![]() КАТЕГОРИИ:
АстрономияБиологияГеографияДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника
|
ГЛАВА XVI О РЕНТЕ§ 1. Поскольку непременные условия производства составляют труд, капитал и естественные факторы, то, помимо трудящегося и капиталиста, единственным лицом, согласие которого необходимо для ведения производства и которое в качестве платы за это согласие может требовать ту или иную долю продукта, является тот человек, который в соответствии с господствующими в обществе порядками обладает исключительным правом на некоторый естественный фактор. Главным из поддающихся присвоению естественных факторов является земля, и компенсацию, уплачиваемую за пользование землей, называют рентой. Землевладельцы составляют единственный сколько-нибудь значительный по численности или важности класс, который при распределении продукта имеет право притязать на какую-то его долю, так как обладает собственностью на нечто такое, что не произведено ни его членами, ни кем-либо еще. Если и возникнут случаи сродни этому, то их легко будет понять, постигнув природу и законы ренты. Сразу.жестановится очевидным, что рента есть следствие монополии; это — естественная монополия; ее мож-но регулировать, на нее можно смотреть даже как на опору общественного строя, но ее существование нельзя предотвратить. Землевладельцы могут требовать ренту за свои земли потому, что земля является товаром, в котором нуждаются многие, по который никто не может заполучить у кого-либо еще, кроме землевладельцев. Если бы вся земля в стране принадлежала одному человеку, он мог бы установить ренту по своему желанию. Весь народ такой страны относительно добывания предметов первой жизненной необходимости зависел бы от воли этого единственного землевладельца, который мог бы диктовать любые условия, какие только пожелает. Так в действительности и обстоят дела в тех восточных монархиях, где земля считается собственностью государства. В этих странах рента и налоги смешались в единый побор, и деспот может вымогать у несчастных землевладельцев все, что только они в состоянии отдать. Поистине, никто, кроме правящего страной деспота, не мог бы быть абсолютным и единственным собственником всей земли страны. Почти такое же положение имело бы место в том случае, если бы земля принадлежала столь узкому кругу людей, что они могли действовать сообща, как один человек, и поступали бы так, устанавливая размеры ренты путем соглашения между собой. Но до сих пор неизвестно, чтобы такое положение где-либо существовало; и единственным из возможных положений остается положение свободной .конкуренции, предполагающее, что землевладельцы должны быть — как это и есть в действительности —слишком многочисленны для того, чтобы объединиться. § 2. Предмет, имеющийся в ограниченном количестве, все равно является монополизированным предметом, хотя бы его владельцы и не действовали согласованно. Но, даже будучи монополизированным, предмет, являющийся даром природы и не требующий в качестве условия своего существования затрат труда или средств при наличии конкуренции менаду людьми, располагающими им, приобретет какую-то стоимость только в том случае, если он имеется в количестве, не удовлетворяющем спрос. Если бы для возделывания потребовалась вся территория страны, то вся имеющаяся в стране земля могла бы приносить ренту. Но ни в одной стране любой величины потребности населения не создают необходимости в том, чтобы вся пригодная для обработки земля была непременно возделана. Продовольствие и другие сельскохозяйственные продукты, в которых нуждаются люди и за которые они готовы и в состоянии заплатить ту или иную цену, всегда можно получить, и не возделывая всю землю, а иногда возделывая не более, чем малую ее часть, причем на ранних стадиях существования общества люди отдают предпочтение тем землям, которые легче всего поддаются обработке ', а на стадиях более высокого общественного развития — наиболее плодородным или наиболее удобно расположенным. Следовательно, всегда имеются какие-то земли, которые up и существующих обстоятельствах не приносят ренты; [Это предложение внесено в 6-е издание (1865 г.).] и никогда ни один участок земли не приносит ренту, если только участок этот не относится к тем наиболее выгодным в смысле плодородия или местоположения категориям земли, площади которых недостаточны для удовлетворения имеющегося на них спроса, — если этот участок нельзя заставить производить любой