Нансовым T-J.J. ■/ г 3 страница

Так, повсюду мы видим неравномерность в распределении подат­ных тягостей и существование разделения населения на податные и не­податные сословия, при котором одни классы несут на себе все налоги, а другие ничего не платят; точно так же мы видим сосредоточение права охоты в руках одного класса дворян, причем каждый недворянин, охо­тящийся хотя бы на собственной земле, наказывается в Англии смертной казнью; даже право участвовать в законодательстве не есть всеобщее право, существующее для общих интересов народа, а только преимуще­ство, привилегия отдельных лиц, корпораций, классов. В новейших го­сударствах, основанных на общественно-правовых идеях, каждый от­дельный член какого-либо сословия является в представительстве от имени всего общества, свободный в выборе защиты тех интересов, кото­рым действительно сочувствует как полезным для всего народа. Не так было в средние века, при господстве идей частного права: встречается, напр., одно постановление даже в конце XVI столетия, что представи­тель, голосовавший противно инструкции, ему данной, осуждается на смертную казнь. По смыслу этого закона, следовательно, представитель является простым поверенным, передатчиком и защитником идей своего сословия и даже кружка, которому нет дела до общего блага. Самое по-

Исторический очерк

нятие о свободе в частноправовом государстве средних веков было со­вершенно отлично от того, которое существует в современной Европе. Свобода, по воззрениям средневекового гражданина, заключается только в том, чтобы не быть государством в чем-либо ограниченным; такой отрицательной свободы в государствах новейших, общественно-правовых, уже не существует более, и понятие о свободе уже заключает­ся в общем участии тем или иным путем в управлении страной. При этом государство рассматривается в настоящее время, в отличие от сред­них веков, не как простая связь индивидуальных интересов властелина и подданных, а как цель сама по себе. В правовой сфере проводится из­вестная граница как общих, так и частных интересов той и другой сторо­ны, и это различие между ними резко заметно на всех высших ступенях культуры.

Согласно отличительному характеру средневековой жизни, Общийгосударственное хозяйство держится преимущественно на част- стройноправовых источниках дохода, каковы домены, или государст- финансо-венные имущества. Уже гораздо меньшее значение имеют в этом ^{вого хо-}

хозяйстве всякого рода налоги и отличаются по большей части

,-, средние

своим временным, скоротечным характером. Сами территориаль- ^с

ные владельцы не любили налогов, ибо видели в них ограничение своей монархической власти; право контроля требовать принуди­тельных сборов основывалось в каждом отдельном случае на действительной нужде государства (necessitas publica) и могло быть принято лишь по общему согласному решению всех сосло­вий — consensu ordinum. Пошлины, — особенно судебные, — по своему внутреннему содержанию — платы государству за пользо­вание особыми правами гораздо более подходят под частно­правовые воззрения и встречаются потому раньше и более посто­янны.

Таким образом, средневековые доходы отличаются от дохо­дов частных лиц не столько родом и видом, сколько количеством; источники получения тех и других были почти одинаковы. Бога­тый землевладелец-феодал мог извлекать доходы со своей земли, обрабатывая ее сам, посредством своих крепостных или наемных рабочих, мог отдать ее в аренду, срочную или даже бессрочную, за известное вознаграждение деньгами, натурой или прямо тру­дом; эту отдачу он мог сопровождать каким-либо добавочными условиями, напр. обязанностью помогать физической силой при нападении какого-либо хищника соседа; кроме того, он мог уст­роить у себя на дороге гать через болото или перевоз через реку и взимать за эти услуги с проезжих известную плату, мог даже, в эти времена анархии и безурядицы, гарантировать путешествен-

