Глава 11. Очень устав за день, Мердок направился на Онтарио Стрит в уютную гостиную миссис Китчен

Очень устав за день, Мердок направился на Онтарио Стрит в уютную гостиную миссис Китчен. Он замерз и проголодался, спина болела от долгой ходьбы, а зубная боль была всепоглощающей. Они с Крэбтри опросили практически всех соседей и членов их семей в домах, расположенных по маршруту Уикена, но ничего существенного так и не выяснили. Многие были знакомы с молодым констеблем, и даже некоторые из них были искренне огорчены. Одна или две женщины не скрывали слез.

- Такой хороший, вежливый молодой человек, - воскликнула миссис Джексон, работающая кухаркой в большом доме на Джерард Стрит.

Но она не видела его с конца лета, когда сидела на летней веранде перед домом в один из палящих дней августа.

- Мадам позволила нам, всем слугам, даже самой молодой Эдди, выйти на веранду после вечерней хозяйственной работы. Это было с ее стороны очень любезно. Констебль проходил мимо, и мы подшучивали над ним. Он выглядел таким потным в своем мундире.

Большинство людей старались помочь, но по сути никто не сказал детективу ничего нового. Никто кроме мистера Ли никогда не видел Уикена со спутницей.

На город опустилась ночь, люди разбрелись по домам, на улицах зажглись лампы, и дождь, начавшийся рано утром, все еще не переставал идти. Не один раз Мердок представлял, что он идет домой к Лизе. Но все чаще перед глазами возникал образ Энит Джонс, молодой вдовы, так же как и он живущей у Китченов. При других обстоятельствам, Уильям признался себе, он бы ухаживал за ней, если бы она не была набожной баптисткой, а он католиком, хотя и не таким набожным. Эти различия веры казались непреодолимыми.

Он проходил мимо одного из больших домов на Уилтон Стрит. Шторы не были опущены, и он смог увидеть гостиную, в которой двое мужчин, один примерно его возраста, бездельничали в креслах перед камином. Они были одеты по-домашнему: в бордовые куртки для курения, и он видел, как оба, в бессознательном унисоне, затягивались своими сигарами. Обстановка гостиной была роскошной, а сама комната выглядела золотой от яркого отсвета огня.

Мердок немного знал этих двух мужчин, они оба были юристами, и он знал, что сын пошел по стопам отца и работал в семейной фирме. Он почувствовал острый укол зависти. Шагая дальше, он понимал, что зависть плохое чувство, но ничего не мог с ним поделать, так как видел, что этим, двоим, было так удобно в компании друг друга.

Он старался не думать о своем отце вообще, намеренно похоронив о нем все воспоминания, но полагал, что он все еще жив. Жизнь рыбака полна опасностей. Тем не менее, Уильям предполагал, что кто-нибудь сообщил бы ему о любой катастрофе.

Именно сейчас ему особенно не понравилась это чувство зависти. Он видел слишком много ее в своем отце и, как будто снова испытал на себе злобу и безжалостную ревность, которую отец испытывал к собственному сыну.

Еще раз его мысли вернулись к Лизе. Если бы она была жива, то сейчас они были бы уже женаты, даже, возможно, с ребенком, и он сам столкнулся бы со сложностями отцовства.

- О, как я хотел бы этого.

Слова в уме были настолько желанными, что на мгновение ему показалось, что он произнес их вслух. Временами, его горе из-за смерти Лизы будоражило память, как никогда. Он искал ее образ в женщинах, которых встречал на улицах, мечтал держать ее в объятьях, ему снилось, что она не умерла, а всего лишь вышла на минутку. После таких снов он просыпался злым, а после любовно-эротических – больным.

Тем не менее, в последние два месяца он активно искал возлюбленную. Он посещал уроки танцев, они ему действительно нравились, даже когда его партнером был сам инструктор, профессор Отранто, который взял на себя партию дамы. Затем, летом он принял участие в первом смешанном занятии, где встретился с молодой женщиной, которая работала в музыкальном магазине на Кинг Стрит. Она, казалась, наиболее подходящей для него, пока не выяснилось, что он исповедует католическую веру. Она же принадлежала к методистам.

