Теоретические основы использования судебно-медицинских познаний в следственном эксперименте и проверке показаний

В работе судебно-медицинского эксперта эксперимент занимает важное место среди других дающих опытное знание общенаучных методов, таких, как наблюдение, описание, измерение, вычисление, сопоставление, сравнение, обобщение и др. Эксперимент (от лат. experimentum — проба, опыт, испытание) — это метод исследования путем испытания свойств и связей объекта, путем воспроизведения объекта или создания его аналога. Изучение объекта исследования в эксперименте осуществляется целенаправленным изменением его свойств, активным избирательным воздействием на объект, путем коррекции и варьирования условий опытов. Тем самым создается возможность получения новой информации об объекте, возможность проверки имеющихся данных о его свойствах, о закономерностях, которыми характеризуется изучаемое явление и от которых зависят его связи и отношения с другими объектами или явлениями. В судебно-медицинской практике экспериментальный метод используется в двух формах — следственного и экспертного эксперимента.

Опытный характер экспериментальных знаний сближает следственный эксперимент с производством экспертизы. Более того, по сути, любую экспертизу, точнее ее заключительный этап — составление выводов условно можно рассматривать как некое теоретическое построение, описание модели конкретной ситуации или как мысленное воспроизведение обстоятельств, заданных следствием в качестве предмета экспертизы. Однако, говоря об эксперименте, мы, прежде всего, имеем в виду активную целенаправленную практическую деятельность специалиста-исследователя. В таком понимании эксперимент, кроме как в порядке ст. 181 УПК, используется в ходе многих других процессуальных действий — при осмотре, получении сравнительных образцов, в том числе и при производстве экспертизы. В последнем случае этот метод получил специальное определение — «экспертный эксперимент» (Винберг А. И., 1949).

Между следственным и экспертным экспериментом имеются принципиальные процессуальные и методические различия. Если следственный эксперимент проводит сам следователь, а специалист приглашается к участию в нем лишь при возникающей необходимости в его специальных знаниях, то производство экспертизы и экспертный эксперимент предполагают обязательное выполнение специальных исследований, и главным субъектом этого действия выступает сам эксперт. Соответственно этому различны юридические основания для проведения этих следственных действий, порядок их производства и оформления результатов, о чем говорилось выше.

С точки зрения методической, различия между следственным и экспертным экспериментом не менее существенны. Так, для проведения экспертного эксперимента требуется специальная экспертно-техническая база, а сам эксперимент, имея основной целью получение новых данных или дополнительной информации, является неотъемлемой составной частью проводимой по делу судебно-медицинской экспертизы, одним из многих методов исследования, или ее этапом (как правило, промежуточным). Экспертиза не исчерпывается проведением экспериментов. Их результаты самостоятельного доказательственного значения не имеют, они служат основанием для промежуточных умозаключений эксперта, которые, в свою очередь, требуют сопоставления с другими объективными данными и соответствующей логической оценки в рамках проводимой экспертизы.

Наоборот, следственный эксперимент является, в первую очередь, способом проверки и уточнения уже ранее полученных доказательств. Его значение для установления новой доказательственной информации вторично, и такая задача в качестве самостоятельной, а тем более единственной при планировании следственного эксперимента, как правило, не ставится. Опыты по воспроизведению действий участников расследуемого события и по реконструкции обстановки места его совершения составляют суть, главное содержание следственного эксперимента, который в большинстве случаев ими и ограничивается. То есть, результаты опытов образуют результат следственного действия в целом, а значит имеют самостоятельное процессуальное значение как доказательство. Другое дело, что для оценки результатов, полученных в ходе следственного эксперимента, нередко требуется выполнение дополнительных следственных действий, в том числе и производство экспертизы, но от этого результаты следственного эксперимента не утрачивают своего значения как источника доказательств по делу (при условии, если они оформлены в соответствии с требованиями УПК).

Следственный эксперимент обычно производится в виде натурных опытов, в реальной или максимально к ней приближенной обстановке и чаще с привлечением непосредственных участников расследуемого преступления, а орудия преступления в целях безопасности заменяют их аналогами или макетами. Эксперименты же в ходе производства экспертизы выполняют чаще в лабораторных условиях, исходя только из официально предоставленных в распоряжение эксперта материалов дела, используя реальные или предполагаемые орудия преступления.