необходимый обществу продукт иначе, чем на условиях еще менее выгодных, чем те, что сопряжены с обращением к не столь благодатным землям. Есть земли, подобные аравийским пустыням, которые при любых затратах труда не принесут никакого урожая; и есть земли, подобные тяжелым песчаным почвам наших пустошей, которые и произвели бы какую-то продукцию, но в количествах, при нынешнем состоянии этих почв недостаточных для покрытия издержек производства этой продукции. До тех пор пока к таким землям не будет применена химия каким-то образом, который еще предстоит изобрести, их нельзя возделывать в целях извлечения прибыли, если только кто-нибудь не займется созданием — в прямом смысле этого слова — почвы, рассеивая по поверхности неплодородных участков отсутствующие в их земле ингредиенты или перемешивая их с имеющимися в этой земле веществами. Если пригодные для этой цели ингредиенты залегают под почвенным слоем или находятся где-нибудь поблизости, улучшение даже самых малообещающих участков может оказаться выгодным предприятием; но если ингредиенты эти дороги и их приходится привозить издалека, то, как предприятие, начатое в расчете на получение прибыли, улучшение почв редко будет удачным делом, хотя иной раз «магия собственности» и даст желаемый результат. Землю, из которой, скорее всего, нельзя извлечь прибыль, земледельцы иногда возделывают в убыток себе, частично удовлетворяя свои нужды за счет других источников дохода. Так поступают бедняки, а также некоторые монастыри и благотворительные учреждения, к которым можно причислить бельгийские колонии для бедных. Самой худшей землей, какую можно возделывать ради извлечения средств к существованию, является такая земля, урожаи с которой только возмещают семена, посеянные для производства этих урожаев, и продовольствие, потребляемое обрабатывающими эту землю тружениками, а также теми, кого д-р Чалмерс называет помощниками этих тружеников, — т. е. работни- ками, труД которых требуется для обеспечения земледельцев орудиями и остальными предметами жизненной необходимости. Ответ на вопрос о том, может ли данный участок земли произвести объем продукции больше указанного количества, лежит за пределами политической экономии, являясь фактом материального порядка. Согласно исходному предположению, произведенный на такой земле продукт не оставляет никакой прибыли, да и произведшие этот продукт работники не получают ничего, кроме количества продукта, позволяющего им удовлетворить свои насущные потребности; следовательно, эту землю могут -возделывать только сами трудящиеся на ней люди— иначе возделывание этой земли обязательно сопряжено с денежными убытками и a fortiori (тем более) в любом случае исключает существование ренты.' Самой плохой землей, какую можно возделывать, рассматривая возделывание земли как способ капиталовложения, является земля, урожаи с которой, возместив затраченные для их производства семена, не только обеспечивают пропитанием сельскохозяйственных рабочих и их помощников, но и дают им общепринятую заработную плату, которая по своей величине иногда бывает даже намного больше того, что необходимо для удовлетворения самых насущных потребностей рабочих. Кроме того, эта земля должна дать людям, которые авансировали этим двум группам рабочих их заработную плату, излишек продукта, по стоимости равный той прибыли, на получение которой они могли рассчитывать при любом ином использовании своего капитала. Может ли данный участок земли принести нечто большее, будет зависеть не толь|ко от физических условий, но отчасти также от рыночных цен на сельскохозяйственную продукцию. Величина прибыли, какую данная земля может дать рабочим и капиталисту сверх того, что прокормит всех тех, кто прямо или косвенно участвует в ее обработке, зависит, разумеется, от того, по каким ценам можно продать остаток продукта. Чем выше рыночные цены на сельскохозяйственную продукцию, тем хуже могут быть почвы, на которые распространяется земледелие, не нарушая получение обычной нормы прибыли на капитал, используемый в сельском хозяйстве. Впрочем, поскольку плодородие земли — как и доступность различных земельных участков, т. е. их удаленность от рынков, — изменяется постепенными, почти незаметны- ми переходами и поскольку имеются земли настолько бесплодные, что при любых ценах на сельскохозяйственные продукты полученные с этих земель урожаи не окупят их возделывание, то очевидно, что, каковы бы ни были цены, в