Глава 10. Диадему мы уничтожили на следующее утро, когда все, более или менее, оправились от шока

Диадему мы уничтожили на следующее утро, когда все, более или менее, оправились от шока. Директор был очень доволен. Однако это не помешало ему провести со мной разъяснительную беседу на тему «половая жизнь и ее последствия», которую он закончил словами «чтоб я больше этого не видел». Черт возьми, не хочет видеть, так пусть не смотрит, старый интриган! Мой лучший друг должен умереть, а он тут возбухает из-за того, что мы с Северусом, видите ли, пару раз поцеловались. А ведь несколько месяцев назад он сам советовал присмотреться к профессору. Лицемер! Ханжа! Фарисей!
Десять дней я страдала. Я ни о чем не могла думать. Последнее время мне даже начало казаться, что я своими руками приблизила день смерти Гарри, ведь если бы я не нашла диадему…
— Ну, Грейнджер, я вижу, что тебе нужна помощь квалифицированного психотерапевта.
— Ты так думаешь? — я равнодушно смотрела в потолок, лежа на диване в гостиной.
— Не думаю — знаю. Кстати, тебе очень повезло. У меня скидки для знакомых, — Малфой прямо-таки лучился энтузиазмом.
— Отвали… — безразлично бросила я.
— Нет, так не пойдет, — недовольно покачал головой Драко. — Тебе обязательно нужно расслабиться. Рилассаре!
Все мысли мгновенно вылетели у меня из головы. Стало тепло и хорошо.
— Ты за это ответишь, х-хорек, — идиотски хихикнула я.
И откуда ему известно заклинание релаксации? И что спрашивается мне теперь делать? Я же теперь себя абсолютно не контролирую. В таком состоянии я хуже, чем пьяная, если это, в принципе, возможно.
— Ну, так что там у вас со Снейпом произошло? — скорчив невинную мордашку, поинтересовался этот белобрысый враг народа. Самое неприятное то, что я хотела все ему рассказать. И рассказала.
Ой, кто-то огребет, как только я приду в себя…
В какой-то момент мне нестерпимо захотелось шоколадного печенья. Я отправилась на поиски. Войдя на кухню, я увидела Снейпа и Дамблдора.
— Теперь бери меч, Северус. Не забудь: Гарри не должен узнать, что меч отдаешь ему ты.
— Не беспокойтесь, Альбус, — холодно сказал он. — Я уже все продумал.
Опять они что-то затевают. Интриганы. Ненавижу. Сегодня Гарри получит меч, уничтожит медальон, а потом… потом он умрет. Я не могла смириться с этим. На глаза наворачивались слезы.
Взяв коробку с печеньем, я уселась за стол. Какая разница, где его есть? Конечно, в гостиной меня ждет Драко, сгорающий от желания узнать все, но ничего, подождет.
— Альбус, вы не возражаете, если я скажу мисс Грейнджер пару слов наедине? — вежливо спросил Снейп.
— Возражаю ли я? — приподнял бровь тот. — После того, что вы вытворяли, я еще как возражаю! Северус, это недопустимо! Сейчас идет война…
Бла, бла, бла… а когда, интересно, по его мнению, будет допустимо? Когда нас убьют и развеют наш прах по ветру? Спасибо, директор. Вы старый, вам хорошо…
— Прошу прощения, — смиренно сказал зельевар, — и могу вас уверить: больше подобное не повторится.
— Обещаешь? — строго спросил директор.
— Честное слово, — торжественно произнес Северус.
— Ну ладно, — смилостивился Дамблдор.
— Спасибо.
— Помните, я вам поверил, — грозя нам пальцем, заявил старик. — Больше никакого баловства!
— Ни в коем случае, — подтвердил Снейп. — Ни баловства, ни шалостей, ни хулиганства.
Директор взглянул на него с явным подозрением, будто прикидывая, не дурачат ли его, но профессор сделал сверхчестное лицо, дескать, вы, Альбус, можете доверить мне девочку.
