Использование специальных судебно-медицинских познаний при производстве следственного эксперимента и проверки показаний

В отличие от УПК РСФСР, ст. 181 УПК не предусматривает привлечение к производству следственного эксперимента специалистов. Это, видимо, связано с тем, что на этапе предварительного расследования следственный эксперимент проводится обычно уже после назначения (а иногда и после производства) экспертизы, и в нем, как правило, принимает участие эксперт по делу, которому такое право предоставлено ст. 57 УПК. Привлечение же другого специалиста возникает лишь в исключительных случаях (например, при отсутствии или в случае болезни эксперта по делу).

В судебном следствии допускается участие в следственном эксперименте и специалиста, и эксперта (ст. 288 УПК), поскольку эксперимент здесь может проводиться как до, так и после назначения судебной экспертизы.

Участие эксперта (специалиста), так же как и производство самого следственного эксперимента или проверки показаний, закон предусматривает лишь в факультативной форме, наделяя следователя процессуальным правом самому решать, насколько необходимо привлечение специальных познаний. В то же время это вовсе не исключает возможность инициативы в этом вопросе самого эксперта по делу. Право эксперта на обращение к следователю с ходатайством также закреплено в ст. 57 УПК, по смыслу которой он вправе инициировать не только вопрос о своем личном участии в производстве следственного эксперимента, но и о необходимости его производства вообще. Подобная инициатива эксперта, по нашему мнению, должна рассматриваться как показатель качества и эффективности его работы.

Абсолютно прав И. А. Гедыгушев (1999), когда пишет, что непосредственное участие судебно-медицинского эксперта в проверке частных следственных версий и ситуационной оценке события в целом не является вторжением в сферу компетенции следователя, поскольку вопросы, решаемые при этом экспертом, не охватывают преступление в уголовно-процессуальном понимании, а касаются лишь его материально-фактической стороны.

Привлечение эксперта или выбор судом специалиста определяются природой расследуемых обстоятельств и явлений, содержанием вопросов, которые предполагается разрешить в ходе следственного (судебного) действия с его участием, существом воспроизводимых действий. На практике чаще всего к производству следственного эксперимента и проверки показаний привлекаются государственные эксперты (штатные специалисты экспертных учреждений) и, прежде всего, это эксперты общего профиля районного, межрайонного или городского звена судебно-медицинской службы (танатологи), реже — эксперты медико-криминалистических подразделений, специалисты отделов экспертизы потерпевших, и в исключительных случаях — судебно-биологических, судебно-химических отделений.

В юридической литературе проблема использования судебно-медицинских знаний в ходе производства следственного эксперимента и проверки показаний по уголовным делам о преступлениях против личности не рассматривалась. Самими судебными медиками этому вопросу уделялось недостаточное внимание, — в литературе опубликованы, в основном, отдельные статьи, в которых описываются конкретные случаи из практики и приводятся примеры удачного решения экспертных задач с помощью данных, полученных в ходе следственного эксперимента (Богуславский Л. Г., 1964; Загрядская А. П., 1968; Фридман Л. М., 1970; Волченко И. П., 1972; Данисявичус П. В., 1981; Молчанов В. И., Петров В. П., Попов В. Л., 1981; Грибов В. М., Комаров П. П., 1982; Казак А. П., Марченко М. И., Муратов В. А., 1982; Козлов В. А., Муратов В. А., 1982; Попов В. Л., 1982; Ковбасин В. Ф., 1988; Серебренников И. М., 1989; Исаев Ю. С, Китаев Н. Н., Дилис А. Д., 1991; Муратов В. А., 1995 и др.). В большинстве же имеющиеся по этому вопросу сведения не выходят за рамки отдельных частных сообщений, рекомендаций и не дают обобщающего представления о проблеме.

В отдельных руководствах или диссертационных работах по судебной медицине (Гуковская А. П., 1958; Попов В. Л., 1991; Мишин Е. С, 1997; Молин Ю. А., 1996; Матышев А. А., 1998 и др.) эти вопросы изложены в самых общих чертах или в узко специальном аспекте применительно к какому-либо одному виду травмы.

Близкое к рассматриваемой проблеме положение и особое место в судебно-медицинской литературе занимает вопрос о так называемых ситуалогических экспертизах. Первоначально возможность проведения подобных экспертиз разрабатывалась криминалистами применительно к данным, полученным при осмотре места происшествия (Грановский Л. Г., 1965). Среди судебных медиков пионером в этом деле был петербургский профессор В. П. Петров, который ввел термин «ситуалогическая экспертиза» в судебно-медицинскую практику.

