Часть 2. Лес, дом Вистледов, Хадден, Западная Виржиния

16 декабря, 2.45 дня

Лес, дом Вистледов, Хадден, Западная Виржиния

Скалли склонилась перед очагом, помешивая стряпню по рецепту Эвы. Какие ингредиенты она туда намешала – в эти подробности Скалли предпочитала не вдаваться. Неожиданно дверь с грохотом распахнулась, и Эрнст, которому сегодня выпало дежурить при Скалли, вскочил со скамейки и, схватив ружье, направил его на нее. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что не Скалли была виновницей суматохи.

Этан ворвался в комнату с Эмили на руках и направился прямо к очагу. Девочка была без сознания. Скалли, подбежавшая к ним, увидела, что одежда на Эмили насквозь промокла, а губы ее посинели. Но она дышала. Скалли схватила чайник, наполнила его водой и поставила на огонь.

«Что случилось, Этан» – спросила Эва, склонившись над сестренкой, чтобы снять с нее одежду. С веревкой, привязывавшей плюшевого зайца к ее талии, пришлось повозиться. С зайца стекала струйка ледяной воды. Эва швырнула его через голову, и он упал в ногах у Скалли. Она подняла игрушку, отряхнула и положила сушиться рядом с огнем, зная, что Эмили спросит о ней, когда очнется.

Этан сидел, схватившись руками за голову, и Скалли подумала, что она в первый раз видит его выражающим хоть какие-то чувства, отличные от ненависти и ярости. Он любил этого ребенка, в этом она никогда не сомневалась. Они все любили этого ребенка. Что бы ни говорил Этан, на самом деле именно малышка Эмили была тем, что объединяло семью.

«Она бегала по лесу и играла сама с собой, как всегда. И вдруг я услышал, как она закричала. Я побежал на ее голос и увидел, как она барахтается в ручье. Должно быть, она прыгала на камнях и поскользнулась».

«Ты откачал воду из нее, надавливая на живот, как я показывала тебе, Этан?» – спросила Эва.

Этан быстро кивнул.

«Ты уверен, что вода вытекла у нее изо рта?»

«Да, да, я видел, она закашляла и выплюнула много воды. Но она ни слова не сказала с тех пор, Эва. Она – такая холодная, просто ледяная!»

«Скалли, разотри ее сухим полотенцем, потом одень и накрой двумя-тремя одеялами. Я пока приготовлю отхаркивающий отвар» – сказала Эва.

Скалли уже растирала ребенка.

«Этан, разожги огонь посильнее, сегодня ночью должно быть жарко. Сделай все, чтобы огонь не потух, слышишь? Все!»

Скалли не могла не поморщиться, дотронувшись до ледяной кожи девочки. Переохлаждение достигло самой опасной точки. Результатом может быть и пневмония, и гипотермия и бог знает, что еще. Наконец, накрыв Эмили, она приложила ухо к ее груди. Хрипы, которые она услышала, говорили только об одном: о жидкости в ее легких. Она присмотрелась к тому, как Эмили неровно дышит, борясь за каждый вздох, и положила руку ей на лоб. Лихорадка. Слишком скоро. Скалли почувствовала неприятный холодок в желудке. Если они хотят спасти ей жизнь, они должны отвезти ее в больницу.

Она посмотрела на Эву, суетящуюся у коробочки со снадобьями. Скалли почти физически слышала, как Эва отчаянно перебирает в уме свойства всех своих трав и отметает одну за другой. Это несчастье выше твоих сил, девочка, бедная моя. Время бежало неумолимо. Эмили все еще не пришла в себя, краска на ее лицо так и не вернулась. Никогда в жизни Скалли не чувствовала себя настолько беспомощной. Она была врачом, но ничего не могла поделать без лекарств, капельницы и дыхательного аппарата. Остался последний шанс. Она должна попытаться. Она поднялась.

Этан стоял у очага, тщетно пытаясь затолкнуть еще одно полено в огонь. Она знала, что он слышал, как она подошла к нему, но он не повернулся, нарочито ее игнорируя.