любом обширном районе непременно есть какие-то угодья, которые при текущих ценах дадут продукции как раз столько, чтобы земледельцы смогли получить заработную плату, а капиталист — прибыль по обычной норме, и не более того. Поэтому до тех пор, пока цены не поднимутся еще выше или пока благодаря некоторому улучшению данные участки земли не станут плодороднее, эти участки не могут давать какой-либо ренты. Однако очевидно, что общество испытывает потребность в продукции с земель того рода, ибо если бы для удовлетворения потребностей общества хватало продукции, получаемой с земель более плодородных или лучше расположенных, то цены па сельскохозяйственную продукцию не поднялись бы настолько высоко, что и возделывание менее благодатных участков стало приносить прибыль.Поэтому такие участки будут возделывать; и мы можем сформулировать своего рода [принцип, гласящий, что, до тех пор пока какие-то имеющиеся в стране, пригодные для земледелия и не изъятые из его сферы в силу юридических или иных искусственных препон не возделываются, самые плохие (б смысле и плодородия, и расположения) земли из тех, что уже возделываются, не приносят никакой ренты. § 3. Итак, если та часть возделываемой земли, которая приносит минимальную отдачу на затраченные ври ее обработке труд и капитал, дает всего лишь обычную прибыль на капитал, ничего не оставляя для уплаты ренты, то мы получаем мерило, позволяющее оценивать величину ренты, которую принесут все прочие земли. Любой участок земли приносит настолько больше обычной прибыли на капитал, насколько этот участок дает больше, чем самый скверный из возделываемых участков. Этот излишек и составляет то, что фермер в состоянии уплатить владельцу занимаемой им земли в виде ренты. Если бы фермер не уплатил этого излишка землевладельцу, то получил бы прибыль по более высокой, чем обычно, норме и конкуренция других капиталистов, та конкуренция, которая уравнивает нормы прибыли, получаемой на раз- ные капиталы, дала бы землевладельцу возможность присвоить этот излишек. Следовательно, рента, которую принесет любой участок земли, есть положительная разница между полученным с этого участка продуктом и тем^дохо-дом, который принес бы тот же самый капитал, будь он использован на возделывание самой худшей из обрабатываемых земель. Эта величина не является предельной величиной арендных платежей, уплачиваемых испольщиками или коттерами, да ее никогда и не считали пределом рент, выплачиваемых этими двумя категориями земледельцев. Но это предельная величина рент, уплачиваемых фермерами. Ни один участок земли, сданный в аренду фермеру-капиталисту, не будет приносить большей ренты в течение сколько-нибудь продолжительного времени, а если сданная в аренду фермеру-капиталисту земля приносит меньшую ренту, то это происходит потому, что землевладелец отказывается от части платежа, которую он при желании мог бы получить. Такова теория ренты, которая впервые была выдвинута в конце прошлого века Андерсоном и которая осталась тогда не замеченной; 20 лет спустя она была почти одновременно открыта заново — Эдуардом Вестом, Мальтусом и Рикардо. Это одна из основных теорий политической экономии, и до тех пор, пока она не была усвоена, нельзя было дать и логичного объяснения многим наиболее сложным явлениям, наблюдаемым в сфере производства. Справедливость теории ренты приобретет гораздо большую ясность тогда, когда мы обратимся к выявлению законов, присущих понятиям стоимости и цены. До тех пор пока это не сделано, нельзя избавить эту теорию от всевозможных возражений или дать людям, которые прежде не были знакомы с проблемой ренты, нечто большее, чем просто общее представление о рассуждениях, посредством которых выведена эта теорема. Впрочем, па некоторые из обычно выдвигаемых против вышеизложенной теории возражений даже настоящая стадия нашего исследования позволяет дать полный ответ. Кое-кто отрицает тот факт, что может существовать возделываемая земля, которая не приносит ренты, поскольку (как утверждают) землевладельцы не позволили бы занимать принадлежащие им земли бесплатно. Люди, делающие какой-то акцент на этом обстоятельстве как на возражении против вышеизложенной теории ренты, должно быть, думают, что земли того качества, при котором урожаи как раз покрывают издержки возделывания этих земель, лежат вместе, крупными массивами, обособленно от земель сколько-нибудь лучшего качества. Если все земли какого-нибудь поместья такого же