Глава 6. С ворчанием, коронер Артур Джонсон поднялся на ноги

С ворчанием, коронер Артур Джонсон поднялся на ноги. Он был уже в годах, и его колени страдали от ревматизма. Влажная погода делала боль еще сильнее, и из-за этого он становился нервным и капризным. Он изучал рану на голове Уикена. Мердок стоял справа от него. В комнату набилось еще тринадцать человек, составляющих жюри присяжных. Констебль Джордж Крэбтри стоял у двери. Он был назначен констеблем суда, и ему поручалось найти и привести к присяге, как минимум двенадцать человек. В этот ранний час ему удалось собрать тринадцать, отлавливая их прежде, чем они дошли до работы. Для большинства мужчин это означало, что сегодня они не получат зарплату, поэтому они ворчали и жаловались. Только двое из них были по-настоящему рады исполнить свой долг. Это Альберт Чемберлен, одинокий пенсионер, и Ябец Кларк, путешественник, который знал, что обязательно похвастается этим на каком-нибудь званом обеде. Однако вид трупа заставил всех замолчать, даже громогласного рабочего Сэма Стивенсона, которому очень не хватает денег, которые он мог заработать сегодня утром. Джонсон раздраженно им крикнул:

- Давайте, давайте. В отличие от этого констебля у меня нет целого дня.

Мердок подумал, что Джонсон имеет в виду Крэбтри, так как это легкомысленное заявление ударило его как хлыстом. Он хотел резко ответить, но не смел показывать свое неодобрение слишком открыто. Уильям уже имеет ненадежные отношения со своим инспектором, и если он восстановит против себя еще и Джонсона, то он подвергается риску быть оштрафованным за неповиновение. Штраф за этот проступок был здоровенным.

- Вас выбрали главой? – спросил коронер.

- Да, сэр, меня.

Говоривший был высоким мужчиной с худощавым лицом, средних лет, одет как служащий.

- Ваше имя, сэр?

- Джариус Гибб.

- Мистер Гибб, вы готовы принять присягу?

- Да.

- Констебль, пожалуйста, обращайтесь к жюри.

Крэбтри разложил свои официальные документы и голосом, который было легко услышать на задних сидениях нового «Мэйси Холл» зачитал:

- Господа, слушайте клятву вашего главы, ибо клятву в основной части он должен будет взять на себя, а вы присягаете солидарно, соблюдая и придерживаясь своей стороны. Мистер Гибб возьмите Библию и положите на нее правую руку.

Гибб сделал так, как ему сказал констебль. Он имел довольно чопорное лицо с плотно сжатыми губами, как будто он осуждал все человечество. Мердок задался вопросом: «Где он может работать?».

Крэбтри продолжил.

- Вы должны добросовестно запрашивать и правдиво представлять дело во всех деталях и вещах, так как вы должны будете вынести обвинение от имени Ее Величества Королевы касаемо смерти Оливера Уикена, чье тело вы должны осмотреть; вы не должны испытывать ненависть, злобу и неприязнь ни к одному человеку; а так же жалость, страх или привязанность; но истинный приговор должен быть вынесен в соответствии с доказательствами. Да поможет вам Бог.

- Аминь.

Крэбтри обратился к остальным присяжным.

- Та же клятва, которую дал, Джариус Гибб, ваш глава на это расследование, вы в свою очередь солидарно клянетесь правдиво наблюдать и принимать во внимание обнаруженные доказательства. Да поможет вам Бог.

Хор голосов произнес:

- Аминь.

Таким образом, жюри было приведено к присяге и готово к работе.

Джонсон с нетерпением ждал, когда процедура завершиться.

- Ладно. Обратите все внимание, - он указал на рану на правом виске, - пуля вошла здесь, а вот здесь вышла.

Он поднял голову Уикена из лужи крови, капли которой стекали на пол.

- Взорванный мясной магазин, - пробормотал рабочий своему соседу.

- Следи за своим языком, Стивенсон, - предупредил его Крэбтри, - ты представляешь сейчас суд Ее Величества.

Джонсон толкнул плечо мертвеца.

- Видите, он становится жестким как статуя. Это происходит со всеми нами, когда мы умираем – мужчины, женщины или дети.