Экспертный эксперимент может быть пролонгирован во времени и его легче многократно воспроизвести для получения устойчивых данных. Его результаты естественно монтируются в структуру исследовательской части и выводы экспертного заключения, что, безусловно, является преимуществом перед следственным экспериментом. В то же время обе формы экспериментального метода (следственный и экспертный эксперимент), несмотря на то, что они решают один и тот же круг вопросов, взаимно дополняют друг друга и обеспечивают большую результативность привлечения специальных судебно-медицинских знаний в решении задач уголовного судопроизводства. Выбор того или иного действия зависит от особенностей конкретного дела и согласовывается следователем и экспертом (Заславский Г. И., 1997).

Говоря об участии в следственном эксперименте, необходимо остановиться на некоторых общих концептуальных вопросах теории этого следственного действия, касающихся предмета, объекта, цели, задач и содержания деятельности специалиста (эксперта).

Любое преступление, в том числе и преступление против личности, представляет собой довольно сложную картину. Причем подчас даже опытному следователю, хорошо знакомому со всеми деталями, а тем более эксперту, как правило, владеющему ограниченной информацией по делу, бывает трудно охватить картину преступления целиком, всю сразу. Поэтому в юридической и в смежной по проблематике судебно-медицинской литературе принято условно выделять стадии планирования, подготовки, совершения и сокрытия преступного деяния. Эти стадии, в свою очередь, можно представить в виде последовательно сменяющих друг друга ситуаций (от лат. situatio — положение).

Каждая ситуация отличается от других и отграничена от них во времени, пространстве, материальной (вещной) обстановкой того места, где она развивается, либо функционально, т. е. конкретными, чаще необратимыми событиями, явлениями или действиями участников. Смена ситуаций бывает обусловлена самыми различными обстоятельствами — определенными действиями участников преступления или других лиц, значимыми изменениями состояния организма (причинение повреждений, психические реакции и др.), изменениями состояния окружающей среды и обстановки места преступления и т. д.

Говоря о ситуационной обусловленности действий участников расследуемого преступления, следует подчеркнуть, что сама конкретная ситуация, как правило, жестко не предопределяет эти действия. Она лишь ставит человека перед необходимостью выбора — действовать в целях сохранения или изменения самой ситуации, действовать именно так, а не иначе, либо, наоборот, заставляет отказаться от каких-либо действий, ограничивает или расширяет возможности действия в сравнении с иной ситуацией.

Фактические данные обо всех этих обстоятельствах получают в ходе расследования путем производства различных следственных действий (осмотров, обысков, допросов, производства экспертизы и т. д.).

Предметом деятельности судебно-медицинского эксперта в ходе следственного эксперимента выступают не все, а только те из указанных обстоятельств или действий, которые имеют конкретное судебно-медицинское содержание, относятся к решению поставленных перед экспертом вопросов, т. е. те обстоятельства или действия, для описания которых требуются специальные судебно-медицинские познания. Специалист призван помочь следователю установить временную, пространственную, материальную или функциональную связь между ними, значение отдельных медицинских фактов и обстоятельств, составляющих анализируемую ситуацию, сопоставить и согласовать всю судебно-медицинскую информацию о расследуемом преступлении в целом.

С судебно-медицинской точки зрения структуру анализируемой ситуации образуют те фактические данные, которые содержат любую (оперативную, следственную или экспертную) информацию о следующих ее составляющих:

1. о свойствах повреждающего фактора — использованных преступником орудиях, предметах, веществах и других материальных явлениях и процессах;
2. о механизме образования повреждений;
3. о состоянии и изменениях в организме потерпевшего — состояние здоровья, наличие и характер предшествующих заболеваний, травм, пороков развития, особых физиологических состояний, а также характер и последовательность нарушения функций в результате данной травмы;
4. о внешних условиях действия повреждающего фактора — время (давность) повреждений, материальная обстановка места происшествия, природные и техногенные факторы.

Цель участия эксперта в следственном действии состоит в том, чтобы, используя эту информацию и сопоставляя ее с другими данными, в том числе с уже установленными и не вызывающими сомнений доказательствами, помочь следователю проанализировать либо сформулировать частные следственные версии. Специалист консультирует следователя по вопросам организации и рациональной тактики своего участия в следственном действии, оказывает ему помощь в использовании специальных технических средств, в воспроизведении (реконструкции) конкретной обстановки или ситуации, в поэтапной фиксации и экспериментальном анализе требующих проверки обстоятельств. Если же следствие не располагает конкретными версиями, задача эксперта состоит в прогнозировании ситуации.