Вступление

нику безопасность в своих владениях, а по сделке с соседом — и на его земле и требовать за это вознаграждения. Кроме того, если он пользовался авторитетом и уважением среди соседей, к нему могли обращаться за какой-либо помощью, напр. при решении спора и затем со стороны слабого — за наказанием сильного на­рушителя прав, за что этот поземельный владелец мог получать от истца какой-нибудь подарок натуральными продуктами, а от обидчика требовать такого же штрафа, если последний, конечно, являлся лицом от него зависимым, напр. его крепостным или по­селенцем на его земле. Совершенно согласно этому частному образцу велось и государственное хозяйство средних веков, пре­имущественно их первой половины (до XIII в.), когда частно­правовые воззрения еще всецело преобладали в обществе и вели­кие географические открытия и технические изобретения конца этого периода истории еще не произвели переворота в господ­ствовавших идеях и ходе всей экономической жизни. Домены составляли главное богатство государства, из которого оно чер­пало большую часть своих средств¹; затем оно установляло це­лую систему пошлин, которые должны были являться вознаграж­дением за его действительные или мнимые услуги отдельным лицам; в лице назначаемых им судей оно требовало платы за ока­занное правосудие от лиц, предлагавших тяжбу на его разреше­ние, и эта плата была необходимой, безусловной принадлежно­стью государственной защиты частных интересов.

Понятно, однако, что такая простота государственной жизни и несложность финансовой системы не могли удержаться в тече­ние долгого времени. По мере того как государство развивается путем концентрации рассеянной власти, по мере того как посто­янные армии занимают место живущих грабежом баронских войск, по мере того как принудительные услуги сменяются опла­чиваемой службой — потребности государства непрерывно воз­растают и недостаточность старых источников дохода делается год от года очевиднее. Слабые монархи по необходимости, по расстроенности своих ресурсов безумно расточили свою частную и общественную собственность; сильные государи сделали то же, так как находили гораздо более удобным приобретать средства продажей домен, чем испрашиванием у парламентов принуди­тельных сборов; грабеж и узурпация знатными лицами доверши­ли истощение государственных имуществ. По всей Европе пра-

¹ Напр., Вильгельм Завоеватель получал от домен 387 000 ф. ст., а общая сумма его годового дохода полагается средним числом в 400 000 ф. ст.

Исторический очерк

вительства начинают тщательно отыскивать новые, неизвестные прежде способы извлечения доходов. Опираясь на свою власть, которая все более и более крепнет под влиянием рецепции рим­ского права, территориальные владельцы захватывают в свои руки исключительные права на производство известных промы­слов и на отдельные отрасли торговли и делают их принадлежно­стью королевской власти — regalia (горная, соляная регалия, право охоты и рыбной ловли и пр.). Вообще сначала эти права присваи­ваются только для личных целей монарха, для удовлетворения его личных потребностей; потом они расширяются постепенно, при­нимают общий характер и мало-помалу становятся даже предме­том оборота. Позднее и этот новый источник оказывается недоста­точным и приходится все чаще и чаще обращаться к налогам.

Государственные имущества составляют старейшую часть финан- Домены всов. Где народное хозяйство покоится главным образом на производст- средниевах первобытных, обращенных на добывание сырья, там государство веканепременно должно быть большим землевладельцем: если властелин-князь не пользуется такими владениями, то сама наследственная монар­хия становится невозможной, так как при господстве воззрения на налог как на ограничение свободы она не имеет средств к существованию. В большинстве случаев в первую половину средних веков почти не делает­ся различия между частным имуществом верховных глав и государст­венным уже потому, что значительная часть домен образовалась частно­правовым образом из фамильной собственности государей. Главный источник возникновения государственных имуществ заключался в за­воеваниях, при которых государь, по ленной системе, бывшей фунда­ментом всего средневекового политического устройства, фиктивно счи­тался владельцем всей занятой земли; фактически же он выделял из нее в свое непосредственное владение крупную ее долю, а остальное раздавал во владение всем приближенным с обязательством немногих натураль­ных повинностей. Это феодальное воззрение на государя как на верхов­ного собственника всей земли встречается одинаково и до позднейшего времени как в Германии, так во Франции и Англии. Раньше всего оно исчезает в первой, благодаря ее распадению; во Франции эта мысль не раз выражается самими королями, кончая знаменитой фразой Людови­ка XIV: «L'Etat c'est moi!». Лучшим примером образования доменного хозяйства может служить завоевание Англии норманнами. Вильгельм Завоеватель, покоривши эту страну, не только бóльшую часть ее признал коронной собственностью, а в остальной насажал своих дружинников вместо англосаксонских вассалов, но простирал свое право собственно­сти на всю землю, откуда и происходит английская юридическая фик­ция, что «король есть lord paramount» — лорд по преимуществу, верхов­ный лорд, владелец земли всего королевства.