Он начал согреваться от движения.

- Кто-нибудь знает, что нам может рассказать трупное окоченение?

Мужчины избегали смотреть на него, и тогда Мердок сказал:

- Я нашел его примерно в 6 утра, трупное окоченение уже началось, я потрогал его шею и подбородок. Я полагаю, что он умер предположительно за 5 часов до 6 утра.

Он не хотел вмешиваться, а хотел дать понять Джонсону, что кто-то еще в комнате имеет определенные знания. Коронер кивнул.

- Это верно. Итак, давайте посмотрим. Окоченение в настоящее время усилилось. Я согласен с детективом, что констебль умер между полуночью и двумя часами прошлой ночи. Здесь довольно холодно, поэтому окоченение замедляется. Теперь, что еще мы можем сказать, глядя на тело?

- Хм? Один из вас пусть говорит. Что вы видите?

Присяжные уставились на него, пытаясь понять, что он от них хочет. Джонсон нетерпеливо качал головой.

- Ну, это же очевидно, не так ли? Уикен одет в форму, значит, он был на службе. Не так ли, Мердок?

- Да, сэр. Патрульный сержант говорил с ним последний раз в 23:15.

Сержант Хейлз видел тело перед тем, как прибыл коронер, и очень расстроился. Говоря по правде, он не хотел смотреть на их действия и поэтому встал в оцепление на улице, чтобы не допускать к месту происшествия собравшихся зевак.

- Его шлем лежит в шести футах от него. Вы не перемещали его, Мердок?

- Я обследовал его, сэр, но положил на место.

- Вы сказали, что револьвер констебля был втиснут между его бедрами. Покажите нам, как именно?

Мердок не мог отказаться, но и показывать желания не было. Он подошел к телу, взял револьвер и, держа его за ствол, попытался впихнуть его между бедрами. Это было трудно и неприлично.

- Ладно, - сказал Джонсон.

Он оглядел присяжных заседателей, затем указал на одного из мужчин, низенького человека, который выглядел так, как будто хотел быть невидимым.

- Вы, сзади. Да, вы. Вы со шрамом.

Нос мужчины был широким и расплющенным, а нижнее веко правого глаза пересекал красный рубец. Зрачок был невидящим. Мердок надеялся, что парень не переживает из-за своей внешности.

- Как вас зовут?

- Питер Курран, сэр.

- Где обитаете?

- На конюшне, по соседству, сэр.

- Что с тобой случилось? Лошадь сбросила?

- По правде говоря, это была корова, сэр. Я был пацаном в то время.

- Несчастный, - сказал коронер. Его тон оживился, как если бы Курран был одним из симулянтов, которые всегда просят сочувствия.

- Ну, а теперь …

Он взял записку, которую передал ему Мердок.

- Детектив нашел это рядом с правой рукой трупа, под его записной книжкой. Что в ней говориться, Мердок?

- Жизнь невыносима без твоей любви. Прости меня.

- Звучит поэтично, не так ли? Вы все можете взглянуть на нее.

Мердок передал записку ближайшему присяжному. Он взял ее с осторожностью, прочитал и отдал следующему. Один из мужчин поднял руку, как ученик в классе. Он был круглолицым, с природным румянцем на лице и яркими, темными глазами.

- Простите, сэр. У нас есть карандаш, которым написана записка?

Джонсон нахмурился.

- Мердок?

- Нет, сэр. Возможно, он положил его в карман.

- Мы взглянем через минуту.

- У меня есть еще один вопрос, сэр?

- Да? Назовите свое имя, чтобы я знал, с кем имею дело?

- Стивенсон, рабочий.

- Спрашивайте.

- Почему револьвер Уикена был у него между бедрами? Очень странное место для него.

- Оружие, должно быть, упало туда, когда констебль рухнул, и было зажато в тисках смерти. Вы согласны, мистер Мердок?

- На самом деле, я сам заинтересовался этим, сэр. Скорее всего, он должен был бы упасть рядом с телом.

Среди присяжных ощутилось беспокойство, так как они поняли, что коронер не любит, когда ему противоречат. Джонсон покачал головой.