Каждый предмет, каждая проблема требует своего метода. В этом смысле применительно к проблематике следственного эксперимента речь фактически идет о ситуационном анализе и экспериментальном (следственном) моделировании как одном из этапов такого анализа. В последние годы этому вопросу уделяется особое внимание в криминалистической и судебно-медицинской литературе (Грановский Л. Г., 1965; Белкин Р. С, 1993; Гедыгушев И. А., 1994, 1999; Владимиров В. Ю., 1995; Дынкина И. З., 1997, Корсаков А. Л., Попов В. Л., Скрижинский С. Ф., 1998; Попов В. Л. и др., 2002 и др.). Между тем не всегда остается понятным соотношение используемых разными авторами понятий — таких, как «ситуационный анализ» и «ситуационная оценка», «экспертиза реконструкции события» и «ситуационная (ситуалогическая) экспертиза», «следственный» и «экспертный» эксперимент.

По нашему мнению, ситуационный анализ следует рассматривать как частную судебно-медицинскую методику решения специальных вопросов при производстве различных процессуальных действий, включая следственный эксперимент и судебно-медицинскую ситуалогическую экспертизу.

При проведении следственного эксперимента ситуационный анализ методологически отличается от традиционных видов исследовательской работы специалиста или эксперта, в том числе и от ситуалогической экспертизы. Прежде всего, отличие заключается в полном или частичном отсутствии непосредственной связи с самими объектами экспертизы в их первоначальном виде — место происшествия, труп, вещественные доказательства, как правило, к моменту проведения следственного эксперимента уже осмотрены или исследованы. Поэтому в основе всех ситуационных построений лежит информация, которая ранее была получена экспертным или следственным путем, в том числе и информация, подлежащая проверке. О четырех основных составляющих этой информации сказано выше — это свойства повреждающего фактора, внешние и внутренние условия его действия и установленный экспертным путем механизм образования повреждений.

С этих позиций любая процессуально воспроизводимая ситуация должна рассматриваться как комплексная информационная система со многими переменными характеристиками, сложными многозначными и разнонаправленными взаимосвязями между отдельными, составляющими эту систему элементами. Ее изучение требует от следователя и специалиста учета влияния большой совокупности характеристик и параметров, определяющих обстоятельства, подлежащие расследованию.

Принятию решения о проведении следственного эксперимента обычно предшествует определенная работа следователя по сбору и проверке доказательств в рамках неотложных следственных действий (осмотров, допросов и др.), а также в ходе производства судебной экспертизы. В результате предварительного обобщения всей этой информации формулируются некоторые общие и частные гипотезы, требующие, в свою очередь, проверки и уточнения. В качестве таких рабочих гипотез могут выступать частные следственные версии, показания участников и свидетелей происшествия или отдельные положения заключения эксперта, изложенные в вероятностной или альтернативной форме (категорические однозначные выводы эксперта, если они дают ответы на вопросы, входящие в предмет доказывания по делу, обычно рассматриваются как прямые доказательства и ни в какой дополнительной следственной проверке не нуждаются). Важно то, что из всех спорных, противоречивых или не вполне очевидных данных предметом следственного эксперимента, прежде всего, становятся наиболее значимые факты, выбивающиеся из общей схемы или, наоборот, недостающие в системе доказательств по делу.

Методика изучения экспертом (специалистом) расследуемой ситуации существенно не отличается от методики анализа любой другой системы, образованной разнообразными переменными факторами. Она состоит в разложении анализируемой ситуации на составляющие ее элементы, определении значения каждого элемента (фактора), проведении моделирования на основе комбинации этих факторов с целью поиска такого их соотношения, которое было бы максимально адекватным ранее достоверно установленным данным.

Источниками информации об объектах следственного эксперимента для судебно-медицинского эксперта (специалиста) являются материалы уголовного дела, относящиеся к предмету его деятельности. Эта информация касается ранее исследованных трупов, обследованных живых лиц, вещественных доказательств и содержится в протоколах следственных и судебных действий с иллюстративными приложениями, в заключениях экспертов и медицинских документах. Кроме того, в следственном эксперименте могут использоваться предметы, приобщенные к уголовному делу в качестве вещественных доказательств (одежда фигурантов, орудия травмы, изъятые следы и образцы и т. д.), а также их копии, модели, аналоги, макеты, объекты ранее выполненных исследований (анатомические препараты со следами травматических воздействий, экспериментальные повреждения), отдельные предметы и обстановка места происшествия в целом. По решению следователя (суда) к участию в следственном эксперименте могут привлекаться лица, бывшие участниками расследуемого события или его очевидцами, а также выполняющие в ходе следственного эксперимента роль статистов.