Вступление

Наибольшее развитие в средние века домены получили в Германии, где они делились на два вида: имперские и отдельных государств, на которые империя позднее распалась. Первые — составились главным образом из наследственных фамильных империй разных царствовавших династий, отчасти из остатков римских государственных имуществ, а также и других разного рода приобретений: путем покупки, получения в приданое, а чаще всего захвата (Людовик I). Все германские императоры распоряжались доменами совершенно свободно, как со своей частной собственностью: продавали, меняли, закладывали их, раздаривали своим приближенным, и нигде в летописных документах того времени при описании такого распоряжения государственными имуществами мы не встретим ни малейшего повода думать, чтобы этот образ действия счи­тался кем-либо неправильным, ненормальным. Таким образом, импер­ские домены обязаны были своим происхождением преимущественно началам частного права и только впоследствии, отчасти, нет сомнения, под влиянием идей римского права, отчасти по причине перемен дина­стий, при которых эти поземельные владения захватывались вновь воца­рившейся фамилией, мог постепенно установиться теперешний взгляд на домены и их различие от частного имущества государя. Как известно, франкское государство, значительно увеличенное Карлом Великим, при его наследниках распалось, и из восточной части его возникла собствен­но Германская империя. Вместе с державными правами владетели ново­го государства получили и поземельные имения, которые лежали по сю сторону новой границы. Представление, что каждый правитель Герма­нии есть и собственник этих имений, могло основываться на том обстоя­тельстве, что первые государи возникшей империи были родом из фами­лии Каролингов и смотрели, следовательно, на них, как на свою наслед­ственную вотчину. Когда же Каролинги вымерли и ступили на герман­ский престол государи из других родов, то, наследуя их достоинство, они получали и самые имения, уже как имперские домены.

С разделением Германии на множество отдельных самостоятель­ных и независимых государств на развалинах имперских домен образо­вались и получили дальнейшее развитие домены этих отдельных стран. Самый обыкновенный способ образования домен последнего вида за­ключался в вознаграждении ленами за отправление известных должно­стей (так называемые должностные лены). При недостатке в средние века денег и денежных знаков все богатство считалось в земле и ее про­дуктах; ими и уплачивались и покрывались государственные нужды. Имперские чиновники — разные графы и герцоги получали за исполне­ние своих обязанностей вместо жалованья также имения из государст­венных домен. При господствовавшей в средние века тенденции тракто­вать общественные обязанности по образцу частных прав, почти все эти должности были наследственными, а с ними переходили из рода в род и отданные в пользование имения. С распадением Германии с XIII в. мно­гие из этих лиц из чиновников империи сделались независимыми госу­дарями над областями, которыми правили, а их вотчины превратились в