- Как правило, в случае внезапной смерти, тело может быть подвержено судороги. Оружие, возможно, оказалось в ловушке. Давайте, дальше. Что у вас, Стивенсон?

- Где же пуля?

- Я не знаю, наверное, в голове. Вскрытие покажет.

- Прошу прощения, сэр, - сказал констебль Крэбтри.

- Прямо здесь рядом с дверью есть отверстие в стене. Могу я обследовать его?

- Сделайте, пожалуйста.

Констебль расковырял небольшое отверстие в гипсе, извлек пулю и передал ее Джонсону.

- Вероятно, это та, которая убила его. Приобщите к делу, Мердок?

Уильям достал приготовленный конверт из кармана и положил в него пулю.

- Отверстие, в которое вошла пуля, находится слишком низко, сэр. Конечно, не на 6 футах.

Джонсон осмотрел отверстие и заметил:

- Какого он вероисповедания?

- Я не знаю, сэр.

- Хм. Важный аспект жизни человека, я бы сказал. Странно не знать. Констебль?

- Он принадлежал к епископальной церкви, я полагаю, сэр.

- Так, значит. Он, без сомнения, был на коленях и произносил молитву. По крайней мере, он имеет шанс на божественное спасение. К счастью для него, он не Папист. Иначе угодил бы прямо в ад за свой грех.

Мердок не думал, что коронер знал, что он католик, но его ужалило презрение в голосе этого человека.

- Простите мистер Джонсон, - он старался, чтобы его голос был лишен эмоций, - на данном этапе мы не можем абсолютно быть уверены, что он застрелился, не так ли? Разве это не будет доказываться в ходе дознания?

Как только эти слова сорвались с языка, он пожалел, что сказал их. Они, скорее всего, закроют разум Джонсона, чем откроют его.

- Нет, мы не абсолютно уверены, но близки к этому. Мы имеем прощальную записку и расположение раны подтверждающие суицид. Я не вижу, как мы можем прийти к иному выводу.

Присяжные сочувственно затихли. Но один из них, пожилой мужчина со старомодной бородкой, дал понять, что хочет задать вопрос. Джонсон кивнул.

- Чемберлен, сэр, пенсионер, - представился он, - мне интересно, почему шлем лежит рядом с ним?

- Вы очень проницательны. Если бы он был одет на голову констебля, то ремешок не дал бы ему упасть. Значит, Уикен снял и положил его сам до того, как застрелился. Почему он это сделал, я понятия не имею. Какая-то психологическая подготовка, я полагаю. Люди, которые топятся, часто снимают одежду и аккуратно складывают ее на берегу, как перед сном.

- Можем ли мы посмотреть его записную книжку, сэр? – снова спросил Стивенсон.

- Как вам будет угодно, - Джонсон вручил ему блокнот.

Несколько других мужчин через плечо рабочего тоже заглянули в него.

- Здесь две записи с указанием вчерашней даты: «Понедельник, Ноябрь 11.9.07 Джерард и Ривер. Все в порядке». Вторая запись: «Понедельник, Ноябрь 11.11.12 Куин и Парламент. Все в порядке, проверено». Звучит вполне нормально, сэр.

- Ладно, парень, а что ты ожидал? Он не собирался использовать служебный блокнот для записей своего внутреннего смятения. Как правило, самоубийцы достаточно долго вынашивают свои планы, иногда до нескольких дней.

Стивенсон вернул блокнот.

- Давайте двигаться дальше. Сейчас мы рассмотрим его одежду.

Мердок подал знак Крэбтри, чтобы тот помог ему. Он расстегнул на шее Оливера пуговицу дождевика и стянул его прочь, чтобы они смогли осмотреть карманы Уикена. Уильям начал с брюк. Из правого кармана он извлек чистый носовой платок, а из левого небольшой коричневый бумажный пакет с остатками сыра, карандаш и железный ключ.

- Констебль, посмотрите, подойдет ли он к задней двери? – попросил коронер.

Крэбтри, который казался в этой тесной комнате еще больше, чем на самом деле, подошел к двери и попытался вставить ключ. Он идеально подошел к замку.

Джонсон оглядел присяжных.

