Глава 1. Расследования Мердока

Марина Локоткова

---

Редактор:

Оля Горшкова

Расследования Мердока

Бедный Том совсем остыл.

К Иден с любовью и благодарностью, как всегда.

Глостер: Да, наша плоть и кровь, милорд, столь

подлой стала, что ненавидит род свой.

Эдгар (притворившись сумасшедшим):

Бедный Том совсем остыл.

Из короля Лира (111, 1v)

Пролог

С тех пор как умер мальчик, она не спала много ночей, бродила по дому. Она делала это тихо, чтобы никого не разбудить, но они все равно знали и сплетничали об этом, когда ее не было рядом. Эта ночь была особенно тревожной. Было далеко за полночь, когда она услышала в зале перезвон напольных часов и отсчитала количество гонгов, не желая, чтобы их звук прекращался, так как он был приятен для ее слуха. Через несколько минут слушать храп и сопение спящего мужа стало невыносимо, и тогда она встала с постели. Она не надела халат и тапочки, хотя в комнате было холодно, и вышла на лестничную площадку. Из-под двери, напротив, пробивалась полоска света, она знала, что он еще не спит. Она вошла без стука, он сидел за столом и писал, но быстро повернулся, когда услышал, что она вошла. Она порадовалась, что застала его врасплох. За фальшивой улыбкой она прятала свой страх. Он смотрел на нее холодно и даже не встал, не воскликнул в недоумении или с беспокойством, он просто сидел и ждал, что будет дальше.

Она продвинулась ближе к нему.

- Вы поздно, - сказала она.

- И вы.

- Вы должно быть замерзли.

- Вовсе нет.

Он указал на огонь, который все еще горел в очаге, и шерстяной платок, накинутый на его плечи. Ей хотелось бежать от этого ледяного взгляда, но она знала, что это может быть ее единственный шанс.

- Я вижу взгляды, которые вы бросаете на меня. Они обжигают мою кожу, как палящее солнце.

- Я должен разочаровать вас. Вы меня не правильно поняли.

Ее воспоминания были свидетелями той гипнотической силы, которую мать оказывала на мужчин, посещающих ее. Пег знала, что у нее нет другого выхода. Она просунула руки под ночную рубашку, давая ей упасть к ее лодыжкам, и попыталась принять смелую позу: раздвинула врозь ноги, так как когда-то делала ее мать. Но ноги так дрожали, что у нее не было сил даже стоять. Сжимая свою маленькую грудь, она приподняла ее.

- Я изнываю от желания, - сказала она, пытаясь придать голосу застенчивый и сладкий тон, но даже ее собственные уши не верили в то, что она сказала.

Он оглядел ее тонкое тело, беспристрастно изучая его, критически, давая понять, что выбор остается за ним. Потом он взял подсвечник со стола и подошел к ней. Она попыталась не вздрогнуть, но не смогла этого сделать. Он нагнулся и натянул ночную рубашку ей на плечи.

- Позвольте мне проводить вас, обратно, в вашу комнату, - сказал он.

Глава 1

Было еще темно, не рассвело, и только мерцание уличных фонарей рассеивало мокрую ноябрьскую темноту. Детектив Уильям Мердок натянул свою меховую шапку на уши, а голые кисти рук запихнул поглубже в карманы пальто, и, съежившись от холода идущего дождя, побрел вверх по Онтарио Стрит в сторону полицейского участка номер четыре. Зубная боль разбудила его среди ночи, и в попытке отвлечься, он оделся и отправился на работу задолго до начала своего рабочего дня.

Он свернул на Уилтон Стрит туда же, куда и кэб, ехавший следом, и сделал шаг назад, чтобы избежать брызг. Кучер замедлил ход лошади, так как Мердок мог быть для него потенциальным клиентом, и наконечником своего кнута пригласил занять место в экипаже. Возница был завернут в объемный черный дождевик, высокий воротник которого скрывал нижнюю часть его лица, а шапка надвинута так низко на лоб, что видны были только глаза. Лошадь не имела такой защиты, ее попона промокла насквозь. Так же как и другие лошади, использующиеся при перевозках, это животное выглядело истощенным, как если бы душа едва теплилась в нем. Кучер щелкнул кнутом, и она тяжело тронулась в более быстром темпе. Мердок наблюдал, как покачивающийся задний фонарь, разбрасывает теплый, яркий свет в темноте, пока экипаж не свернул на юг, на Парламент Стрит, оставив его в одиночестве на темной улице.