Следующим этапом научной разработки вопросов производства ситуалогических экспертиз — проблемы, которая стоит наиболее близко к следственному эксперименту, явилась монография И. А. Гедыгушева (1999). В ней представлен большой практический экспертный материал, впервые дан комплексный системный анализ проблемы, отражены организационные, научно-методические и практические аспекты судебно-медицинской экспертизы по реконструкции обстоятельств и условий причинения повреждений.

И. А. Гедыгушев рассматривал все эти вопросы, главным образом, с позиций медицинской криминалистики и применительно к оценке механизма следообразования. Такой подход нашел отражение и в официальных ведомственных документах судебно-медицинской службы, в частности в приказе № 407 МЗ РФ (1996), которым производство экспертиз реконструкции события преступления против жизни и здоровья было отнесено к компетенции специалистов отделений медицинской криминалистики².

Ситуационная экспертиза в работах И. А. Гедыгушева (1994, 1999) представлена как интеграционная проблема, в которой эксперимент (следственный или экспертный) выделяется в качестве одного из этапов комплексного анализа обстоятельств преступления, а результаты следственного эксперимента становятся объектом ситуационной экспертизы.

Вместе с тем нередко следственный эксперимент проводится по иным, чем ситуационная экспертиза основаниям, решает вопросы не только механизма следообразования, но и другие задачи — возможность восприятия каких-либо фактов, совершения определенных действий, наступления какого-либо события, а также для установления последовательности происшедшего события (ст. 181 УПК). В этом случае, наоборот, материалы экспертизы, в том числе и ситуационной, могут использоваться в качестве исходных данных при производстве следственного эксперимента, а в некоторых случаях эксперимент может стать способом проверки следователем выводов экспертизы.

Поэтому представляется важным рассмотреть процессуальные, организационные, научно-методические и практические аспекты использования специальных судебно-медицинских познаний при производстве следственного эксперимента и проверки показаний как самостоятельных процессуальных действий. Не в последнюю очередь именно из-за недостаточной теоретической и методической проработки этой проблемы привлечение специалиста в области судебной медицины к производству этих процессуальных действий еще не стало общепринятой на практике нормой взаимодействия судебно-медицинской службы с правоохранительными органами.

Сегодня можно с уверенностью говорить о возрастающем и не случайном интересе следователей и суда к этой форме использования судебно-медицинских знаний (Белкин Р. С, Белкин А. Р., 1997). Такое положение связано, с одной стороны, с изменившейся криминогенной обстановкой и ростом числа тяжких преступлений в стране, а с другой — с явно обозначившейся тенденцией сокращения свидетельской базы по уголовным делам, с распространением такого явления, как умышленное противодействие расследованию и более активной позицией защиты (Журавлев С. Ю., 1992; Карагодин В. H., 1992; Стулин О. Л., 1999).

В этих условиях любые доказательства по делу для того, чтобы они были признаны достаточными не только следователем, но и судом, требуют дополнительной объективной проверки, подтверждения и процессуального закрепления. Получаемый по делу следственным, оперативным и экспертным путем разнородный фактический материал сегодня зачастую требует для осмысления анализа такого уровня, который выходит за рамки только правовых и процессуальных знаний, и предполагает необходимость более общего методологического подхода. Такой подход, по нашему мнению, может быть реализован на основе усиления интеграционных процессов в практике расследования уголовных дел и, в частности, путем более широкого использования специальных судебно-медицинских знаний, привлечения экспертов и специалистов к производству самых разных процессуальных действий, в частности следственного эксперимента и проверки показаний. В этом и одно из важнейших средств повышения эффективности работы судебно-медицинской службы.

Процессуальное положение судебного медика, привлекаемого следствием или судом к участию в следственном (судебном) действии, может несколько различаться. Статус эксперта как участника судопроизводства предполагает необходимость соблюдения следующих условий: следственный эксперимент должен осуществляться в период производства экспертизы и проводиться с участием того же судебного медика, который является экспертом по делу, и, что обязательно, цель и содержание следственного эксперимента должны быть непосредственно связаны с решением поставленных перед экспертизой задач. Формально только при соблюдении этих условий судебный медик, участвуя в следственном эксперименте или проверке показаний, сохраняет за собой права эксперта.

Если эксперимент проводится уже после дачи заключения, но тем же экспертом, и требующие проверки вопросы имеют отношение к этому заключению, права специалиста в процессе следственного эксперимента также могу быть расширены следователем путем распространения на него прав, предоставленных эксперту законом (ст. 57 УПК).

Привлечение эксперта по делу к участию в следственном эксперименте или к производству проверки показаний следователь, как правило, осуществляет в рамках ранее вынесенного постановления о назначении судебно-медицинской экспертизы. Иногда задание эксперту на участие в следственном эксперименте следователь вносит непосредственно в постановление о назначении экспертизы. В этом случае не требуется дополнительного процессуального оформления решение следователя о проведении следственного эксперимента или проверки показаний, поскольку УПК (ст. 181 и 194) не предусматривает обязательного вынесения постановления о производстве этих процессуальных действий.