или худшего качества, то вполне вероятно, что владелец этого поместья не станет предоставлять свою землю в бесплатное пользование; возможно, владелец поместья (если он богат) предпочтет оставить свои владения для иных целей — например, для всевозможных прогулок, для парка или для охоты. Ни один фермер не смог бы предложить владельцу этого поместья какой-нибудь платы за аренду земли в целях ее возделывания, хотя кое-что и можно было бы получить за использование этой земли в качестве естественного пастбища или за иной продукт, который эта земля производит сама, без затрат труда и средств. Но даже и такая земля не останется непременно невозделанной. На ней может вести хозяйство сам ее владелец, что нередко случается даже в Англии. Отдельные участки такой земли могут быть предоставлены в качестве наделов во временное пользование семьям трудящихся — либо по филантропическим мотивам, либо с целью экономии средств, поглощаемых налогом в пользу бедных; кроме того, землевладелец может разрешить поселенцам занимать его земли без уплаты ренты в надежде на то, что когда-нибудь в будущем его земли приобретут ценность благодаря их труду. Оба эти случая встречаются очень часто. Таким образом, даже если какое-то поместье полностью состоит из тех самых плохих земель, которые можно еще возделывать, то эти земли вовсе не обязательно должны оставаться невозделанными потому, что не приносят ренту. Однако плохие земли обычно не занимают целиком площадь в несколько квадратных миль — они рассеяны тут и там, вперемежку с участками более плодородной земли, и тот же человек, который арендует хорошую землю, вместе с нею получает и плохие участки, с которыми эта хорошая земля перемежается. Арендатор платит ренту — номинально за всю площадь своего хозяйства, но фактически эта рента исчислена по продукту, производимому лишь на тех участках арендуемой земли (сколь малую часть общей арендуемой площади ни составляли бы они), которые позволяют получить более высокую, чем обычная, норму прибыли па капитал, затраченный на их возделывание. Таким образом, с научной точки зрения, утверждение о том, что остальные части арендуемой земли не приносят ренту, остается справедливым. § 4. Но предположим, что указанное возражение не лишено некоторой справедливости, с чем, однако, ни в коем случае нельзя согласиться. Допустим, что спрос общества на продовольствие взвинчивает цены на продукты питания до такого уровня, при которой издержки производства этих продуктов па почвах определенного качества вознаграждаются, и тем не менее оказывается, что все земли данного качества остаются невозделанными из-за упрямства их владельцев, требующих за аренду таких земель ренту не номинальную, не пустячную, но достаточно обременительную для того, чтобы составлять существенную статью расхода в расчетах фермера. Что произошло бы в таком случае? Только то, что в течение известного времени увеличение производства сельскохозяйственной продукции, потребность в котором обусловлена нуждами общества, достигалось бы не за счет расширения возделываемых площадей, но всецело за счет увеличения затрат труда и капитала на обработку уже освоенных для земледелия площадей. Мы уже видели, что при неизменности всех прочих условий это увеличение затрат всегда сопровождается пропорциональным снижением доходов на вкладываемый в земледелие капитал. Исключим допущение о том, что как раз в этот момент сделано какое-то новое, касающееся сельского хозяйства изобретение или что благодаря внезапному распространению сельскохозяйственных навыков и знаний изобретения, уже частично используемые, именно в этой ситуации, получают более широкое практическое применение. Мы должны предположить, что, кроме увеличения спроса на зерно и обусловленного этим увеличением роста цен, никаких иных изменений не происходит. Рост цен позволяет в целях увеличения производства зерна принять меры, которые нельзя было с выгодой осуществить при прежних ценах. Фермер использует более дорогие удобрения или удобряет ту землю, которую оставлял прежде обогащаться естественным путем; обеспечивает доставку издалека извести или мергеля для удобрения почвы или более тщательно разрыхляет и пропалывает землю; осушает, обводняет или наращивает почвенный слой на тех участках арендуемой земли, возделывание которых при прежних ценах не окупило бы этих операций, и т. д. Все эти меры — или некоторые из них — предпринимаются тогда, когда при росте потребностей