«Что если я последний человек на земле?», - подумал он. – «Что если я действительно умер и попал в чистилище? Неужели это выглядит именно так?». Физическая боль и одиночество слились воедино, и он не мог отделить одно от другого.

Вдруг, кто-то, возможно слуга, выключил прикроватную лампу в верхней комнате одного из домов, мимо которого он проходил, и свет, пробивающийся через щель в занавесках, погас. Мердок очнулся от своих дум и усмехнулся своей собственной глупости. Он встряхнул головой, чтобы освободиться от пришедших мыслей, и тут же его челюсть пронзила острая боль. Она была настолько сильной, что он вскрикнул. Пытаясь двигаться осторожно во избежание еще большей боли, он продолжил свой путь. Уильям искренне обрадовался, подойдя к участку и увидев горящую лампу на входе и яркий свет в окнах.

Он толкнул дверь. Знакомый запах дровяной печки, опилок и кисловатый аромат от старой одежды и немытых тел местных аборигенов, встретили его на входе.

Четвертый участок обслуживал в Торонто районы, где проживал рабочий класс, от Ривер и Саквил Стрит на востоке, а на западе, включая Джарвис и Черч Стрит, где в больших домах жили богачи. Именно жители восточной стороны собственно и были теми, чей зад полировал деревянные скамьи в холле участка.

Сержант Гардинер, дежуривший ночью, сидел на высоком табурете за стойкой, занося свой отчет в реестр. Он поднял глаза, удивляясь, увидев Мердока.

- Вы ранняя пташка.

Детектив хмыкнул, не желая вдаваться в многословные объяснения. Его зуб начал болеть еще неделю назад, но ему удавалась игнорировать боль до вчерашнего дня, когда состояние его ухудшилось. Миссис Китчен, его хозяйка, отослала его в постель с припаркой из уксуса и перца, которую он должен был удерживать на лице, и еще добавила вату пропитанную карболкой. Это помогло ему на некоторое время, но в пять часов он вскочил с кровати с чувством, как будто каждый нерв его тела собрался в одной точке на нижней челюсти и пульсировал. Он снял меховую шапку и стряхнул ее от капель дождя.

- Что случилось? – спросил сержант.

Сержант Гардинер был любопытным, и Мердок знал, что будет выглядеть как нищий, просящий милостыню.

- Зуб болит, - пробормотал он, пытаясь говорить, не двигая ртом очень много.

- Ужасная вещь эти зубы. Изводят вас, не так ли?

Мердок мигнул в знак согласия.

- Будет лучше, если вы сходите к дантисту. Есть один парень прямо на углу. Вы могли бы зайти к нему.

Мердок снова хмыкнул. «Нет, никогда»,- подумал он, - «помогу себе сам». Джордж Крэбтри в прошлом году был вынужден посетить доктора Броди, большой и тяжелый как лось, он чуть не потерял сознание, когда шатаясь, встал из кресла. Его лицо было распухшим еще в течение нескольких недель.

- Моя хозяйка, хорошо.., - сказал Мердок, - … знает… много… карболка…

- Интересно, это тот запах, который я чувствую? Помогло?

- Хм.

Сержант принюхался.

- Или это пахнет рыбой? Неужели кошки принесли что-то?

Мердок пожал плечами. Воняло от его собственного котикового пальто, которое выделяло специфический запах, когда намокало. Он обменял на него некоторое количество табака пару лет назад и считал это хорошей сделкой, несмотря на неприятный запах.

Он двинулся в свой кабинет, маленькую комнату напротив камер.

- Пока вы рядом, положите пару углей в печь, ладно? - крикнул Гардинер. Уильям открыл печную дверцу, взял щипцами большой кусок угля и бросил в красную пасть печи. Движение опять причинило боль.

Дверь открылась, в холл проник холодный воздух с улицы и вошел Эд Хейлз, патрульный сержант. Он повесил свой фонарь на крюк.

- Жуткий холод.

- Это ничто по сравнению с тем, что будет, - сказал Гардинер. - Подожди, когда придет зима.

- Вы рано сегодня, Уилл.

- У него зуб болит, - ответил за него дежурный сержант. - Поддержите его. Он собирается к дантисту, чтобы удалить его.

- Хей, я еще не решил, - запротестовал Мердок.

Сержант ухмыльнулся.