- Мой отец отречется от меня, если узнает, что я связалась с католиком. А он единственный, кто у меня есть, - грустно сказала она.

В результате Уильям отказался от танцев, не желая видеть ее там и мучиться из-за того, что не может иметь.

И теперь все его чувства были обращены к Энит. Изменит ли он своей вере, чтобы быть с женщиной? Он попытался быть честным с самим собой, вздохнул, и вынужден был признать, справедливо или нет, что он не представлял себя делающим это. Он никогда не перейдет в другую веру кроме католической.

Когда он приблизился к дому, то испытал прилив удовольствия. В гостиной горел свет, и он знал, что миссис Китчен приготовила ужин и ждет его. Она гордилась тем, что готовила сама и называла себя «просто кухарка». Это означало, что мясо часто пережаривалось, картофель переваривался, и становился безвкусным. Но он не возражал. Мердок переехал к ним три года назад, и они стали для него добрыми друзьями, почти семьей. Он открыл дверь и вошел в узкий, хорошо освещенный, коридор. Едва он снял шапку и пальто, его хозяйка выскочила из кухни к нему навстречу.

- О мой Бог, какая ужасная погода. Проходите скорее и идите греться. Огонь разожжен в гостиной, и ваш чай скоро будет готов. Я заварю его прямо сейчас.

Уильям подул на холодные руки.

- Утром, уходя из дома, я забыл перчатки.

Вдруг он заметил, что синие портьеры, висящие на задней двери, зашторены. Он кивнул в том направлении.

- Как Артур?

- Немного хуже. Он тяжело переносит сырую погоду.

Она сняла с вешалки меховую шапку Мердока и стряхнула с нее капли дождя.

- Я приготовила котлеты из ягненка и картофельное пюре для вас. И еще заварила брюкву. Я полагаю, что зуб все еще беспокоит вас. Не думаю, что у вас было время для того, чтобы решить эту проблему, не так ли?

- Признаюсь, да. Трусость победила.

- Я принесу вам еще немного гвоздичного масла.

- Спасибо, миссис Китчен. Я могу пройти к нему?

- Конечно. Сегодня он слишком задумчивый. Посмотрим, может быть, вы сумеете отвлечь его от мыслей.

Когда он раздвинул портьеры, миссис Китчен произнесла:

- Он попросил меня закрыть их, чтобы сквозняк не беспокоил его. На самом деле, он плотно укутан в плед, и я не знаю, что бы это могло значить.

Ежедневное беспокойство о муже сегодня вечером было слишком поверхностным. Как правило, она действовала более внимательно.

Она вернулась на кухню, а Мердок вошел в комнату. Артур Китчен был завернут в шотландский плед, и полулежал в плетеном шезлонге. Казалось, что он спит, но, как только Уильям переступил порог комнаты, он открыл глаза и улыбнулся.

- Привет, Уилл. Ты поздно сегодня. Что-то случилось?

- Боюсь, да. Я расскажу вам об этом после ужина.

Они оба знали, что миссис Китчен не позволит им говорить во время еды. Но Уильям очень ценил их беседы, а Китчены любили слушать о его экспериментах с тем, что Артур называл «увлекательное многообразие уголовных нитей в материи общества». Артур уже почти шесть последних недель не выходил из дома, особенно в такую мокрую и прохладную погоду.

- Как твой зуб?

- Заявляет о себе. Вы сегодня неважно себя чувствуете, по словам миссис Китчен?

Артур кивнул и вдруг закашлялся. Рядом с ним лежали носовые платки, которые он подносил близко ко рту, когда отхаркивал мокроту. Уильям видел, что на платке остались пятна крови. В комнате стоял зловонный запах, и даже карболка, находящаяся в ведре, стоящем в углу комнаты, куда поместила его миссис Китчен, не могла перекрыть его. Сегодня вечером окно в комнате было закрыто. Это было отклонение от нормы. Даже в холодные зимние месяцы миссис Китчен держала окно открытым в надежде, что свежий воздух замедлит прогрессирование заболевания. Она старалась применять все возможные методы лечения, о которых слышала. Мердок не мог бы сказать, что сохраняло жизнь Артура эффективность лекарств или желание миссис Китчен.