- Я не знаю, есть ли здесь еще какие-нибудь вопросы. Думаю, что мы сделали все, что смогли. Теперь будем ждать результаты вскрытия, и вы заслушаете отчет на дознании. Мердок, ответственность на вас.

- Да, сэр.

- Простите, мистер Джонсон, я могу еще спросить? – это снова был рабочий Стивенсон.

- Что теперь? У меня нет времени, чтобы торчать здесь весь день.

- Я просто подумал …

Джонсон сделал удивленное лицо, что вызвало смешки среди присяжных.

- … интересно, почему он не покончил с собой сразу, как заступил на дежурство?

Уильям попытался вставить слово.

- Сэр, я задаюсь тем же вопросом. Если мы считаем, что Уикен совершил суицид, то почему все же он так долго ждал, чтобы убить себя? Он мог сделать это и раньше.

Джонсон усмехнулся.

- Вы, детектив, что, не слышали? Я уже говорил, что самоубийцы иногда долго телятся. Для меня все ясно. Уикен неоднозначно относился к совершению суицида и, возможно, долго думал об этом, тем более что все мы знаем, что такой поступок против Божьей воли. Он идет по своему маршруту, круг за кругом по пустым улицам, отчаянно пытаясь принять решение. Его возлюбленная от него отказалась. Его сердце разбито. Он не хочет жить. У него есть средства для совершения суицида, но он не может решиться. Наконец, в самые темные часы ночи он уже мысленно довел себя до точки и не может больше выносить этого. Он входит в дом и … ну, все остальное вы видите сами.

- Где он раздобыл ключ? – спросил Мердок.

Джонсон нахмурился, его раздражало, что детектив своим вопросом испортил его небольшую эффектную речь.

- Я не знаю. Разве полиция не держит у себя ключи от пустующих домов?

- Время от времени, сэр, но я не помню, чтобы ключ от этого дома находился в участке.

Коронер махнул рукой.

- На данный момент мы еще не можем связать все концы. Это как раз в вашей компетенции, вы сами можете расследовать это. А сейчас я сообщаю, что дознание будет проводиться завтра в 11:00 утра в похоронном бюро Хемфри, - он натянул свои меховые перчатки и продолжил, - констебль, пожалуйста, зачитайте присяжным их права и обязанности. И мистер Мердок, так как вы хотите поставить все точки над «и» в этом деле, я разрешаю вам провести дальнейшее расследование. Вы можете сказать своему инспектору, что я просил об этом.

Джонсон пробрался к двери, но вдруг остановился и развернулся с ошеломленным выражением лица.

- Вы случайно не католик, детектив?

Вопрос застал Мердока врасплох, и он не смог проконтролировать эмоции на своем лице. Все остальные мужчины смотрели на него с любопытством.

- На самом деле, да, сэр, я католик. Но я не понимаю, почему вы спросили?

- Ну, просто вы так нервничаете из-за суицида. Это же смертный грех в вашей религии, не так ли? Ведет к вечным проклятиям, да?

- Таково учение, сэр.

- Хорошо, но не позволяйте вашему учению ослепить вас к истине, вот и все, что я прошу. Помните присягу. Нам нужен справедливый приговор.

Джонсон был занят натягиванием своего пальто и не видел выражение лица Мердока, но Крэбтри заметил и громко произнес:

- Все могут быть свободны. И не забудьте, что завтра вы должны присутствовать на дознании. Никаких оправданий не принимается. Если завтра кто-нибудь из вас не явиться, то он будет оштрафован.

Присяжные покинули комнату, и Мердок остался наедине с констеблем.

- Не берите в голову, сэр. Он первоклассный пердун, если я могу так выразиться.

- Конечно, можешь, Джордж.

- Вы думаете это самоубийство, мистер Мердок?

- Давай скажем, что я допускаю это.

- Должен ли я отправить тело в морг прямо сейчас?

- Да. Попросите Хейлза сходить за повозкой. Я подожду здесь.

Констебль ушел и, когда за ним закрылась дверь, Уильям присел на корточки рядом с телом Оливера Уикена и произнес:

- Пусть наш Господь помилует твою бессмертную душу.

И большим пальцем правой руки начертил на холодном лбу Уикена знак креста.