- Такого рода боли означают абсцесс. Если вы не позаботитесь о нем, могут быть неприятности. Троюродная сестра моей жены чуть не умерла от абсцесса. Яд попал в кровь. Ей было плохо в течение нескольких месяцев даже после обращения к врачу. Это повлияло на ее психику. Она все время плачет.

- Рад узнать об этом, Гардинер. Ваш небольшой рассказ прямо таки поднял мне настроение.

Дежурный сержант пожал плечами.

- Это правда, я вам говорю.

- Как насчет чая, Уилл? – вставил Хейлз. – Взбодрит нас обоих. Пойдемте.

Мердок собирался отказаться, но Эд, за пределами видимости сержанта, предостерегающе подмигнул ему. Он явно что-то хотел сказать наедине.

- Я бы не отказался от чашки чая.

Гардинер крикнул им вслед:

- Я тоже буду.

Детектив последовал за Эдом в небольшую заднюю комнату, где офицеры принимали пищу. Утренняя смена еще не пришла, и поэтому огонь в печи был приглушенным, а в комнате холодно.

- Я позабочусь о чае, а вам лучше погреться у огня, - сказал Уильям.

- Ладно, - согласился Хейлз, но не сдвинулся с места.

Он пригладил кончики усов. Это был высокий мужчина с румяным лицом. Он всегда был приятным в общении и имел уравновешанный характер, и эти качества делали его популярным в участке. Но сегодня утром он был явно чем-то огорчен.

- Уилл, минутку внимания … Я не хотел говорить при Гардинере. Он имеет нюх на неприятности как крыса на субпродукты, но … - он поколебался, не желая признаваться в плохих новостях, - … дело в том, что молодой Уикен, кажется, пропал.

- Пропал?

- Ну, он не появился на своем маршруте.

Эд подергал усы.

- В первый раз мы встретились с ним в 20:25. Все правильно. Во второй раз в 22:15, как обычно. Снова все правильно. Но когда мы должны были встретиться в 02:15, то его нигде не было видно. Это было между Ривер и Джерард Стрит. Я подумал, что он, может быть, зашел в переулок помочиться, хотя не должен был делать этого. Я немного подождал. Ничего, никаких его признаков. Я пошел назад по Джерард. Никаких нарушений. Я положил гальку на дверные ручки. Я знаю эту маленькую хитрость.

Мердок кивнул. Патрульный констебль обязан был проверять двери пустующих домов, чтобы убедиться, что они не вскрывались, и бродяги не ночевали в них.

- Когда он не появился на месте встречи в 04:00, я пошел по его маршруту, но его нигде не было. Все камушки на местах.

Уильям нахмурился.

- Это чертовски странно. Вы думаете, он заигрался? Скрывается?

Молодые констебли иногда пошучивали над добродушным сержантом, скрываясь от него, а на обратном пути невинно встречались с ним. Это была детская шутка, но это облегчало несение патрульной службы. Мердок сам так делал, когда начинал служить в полиции.

Хейлз покачал головой.

- Он никогда раньше так не делал, и сейчас это уже не шутка. Если его не будет здесь на пересменке, его административно накажут.

- Заболел, тогда? Может быть, он неожиданно почувствовал себя плохо? Ушел домой?

Даже, когда он произнес это вслух, Мердок знал, что маловероятно, чтобы Уикен самовольно покинул маршрут патрулирования, он бы пошел к ближайшему таксофону и телефонировал бы в участок.

- Уикен выглядел здоровым, как доктор, когда я видел его в последний раз. Он никогда не пил на дежурстве, если вы об этом.

Двое мужчин смотрели друг на друга с беспокойством. Детектив потянулся за своей шапкой.

- Я пойду и поищу глупца. Вы должны подготовить отчет.

- Спасибо, Уилл. Если он просто дурачился, то я посмотрю на это сквозь пальцы. Но если его не будет на маршруте, то это уже тревожно.

- Где он должен быть прямо сейчас?

- Спускаться по Ривер Стрит к Джерард. Может быть, вы могли бы пойти в обратном направлении.

Мердок поднялся.

- Сберегите для меня немного чая.

- Весь чайник, если вы найдете его в безопасности, - сказал Эд. – И лучше возьмите мой фонарь. И не попадайтесь на глаза Гардинеру.

Уильям вернулся в холл. Ему удалось снять фонарь с крюка в тот момент, когда дежурный сержант вышел, чтобы забрать документы из кабинета. Тем не менее, Гардинер увидел его в дверях.

- Где мой чай? Что вы там делали, выращивали его что ли?