Не вполне убежденный его спектаклем, Дамблдор удалился.
Разумеется, я не ожидала, что Снейп набросится на меня с поцелуями, как только за стариком закроется дверь, но все равно была крайне разочарована, когда он этого не сделал. Я вдруг осознала, что все это время предвкушала, как буду мужественно защищать свою честь и потом несколько дней называть его извращением и обвинять во всех смертных грехах.
Но он совершенно сбил меня с толку тем, что только осторожно взял меня за руку и мягко сказал:
— Гермиона, я хочу поговорить с тобой. Это очень важно.
— Вы о Гарри? — язвительно поинтересовалась я.
— Да, о нем.
— Не стоит, профессор, — перебила его я.
— Пожалуйста, Гермиона, я за тебя беспокоюсь, — озабочено заглядывая мне в глаза, продолжил он.
— Не беспокойтесь, — разозлилась я. — И не надо делать такое лицо. Очевидно, вы просто не понимаете, как серьезно то, что произошло с моим лучшим другом. Он должен умереть!
— Каждый день кто-то умирает, — тихо возразил Северус, отводя глаза. — И их близкие справляются с этим.
Как? Как он мог такое сказать? Мне нестерпимо захотелось сделать ему как можно больнее, но... я не знала как.
— Профессор, я хочу ему помочь. Но не могу. Я даже не могу быть с ним сейчас. Кто я после этого?
— Прошу тебя, Гермиона, только не делай глупостей. Не пытайся искать его — этим ты только навредишь.
— Ладно, — согласилась я неохотно.
— Это обещание?
— Допустим, что так.
А потом я случайно взглянула на него. Мерлин, как же я его люблю! Я даже чуть было не подавилась печеньем от переизбытка чувств.
Я с нетерпением ждала момента, когда он, наконец, поцелует меня. Однако он почему-то бездействовал. Сказать, что я была разочарована — значит, ничего не сказать. А если учесть, что я была сильно не в себе… В общем, то, что я сделала в следующий момент, было совершенно для меня нехарактерно. До сих пор не могу поверить, что я — умница, тихоня, отличница — попыталась совратить своего учителя. Несомненно, во всем виноват только Малфой со своим дурацким заклинанием…
Разум сделал ручкой и удалился. Сейчас моей головой управляли похоть и гриффиндорская тяга к неприятностям.
— Может быть, пора бы и начать? — вкрадчиво сказала я.
— Что начать? — непонимающе уставился на меня зельевар.
— Получать удовольствие, — казалось, это не я говорю, а какой-то демон, вселившийся в мое тело.
Преднамеренно медленно — ну, может, чуточку неуверенно, — я встала, глядя Снейпу в глаза, и направилась к нему. Он настороженно наблюдал за моими манипуляциями. Я обольстительно — по крайней мере, мне хочется в это верить — тряхнула прической, прикрыв один глаз прядью волос, непринужденно взгромоздилась профессору на колени и обняла его за шею.
Мерлин, как он был великолепен! Какие у него чувственные, манящие губы… Подумать только, еще мгновение — и он будет целовать меня... Мне были просто жизненно необходимы человеческое тепло и чувство защищенности, а кто, как не Северус, мог предоставить мне все вышеперечисленное?
— Гермиона, что ты делаешь? — напряженно спросил профессор.
— А ты как думаешь? — промурлыкала я, стараясь придать голосу соблазнительную хрипотцу и намеренно переходя на «ты». Где-то на периферии сознания промелькнула мысль, что нужно остановиться, но я задушила ее в зародыше. Действительно, зачем останавливаться? Ведь я люблю его…
Но он почему-то не спешил обнять меня в ответ. Я придвинулась ближе.
— Ты же дала слово Альбусу, — занервничал он.
— Я? Я не давала. Это ты.