в продовольствии земледелие лишено возможности распространяться на новые, еще не освоенные земли. А в тех случаях, когда дан импульс к получению большего объема продукта с земли, фермер или предприниматель, занимающийся улучшением почв, будут учитывать лишь одно обстоятельство — возместятся ли сделанные им затраты на улучшение земли с обычной нормой прибыли, пренебрегая вопросом о том, останется ли какой-то излишек для уплаты ренты с этих участков. Поэтому даже если бы положение, гласящее о том, что никогда не бывает какой-либо возделываемой земли, за которую не уплачивали бы ренты, причем в размере, заслуживающем того, чтобы его принимали во внимание, было истинным, то тем не менее оставалось бы также истинным утверждение о том, что всегда существует какой-то вложенный в сельское хозяйство капитал, который не приносит ренты, поскольку норма прибыли, получаемой с этого капитала, равна обычной, нисколько не превышая ее; капитал этот является той частью используемого в сельском хозяйстве капитала, которая была вложена в эту сферу в последнюю очередь, — той частью, , благодаря которой достигнуто последнее увеличение сельскохозяйственного продукта, или (выразим сущность дела одной фразой) той частью используемого в сельском хозяйстве капитала, которая применена при наименее благоприятных обстоятельствах. Но та же величина спроса и те же цены, которые позволяют этой наименее производительной части капитала только возмещаться, принося обычную прибыль, позволяют любой другой части используемого в сельском хозяйстве капитала приносить избыток прибыли, пропорциональный преимуществам, которыми эта часть капитала обладает по сравнению с наименее производительной его частью. И этот избыток как раз и составляет то, что землевладелец может присвоить благодаря конкуренции. Величина ренты, взимаемой со всей земли, соответствует величине, на которую доход, получаемый со всего используемого в сельском хозяйстве капитала, превышает доход, необходимый для восполнения затрат капитала с получением обычной нормы прибыли, или, другими словами, тот доход, т который принес бы весь используемый в сельском хозяйстве капитал, будь он использован при столь же невыгодных обстоятельствах, при каких применяется наименее производительная его часть, независимо от того, чем обусловлена минимальная производительность этой части капитала •— тем ли, что ее прилагают к самым неблагодат-пым почвам, или же тем, что ее применяют для получения большего объема продукции с земли, которая на более выгодных условиях уже дала столько продукции, сколько могла дать. Я не утверждаю, что в любом конкретном случае факты с абсолютной точностью соответствуют этому или любому другому научному принципу. Никогда нельзя забывать о том, что истины политической экономии имеют только общее значение: они так же достоверны, как и выводы точных наук, но не так определенны, как последние 2. Например, утверждение о том, что фермер не станет возделывать землю и затрачивать капитал, если труд и затраты принесут ему прибыль меньше нормальной, не является абсолютно верным. Фермер рассчитывает получить нормальную прибыль на основную часть своего капитала. Но если фермер связал судьбу со своей фермой, раз и навсегда обменяв свое искусство и усилия на то, что эта ферма принесет ему, то он, !вероятно, с готовностью потратит капитал на ведение своего хозяйства любым (сулящим немедленную прибыль) способом, который даст ему избыточную прибыль, сколько угодно малую, но превышающую стоимость его рискованной операции и процент, который он должен уплатить за использование капитала, если капитал этот получен им в кредит, или который, если это собственный капитал фермера, он сам получил бы на этот капитал при ином его применении. Но уже фермер, вновь заключающий договор об аренде, ведет свои расчеты иначе и не пойдет на риск, если не надеется на получение прибыли по полной обычной норме на весь капитал, который он намеревается пустить в дело 3. Опять-таки и цены в течение срока действия договора об аренде могут колебаться в каких-то пределах, будучи выше или ниже тех Цен, на которые рассчитывали стороны при заключении Договора об аренде, и потому рента может стать либо чрез- [Эта разъясняющая фраза внесена в 6-е издание (1865 г.).] 