Как видно из приведенного перечня, во многом объекты следственного эксперимента совпадают с объектами ситуалогической экспертизы (Гедыгушев И. А., 1994, 1999). Но если судебный медик участвует в следственном действии как специалист, круг перечисленных объектов может быть ограничен по усмотрению следователя, который в этом случае сам определяет объем информации, предоставляемой специалисту.

Несмотря на то, что одной из целей следственного эксперимента является проверка фактических данных, имеющих значение для дела, и устранение противоречий между ними, само это следственное действие в определенной степени противоречиво. Своеобразной особенностью любой анализируемой в эксперименте ситуации является соединение вместе информации, полученной из разных источников — оперативных, следственных, экспертных. При этом не только способ получения, но и содержание, и достоверность этой информации также различны. В следственном эксперименте учитываются как во многом субъективные, часто неконкретные, неточные, а иногда и преднамеренно искаженные показания участников и свидетелей преступления, так и достоверно, либо с определенной вероятностью установленные, но в большинстве случаев объективные и научно подтвержденные экспертные факты. Эксперимент по реконструкции обстоятельств преступления можно представить следующим образом: показания участников и свидетелей преступления, более или менее вероятностные, не до конца или вовсе не очевидные, а поэтому требующие проверки частные версии следователя (суда) и рабочие гипотезы эксперта, с одной стороны, сопоставляются с ранее достоверно установленными, доказанными и не вызывающими сомнения фактическими обстоятельствами дела — с другой. На основании опытной проверки этих версий (гипотез) в ходе следственного эксперимента следователем при участии специалиста дается оценка того, насколько те или иные показания, версии или положения экспертного заключения согласуются с другими имеющимися по делу доказательствами.

Ввиду отмеченной противоречивости следственного эксперимента как способа проверки доказательств всегда есть риск преувеличения роли субъективных моментов в принятии решения и оценке полученных экспериментальных данных, а само это следственное действие характеризуется некоторой степенью неточности. Причем границы, где неточность может перейти в ошибку, достаточно размыты. Если к этому добавить возможность простых ошибок восприятия, например, связанных с индивидуальными особенностями органов чувств участников эксперимента, и довольно строгие процессуальные требования к проведению и оформлению результатов опытов становится понятной сложность этого следственного действия и степень ответственности специалиста в области судебной медицины (эксперта) при его проведении.

Опыт участия в следственных действиях позволяет выделить три этапа ситуационного анализа как метода работы специалиста в ходе любого следственного эксперимента: 1) предварительное изучение существующей следственно-экспертной ситуации; 2) экспериментальное моделирование; 3) оценка результатов эксперимента, решение ситуационной задачи или прогнозирование ситуации (формирование следственных версий или экспертных гипотез).

Первый этап (аналитический) заключается в упорядоченном расчленении рассматриваемой ситуации, всей достоверной и гипотетической информации о ней на составляющие элементы — отдельные факты, эпизоды, действия, версии с раздельным изучением и последующим обобщением этой информации.

Далее осуществляется реконструкция уже известных и не вызывающих сомнения фактов и обстоятельств и производятся опыты путем целенаправленного воздействия на объект исследования (или его аналог). В эксперименте осуществляется искусственная изоляция и комбинирование характеристик объекта, условий его существования и связей с другими объектами с целью проверки требующих этого обстоятельств. В этом суть второго (экспериментального) этапа ситуационного анализа.

Так, например, при проверке в условиях следственного эксперимента возможности причинения огнестрельного ранения выстрелом с определенного расстояния и при определенных предполагаемых обстоятельствах, следователь и (или) эксперт должны учесть такие факторы, как характеристики примененного оружия и боеприпасов, место, с которого производились выстрелы, взаиморасположение и позу стрелявшего и жертвы преступления, особенности выявленных повреждений, обстановку конкретного места происшествия, наличие преград на пути полета пули, возможность внешнего рикошета и фрагментирования снаряда и т. д. Затем, на втором этапе следственного действия, с учетом достоверно установленных или проверяемых следствием данных проводится экспериментальный отстрел оружия при разных заранее заданных условиях выстрела.

Чаще всего на этом этапе используются не подлинные вещественные доказательства, орудия преступления и объекты преступных посягательств, а их естественные аналоги или специально изготовленные копии — орудия полностью или частично заменяют их макетами, реальных участников — статистами. Обстановка места происшествия реконструируется также в экспериментальном порядке по имеющимся в деле материалам и т. д. Теоретическое или опытное построение, связанное с замещением самого объекта исследования его естественным или искусственным аналогом (копией, макетом и т. д.) есть не что иное, как моделирование, поэтому данный этап ситуационного анализа может быть обозначен как экспериментальное моделирование.