— Правда? Хорошо, я дал слово Альбусу.
— Ты солгал, — протянула я. Вот так, Гермиона, отлично, голос пониже, с ленцой. Оказывается, соблазнять мужчину ужасно здорово. И замечательно просто. — Ты же настоящий слизеринец.
Я ждала того, что неизбежно должно было произойти. И собиралась получить от этого столько удовольствия, сколько вообще возможно в первый раз. Кажется, я наконец-то поняла своих гормонально неуравновешенных однокурсников. Терять контроль над собой под лавиной эмоций и ощущений, это ужасно и прекрасно одновременно. Когда осознаешь это, становиться ужасней и прекраснее вдвое. А когда позволяешь себе поддаться этой потере, то этот результат умножается еще на тридцать один с половиной и возводится в квадрат...
— Нет, Гермиона, — сказал Снейп твердо.
Нет? Я не ослышалась, или он действительно это сказал?
Профессор встал, и я плавно сползла с его колен на пол. Мук унижения пока не было, они задерживались из-за остаточного действия заклинания, но ждать их оставалось явно недолго.
Ну вот, кажется, началось.
Как же гадко! Ну что во мне такого плохого, что никто не смотрит на меня дважды? Неужели я настолько плоха?
— Гермиона, я польщен... — ах, он польщен… Я злобно прищурилась, глядя на него снизу вверх.
Он очень меня разозлил. Очень! Во мне проснулась прямо-таки первобытная ярость, в которую так часто впадает Рон. Видимо, правду говорят — с кем поведешься, от того и наберешься.
— Польщен?! — заорала я. — Да пошел ты, гад самовлюбленный! Сначала ты… а как дошло до дела, так тебе уже ничего и не нужно?
— Все не совсем так. Я подумал над твоими вчерашними словами и понял, что ты права. Сейчас ты слишком расстроена, растеряна из-за Поттера, и если бы я воспользовался...
— Позволь мне самой судить об этом, — перебила я, поднимаясь с пола. И без того сильное желание разбить десяток-другой тарелок о его упрямую голову росло со страшной силой. Останавливала меня только уголовная ответственность в случае летального исхода.
— Гермиона, меня очень к тебе тянет...
— Но трахать меня ты не хочешь, — закончила за него я. Никогда бы не подумала, что могу так выражаться. Но, оказывается, это не так уж сложно. Нужно только поймать волну.
— Да, ты права, трахать тебя я не хочу, — спокойно кивнул профессор.
Черт бы побрал эту невозмутимую рожу! Ну почему он так хорошо себя контролирует, когда мне хочется рычать, кусаться и царапаться?
— Мерлин, как стыдно, — прошептала я, пряча горящее лицо в ладони. Какая же я дура, раз поверила, что его забота обо мне что-то значит. Да он просто самоутверждался за мой счет.
Но я буду не я, если прощу ему! С яростью берсерка я пошла в атаку.
— Тогда что это были за игры тем вечером? Кажется, ты носишь волшебную палочку в рукаве, а не в кармане. Так что же это тогда было? Просто конец штаны распирал.
Северус скривил губы — сначала я подумала, что от отвращения, но потом осознала, что он с трудом сдерживает смех. Он еще и смеется, сволочь? Да как он смеет? Ненавижу. И как я могла только предположить, что люблю его? Не иначе как кратковременное помутнение рассудка на почве длительного безделья.
— Гермиона, ты от кого такого набралась? Хотя не говори, и так ясно, что от Уизли с Поттером. Всегда знал, что подобная компания не доведет тебя до добра.
Да как он смеет в чем-то упрекать моих друзей? На свою бы компанию сначала посмотрел. Один Малфой чего стоит! А ведь их целых два. Кстати, этот мерзкий хорек свое еще получит. Если бы не его заклинание, я сейчас здесь не унижалась.