Иначе обстоит дело в тех случаях, если к участию в следственном эксперименте привлекается эксперт уже после окончания экспертизы или судебный медик, ранее не участвовавший в деле (например, при болезни эксперта), или если эксперимент проводится в связи с вновь установленными обстоятельствами, которые до этого не были известны эксперту. Очевидно, что привлечение нового лица в качестве эксперта, равно как и изменение фактических оснований (обстоятельств дела) может потребовать вынесения дополнительного постановления. В нем должны быть четко и полно изложены обстоятельства, подлежащие проверке, и условия, применительно к которым следователь устанавливает возможность или достоверность этих обстоятельств.

Когда речь идет о привлечении специалиста (независимо от того, участвовал он ранее в деле ли нет), уголовно-процессуальный закон не предусматривает какого-либо определенного процессуального порядка оформления этого решения. Некоторые юристы (Белкин Р. С, Белкин А. Р., 1997) считают, что в подобных случаях следователь все же должен документально обосновать свое решение для того, чтобы оно было ясно всем участникам судопроизводства, а в последующем и суду. В то же время, само собой разумеется, что отсутствие постановления о привлечении к производству следственного действия не может служить основанием для отказа специалиста от участия в нем.

Эксперимент в суде производится в порядке ст. 288 УПК, а решение суда об этом должно быть оформлено определением или постановлением. Поскольку закон (ст. 240 УПК) требует от суда первой инстанции непосредственного исследования каждого доказательства, производство следственного действия в ходе предварительного расследования не исключает его производства по тем же основаниям и в суде.

Вопрос о том, может ли эксперт, участвовавший в производстве следственного эксперимента на предварительном следствии, участвовать и в проведении эксперимента в суде, законодательно не определен. По-видимому, следует считать, что если судебный медик является экспертом по делу в судебном заседании, то в силу своего процессуального положения он вправе участвовать в исследовании доказательств, относящихся к предмету экспертизы, и по решению суда он может быть привлечен к проведению любых судебных действий, в том числе и следственного эксперимента.

Фактические основания для привлечения к участию судебно-медицинского эксперта в следственном эксперименте или проверке показаний можно свести в три основные группы:

1. проверка и уточнение сведений, полученных ранее, на предшествующих этапах расследования (в том числе данных, содержащихся в выводах судебно-медицинской экспертизы), и их сопоставление с другими доказательствами по делу;
2. необходимость получения дополнительной объективной информации для организации дальнейшего расследования, в том числе для назначения судебно-медицинской экспертизы или корректировки экспертных исследований;
3. невозможность решения поставленных перед экспертом вопросов и проверки экспертных предположений без реконструкции обстановки места происшествия и воспроизведения действий его участников.

В первом случае судебный медик привлекается для проверки только тех фактов, которые уже были установлены экспертным путем или имеют отношение к предмету судебно-медицинской экспертизы, например, когда имеется противоречие между выводами ранее выполненной экспертизы и другими доказательствами по делу. Вместе с тем далеко не каждое противоречие требует проведения следственного эксперимента. Так, нередко несоответствие обстоятельств дела и объективных результатов экспертного исследования оказывается очевидным, например, когда подозреваемый утверждает, что нанес потерпевшему удар молотком, а экспертизой доказан «рубленый» характер повреждений. Следственный эксперимент этот вопрос не разрешит. Другой вариант — это сомнение самого эксперта или следователя в достоверности своих предположений, выводов или версий (например, суждений по вопросам, ответы на которые даны экспертом только в вероятностной форме). Практика свидетельствует, что нигде так наглядно не воспринимается заключение эксперта, особенно выводы, касающиеся механизма травмы, как в обстановке реального или реконструированного места происшествия. Самому эксперту также никогда не лишним будет посмотреть, насколько согласуется его заключение с обстановкой того места, где разворачивалось событие преступления, и с другими доказательствами по делу.

Установление новых обстоятельств и получение новых доказательств УПК РФ прямо предусматривает в качестве цели производства проверки показаний. Что касается следственного эксперимента, то на практике он рассматривается не только как средство наглядного воспроизведения обстоятельств преступления и проверки частных следственных версий (сама подобная задача далеко не всегда требует привлечения судебно-медицинских знаний), но зачастую становится необходимым процессуальным средством получения дополнительной исходной информации для назначения и производства судебно-медицинской экспертизы или промежуточным этапом экспертных исследований. С такой ситуацией приходится сталкиваться в случаях, когда фактические исходные данные для назначения и производства экспертизы являются неполными, противоречивыми, обстоятельства дела неочевидными, а объекты, подлежащие судебно-медицинскому исследованию, не несут достаточной информации для решения поставленных вопросов. Так, при подозрении на сокрытие или расчленение трупа судебно-медицинский эксперт может привлекаться к участию в проверке показаний, проводимой с целью обнаружения трупа и его частей, а к участию в следственном эксперименте — для уточнения способа и условий сокрытия и расчленения, способа упаковки, транспортировки или иных криминальных манипуляций с трупом. В ходе следственного эксперимента или проверки показаний с выходом на место совершения преступления может проводиться поиск и изъятие биологических следов, уточнение механизма следообразования.