На практике чаще проводятся натурные модельные эксперименты, т. е. воспроизведение ситуации травмы осуществляется в обстановке реального события или в условиях, максимально к ней приближенных. Помимо этого сегодня существует принципиальная возможность стендовой или компьютерной реконструкции отдельных обстоятельств расследуемого преступления, включая и механизм травмы, подобно тому, как этот делается при моделировании условий дорожно-транспортных происшествий или при апробации конструкторских решений в автомобилестроении. Однако этот метод, который входит в практику за рубежом (Австрия, Германия и др.), ни в отечественной криминалистике, ни в судебной медицине пока не используется ввиду недостаточной технической оснащенности следственных органов и экспертных учреждений.

Получаемая в эксперименте эмпирическая ситуационная модель по своей структуре представляет совокупность элементов обстановки и обстоятельств анализируемой ситуации, в том числе тех, которые требуют проверки или уточнения. Поскольку в большинстве случаев в ходе следственного эксперимента нельзя воспроизвести условия ни тождественные, ни диаметрально противоположные тем, какие имели место в действительности, а практически можно добиться лишь большего или меньшего их сходства. Экспериментально реконструируемая ситуация никогда не будет идентична реальной. Это связано еще и с тем, что в следственном эксперименте нельзя учесть многочисленные факторы, связанные с субъективным восприятием и оценкой ситуации самими ее участниками, что не может не отразиться на результатах проводимых опытов, в первую очередь, на их достоверности. Поэтому эмпирическая ситуационная модель еще не выходит за рамки рабочей схемы и при оценке следователем или специалистом результатов эксперимента играет вспомогательную роль.

На базе эмпирической ситуационной модели следователь и эксперт с учетом всей полученной информации проверяют (подтверждают или исключают) свои предположения и гипотезы, или показания участников и свидетелей преступления. Учитывая в ходе опытного многофакторного анализа и эксперимента сразу несколько переменных и оперируя ими, находят такую их комбинацию, которая в наибольшей степени удовлетворяет исходным, ранее достоверно установленным и доказанным фактам, а значит в наибольшей степени соответствует ситуации, имевшей место в действительности. Это третий заключительный этап ситуационного анализа — этап синтеза всех, в том числе вновь полученных в эксперименте данных, т. е. решения конкретной ситуационной задачи. В тех редких случаях, когда у следствия нет конкретных версий расследуемого события или ни одна из версий не получает подтверждения в ходе эксперимента, заключительный этап ситуационного анализа носит характер прогнозирования.

После окончания экспериментов следователь составляет протокол следственного действия, в котором подробно фиксируются его ход и результаты, а специалист оказывает ему необходимую консультативную помощь. Если судебный медик участвовал в следственном действии, будучи одновременно экспертом по делу, то с учетом полученных результатов он завершает исследования, формулирует свое мнение по поводу ранее поставленных перед ним вопросов в выводах экспертизы или проводит по постановлению следователя дополнительную судебно-медицинскую экспертизу (мнение эксперта по результатам следственного действия может быть оформлено и протоколом допроса). В выводах находят отражение весь фактический материал, основные итоговые и прогностические суждения сложной познавательной деятельности специалиста, основанные на комплексном ситуационном анализе материалов дела. Таким образом, следственный эксперимент завершается суждением специалиста (эксперта) и последующим выводом следователя о том, насколько достоверны проверяемые версии, и возможно ли распространить новые, полученные в эксперименте данные на реальную ситуацию преступления. По сути, это означает процессуальное признание доказательственной значимости экспериментальных фактов.

Используя выводы эксперта, следователь формулирует новые версии, которые выступают уже теоретическими моделями обстоятельств расследуемого преступления и, в свою очередь, также могут быть проверены путем производства следственных действий, в том числе и в эксперименте.

Ниже приведена общая структурная схема этапов ситуационного анализа (схема 9.1).

Рис. 9.1: Этапы ситуационного анализа при производстве следственного эксперимента.

С информационных позиций любую ситуацию, возникающую в процессе расследования, можно рассматривать как совокупность следственно-оперативных и экспертных данных. Результатом анализа и сравнения этих данных, проводимого по принятому алгоритму, является либо установление их соответствия и формирование на этой основе следственных версий и экспертных выводов, либо констатация противоречий между следственными и экспертными данными (схема 9.2). В последнем случае с целью устранения выявленных противоречий производятся новые процессуальные действия — экспертизы, следственный эксперимент и т. п., что позволяет получить новые данные, например, экспериментальную модель ситуации, которая, в свою очередь, может быть положена в основу новых следственных версий.