- Хейлз уже заваривает, - пробормотал Мердок, - должен идти.

Сержант крикнул ему вслед:

- Вытащите их (зубы) все. Вам будет лучше, поверьте.

Детектив махнул рукой.

Снаружи рассветало неохотно, и дождь превратился в изморось. Уильям отправился на восток вдоль Уилтон к Ривер Стрит так быстро, как мог, хотя движение и приносило ему боль, но он чувствовал, что должен спешить. Он не мог представить, почему молодого констебля не было на маршруте. Здравомыслящий человек никогда не затянет шутку так надолго, и не будет рисковать работой. Оставалась вероятность, что с ним что-то случилось.

Ривер Стрит не была густонаселенным районом, как другие улицы на их участке, и даже имела несколько пустырей. Он быстро проверил двери пустующих домов, на каждой ручке балансировала мелкая галька. Маршрут Уикена начинался на углу Парламент Стрит и Джерард, пролегал далее в восточном направлении к Ривер Стрит, где поворачивал на юг к Куин, затем обратно на запад и снова на север к Парламент. Долгой ночью он вышагивал по нему несколько раз, убеждаясь, что все богобоязненные граждане находятся в безопасности своих жилищ. Если бы он пропустил преступное вмешательство такое, как взлом, то он привлекался бы к ответственности. По мнению главного констебля Генри Грасетта, преступление означало, что патрульный не должным образом выполнял свои обязанности и в этом случае всегда наказывался выговором.

Мердок повернул налево на Джерард Стрит и остановился, глядя вниз на пустынную улицу. В домах все больше и больше загоралось огней. Если констебль столкнулся с неприятностью, то случилось это бесшумно. Никто не поднял тревогу.

Он продолжил движение к Парламент Стрит, мимо Торонто Дженерал и Бернсайдского родильного дома, по северной части Джерард.

«Даже сейчас, когда я иду мимо, родившийся ребенок издает свой первый крик», - в его голове мысли неслись галопом, вели они прямо к Лизе.

«Четверо детей, Уилл, а там посмотрим. Я не собираюсь быть одной из тех женщин, чья жизненная цель заключается в том, чтобы только рожать детей», - вспомнил Мердок, вздыхая.

Как о многом хорошем болтали они тогда, а сейчас ничего этого уже и не будет. Память о ее внезапной смерти от брюшного тифа два года назад по-прежнему вызывает тоску.

Он заставил себя сосредоточиться на деле. Через дорогу от больницы располагалась медицинская школа. Довольно много огней освещало ее. Ему потребовалось пятнадцать минут, чтобы добраться до Парламент Стрит, но на пути ему не встретилось абсолютно никаких признаков Уикена. Он на мгновение остановился, чтобы дать пульсирующей боли в челюсти утихнуть. На юго-восточном углу стоял еще один пустующий дом. Он когда-то был довольно значительным, но теперь окна заколочены. Вдоль забора росли только бесцветные и опустившиеся сорняки. Он приоткрыл железную калитку и двинулся в сторону входной двери. Ветви кустарника, намокшие от дождя, задели его, когда он поднимался по лестнице глубоко встроенного крыльца. Камушек Хейлза лежал нетронутым.

Мердок сбил его, дернул ручку и толкнул дверь, но это ничего не дало. Он отступил назад, вытащил коробок спичек и зажег фонарь. Луч света был ярким и сильным. Он направил его на окна. Они выглядели ненарушенными, никаких признаков поломки.

К задней части дома вела, едва просматривающаяся, тропинка, и Мердок через высокую заросшую траву побрел вокруг дома к высоким воротам, которые открывались в сад. Он был таким же заброшенным, как и дом. Справа от него отрылся внутренний дворик с причудливым дизайном из желтого и красного кирпича. Он подошел к задней двери. Вокруг перемычки двери рос вьющийся розовый куст, два или три замерзших бутона все еще находились на своих стебельках.

Образ церковного витража, кровь Христа на шипах представились ему в мыслях, заставая его врасплох.

Детектив дернул ручку, дверь легко открылась. Уильям вошел внутрь. Луч фонаря осветил тело Уикена.

Он лежал на левом боку, лицом к двери, голова повреждена и окружена ореолом крови, большая часть которой впиталась в светлые волосы констебля. Его ноги были скрещены в лодыжках, и между бедрами был втиснут револьвер, стволом вверх, жестким и выступающим, как гротескный символ мужественности.