть просто фотографией, они как будто ожили, и я УЗНАЛА его. Тут же возникло переживание, которого еще не было в этой личной истории (по крайней мере, я думаю, что его не было). Возникла мысль, которая срезонировала с переживанием – «когда я была рядом с Рамакришной». Это переживание я назвала экстатическая умиротворенность. Экстаз и умиротворенность – что-то несовместимое для рассудка, но это как раз то, что я увидела в «оживших» глазах Рамакришны и то, что я переживала, когда находилась рядом с ним. Возник образ – над Гангой начинается закат, все вокруг – густо-золотого цвета, но не только небо окрашивает все в густое золото, это еще и переживание, которое резонирует со зрительным восприятием неба и окружающего пространства. Я сижу в саду напротив Рамакришны. Мы разговариваем, но больше молчим, чем разговариваем. Я знаю, что он знает, что сейчас есть это переживание, он знает, какие сейчас есть восприятия в «этом месте». Все его существо выражает пронзительную и глубокую симпатию ко мне. Я переживаю то же самое по отношению к нему. Это мое самое близкое существо, мне нечего от него скрывать, нечего бояться в его присутствии, это переживание абсолютной открытости и в то же время защищенности. Его тело, как и пространство вокруг, пронизано густым золотом и излучает экстатическую умиротворенность.

С большим трудом я сдерживала слезы от той пронзительной симпатии, которая возникла у меня к Рамакришне. Он перестал быть абстрактной исторической личностью, я даже не могу назвать то что произошло воспоминанием – этот образ гораздо ярче почти всех образов моей личной истории, ярче, чем «память» о сегодняшнем утре. Возникла озаренная мысль – «это никакое не прошлое. Это есть сейчас». Всплеск переживания – озаренная мысль – «если нет восприятия прошлого, а есть только восприятие, то ведь прямо сейчас может быть это восприятие, нет никакой последовательности, прямо сейчас может быть то восприятие, которое может быть даже описано как «событие из прошлого».

До этого события у меня было мнение, что с рассудочной ясностью у Рамакришны были проблемы – судя по тому, что я читала. То есть переживания у него конечно же были, и даже очень яркие, но вот интеллект его... Он в моем представлении был личностью, слабо контролирующей свои желания – если возникало желание кричать и смеяться от экстаза, то он его не задумываясь реализовывал. Я почти никогда всерьез не думала о Рамакришне, поэтому его портрет был сумбурным. Я вроде бы и верила в то, что он был просветленным, но в то же время он оставался для меня полумифическим персонажем, склонным к неадекватному поведению.

Когда я «встретила» его, я сразу обратила внимание на то, что это существо совсем не безумное, а наоборот – все его существо излучает ясность, мудрость. И это было совсем не похоже на мое представление о нем. В его глазах не было ничего от глаз сумасшедших – его взгляд был чистым, пронзительным и умиротворенным. В его движениях не было никакой сумбурности – не было никаких сомнений в том, что у этого существа есть недоступный пока для меня контроль над всеми своими движениями.

Есть озаренная мысль, что этот образ может стать самой настоящей реальностью, если... Пока я не знаю, что надо сделать для этого. Но теперь у меня почти всегда есть возможность посидеть с Рамакришной на закате солнца и посмотреть в его глаза.