Приведенная последовательность ситуационного анализа реализуется в том случае, если следствием установлены все основные или наиболее существенные элементы расследуемой ситуации. В то же время иногда из-за отсутствия у следователя полной информации о том, как развивалось событие, можно начать непосредственно с реконструкции, моделирования самой ситуации, которую в последующем подвергают всестороннему анализу для выявления и установления характера взаимосвязи между составляющими ее элементами.

Рис. 9.2: Алгоритм функционирования схемы ситуационного анализа и производства следственного эксперимента.

Таким образом, основное содержание ситуационного анализа заключается в установлении связей расследуемой ситуации как системы.

Важной теоретической предпосылкой возможности проверки и уточнения обстоятельств, имеющих значение для дела, путем их экспериментального воспроизведения является привлечение такого метода познания, как аналогия. Более того, следственный эксперимент это та область применения специальных судебно-медицинских знаний, где аналогия становится не просто актуальным, но иногда и ведущим методом познания (но, безусловно, не способом аргументации суждений!). Поэтому, прежде чем приступить к моделированию, следователь и специалист, каждый в рамках своей компетенции, должны сначала принципиально допустить возможность достижения аналогии моделируемой ситуации (обстановки места происшествия, орудия преступления, способа его применения и др.) и события, имевшего место в действительности. Последний вопрос решается не всегда просто и однозначно.

Аналогия (от греч. analogia — сходство, соответствие, соразмерность) — это подобие, равенство отношений, а также познание путем сравнения. Под аналогией понимается такое объективно существующее отношение между сравниваемыми ситуациями (фактами, обстоятельствами, действиями, предметами), которое позволяет информацию, полученную при изучении одной ситуации, например, экспериментальной модели обстановки места происшествия, мысленно распространить на другую ситуацию, в частности, на обстановку реального места и событие происшествия. Аналогия всегда дает основание только для вероятностного заключения, поскольку указывает не на сходство или различие сравниваемых ситуаций (предметов, явлений), а только на совпадение или различие отдельных признаков или характеристик тех обстоятельств, которые эту ситуацию составляют.

Поскольку из формальной логики известно, что сравнивать имеет смысл только подобные (аналогичные) явления или ситуации, т. е. имеющие хотя бы один или несколько одинаковых свойств, признаков, характеристик, то обязательным условием подобного сравнения по аналогии является сходство объектов (ситуаций) по определенной совокупности признаков. Например, если необходимо определить взаиморасположение потерпевшего и нападавшего в момент причинения повреждений (а это является одним из наиболее частых поводов к производству следственного эксперимента), данные, полученные в эксперименте, могут быть распространены на реальную криминальную ситуацию лишь в том случае, если и реконструированная и подлинная ситуация сходны между собой по некоторой совокупности других существенных признаков — по особенностям окружающей обстановки, антропометрическим данным участников преступления и эксперимента, по взаиморасположению и свойствам реальных и предполагаемых повреждений, характеристикам использованных орудий и их аналогов и т. д.

Эти совпадающие признаки играют роль критериев сравнения. В ходе подготовки и проведения следственного эксперимента специалист, прежде всего, призван помочь следователю обеспечить адекватность критериев сравнения — «tertium comparationis» (лат. — третий член сравнения), т. е. того, в чем две сравниваемые ситуации — моделируемая и реальная должны обязательно совпадать.

Критерии сравнения задаются в ходе планирования следственного эксперимента. Они выступают своего рода ограничениями, обязательными условиями его производства («стоп-кадрами» по терминологии И. А. Гедыгушева) и определяют рамки, в которых данные, полученные в эксперименте, могут считаться корректными. Критериями сравнения, как правило, выступают ранее доказанные следствием факты или объективные, не вызывающие сомнений данные, установленные экспертным путем. При отсутствии же таковых, когда ни у следователя, ни у эксперта нет достоверных исходных данных, т. е. речь идет о «проблемных ситуациях», критерии сравнения определяются произвольно на основе показаний участников и свидетелей, наиболее вероятных следственных версий или экспертных предположений. Так, например, при проверке в условиях следственного эксперимента, действительно ли обвиняемый или свидетель могли видеть описываемые ими события, в качестве исходных данных (или критериев сравнения) в зависимости от имеющихся в деле материалов могут учитываться свойства самого наблюдаемого объекта, степень и характер его освещенности, расстояние, с которого проводилось наблюдение, острота зрения лица, чьи показания проверяются, взаиморасположение объекта и предметов окружающей обстановки и т. д.