В камине весело горел огонь, но зажжена была только одна лампа, и поэтому в комнате царил полумрак. Уильям собрался предложить включить настенную лампу, когда вошла Беатрис. Она внесла кувшин и стакан.

- Боже мой, зачем ты сидишь в темноте?

Артур пожал плечами.

- Я зажгу бра, ладно? – спросил Мердок.

- Да, пожалуйста, и те, две, лампы на серванте тоже. Плохое освещение вредит здоровью.

Мердок осуществил задуманное, а Беатрис налила из кувшина в стакан горячей воды.

- Это для тебя, Артур, выпей прямо сейчас.

Она увидела окровавленный платок, сбросила его ведро, стоящее рядом с шезлонгом, и вручила мужу чистый платок.

- У племянницы миссис О'Брайн есть друг, который полностью излечился, употребляя каждый день несколько стаканов горячей воды. Мы собираемся это попробовать, - сказала миссис Китчен Мердоку.

- Мамочка, это хорошо для моих почек, а не для легких. Я вынужден мочиться каждый час.

- Артур, думай, что говоришь!

Миссис Китчен считала, что уши Мердока, как и священника, не должны слушать какие-либо ссылки на части тела или функции организма и, не дай Бог, любые непристойности. Артур пил воду и сразу же зашелся в приступе кашля. На этот раз платок полностью пропитался кровью. Вода пролилась на одеяло. На нем тоже была кровь.

- Я принесу другой стакан. Одну минуточку.

Артур покачал головой.

-Нет, мамочка, пожалуйста, я не могу.

- Конечно можешь. Просто вода была слишком горячей, в этом проблема.

- Я думал, она и должна такой быть, - прошептал Артур.

Она проигнорировала его замечание, неодобрительно качая головой, как будто он был привередливым ребенком.

- Мистер Мердок, ваш чай будет готов через минуту.

- Миссис Джонс уже ужинала?

Уильям старался говорить без эмоций, зная, какой интерес к этому проявляет его хозяйка.

- Да, она спускалась в шесть. У нее много работы, которую нужно сделать сегодня.

- Другие юридические отчеты?

- Полагаю, так. Она такая трудолюбивая молодая женщина. Работает целый день.

Беатрис протянула руку за пустым стаканом.

- Я собираюсь принести вам одно из лекарств Артура, которое поможет вам уснуть, пока вы не позаботитесь о зубе. Если можно так сказать, то выглядите вы изможденным.

Она ушла на кухню, и, как только дверь за ней закрылась, он повернулся к Артуру и криво усмехнулся.

- Есть что-то, что может сделать твой сон лучше, чем настойка опия или природа.

- Что же это, загадка? – спросил Мердок, заметив, что Артур воспрял духом.

- Нет загадки. Я имею в виду супружеские отношения. Лучшее лекарство от бессонницы это связь с женщиной, которую ты любишь.

Уильям почувствовал, что краснеет, как зеленый юнец. Артур никогда раньше не говорил с ним о личном.

- Я полагаю, видя твое выражение, что эту радость ты еще не испытывал, Уилл?

- Ну … Я…

Мердок подумал, что его страстные ласки, но не законченные делом с Лизой, не в счет, а до этого у него была связь, можно сказать неловкая возня, с дочерью соседа, когда ему было семнадцать лет.

- Должен сказать, что мне не хватает этих отношений, - продолжил Артур, - я скучаю по ним, так что я буду настолько смелым, что дам тебе совет, Уилл. Не позволяй различиям веры встать на твоем пути.

Мердок озадачился: «Что он имел в виду?»

- Она хорошая женщина, не смотря на то, что баптистка. Еще молодая. Ее лицо прямо загорается, когда она видит тебя.

- Вы говорите о миссис Джонс?

- О ком же еще? Я видел, какой она была на полицейских соревнованиях по перетягиванию каната.

Он говорил, имитируя ритмичный валлийский акцент Энит:

- Что означают синие ленты, мистер Мердок? Ха. Ей было наплевать на это. Она просто не хотела, чтобы ты обращал внимание на другую женщину.