Она упрямо обратилась к его спине: «Этан, послушай меня. Речь идет о жизни и смерти твоей сестры. Ее надо отвезти в больницу, пока...»

«Нет» – прервал он ее, тихо, но определенно, давая ей понять, что разговор окончен.

Скалли сжала кулаки, стараясь держать свой гнев под контролем: «Этан, Эмили очень плохо, у нее в легких полно жидкости, до тебя доходит, что это значит? Ей надо в больни...»

Наконец он повернулся к ней и наотмашь ударил ее по лицу. Она пошатнулась, но не упала. Эва испуганно вдохнула в углу комнаты. Скалли, не скрывая ненависти, прямо взглянула Этану в глаза:

«Твоя тупая гордыня убьет этого ребенка. Если она умрет, Этан, это будет твоя вина. Ты слышишь меня? Ты будешь виноват».

Несколько минут они молча смотрели друг на друга.

«Иди в свою комнату. Быстро, Скалли» – сказал он сквозь зубы.

Она не пошевелилась. Эва медленно подошла к ней, обняла ее за талию и шепнула, мрачно взглянув на Этана: «Иди, Скалли. Как бы чего не вышло. Я присмотрю за ней, иди».

Скалли отвела взгляд от Этана и посмотрела на Эмили: «Прости, Эмили» – подумала она с отчаянием – «прости меня». Она повернулась и молча вошла в спальню. Этан запер за ней дверь на засов.

20 декабря, 5.25 вечера

Лес, семейное кладбище Вистледов, Хадден, Западная Виржиния

Они стояли все вместе в морозной дымке, опускающейся с белого неба. Почва была уже влажная, снег кое-где превратился в слякоть. Моросило, но то и дело показывалось солнце, точно природа не могла решиться, какую погоду ниспослать им по этому торжественному случаю.

Маленькие не могли стоять спокойно и возились, не совсем понимая, что здесь происходит. А произошло нечто важное: первая потеря в семье, поворотный пункт в их самостоятельной жизни без родителей. Потом они поймут. Незанятое место за обеденным столом. Несмятая постель поутру. Смех в лесу, который они больше никогда не услышат.

Первые комья влажной земли слетели с лопаты и, как в замедленной съемке пролетели перед воспаленными глазами Скалли, упав на крохотное тельце. Последний покров для вечного сна.

«Господи, подождите» – крикнула Скалли, бросившись к ним - «ее плюшевый заяц. Он нужен ей. Мы должны...» – внезапно то, что она хотела сказать, вылетело из ее головы. Она в отчаянии посмотрела на Малдера, умоляя помочь ей найти правильные слова. Через мгновение он был рядом с ней и обнял ее за плечи:

«Скалли, все в порядке. Он здесь, вот он, у тебя в руках».

Она посмотрела вниз. Он прав. Она прижимала к себе игрушку Эмили. Она заметила, что его набивка опять вылезает наружу и судорожно пыталась запихнуть ее внутрь. Эмили бы ее попросила зашить зайца. Малдер накрыл ее руки своими ладонями, вытянул зайца из вцепившихся в него пальцев, передал его Эве и подхватил Скалли, чтобы она не упала.

Эва тихо подошла к могиле и положила зайца рядом с Эмили: «До свиданья, малышка. Мы никогда не забудем тебя, обещаю».

Этан читал в слух молитву, пока мальчики заполняли могилу землей. Скалли отвернулась и прижалась лицом к груди Малдера, чтобы не видеть, как на лицо Эмили падает грязь. Сквозь рыдания, она бормотала что-то, что только Малдер мог слышать: «Она не должна была умереть. Ее можно было спасти».

«Скалли, шшшш».

«Он убил ее» – вдруг сказала она

«Скалли?»

«Этан убил Эмили, я...» – она остановилась и посмотрела на него – «Она называла меня мамой, Малдер. И мне это не нравилось. Сначала я не разрешала ей так меня называть. А она все равно... И теперь... я больше никогда это от нее не услышу. Господи, что бы я ни отдала, чтобы услышать это от нее снова. Я как будто...»

«Что, Скалли?»

Она заглянула ему в глаза: «Я как будто лишилась собственного ребенка».