Когда по результатам исследования трупа нельзя дать однозначное категорическое заключение на поставленные вопросы, целесообразно участие судебно-медицинского эксперта в следственном эксперименте с целью уточнения механизма причинения повреждений (способа применения орудия, характеристики травмирующих воздействий, их количества и последовательности, места приложения и направления травмирующей силы, взаиморасположения потерпевшего и нападавшего и др.). Полученные результаты помогут обосновать выводы и позволят оценить механизм следообразования не абстрактно, а в более категорической форме и применительно к конкретным обстоятельствам дела.

В ходе следственного эксперимента можно получить экспериментальные образцы, уточнить предполагаемое расстояние и другие условия выстрела и т. п., т. е. исходные данные для последующих сравнительных исследований, для рациональной организации экспертных исследований.

Наконец, в целом ряде случаев эксперимент с участием специалиста оказывается единственным способом решения вопросов, которые следствие ставит перед экспертами. Чаще всего это связано с тем, что на исследование представлен резко измененный объект — расчлененный, сожженный, гнилостно измененный или скелетированный труп, и к моменту исследования развились необратимые изменения или утрачены свойства объекта. Сходные проблемные ситуации возникают, когда труп вообще не обнаружен или уничтожен, когда уничтожены или сокрыты орудия, которыми причинялись повреждения, в случаях недостаточной информативности иных объектов, а также при подозрении на инсценировку преступления. В этих случаях нередко только с учетом результатов следственной экспериментальной проверки имеющихся показаний, путем их наглядного воспроизведения и сопоставления с научными судебно-медицинскими данными удается высказать обоснованное суждение о возможных последствиях тех или иных криминальных действий, о вероятном исходе повреждений, с учетом обстановки места происшествия и характера травмы оценить возможность человека совершить конкретные действия (наложить себе на шею петлю или затянуть петлю на шее жертвы при инсценировке самоубийства путем подвешивания трупа и т. п.).

Иногда проверка показаний и эксперимент проводятся для установления связи повреждений с предметами обстановки места происшествия или для сравнительной оценки влияния на исход травмы разных внешних условий.

В качестве особого повода привлечения судебного медика к участию в следственном эксперименте следует сказать о комплексном ситуационном анализе обстоятельств преступлений, совершаемых неоднократно, на протяжении более или менее продолжительного времени, т. е. в случаях так называемых «серийных преступлений». Эти преступления характеризуются многоэтапностью, наличием нескольких эпизодов деликтов и нескольких жертв, тщательной подготовкой и планированием преступником способа убийства и дефицитом свидетельских показаний и в каждом случае требуют индивидуального подхода при решении экспертных вопросов. В последние годы количество таких преступлений возрастает. Их своеобразие, повышенная общественная опасность и сложность формирования системы доказательств заставляет следствие все чаще обращаться к помощи судебных медиков. На разрешение экспертов следствие выносит вопросы о сходстве или различии способа причинения повреждений и даже пограничные, с точки зрения компетенции специалиста, вопросы о способе совершения преступления. Поскольку нередко экспертизу по отдельным эпизодам серии проводят разные эксперты (в том числе и разных экспертных учреждений) на этапе обобщения следователем всех материалов нередко также требуется участие специалиста в следственных действиях, включая и производство дополнительной или повторной экспертизы. Имеются сообщения о том, что в некоторых регионах страны создаются или уже созданы (г. Москва) специализированные подразделения правоохранительных органов по раскрытию и расследованию «серийных» преступлений. Специфика решаемых задач позволяет говорить о том, что работа эксперта по этой категории уголовных дел сегодня также приобретает статус самостоятельного направления использования специальных судебно-медицинских знаний.

Нельзя перечислить все случаи, когда может потребоваться использование специальных судебно-медицинских знаний. Разнообразие требующих реконструкции ситуаций позволяет лишь в самом общем виде сформулировать наиболее часто встречающиеся на практике поводы привлечения специалиста в области судебной медицины к производству проверки показаний и следственного эксперимента. В то же время задачи, стоящие перед специалистом, общие научно-методические основы работы, организация и тактика взаимодействия с другими участниками следственного действия, принципы оценки результатов во многом совпадают, и в меньшей степени зависят от цели следственного действия и содержания поставленных вопросов.