Миссис Китчен вернулась в комнату и услышала последнюю фразу.

- Ему лучше без этой ветреной особы. Вот, пожалуйста, Артур.

Пока она стояла над ним, Артур выпил всю воду. На этот раз он не кашлял.

- Вот, ты видишь, - сказала его жена.

- Я пойду, переоденусь в домашнее, - произнес Мердок, чтобы избежать дальнейших разговоров о его личной жизни.

Комната миссис Джонс находилась напротив его на втором этаже. Ее дверь была закрыта, но он все равно мог слышать стук клавиш пишущей машинки.

- Горит ли ее лицо? – подумал он, проходя в свою комнату. - Мое, наверное, тоже. Что же с этим делать?

Гвоздичное масло и уксусный компресс немного ослабили зубную боль, и Мердок почувствовал себя лучше. Он и Китчены сидели в гостиной. Все, трое, были закутаны в пледы, так как миссис Китчен открыла окно. Настроение Артура изменилось в противоположенную сторону, что типично для чахоточников. Детектив только что закончил рассказывать им о смерти Уикена и их с Крэбтри дальнейших опросах соседей.

- Как новорожденный? – спросила Беатрис, имея в виду недавно родившегося сына констебля.

- Здоров, как лошадь, и растет, как на дрожжах, по словам Джорджа.

- Это хорошо.

Артур посмотрел на жену, и Мердок понял, что в этот момент они думали о сыне, которого потеряли много лет назад. Он прожил всего три недели.

- Когда дознание?

- Завтра.

- Ваш инспектор Брэкенрид не будет счастлив, если следствие вынесет решение о суициде. Но изменить что-то не в его силах.

Артур осторожно переложил сушеные анютины глазки с ващеной бумаги, где они хранились, и начал наклеивать их на полоску плотного картона. Он помогал жене делать книжные закладки. Она зарабатывала немного денег, продавая изделия ручной работы в магазинчике на Квинс Стрит.

- Мне жаль его возлюбленную. Бедняжка, иметь такой груз на совести. Самоубийство всегда тяжелая вещь для живых, - сказала миссис Китчен.

- Для Бога еще более обременительное, - сказал Артур.

Беатрис выбрала листья плюща для нижней части закладки.

- Конечно. Но я удивляюсь, почему она отвергла такого хорошего молодого человека.

Миссис Китчен никогда не встречалась с Уикеном, но для нее было достаточно того, что он нравился Мердоку, и что у него осталась овдовевшая мать.

- Я зажгу завтра свечку ради его матери. Не знаю даже, как она справиться с горем. Она ведь не получит страховое возмещение, не так ли?

- Нет, не получит, если будет установлено, что он покончил с собой.

Мердок зевнул.

- Идите спать, - сказала Беатрис.

- Да, мэм, - он сбросил плед.

- Я поставила масляный нагреватель на лестнице. Почему бы вам не оставить открытой дверь в комнату? Так будет теплее. И не забудьте две ложки настойки. Она заставит вас спать, как ребенок.

- Это или другая вещь, о которой я упоминал, - добавил Артур.

Миссис Китчен посмотрела на него с любопытством.

- Какая еще вещь?

- Ничего, - сказал Мердок, - он предложил мне перед сном перебирать четки.

- Действительно? Это не должно быть так скучно, чтобы отправить вас в сон, не так ли?

Она была очень набожной женщиной, особенно, если это касалось ее самой.

- Вы правы, миссис Китчен. Но зубная боль или нет, я думаю, что все равно не смог бы дольше, чем минуту перебирать их. Я засну, как только моя голова коснется подушки.

Он пожелал спокойной ночи и спокойно пожал Артуру руку. Кожа его руки была горячей, но, по крайней мере, он не хандрил.

Мердок оставил их и пошел в свою комнату. Дверь в комнату Энит была слегка приоткрыта, и он мог слышать равномерное дыхание ее и ее сына. Он быстро разделся и лег в постель, но дверь он закрыл. Он посчитал, что даже настойка опия не смогла бы заставить его заснуть с теми мыслями, которые священник назвал бы «непристойными».