3 [Это предложение внесено в 3-е издание (1852 г.).] мерной, либо недостаточно высокой; и Даже тогда, когда невыгодный фермеру договор об аренде истекает, землевладелец может проявить нежелание пойти на необходимое сокращение ренты и фермер может скорее дать согласие по-прежнему платить слишком высокую ренту, нежели бросить занимаемую землю и искать ферму в другом месте. Мы должны постоянно иметь в виду аномалии, подобные указанным; в политической экономии невозможно вывести общие теоремы, объемлющие то сплетение обстоятельств, которое может повлиять на результат в каком-нибудь частном случае. Далее, когда фермеры, располагающие лишь небольшим капиталом, занимаются земледелием скорее ради получения средств к пропитанию, нежели ради извлечения прибыли и не помышляют о том, чтобы бросить свои хозяйства, если последние позволяют им кормиться, уплачиваемые фермерами ренты по своему характеру сближаются с арендными платежами коттеров, и конкуренция (если численность конкурентов превышает количество сдаваемых в аренду ферм) может поднять ренты сверх той величины, при которой фермер получит обычную норму прибыли на свой капитал. Законы, которые мы в состоянии сформулировать в отношении ренты, прибыли, заработной платы и цен, справедливы лишь постольку, поскольку заинтересованные люди, свободные от влияния любых мотивов, за исключением тех, что обусловлены общими обстоятельствами конкретного случая, и при этих обстоятельствах руководствуются обычной меркантильной оценкой прибылей и убытков. Если применить это двоякое предположение к случаю с фермерами и землевладельцами, то окажется справедливым утверждение о том, что фермер требует обычной нормы прибыли на весь свой капитал; что весь доход, какой бы ни принес ему этот капитал сверх нормальной прибыли, фермер обязан уплатить землевладельцу, но не согласится платить больше; что некоторая часть используемого в сельском хозяйстве капитала применяется при таких обстоятельствах ведения производства, какие позволяют этой части капитала приносить всего лишь нормальные прибыли, и что разница между продуктом, который произведен при помощи этой части капитала и любой другой сходной по величине части капитала, используемого в сельском хозяйстве, является мерой дани, которую под названием «рента» эта другая часть капитала может принести и принесет землевладель- цу. Это и составляет закон ренты — настолько близкий К истине, насколько это возможно для такого закона; хотя в конкретных случаях действие этого закона, разумеется, изменяют и нарушают неопределенность, остающуюся при заключении соглашений об аренде, просчеты отдельных лиц, влияние обычая и даже своеобразие чувств и склонностей людей, участвующих в арендных отношениях. § 5. Часто делают еще одно замечание, рассмотрение которого нельзя здесь опустить, хотя я думаю, что этому замечанию придали большую важность, чем оно того заслуживает. Обычно в то, что называют рентой, включают многие платежи, являющиеся вознаграждением не за производительные силы самой земли, а за капитал, затраченный на землю. По мнению некоторых авторов, ту дополнительную ренту, которую приносит земля вследствие этого расхода капитала, следует рассматривать не как ренту, но как прибыль. Но прежде чем с этим можно будет согласиться, надлежит провести разграничение понятий. Ежегодный платеж арендатора почти всегда включает в себя компенсацию за пользование возведенными на ферме постройками — не только амбарами, хлевами и другими хозяйственными постройками, но и жилым домом, не говоря уже об изгородях и т. п. За все это землевладелец будет требовать, а арендатор платить такую сумму, какая считается достаточной для того, чтобы принести нормальную прибыль или, скорее (не примем во внимание в данном случае риск и хлопоты землевладельца), нормальный процент на стоимость строений, т. е. не на ту стоимость, в какую обошлось возведение этих построек, а на ту, в какую ныне обошлось бы возведение других, равно хороших построек. Кроме того, арендатор обязан оставить эти постройки в столь же исправном состоянии, в каком нашел их, вступая в права аренды, ибо в противном случае с него, разумеется, востребовали бы платеж гораздо более крупный, нежели простой процент. Эти постройки являются предметами настолько же отличными от фермы, насколько отличны от фермы находящиеся на ней скот или лес; и плату, взыскиваемую за пользование постройками, не более позволительно называть земельной рентой, чем можно было бы называть таким образом плату за пользование скотом, если бы существовал обычай, ib соответствии с которым землевладелец должен был бы обеспечивать скотом
|