Исторический очерк

домены. Другой источник образования домен в отдельных немецких государствах заключался в покупке частных имений на государственные деньги и в невыкупленных залогах: некоторые императоры, напр. Ру­дольф Габсбургский, нуждаясь в деньгах, закладывал имперские домены своим вассалам — князьям, за которыми они впоследствии и остались. Реформация принесла с собой еще новый обильный для многих госу­дарств источник образования домен, заключавшийся в секуляризации отобранных у духовенства и монастырей имений. Многие из этих по­следних сделались лучшими и доходными статьями государственных касс и, может быть, даже оставались не без влияния на решимость мно­гих немецких князей перейти на сторону реформации. Большая часть епископских имений и резиденций, а также и многие монастыри рано сделались большими поселениями и центрами промышленной и торго­вой деятельности страны. Кроме роскошной жизни, которую вело выс­шее католическое духовенство (некоторые епископы, напр., будучи не­зависимыми государями, имели и великолепные княжеские дворцы и многочисленные свиты), процветанию таких мест способствовали раз­ные церковные богомолья, ходы и праздники, привлекавшие в этих слу­чаях тысячи верующих и любопытных. Торговцы натурально пользова­лись этими сборищами и учреждали сначала периодически при мона­стырях и подобных учреждениях ярмарки и базары (почему многие из первых до сих пор называются по имени разных святых и праздников), а потом и постоянные лавки, обращавшие эти места в торговые центры. Достаточно упомянуть названия некоторых протестантских теперь горо­дов, чтобы судить о всей выгодности для казны средневековых госуда­рей секуляризации: Гамбург, Магдебург, Бремен были такими резиден­циями епископов с обширными их имениями.

В общем средневековая администрация домен, как и их происхож­дение, в различных странах более или менее одинакова: домены управ­лялись и доход с них собирался по образцу частных имений. Хорошим примером этому может послужить знаменитый Capitulare de villis Кар­ла Великого, в 70 параграфах которого резюмированы все правила адми­нистрации домен и финансовые воззрения этого замечательного госуда­ря. По своему содержанию этот капитулярий есть не более как инструк­ция, наказ богатого землевладельца своим управляющим. Карл требует от них прежде всего честности и усердного исполнения обязанностей и хорошего обращения с рабочими; они не должны облагать их излишни­ми, изнурительными работами, а в случае нерадения могут наказать те­лесно до известной степени, предоставляя дальнейшее на усмотрение государя или государыни: обиженный раб может найти свободный дос­туп к нему лично; управляющий должен прилагать старание о размно­жении и сбережении всякого рода скота и припасов, чтобы на случай приезда государя не могло оказаться в чем-нибудь недостатка. При этом Карл входит во все подробности управления и хозяйственные мелочи; он предписывает, напр., какие фрукты должны разводиться в садах импер­ских имений, каким ремеслам обучать в каждом поместье крепостных,

Вступление

какие вина приготовлять и в каких бочках пересылать ко двору и т.д. Все излишнее для содержания себя со свитой он приказывает продавать за деньги. Во всех этих наставлениях Карл показывает, по-видимому, большие знания и опытность сведущего, деятельного хозяина.

На основании этого замечательного документа легко можно вывес­ти заключение о характере устройства тогдашнего пользования домена­ми и взгляд на них самих хозяев-государей. Управление ими ничем не отличалось от других имений того времени, обрабатываемых даровым трудом крепостного раба. При экстенсивности тогдашнего земледелия, обилии земли и несуществовании каких-либо иных форм и приемов хо­зяйства, кроме немногих и несложных передаваемых традицией правил, каждый рыцарь или даже аббат или епископ считает себя вполне спо­собным выполнять обязанности каммермейстера, т.е. управителя коро­левскими поместьями. Необеспеченность прав, господство всюду только одной силы, немыслимой при народном сознании законности тех или иных действий, воинственность всего свободного населения, благодаря которому всякое поселение и город чуть ли не постоянно должны были находиться на военной ноге, все это вместе, конечно, исключало воз­можность существования какого-нибудь общего финансового права и определенных рациональных форм пользования доходами. Поэтому ка­ждый государь предоставлял управление своими имуществами первому лицу из своих окружающих, наблюдая только, чтобы доходов хватало на прокормление его со свитой и отчасти дружины, которая вообще, кроме военного времени, была не особенно многочисленна и сама себя про­кармливала теми же розданными ей землями. Одно из обыкновений пер­вой половины средних веков заключалось в том, что государи не любили долго заживаться на одном месте, а часто перемещались из одной части страны в другую, причем проживали в этих доменных поместьях, при­нимали посольства, собирали для совещаний своих знатнейших подчи­ненных и т. д. Все эти лица должны были все время пребывания содер­жаться средствами того имения, где остановка происходила.