— А вот и нет, профессор. Гарри и Рон ребята скромные и ранимые, что бы вы о них ни думали. А вот «такого» я «набралась» от Малфоя, насколько я помню.
— Правда? Надо будет с ним поговорить. Хотя, пожалуй, в чем-то ты права.
Затем мы оба замолчали. Я разглядывала свои ноги. Кажется, их было четыре. Нет, две. Нет, опять четыре. Кровь молоточком стучала в ушах, призывая продолжить бой. Но я и так уже довольно перед ним унизилась. Хватит.
— Девочка, посмотри на меня, — потребовал профессор. — Я хочу тебе что-то сказать.
Я подняла к нему горящее от стыда лицо.
— Я хотел бы, чтобы ты поняла, что трахать тебя я не намерен. Но, когда обстоятельства изменятся, когда ты не будешь так расстроена, и весь этот кошмар закончится, я бы хотел заняться с тобой любовью.
Вот это номер!
Я смеялась и не могла остановиться. Да он сам понимает, что говорит?
— Что я такого сказал? — нахмурился он. Значит, действительно не понимает.
— Ой, профессор, не надо, пожалуйста. Что за пошлости вы говорите: «Я бы занялся с тобой любовью». Прошу вас, не делайте из меня большую дуру, чем я есть. Я в состоянии понять, когда меня отвергают.
— Я тебя не отвергал.
Ну да, ну да. А еще небо — зеленое. И почему он просто не скажет, что я ему не нужна? Может быть, тогда было бы не так мучительно больно…
— Поправьте меня, если я где-то ошибаюсь: вы хотели бы заняться со мной лллюбооовью, — жестоко передразнила я.
— Верно, — негромко подтвердил он, серьезно глядя мне в глаза.
— Но только не сейчас. Если это не отказ, то что же? — черт, если бы еще эти истерические нотки из голоса убрать, вообще бы хорошо было. Я опять рассмеялась.
Он сделал мне больно, унизил меня, и я хотела отплатить ему тем же. И поэтому я смеялась. Смеялась, чтобы он не узнал, насколько мне на самом деле плохо. Только вот… чем сильнее я старалась его уколоть, тем хуже становилось мне самой.
— Гермиона, послушай...
— Нет!
Я просто не могла его больше слушать. Слишком тяжело. Слишком больно. Слишком унизительно.
Затем я как-то резко успокоилась. Я вдруг поняла, что мне уже просто все равно. Я вспомнила про Гарри и поняла, что все мои проблемы со Снейпом и яйца выеденного не стоят. Нет, ну правда, сотни тысяч людей страдают от неразделенной любви и справляются с этим. А чем я хуже? Не умру же я, в конце концов. А Гарри умрет. Какая же я эгоистка…
— Сэр, простите за все, мне очень стыдно, — проговорила я на одной ноте, глядя чуть выше его правого уха. — Я сейчас немного не в порядке и за себя не отвечаю. Это все была ужасная ошибка.
— Нет, нет...
— А теперь, по-моему, вам пора, вам ведь еще нужно передать Гарри меч.
Он внимательно посмотрел на меня и спросил:
— Как ты?
Зачем он спрашивает? Зачем пытается продолжить разговор?
— Отвяжитесь, — грубо сказала я, — вы слишком высокого о себе мнения. У меня бывали проблемы и посерьезнее. Как только пройдет смертельная обида, у меня все будет отлично.
Он открыл рот для нового потока стандартных фраз. Как же меня это все достало…
— Профессор, до свидания, — твердо сказала я.
Он ласково погладил меня по щеке. Я стояла как каменная. Мне хотелось закричать, чтобы он не прикасался ко мне, хотелось убежать и никогда больше его не видеть.
— Потом поговорим, — проронил он, выходя.
Я только пожала плечами. Если я начну спорить, он никогда не уйдет, а мне сейчас было просто жизненно необходимо побыть одной.
По-прежнему уже никогда не будет. Но мне было все равно.