В идеале модель воспроизводимой ситуации должна охватывать все или большинство следственных, оперативных и экспертных данных о расследуемом преступлении и, по возможности, соответствовать копии изучаемого события. Однако практически добиться этого нельзя, а часто в этом нет необходимости. Более того, стремление реконструировать в эксперименте ситуацию во всей ее сложности, с учетом как можно большего числа составляющих элементов и характеристик значительно увеличивает вероятность получения недостоверного или даже ошибочного результата. Чем больше переменных факторов включается в анализ ситуации, тем меньше возможность учесть размах колебаний других, искомых параметров и тем менее достоверными могут оказаться результаты следственного действия. Поэтому при планировании следственного эксперимента возникает необходимость выявить наиболее общее, закономерное в развитии анализируемой ситуации, ее главные характеристики как многофакторной информационной системы. Сравнение по аналогии только тогда даст результат, приближающийся к достоверному, если оно основано на знании и учете существенных сторон и закономерных связей сравниваемых параметров. В самом простом примере, когда следственный эксперимент проводится для проверки возможности преодоления человеком определенного расстояния за ограниченное время, существенными будут степень физического развития испытуемого и состояние его здоровья, возраст, пол, наличие специальной физической подготовки и другие переменные факторы, тогда как остротой зрения и состоянием некоторых других органов можно пренебречь. Эти, в данном случае, побочные факторы, не имеющие для развития ситуации существенного значения (эпифеномены), должны быть исключены или их влияние необходимо минимизировать, хотя иногда это ведет к упрощению модели.

Важный аспект ситуационного моделирования в условиях следственного эксперимента — вопрос о допустимых границах подобных упрощений. Многообразие ситуаций, встречающихся в экспертной и следственной практике, и вопросов, которые могут быть предметом деятельности специалиста, не позволяют выработать однотипные правила отбора адекватных условий для производства любого следственного эксперимента. Решающее значение здесь играют знание специалистом материалов дела, результатов ранее выполненных экспертиз, тщательное предварительное изучение каждого факта, лежащего в основе следственной версии или факта, подлежащего проверке, профессиональные знания специалиста и его личный опыт участия в следственных действиях, а иногда и интуиция следователя и специалиста. Такой подход, даже если он граничит с уровнем интуитивного понимания ситуации, приближает исследователя к модели, максимально сходной в своих основных чертах с ситуацией, имевшей место в действительности, но освобожденной от второстепенных, несущественных деталей. Логика упрощений должна иметь целью упорядочение исходных данных для того, чтобы обеспечить учет наиболее важных характеристик ситуации, не допустить случайного, а тем более намеренного их игнорирования. Только такие модели, приведенные к цели следственного эксперимента, могут рассматриваться как адекватное средство проверки и уточнения сведений, имеющих значение для дела. Кроме того, подобные модели гораздо легче поддаются описанию, коррекции и анализу.

Одновременно следует избегать и чрезмерно упрощенных, идеализированных ситуационных построений, не учитывающих главных, решающих факторов развития ситуации — в этом случае модель может оказаться некорректной, далекой от реальной картины, а полученные на основе ее опытного изучения результаты окажутся ложными.

Однако далеко не все, даже существенные условия поддаются непосредственному контролю в ходе следственного эксперимента. Например, при проверке способности человека совершить какое-то действие невозможно строго объективно учесть, как повлияло на его состояние алкогольное опьянение. В этих случаях остается ссылаться на известные медицине и подтверждаемые экспертной практикой закономерности, носящие характер статистических фактов. В приведенном примере — это в значительной степени усредненные (в силу индивидуальной чувствительности к алкоголю) данные о клинической картине алкогольного опьянения. Однозначно же предсказать, как изменятся поведение и физические возможности человека под влиянием подобных случайных факторов, и тем более воспроизвести их в условиях следственного эксперимента невозможно.

Те факты и обстоятельства, которые подлежат экспериментальной проверке или уточнению, могут быть обозначены как целевые функции . Они дают дополнительную (искомую) качественную или количественную характеристику анализируемой ситуации или расследуемого преступления в целом.