Тем же способом пользовались и государственными лесами. Преж­де всего они служили для любимого занятия средневековых владетелей — охоты; затем они доставляли в имения весь нужный для отопления и построек материал и разные другие продукты, напр. мед. Само собой разумеется, что при обилии лесов продажа лесных материалов могла быть возможна только в исключительных случаях, при их расположении вблизи значительных городов. В XIV в., впрочем, встречаются уже чаще и чаще сведения и о превращении части натуральных лесных доходов в денежные, что происходит, конечно, от увеличения населения и отчасти от неразборчивой хищнической системы пользования лесами, быстро оголившей огромные пространства Европы.

СудебныеПо характеру своего частноправового происхождения ближе всего

пошлинык доменам приближаются судебные пошлины. В самом деле, по глубоко господствовавшему в средние века воззрению, каждый индивидуум на­столько считал себя обязанным государству, насколько он получал от

Исторический очерк

него личную выгоду. Поэтому, имея нужду в суде как известном органе государства, каждый находил вполне целесообразным и справедливым платить за оказание ему правосудия. Взгляд этот так твердо держался в средние века, что вопрос об этой плате мог возбуждаться только о сумме вознаграждения, а никак не о праве судьи требовать вознаграждения с тяжущихся, ибо в законности его не было сомнений. Пошлина первое время имела характер простого подарка судье, определяемого, впрочем, им самим. «Должен ли граф, шеффен или канцлер при принятии какой-либо просьбы брать один солид?». Так спросили раз Карла Великого, и, как видно, все дело заключалось не во взятии подарка, но только в опре­делении его нормальной ценности. Эти судейские взятки определялись законом или обычаем и имели часто натуральный характер: напр., по баварскому законодательству судья имел право на ¹/₉ часть искомого. Такой же характер носят судебные пошлины и в уголовном судопроиз­водстве. Эти уплаты за преступления и проступки, называвшиеся у нас «вирами», в Германии «Währgeld», поступали частью на удовлетворение обиженных и частью в пользу государства; они отличались большим разнообразием и соразмерялись как с ущербом, понесенным потерпев­шим лицом, так и с его общественным положением¹. Позднее, при лен­ной системе эти пошлины чрезвычайно развились и породили массу злоупотреблений; была изобретена масса специальных поводов для взи­мания пошлин и вир; каждый шаг в судопроизводстве оплачивался день­гами; прибегали к самым нелепым мотивам вроде «pro stulto logio», «pro stulto dicto», «pro stulto responso» и т.п., встречающимся в английских средневековых анналах. При Генрихе II (XI—ХП вв.) Währgeld были уничтожены, штрафы и пошлины постепенно перестают быть произ­вольными и поступают в пользу государства, причем правительству еще многие сотни лет приходится бороться с вековыми воззрениями на право судьи на мзду с тяжущихся. Рядом с судебными взимались еще разнооб­разные пошлины, основывавшиеся на разрешительной власти короля, — за предоставление вольностей и изъятия, за королевскую протекцию и помощь, за различные акты милости, за предоставление прав на торгов­лю и промыслы и проч.

Встречаются в средние века и разного рода налоги, но все они были Налогивременны и неопределенны, чаще всего получая характер натуральных повинностей. Так, существовали уже в начале средних веков сборы на содержание королевской свиты и войска с жителей той провинции, где они временно присутствовали; сборы эти носили название подарков (benevolentiae). В Англии эта отрасль дохода достигла особого развития при Эдуарде IV, который точно определял, сколько должен уплачивать каждый, к кому он обращался с просьбой. В других случаях принуди­тельные сборы являются под именем «tributum» в определенных разме-

¹ Так, в Англии, напр., рана в голову длиною в один дюйм влекла за собой виру в размере 2 шилл., в лицо — 2 шилл., за отрубленное ухо — 30 шилл.; за убийство — смотря по сословию, к которому принадлежал убитый.

Вступление

pax и предметах и, нет сомнения, своим происхождением обязаны дани, которая налагалась при покорении отдельных племен. В VI в. тюринги, напр., в Германии должны были платить ежегодно по востребованию известное количество меда и полотна, выделкой которого они славились; саксы в том же столетии, жившие на Везере и Эльбе, посылали ежегодно 500 коров, аллеманы — несколько сотен свиней, и т.п. Сверх целей со­держания войска или самого государя и его свиты эти сборы употребля­лись еще для послов и уполномоченных, куда-либо отправляемых, при­чем существовала даже особая такса, определявшая право этих лиц на сборы, смотря по их важности.

Кроме таких сборов, встречаются также в средние века, особенно во вторую их половину, налог поземельный под различными названиями и различного происхождения¹ и ряд личных налогов, частью классных, частью просто поголовных, пользовавшихся большой непопулярностью. Затем из косвенных налогов, более всего распространенных в этот пери­од, можно отметить таможенные пошлины и акциз. Первые появляются очень рано и взимаются под различными наименованиями. Государство, подчиняясь общему характеру эпохи, мало сознавало за собой право на их взимание и подыскивало для него разного рода предлоги, главным образом в виде оказания торговцу при взимании этих сборов какой-либо услуги; так, причальная пошлина платилась за право пользования при­станью, устроенной государством, мостовой сбор брался за содержание в исправности и постройку мостов; с иностранных купцов брались тамо­женные пошлины под предлогом, что государство охраняет их от разбоев населения, с судов, приплывавших морем, — за охрану их от пиратов, и т.п. В Германии в характере этих сборов можно подметить двоякое направ­ление: 1) они берутся как таможенные пошлины за дозволение пересту­пить через границу и 2) как рыночные пошлины, из которых многие су­ществовали для своих собственных товаров. В первом случае пошлины, естественно, должны были взиматься не по количеству или ценности товара, а по иным признакам; так, под названием pedagium, pedaticum, viaticum и т.п. они взимались даже с пешеходов, которые, конечно, мог­ли не иметь при себе никакого товара; такая же пошлина, в большем размере только, требовалась от всякого проезжего, причем делалось раз­личие для обыкновенного экипажа и для воза с кладью. При путешест­вии водой взимались еще более разнообразные сборы, напр. navaticum -судовые деньги, tranaticum — за право тянуть судно, ripaticum или laudaticum — причалочные деньги и пр. Рыночные пошлины, взимание которых обусловливалось дозволением распаковывать и продавать товар на чужой земле или области под полицейской охраной землевладельца, уплачивались не только князьям, но и магнатам, на земле которых торг

¹ Так, налог на Bedegüter в Германии (когда, после реформации, монастырские имущества были секуляризованы и перешли в руки государства, то последнее и обложило Bedegüter вместо арендной платы поземельным налогом), поземельный налог в Англии и пр.

Исторический очерк

происходил. Сначала для них требовалась с этой целью особая привиле­гия от государя; только один король, как единый властитель и собствен­ник, по феодальным воззрениям всей земли государства, имел исключи­тельное право взимать таможенные пошлины. Позднее, когда разные графы и герцоги, светские и духовные магнаты и имперские чиновники осели на земле и, передавая ее по наследству, сделались как будто вто­рыми собственниками ее, образовалось и с их стороны стремление также пользоваться пошлинами, для чего они и заручались от короля особыми на то грамотами. С развитием независимости эта необходимость в коро­левском дозволении чувствовалась все слабее и слабее; право собствен­ности на землю постепенно перешло в руки самих баронов, из которых каждый смотрел на себя почти как на самостоятельного властелина и по своему произволу налагал пошлины. Можно судить о той тягости, о мас­се помех, которыми сопровождалось тогда всякое передвижение товара с места на место!