В зависимости от того, какие именно данные требуют проверки, а какие служат обязательными условиями проведения следственного действия, критерии сравнения и целевые функции могут меняться местами. Соответственно изменяются тактика и способ постановки опытов. Например, при проведении следственного эксперимента по реконструкции обстоятельств получения потерпевшим колото-резаного ранения обычно данные о соотношении роста нападавшего и жертвы составляют исходные данные для решения вопроса о механизме травмы и о возможности «самонатыкания» на нож. Если же преступник следствием не установлен, и одновременно имеются сомнения в достоверности показаний потерпевшего об обстоятельствах получения им ранения, то в эксперименте с участием статистов иногда можно ориентировочно прогнозировать рост преступника (на основе сопоставления показаний потерпевшего о взаимном расположении участников преступления, положении орудия травмы в руках нападавшего и способе причинения повреждения с объективными данными о локализации, направлении раневого канала). Здесь рост преступника будет уже иметь значение целевой функции следственного эксперимента.

Задача следователя и специалиста состоит в том, чтобы, не подстраивая искусственно, не подгоняя требующие проверки и достоверно установленные фактические данные, путем следственно-экспериментального моделирования добиться наибольшего согласования критериев сравнения и целевых функций, исходных и искомых параметров, соответствия введенных в модель ограничений и тех ее характеристик, которые требуют уточнения. Для этого проводят корректировку моделируемой ситуации, по мере необходимости вводят в ее структуру дополнительные связи или, наоборот, изолируют какие-то переменные, повторяют опыты, увеличивают или уменьшают число учитываемых факторов и связей, тем самым продвигаясь в направлении большей избирательности анализируемой информации и выделяя наиболее существенные стороны с точки зрения решения поставленных следствием задач. При этом тактика проведения опытных действий может меняться и допускает переходы как от простых, мягких моделей ситуации, учитывающих лишь основные, существенные переменные, к более сложным, или наоборот.

Научное экспериментальное моделирование, основанное на аналогии признаков, их связей и отношений, не ограничивается простым сопоставлением частных характеристик сравниваемых объектов (ситуаций), а предполагает необходимость установления качественных и количественных отношений признаков, направленности и устойчивости связи между ними. Причем эти отношения, для того, чтобы можно было говорить об их достоверности, а значит и о доказательственном значении результатов эксперимента, должны носить закономерный характер, а сами признаки должны быть существенными для характеристики объектов. В упомянутом выше примере по установлению взаиморасположения нападавшего и жертвы при нанесении ножевого ранения может оказаться важным не сам факт различий в направлении раневого канала подлинного и «виртуального» ранений (для того, чтобы это установить, иногда не требует привлечения специальных знаний), а величина угла и отклонение направления экспериментального воздействия от ранее установленного направления раневого канала в теле жертвы, диапазон количественных значений этих отклонений при разных условиях проведения эксперимента и достоверность различия полученных данных.

Таким образом, общая цель участия специалиста в производстве следственного эксперимента, а именно оказание помощи следователю, с методологической точки зрения может быть конкретизирована следующими задачами:

1. участие в контроле за правильным соблюдением условий производства следственного эксперимента, т. е. обеспечение адекватности критериев сравнения обстоятельств, требующих уточнения или проверки;
2. участие в выборе среди множества проверяемых характеристик и параметров тех, которые отражают существенные стороны изучаемого обстоятельства или факта (исходя из целей следственного действия, данных специальной литературы и личного опыта);
3. учет максимально возможного диапазона изменений этих характеристик и самих обстоятельств;
4. научно-техническое и консультативное сопровождение экспериментальной проверки этих обстоятельств;
5. участие в установлении характера, закономерности и устойчивости связи между ранее установленными достоверными и вновь полученными в эксперименте параметрами анализируемой ситуации.

На практике это достигается, во-первых, путем создания таких условий проведения следственного эксперимента, которые точно соответствовали бы ранее достоверно установленным экспертным и следственным данным, т. е. фактам, уже не вызывающим сомнений. Во-вторых, не случайным, а целенаправленным выбором сравниваемых параметров. В-третьих, неоднократным воспроизведением опытных действий и корректировкой условий их проведения. В-четвертых, точной логической оценкой экспериментальных данных, по возможности дополненной их количественной характеристикой.

Чтобы решить поставленные перед ним задачи, работа специалиста должна быть организована таким образом, чтобы он мог последовательно участвовать на всех этапах следственного действия (при подготовке, проведении эксперимента, оформлении и оценке его результатов). Важнейшей составляющей работы специалиста является рациональная организация взаимодействия со следователем и другими участниками процессуального действия и оперативный взаимообмен информацией. Все это — вопросы организации и тактики участия эксперта (специалиста) в следственном эксперименте.