В Англии пошлины взимаются еще в период римского владычест­ва, но после него пришли в упадок. Первые достоверные о них известия относятся к 979 г., когда король Этельред приказал с каждой лодки, пришедшей в Биллинсгет (теперь Лондон) взимать ¹/₂ пенни пошлины, а с каждой большой лодки 1 пенни, уплачивая таким образом пошлину сообразно величине судна. Характер этих взиманий в Англии в начале средних веков был совершенно частноправовой, как и в Германии: по­шлина требовалась как вознаграждение за пользование гаванью и раз­ными удобствами (напр., при Эдуарде I были устроены в разных пунктах королевства складочные амбары, которыми купцы могли пользоваться за умеренную цену). Пошлины эти обыкновенно взимались натурой: напр., при взимании их с вина от каждой тонны этого напитка отливалось из­вестное количество и поступало прямо в распоряжение смотрителя коро­левских погребов. Сама пошлина получила поэтому название tonnage — потонной пошлины, и только позднее, в XIII веке, когда обороты ино- «Потон-странной торговли настолько расширились, что двор не мог потреблять ная» ивсех получаемых в виде пошлины продуктов, пошлина переводится на «фунто-деньги: по столько-то пенсов или шиллингов с фунта стерлингов ценно- вая»по-сти товара — и получает уже название poundage — фунтовой пошлины или шлиныфунтовых денег.

Рядом с пошлиной на иностранные продукты встречаются налоги и на свои собственные произведения под именами: в Германии — Kerbe, cisio, во Франции - taille и mala tolta, в Англии - evil-duty - и позднее, в XII и ХШ вв., под общим названием акциза. Все перечисленные на­именования достаточно указывают на непопулярность этих налогов: падая на предметы часто первой необходимости, как хлеб и мясо, в фор­ме рыночных или привратных пошлин, акцизы способствовали сильному вздорожанию средств жизни и возбуждали народное неудовольствие1 .

¹ Так, напр., когда в Люттихе в 1283 г. был введен акциз на мясо, духовенство открыто высказало протест против налога, запечатало все церкви и удалилось из

Вступление

Но вообще все эти налоги были временными и назначались сначала только при большой нужде для покрытия каких-либо экстренных издер­жек, притом по преимуществу в городах, как привратная подать (octroi). Наибольшее развитие этот вид доходов, сперва городских, а потом госу­дарственных, получил в Нидерландах, откуда уже распространился на Францию и Англию.

Несравненно чаще встречаются в средние века различные повинно­сти, взимаемые в известных, определяемых обычаем случаях. По фео­дальному праву все вассалы кроме военной службы были обязаны и де­нежной помощью своему суверену: 1) когда он находился в плену — на его выкуп¹, - 2) когда он выдавал замуж свою дочь - на ее приданое - и 3) когда он возводил старшего своего сына в рыцарское достоинство. Эти чисто феодальные сборы носили название «помощи», пособий коро­лю (auxilium, subsidium, aids), и величина их определяется случаем или произволом короля. Кроме того, на том же феодальном праве развилось в средние века право короля покупать первым известные товары и право заставить кого-либо произвести поставку их — право первой купли и по­ставки (purveyance and preemption в Англии). Этот оригинальный инсти­тут имел место во всей Западной Европе и в России (в царский период). Право это вначале не было большим злом и выражалось в том, что на торгу к иностранному купцу являлись королевские слуги и отбирали у него все нужное для королевского двора по назначенной цене; но весьма скоро, с ростом потребности в деньгах, это право первой купли превра­щается в источник злоупотреблений; многие короли начинают пользо­ваться им для захвата товаров по произвольной цене не только для соб­ственного потребления, но и для перепродажи их с большой для себя выгодой.